Читать книгу: «Предсказатель. Повесть», страница 2

6

– Да, Инна, меня пригласили на банкет к Резванову, и там будет всё городское начальство, – подполковник Лазукин терпеливо и ласково разговаривал с женой по телефону. – Я ещё не решил, поеду или нет… Вот сижу с Костей разговариваю, советуюсь. Тебе привет от него… Ты ведь понимаешь, что для меня это не совсем простая ситуация… Ты советуешь не ехать? Вполне разумный совет… Но я буду ещё думать. А решение приму сам…

Пока подполковник разговаривал с женой по телефону, майор Сиротин мысленно прокручивал уже в который раз всю информацию о Резванове и его команде. Досье и дела на его группировку он знал почти наизусть.

Резванов Андрей Сергеевич, 1961 года рождения. Уроженец города Прокопейска. Образование высшее техническое. Холост. Есть сведения, что имеет сына от гражданки Израиля.

В данное время является генеральным директором закрытого акционерного общества «Главстройснаб», занимает должности председателя совета директоров завода «Строймаш» и председателя правления благотворительного фонда «Наследие». Является также депутатом Прокопейского областного Законодательного собрания и руководит местным отделением партии «Неделимая Россия».

Резванов – величина большая. Связи у него огромные. Состояние тоже немереное. Вроде бы благополучный господин. Но в правоохранительных структурах хорошо знали, откуда у него капитал, связи и могущество.

Организованная преступная группировка «машинистов», которой сначала руководил Гоча Араев по кличке Чача, а после его гибели – Михаил Солопов по кличке Слон, – сформировалась в начале 90-х годов прошлого века в заводских районах города Прокопейска. Андрюша Резванов по прозвищу Резвый был у них тогда на подхвате, вроде как финансовый советник и держатель криминальной кассы. Именно он тогда вёл стратегию по приватизации и покупке выгодных предприятий. Именно он легализовал и приумножил капиталы преступной организации. А затем все члены этой группировки начали странно и стремительно погибать. То разборки, кровавые и бессмысленные в своей жестокости, то какие-то нелепые несчастные случаи и ещё более смешные самоубийства.

Сиротин вспомнил, как Боря по прозвищу Питбуль выкинулся из окна пятого этажа со связанными руками. Да ещё, видимо, побился головой об стенку перед смертью, чтобы надёжнее цапануло. Тогда ведь расследование вёл его бывший шеф, майор Охоткин, а он страсть как любил всё списывать на суицидные наклонности криминальной братвы. Видимо, верил в их слабонервность.

Уцелели тогда из всей банды только четыре лидера: Слон, Пилигрим, Бурый и Резвый. Впрочем, Резвый никогда лидером-то особо и не считался. Он нигде и никогда не светился – ни на сходняках, ни в криминальных операциях. Он всегда был легальным и незамаранным. Ни одной судимости, ни одного дела, ни одного эпизода – даже свидетелем ни разу не проходил. Только по оперативным данным значился как бизнесмен, работающий с деньгами сомнительного происхождения. И надо заметить, что все, кто так или иначе приближался к расследованию его бурной деятельности, быстро получали либо пулю, либо повышение по службе.

В общем, ускользнул тогда Андрей Сергеевич Резванов по прозвищу Резвый от правосудия. Построил свою бизнес-империю на нажитые преступным путём деньги, приобрёл положение в обществе и государственный статус, и теперь вроде бы как – элита! Только крови на нём море – не одной сотни людей.

Майор Сиротин прекрасно помнил, как приватизировали Прокопейский машиностроительный завод – крупнейший, кстати, в Западной Сибири. Народу тогда перестреляли уйму. Боролись за завод московские банкиры и местные братки. Трудовой народ был даже на стороне своих, местных. И потому захватила завод местная группировка Солопова. Миша Солопов, со смешным прозвищем «Слон», был сыном главного инженера этого крупного завода – Александра Тихоновича – и имел достоверную информацию о ситуации на предприятии. Но именно Резвый нашёл в Москве подход к главному приватизатору страны. Отдал тогда Резванов в руки ответственных чиновников пять миллионов долларов наличными и привёз уже подписанный правительственный документ в пользу своего «Главстройснаба».

Говорят, Резвый тогда убедил Слона и других главарей в том, что именно его легальная фирма сможет эффективно управлять большим заводом. Но после того, как никому ранее неизвестный «Главстройснаб» стал собственником крупного машиностроительного завода, а Резванов возглавил его совет директоров, – у преступной группировки «машинистов» начался процесс самоуничтожения. Бандиты сами отдали огромный козырь Резвому в руки, и он попёр в гору как легальный бизнесмен, а они так и остались преступными элементами в бандитском подполье.

