Читать книгу: «Чрезвычайная ситуация. Детективы», страница 3

ЖЕСТКИЙ «КОСЯК»

Вечером Виктор вернулся веселый и довольный. Во-первых, рассчитался за «золотишко» и прочую мелочь родственник. Во-вторых, вновь подвернулась работа. Постоять в машине у склада, который будут «бомбить». Вовремя дать знак, если появятся менты или сотрудники частного охранного предприятия. На самом складе охраны нет – владельцы используют электронную защитную систему, коей очень гордятся. Вот, и решила «братва» в очередной раз показать, что «против лома нет приема». Даже выдала Виктору аванс – пачку бело-голубых двухтысячных банкнот.

Остановились на дальнем подъезде к складу. Витька заверил, что среди «братвы» есть «пацан», который совершенно спокойно выводит из строя все системы скрытого наблюдения. Словом, даром деньги получим. Гуля даже размечталась, что в «Глория-Джинс» купит. Однако «пацан» не справился. Через полчаса после начала налета на пустынной улице показалась патрульная машина частного охранного предприятия. Гуля «дала по газам» вылетела наперерез охранникам, перекрыла им дорогу. Из бронированного фургона выскочили двое накаченных мужиков с «Винчестерами» -дробовиками. Несколько опешили, увидев девчушку в мини-юбке за рулем и подтянутую зрелую дамочку рядом.

– Простите, простите! – притворно заизвинялась Гуля. – Мама меня учит водить…

– Брысь с дороги! – приказали ей и вдруг погано ухмыльнулись. – Мама, говоришь? Быстро, тёлки, к нам в тачку! Сейчас по одному делу заедем, потом потрахаемся!

– Давай, давай! – рванул на себя водительскую дверь еще один охранник и осекся.

В живот ему уперся пистолет. Гуля укоризненно покачала головой и выстрелила. Вика выпрыгнула в свою дверцу, свалила выстрелом другого охранника. Выскочивший из задней двери Витька полоснул автоматом по фургону. Водителя-таки не достал. Тот рванул со всех скоростей, завизжал-заскрежетал металлом. Один из подстреленных секьюрити с шумом хватал воздух ртом. Второй сжался в комочек, стал совсем не грозным.

– Не надо бы! – пролепетал он, увидев направленный ему в лоб пистолет.

– Еще как надо! Менты – отстой и отбросы, а вы хуже ментов! – выстрелила Виктория.

Следом добила его коллегу Гуля.

– Хренового работника наняли! – приник к смартфону Витя. – Сработала сигнализация. Вертухаи к вам ехали. Двоих мы положили. Третий, падла, ушел! Вам на «бомбёжку» сколько еще времени нужно? С полчаса? Хорошо попробуем пободаться, если охранники приедут. Если менты – извиняйте, «братва», сваливаем!

«Пободались» с охранниками. Те не ожидали увидеть в руках «оппонентов» автомат, пару пистолетов Макарова. Пока прятались за своими фургонами, пока звонили в полицию, склад был обчищен. В секьюрити полетели свето-шумовые гранаты, полученные Витькой от «братвы», следом его «Хонда» скрылась в ночи.

Утром поехали получить за труды. Ребятишки платить не хотели. Нагло заявили, дескать не их «компьютерный гений», а Витька с дамочками накосячили.

– Давно я таких нахалов не видела! – вздохнула Вика и с разворота воткнула ногу в челюсть «работодателя».

Второго достала Гуля. Уложила на первого. Обоих мать с дочкой обработали ударами рук и ног. Цыкнули на перепуганного Витьку, когда тот попытался вмешаться. Выгребли у подельников из карманов много денег. Отобрали пистолеты Макарова.

– Сколько они обещали заплатить? – кивнула Виктория на побитых гангстеров.

Услышав витькин ответ, опустила пачку пятитысячных в карман спортивных брюк. Отначила еще полпачки, заявив, что это – компенсация за причиненный моральный ущерб и подрыв деловой репутации. Остальное швырнула в потолок, усыпав себя и соучастников денежным дождем.