А потом произошла странная и необъяснимая разборка Миши Солопова, Слона, с кавказской бандой Вахи Абрека в Москве, после которой Слона едва не убили. Ваху тогда застрелили, и почему-то все посчитали, что сделал это именно Слон. Затем Слона крупно подставили на сделке с оружием, и он загремел в тюрьму на двенадцать лет. Его искали подельники и родственники Абрека, но Слон хитро затаился. Его переводили из зоны в зону до тех пор, пока следы не затерялись где-то в недрах нашей огромной пенитенциарной системы. У Солопова вероятно имелись могущественные криминальные покровители, и они помогали ему отсидеться по подложным документам где-то в далёком забайкальском лагере строгого режима.

У Слона явно имелся зуб на Резвого. Видимо, тот наглым образом кинул Солопова и прибрал к рукам весь бизнес, который они начинали вместе преступными действиями.

Рядом с Резвановым всегда находился Пётр Павлович Пилин, по прозвищу Пилигрим, бывший офицер вооружённых сил, который тоже угодил в тюрьму за вымогательство на пять лет. Хотя дело было какое-то мутное – явно подставное. Кто-то уж очень хотел отправить Пилигрима на нары. Но Резвый опекал Пилигрима на зоне, присылал ему «подогрев» и морально поддерживал, как мог. Так что после освобождения Пилигрим сильно не дёргался и сейчас тихо работал в одной из коммерческих структур Резванова. Но чувствовалось, что и у него тоже осталась сильная обида на Резвого. И вообще Пилигрим был очень непростым человеком.

Есть ещё один из той же банды – Геннадий Николаевич Рябкин по прозвищу Бурый. Этот был в своё время выдающимся спортсменом – чемпионом области по дзю-до. Он был даже кандидатом в олимпийскую сборную, но преступные наклонности поставили крест на его спортивной карьере. Именно он, Бурый, создал боевой костяк банды Слона. Ребята – в основном из спортивных секций. Они-то и начали устанавливать жёсткий контроль над местным бизнесом. А потом, на пике могущества банды, все неожиданно поумирали в расцвете своих молодых сил.

Бурый сам никогда и нигде не участвовал в криминальных операциях и кровавых разборках – был очень осторожен. Висело на нём два «мокрых» дела, но он как-то сумел от них ловко отмазаться.

Сейчас Бурый руководил частным охранным предприятием, кооптированным в коммерческие структуры Резванова. Кормился, так сказать, от общего бизнеса, но на вторых, наверно, даже на третьих ролях. Он был хорошо осведомлён о делах Резвого, но почему-то до сих пор ещё жив. Видимо, имел какой-то очень весомый аргумент, оберегающий его жизнь.

7

Ещё сидя в заключении, Михаил Солопов получил неожиданную поддержку с воли от некоего доброжелателя, который начал оказывать ему негласное покровительство. Слона несколько раз переправляли этапом на разные зоны, и он понял, что делается это в его же интересах, чтобы его не смогли отыскать слишком мстительные сообщники Абрека.

Отношение лагерного начальства к нему было вполне нормальным, без прессования и особо пристального внимания. Солагерники, блатные и простые, тоже особых хлопот ему не доставляли. Держался Слон особняком – всех сторонился и ни к кому не примыкал. Ему так было спокойней и безопасней. Два раза в месяц он получал большие посылки с продуктами, табаком, чаем, витаминами и необходимыми лекарствами.

А однажды к нему приехала на свидание незнакомая молодая женщина, назвавшаяся родственницей. Встретившись с ней в комнате для свиданий, Солопов удивился – он видел её впервые, но сразу же понял, что эту встречу ему тоже организовал неведомый покровитель.

Первое, что сказала ему незнакомая «родственница»:

– Тебе привет от Пилигрима. Я от него. Меня зовут Лена, и он просил доверять мне, – она протянула Михаилу письмо, которое было написано почерком Пети Пилина, Пилигрима, старого товарища по прокопейским делам. В письме тот коротко поведал о себе и убедительно просил Мишу Солопова набраться терпения – досидеть свой срок без шума. В противном случае, Слона могут отыскать недоброжелатели, и ему тогда не поздоровится. Да и Резвый может вдруг вспомнить про него и тоже не даст дожить до освобождения. Так что, писал в своём письме Пилигрим, надо Мише досидеть тихо и так же тихо дождаться выхода на свободу, а там он понадобится для новых больших дел.

– Как он, где он? – настороженно спросил Слон.

– Он в порядке. Ему тоже пришлось пять лет почалиться на зоне. Но сейчас он снова с Резвым в одной команде.

– С Резвым? Тогда что ему нужно от меня? – злобно выкрикнул Слон и вскочил со стула.

– Не кипятись. В письме он тебе всё объяснил. Сейчас Резвый в силе! Но многие заточили на него острый зуб. Пилигрим тоже. Из-за Резвого он отсидел за решёткой и потерял весь свой бизнес. Сейчас он охраняет коммерческий банк Резвого и не имеет больших возможностей. Но после своего освобождения, он сразу же отыскал тебя и помогает уже несколько лет. Ты ему нужен. К тому же у него тоже появились сильные покровители, которые хотят разобраться с Резвым. Так что, Слон, послушай совета и наберись терпения, тебе осталось совсем немного до звонка. Хорошо?

Слон согласно кивнул головой.

После этого Лена приезжала к нему ещё несколько раз и передавала много интересных сведений о делах, происходивших на воле. Слон вёл себя тихо – надежда на свободу и жажда мести согревали его и немного успокаивали.

* * *

Ранним утром, после процедуры освобождения, возле самих ворот исправительно-трудовой колонии, Михаила Солопова встретила Лена с незнакомым молодым парнем в строгом тёмно-сером костюме. Они посадили его в небольшой серый джип и повезли в областной центр. По дороге парень представился как Андрей и без обиняков предложил Слону сотрудничество.

– Ты ментовской? – насторожился Солопов.

– Нет! Я из альтернативной коммерческой организации, но не криминальной. У нас есть интерес к делам вашего бывшего компаньона Андрея Резванова. Ваш приятель Пилин рекомендовал вас как человека, пострадавшего от происков Резванова, и мы надеемся, что вы окажете нам содействие в восстановлении справедливости, – Андрей говорил уверенно и немного покровительственно. Он давал понять, что отныне Слону придётся играть по правилам, предложенным этой загадочной организацией, в противном же случае он останется один на один с Резвановым и своими проблемами.

Особого выбора у Солопова не было, да и предлагали ему фактическое сотрудничество против Резвого.

– Он загнал моего отца в гроб, отнял мой дом, посадил меня в тюрьму. Я с чёртом заключу сделку, чтобы отплатить ему за всё. Если вы мне поможете поквитаться с Резвым, то я всё сделаю для вас, – мрачно произнёс Слон, и горячая жажда мести вспыхнула в нём с новой силой.

– Значит, договорились, Михаил Александрович! – Андрей вёл автомобиль и разговаривал с Солоповым, не поворачивая головы, изредка поглядывая на того через зеркало заднего обзора. – Сейчас мы едем в аэропорт и затем летим в Москву. Там вы подробно и со всеми деталями изложите всё, что знаете про Резванова и его деятельность в тот период, когда он был вместе с вами. Ваша история нам более или менее известна, и претензий к вам нет – вы своё отсидели. Теперь вы нужны нам, и мы вам поможем. Мы рассчитываем на порядочные партнёрские отношения и добросовестное сотрудничество. Вы согласны, Михаил Александрович?

Солопов ничего не ответил, было и так понятно, что его молчание – это знак полного согласия.

Все вместе они вылетели в Москву ближайшим рейсом. В столице Андрей привёз Слона в небольшой старинный трёхэтажный особняк где-то на окраине в парковой зоне. На первых двух этажах располагались офисные кабинеты, в которых работали тихие дисциплинированные люди в одинаково строгих костюмах и с заметной армейской выправкой. На третьем этаже находились жилые комнаты. В одной из них и поселили Солопова.

Вечером с ним побеседовал строгий пожилой человек с густыми седыми бровями и тяжёлым пристальным взглядом. Он долго расспрашивал о Резванове, о Рябкине, о Пилине и о других участниках некогда грозной прокопейской группировки «машинистов». Он проинструктировал Солопова о дальнейших действиях и оставил его в покое.

А утром следующего дня Слон уже сидел в небольшом светлом кабинете и, слушая советы Андрея, обзванивал всех своих старых знакомых по списку, составленному накануне.

Резванов стоял в списке самым последним, и позвонил ему Михаил Солопов с особым волнением. Разговор был напряжённым, но неожиданно принёс ему какое-то глубокое удовлетворение, сердце его вострепетало от сладкого ожидания мести, а слова произносились с особой нервной дрожью:

– В общем, Резвый, желаю тебе здоровья и… до-о-олгих лет жизни!