– Перед Папой Карло ответишь! – прохрипели ей вслед.

– А вот Папочкой с Бейрутом прикрываться не надо! – вернулась Виктория и от души долбанула ногой недобросовестного партнера по печени. – Будут вопросы: на шухере постоять или «грохнуть» кого – обращайтесь!

В это же время Крупин стоял перед Большим начальником.

– Утреннюю сводку видел? – спросил генерал. – Двойное убийство на самой границе с Большим городом. Перестрелка злоумышленников, точнее – злоумышленниц, с бойцами частного охранного предприятия, ограбление склада электронной техники.

– Данное противоправное деяние находится в компетенции наших коллег из области. На их территории происшествие случилось, – пожал плечами Виталий Валентинович.

– Ты, полковник, «дурака не включай»! Экспертизой установлено, что гильзы от патронов к пистолетам Макарова, пистолету-пулемету Калашникова принадлежат оружию, изъятому позавчера неизвестными лицами у расстрелянного наряда вневедомственной охраны. Даже отпечатки пальцев убиенных полицейских не потрудились стереть! Делом по этому убою ты занимаешься! Какие-нибудь наработки имеются?

– Так, точно! Установлен круг подозреваемых. Мать и дочь Виктория Ивановна и Айгуль Тимуровна Арзумановы, сожитель Виктории – ранее дважды судимый Сорокин Виктор Сергеевич. Все трое ненавидят сотрудников правоохранительных органов, ведут паразитический образ жизни.

– И при такой обширной информации троица все еще на свободе? – удивленно вскинул брови Большой начальник.

– А что им предъявишь? Ненавидят нашего брата? А кто его любит? Болтаются – не работают? В соответствии с современным законодательством – не повод для задержания и привлечения к уголовной ответственности… Подготовил запрос на установление наблюдения за перемещением компании, прослушивание их телефонных разговоров. В настоящий момент имею право лишь на это…

– Изымай шайку из употребления! Пока она еще кого-то не убила! Под мою ответственность! Группу захвата прихвати! У этих отморозков пара пистолетов, автомат, два «Винчестера» -дробовика. С таким арсеналом они твоих оперов перекрошат.

Мама с дочкой успели хорошо отовариться в бутиках и спортивных магазинах. Там же приодели Витьку. Заскочили в элитный продмаг «Азбука вкуса», о котором много слышали, а позволили себе сделать в нем покупки только сейчас. Потратили полпачки, отобранные Викой в качестве компенсации морального ущерба. Остальная сумма приятно оттягивала карман Арзумановой-старшей. Вперемешку с красивыми пластиковыми пакетами на сиденье лежало оружие. Женщины перестали чего-либо бояться. Они почувствовали себя силой, способной сокрушить все на их пути. Не беда, что много потратили! Нужно бояться не больших расходов, а маленьких доходов, как любит говаривать Витька. Не сегодня – завтра крутые вновь прибегут, предложат хорошие деньги за участие в очередном деле. А поскольку используют их как пушечное мясо – платить будут больше. Нет? У витькиного родственничка большая картотека! Многих еще начальничков из области можно освободить от «непосильными трудами нажитого». Но это будет послезавтра. Завтра к отцу на дачу. Футболки, треники ему «фирминные» купили. А сегодня – отдыхать!

Витька лихо тормознул у подъезда. Вылез из машины, направился к багажнику. Вылезла с заднего сиденья Гуля, заперебирала пакеты с покупками. Виктория сошла с переднего сиденья. Потянулась к «бардачку», чтобы переложить в сумку остаток свето-шумовых гранат. Внезапно из неказистого автобуса с закрашенными окнами вывались мужики в бронежилетах, касках с забралами, автоматами на перевес. С воплями: «Мордой в землю!» бросились на троицу. Гуля моментально среагировала. Обрушила на служивых огонь из пистолетов с двух рук. Те повалились на асфальт. Вика швырнула в них пару оставшихся гранат. Витька увидел, как еще из пары авто выскочили штатские. Долбанул с двух рук из винчестеров. Те тоже рухнули на асфальт, однако успели выстрелить. Пуля угодила Виктору прямо в сердце, втолкнула его в машину, уложила на передних сиденьях. Виктория подхватила автомат, загуляла очередями по нападавшим.