* * *

Положив телефонную трубку, Солопов вопросительно поглядел на сидевшего напротив него в кресле Андрея. Тот был невозмутим и, казалось, был безучастен ко всему. А Слона трясло от негодования и волнения. Он, только что разговаривая по телефону с Резвановым, сдерживал себя изо всех сил. Он негодовал оттого, что сидел здесь, в Москве, в офисе у своих новых знакомых, предложивших ему неожиданную помощь, вместо того, чтобы немедленно оказаться там, в Прокопейске, и поглядеть на этого проходимца Резванова. Солопову не терпелось воздать должное своему бывшему сообщнику Резвому, этому ничтожному и жалкому человеку, предавшему его и всех своих товарищей, «кинувшему» Слона и подставившему его под тюрьму.

– Может, я зря позвонил Резвому?

– Ты правильно позвонил и вовремя. Его нужно встревожить, потому что сегодня у него день рождения и в его жизни должно произойти что-то не очень хорошее. Так указано в его гороскопе. Но независимо от того, останется Резвый в живых или погибнет, нам предстоит серьёзная работа по освоению его наследства. Понятно?

– Но я должен с ним поквитаться… За отца…

– Ты уже поквитался… Тем, что остался в живых. Твой разговор с ним будет жечь его до самого последнего момента… Пошли выпьем пива, а затем придёт Лена, и ты поедешь с ней в город отдохнуть. Ты всё сделал правильно, и всё у тебя будет нормально. По крайней мере – это в твоих руках, – Андрей встал и направился к выходу.

– Знаешь, – произнёс Солопов с сильным волнением, – я поначалу думал, что вы ребята конторские, гэбисты бывшие или ещё какие-нибудь там государевы слуги. А сейчас только понял, что вы не конторские и вовсе не гэбисты. Вы такие же бандиты, как я, как Резвый, как другая братва. Вы только организованы по-другому! А по понятиям – так вы ничем не лучше нас. Такие же отморозки, только по-блатному не разговариваете…

– Пойдём пить пиво! – Андрей усмехнулся и вышел вон.

8

Подполковник Лазукин закончил разговор с женой, аккуратно положил трубку и, встав из-за стола, начал медленно расхаживать по кабинету, раскачиваясь корпусом из стороны в сторону.

– Ты, Костя, всё правильно говоришь. Я не хуже тебя знаю, где сейчас вся эта недобитая бандитская сволочь заседает. Но я стараюсь не горячиться. Надо всё хладнокровно рассчитывать и подлавливать эту шваль на очевидных проколах. Ведь психология вора и бандита почти не меняется со временем. Оттого, что он теперь сидит в шикарном офисе или носит депутатский значок, он ведь не перестал быть уркой и полным отморозком…

Ну, ведёт он себя, может быть, более осторожно. Но ведь, всё равно – рано или поздно – он проколется на чём-нибудь. Вот ведь Арканя уворовывает почти треть городского бюджета, и половина этих денег идёт на взятки и подкуп таких же чиновников, как мы. И доказать эти его афёры не так сложно. Ты же знаешь? Но кто стоит на его защите? Правильно, госаппарат из чиновников и бюрократов, которые нуждаются в его услугах и которых он кормит с руки украденными у государства деньгами.

Мы можем вот так вот, в лоб, переломить ситуацию? Конечно, нет! И ты знаешь – почему! Завтра тебя достанет третья пуля, а меня в третий раз сшибут КАМАЗом, только уже наверняка насмерть, и поставят на наши места более сговорчивых и покладистых парней, которые, как и все, будут брать деньги и у Аркани, и у Резвого, и у Пырина, и у наркоторговца Мустафы.

Уже то, что ни ты, ни я – не берём этих поганых денег, вызывает раздражение и у наших коллег, и у нашего начальства. Мы не из их банды, мы белые вороны, и нас будут пытаться или сломать, повязав на деньгах, или просто уберут по-тихому. И если только на пенсию, то это будет ещё не самый худший вариант, – подполковник повернулся к тёмному окну и принялся разглядывать вечернюю улицу.

– Так что ты предлагаешь, Володя? Сколько мы ещё можем сидеть и сопеть в тряпочку? У меня из отдела уже поуходили почти все самые лучшие и честные ребята, которые с нами прошли и горячие точки, и серьёзные спецоперации. Одни не верят, что мы вообще что-то можем изменить в этой гнилой ситуации. А другие мне уже прямо в глаза говорят, что и я тоже скурвился, раз ничего не предпринимаю. И мне это всё изрядно надоело, – Сиротин встал рядом с Лазукиным и тоже поглядел в окно. – Сам я не могу действовать, потому что повязан и законами, которые принимают такие, как Резвый, и корпоративной солидарностью, да и просто мне нужно думать о семье. Чёрт бы побрал всю эту нашу камарилью!.. – Майор Сиротин закурил новую папиросу, которую уже изрядно помял в пальцах, и снова уселся в кресло. Он немного успокоился, выговорившись не столько перед начальником, сколько перед своим старым товарищем по оружию. – Скажи, Вова, всё-таки, что-то мы можем сделать? Или стоит снять погоны и уехать в деревню пасти коров?

Лазукин присел на краешек стола и, глядя на майора Сиротина в упор, заговорил уже намного спокойнее:

– Костя, и ты, и я одинаково понимаем сложившуюся ситуацию, и мы вовсе не одиноки. Нормальных и порядочных мужиков ещё немало осталось и в милиции, и в прокуратуре, и в армии, и в других силовых структурах. Мы все друг друга знаем, и у нас была возможность проверить друг друга в деле – кто чего стоит – не на словах, а в боевой обстановке, с оружием в руках. Поэтому считаю ситуацию совсем не безнадёжной. Сейчас мы начинаем работать на качество…

Подросло новое поколение молодых и голодных бандитов, которым не достался пирог, поделённый такими, как Резвый и Арканя. И этим молодым отморозкам наплевать на высокие должности и авторитеты своих криминальных предшественников. Они поубивают их и отнимут всё то, что те украли у народа. И предела этому нет, и никогда не будет. Только профессиональная и бескомпромиссная борьба может по крайней мере утихомирить всю эту бандитскую стаю.

Нынешняя политическая система криминальна по сути, но и она нуждается в таких профессионалах, как мы. Без нас, без нашего опыта и умения, она рухнет, потому что продажные менты не могут наводить порядок и бороться с преступностью – по определению не могут. Мы – можем, и потому с нами пока ещё считаются…

Мы заняли руководящие должности вполне закономерно и закрепились на своих позициях. Нам нужно теперь сконцентрировать свои усилия на главном направлении, – Лазукин встал и снова прошёлся по кабинету:

– Кто в нашем регионе ключевая фигура в преступном мире? Кто разруливает все процессы – и легальные, и нелегальные? Правильно. Это – Резвый…

Майор Сиротин взглянул на часы, показывая, что времени у него осталось не так много. Но он ждал главного от этого разговора со старым приятелем и соратником:

– Вова, мы оба всё хорошо знаем о Резвом и его окружении. Резвый, действительно, является ключевой криминальной фигурой в нашем регионе. Устранив его, мы наверняка нанесём сокрушительный удар по всей его бандитской империи и с большой вероятностью ликвидируем всю его шайку. Но будет ли этот удар окончательным? Я прекрасно понимаю, что все остальные – это вторичные и даже третичные фигуры. Пахан над всеми – именно Резвый. Но как его убрать? Банально грохнуть руками киллера? Это не так просто сделать, особенно – нам. И даже ликвидировав его физически, сможем ли мы окончательно разрушить его преступную структуру?! Вдруг вместо него сядет другой – со стороны или сверху – более умный и осторожный отморозок? Всё ли мы просчитали? И есть ли у нас зацепки на Резвого?..

Лазукин молчал. Ему предстояло принять непростое решение, и оно далось ему нелегко.

После долгой и напряжённой паузы в кабинете подполковник, глядя в глаза своему товарищу майору Сиротину, твёрдо произнёс:

– Костя, зацепки есть. Преступная империя Резвого устроена так, что всё завязано лично на нём. После его смерти вся структура гарантированно рассыплется на куски. Уже есть охотники прибрать к рукам всё, что останется после Резванова. Эти шакалы уже что-то почувствовали и потянулись в Прокопейск… А я лично всё-таки пойду сегодня на банкет к Резвому. Мне не нужно сейчас раздражать своих коллег, да и надо притупить бдительность самого главаря. А там – буду действовать по обстоятельствам…

Помолчав, Лазукин добавил:

– Я хочу своими глазами посмотреть на все эти сливки общества, прикормленные Резвановым. Затем буду принимать радикальные решения. Кстати, через час мне уже надо выезжать.

Сиротин встал с места – он был вполне удовлетворён этим разговором. Всё-таки он услышал то, что хотел от своего начальника и боевого товарища. Они крепко пожали друг другу руки, и майор вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.