– Помоги, прикрой! – крикнула дочери, вытягивая из «тачки» бездыханное тела любовника.

Гуля снова с пары рук принялась стрелять в противников. Вдруг ахнула, выронила пистолеты, схватилась за живот. Сделала несколько шагов к матери. Снова ахнула, дернув простреленной ногой, сползла по дверце авто.

– Беги, мама! – простонала она.

Виктория дернулась к дочери. Дала еще одну очередь из автомата – последнюю. Рядом просвистели несколько пуль. Отсекли мать от чада. Выхватив пистолет, Вика выстрелила пару раз, рванула за угол дома. Что-то обожгло ногу. Бежать становилось все больнее. Ее настигал высокий, широкоплечий красавчик. Арзуманова выстрелила. Пистолет предательски щелкнул – в нем тоже кончились патроны. Швырнув в преследователя пистолет, Вика выхватила из ножен охотничий нож, доставшийся от деда-охотника. Красавчик ловко увернулся. Клинок со свистом вошел в ствол березки.

– Не дури! Сдавайся! – как-то буднично сказал он.

Виктория выхватила еще один сувенир от несостоявшегося мужа и любовника – финку НКВД. Замахнулась, пытаясь нанести удар, и внезапно швырнула нож в лицо парня. Тот снова буднично, даже не торопясь, поймал летевшее ему в лицо со свистом оружие.

– Не дури! – снова спокойно и самоуверенно сказал красавчик.

– Как же я вас, мусорню, ненавижу! – захромала к нему Вика, пытаясь достать кулаками, когтями, ногами.

– Как же ты мне надоела! – в тон ответил противник и с разворота припечатал ногой.

Тело парализовала острая боль, расплывшаяся по всему организму, погасившая сознание. Когда Виктория пришла в себя, она уже была закована в наручники. Ее подняли, заломили руки вывели на проезжую часть. Подъехала «скорая помощь». Гулю втащили в машину.

– Витю убили, – сообщила она матери. – Ребенок у меня от него будет. Ой, как живот болит!

– Падлы легавые! Волки позорные! Как же я вас ненавижу! Всю жизнь мне перечеркнули! – завыла Арзуманова-старшая.

Медики «скорой» перевязали ногу Вики. Сказали, что пуля прошла навылет, кость не задета. Могут и эту раненую взять с собой.

– Спасибо! В этом нет необходимости. У нас в медсанчасти подлатают, – ответил Крупин и кивнул Хомутову. – Молодец, капитан! Лихую бандитку обезвредил! Осталось найти еще одного неизвестного – того, кто на областных ментов эту троицу наводил, – и уравнение будет решено.

– Может быть, прямо сейчас и решим, – глянул Юрий на экран зазвонившего смартфона убитого. – Ох, ты! Какой красавчик! Наш – из областной ДПС. А подпись под фоткой: «Братан».

СОБРАННЫЙ ПАЗЛ

Снимок старшего лейтенанта запустили в систему. Ответ пришел быстро. Личность офицера установлена – Сорокин Вячеслав Матвеевич, заместитель командира роты дорожно-постовой службы областного управления внутренних дел.

– Сорокин? – пробормотал Крупин. – Хомутов! Как фамилия бандита, которого ты застрелил?

– Сорокин, товарищ полковник. Отчества у этих граждан разные…

– Вполне могут быть двоюродными братьями по отцовской линии, – высказал предположение Виталий Валентинович. – Где сейчас находится Вячеслав Матвеевич?

Связались с областным управлением. Вячеслав находился на патрулировании.

– Будем брать! – принял решение Крупин. – Товарищи бойцы из группы захвата, как самочувствие?

– Нормально, товарищ полковник! Бронежилеты от пуль и осколков спасли. Вполне можем продолжать работу!

Поехали на пост, где нес боевое дежурство Сорокин-мент. Первыми к посту подъехали Розанов и Хомутов в машине майора. Вячеслав тормознул их. Начал приматываться, вымогая взятку.

– Откройте багажник! – велел он Розанову. – Выйдите из машины! А это что?

Старлей нагнулся к водительскому креслу, из которого только что вылез Алексей, потряс в руке пакетом с белым порошком.

– Выйти из машины! – рванул на себя дверцу напарник Славки, направил автомат на Хомутова. – Руки на кабину! Ноги на ширине плеч!

– Может, договоримся, командиры? – недобро усмехнулся Розанов.

– Может, и договоримся! – усмехнулись в ответ. – Сразу надо было договариваться! А не халявить, под глупых «косить»! Теперь дороже будет стоить! Ну-ка, глянем, что у тебя в кармане? Так, «ксива»… Ох, ты! Майор «убойного отдела»!

– Он – самый! – Розанов, используя секундное замешательство мента, опрокинул его подсечкой, заковал в наручники.

– Эй! – дернул затвором напарник Славки.

Одним движением Хомутов освободил его оружия, тоже уложил на асфальт, тоже заковал в наручники. Рядом тормознул автобус с группой захвата, служебная машина Крупина.

– Пацаны! – завопил Славка служивым, вылезшим из автобуса. – Помогите! На нас наркоманы напали!

– Совсем страх потерял! Я уже не говорю про совесть! – поддал ему ногой Розанов. – Меня – майора полиции оклеветал, не моргнув глазом. Что же ты творишь с рядовыми гражданами? Хотя, лучше сказать – творил! Грузите их, бойцы!

– Права не имеете! – заверещал Сорокин. – Вы – «убойный отдел»! Какого хрена не в свои дела лезете?!

– Мы на все имеем право! – ткнул ему в нос удостоверение Крупин. – Гражданин Сорокин Вячеслав Матвеевич! Вы задержаны по подозрению в организации убийств, а также в подстрекательстве к убийствам. Поехали!

– А как же я? Я тут причем? – попытался обнаглеть напарник Сорокина.

– Здесь не при чем! Тобою, мил-человек, займется особый следователь. Задаст тебе много вопросов о том, как дошел до жизни такой, что взятки вымогать начал, превышать служебные полномочия начал, фальсифицировать вещественные доказательства начал? Видишь, на сколько я статей наговорил?

– У меня дети тоже кушать хотят!

– Икру с осетриной хотят! – продолжил за мента Розанов. – А шоколад им подай швейцарский или бельгийский. С нашей «Алёнки» у них задницы слипнутся! Давай, в автобус! Хватит истерить!

– Товарищ полковник, – обратился Алексей к Виталию Валентиновичу. – Нам с Хомутовым, вероятно, придется остаться. Присмотреть за машинами, пока новый наряд не приедет.

– Я их уже вызвал. Да, вон они едут!

Подкатила патрульная машина. Из нее вылезла троица полицейских. Представились, предъявили документы. Один из них сел за руль авто, на котором совсем недавно рассекали задержанные, уехал. Другой, наглый капитан зло посмотрел на Крупина.

– Сколько можно, полковник? Совсем недавно из-за вас людей уволили по отрицательным мотивам. Теперь снова головы полетят…

– Работать надлежало, а не использовать служебное положение для решения личных вопросов! Действительно, совсем страх потеряли! Мне – полковнику – он рассказывает: какой я плохой! Хорошая проверка нужна вашему управлению!

– Не вам решать! – процедил капитан.

– Решать не мне, а внести предложение о проверке – запросто! Вали, капитан, занимайся своим делом!

Пока в управлении оформляли, Вику, обрабатывали и подшивали полученную рану в икроножной мышце. Крупина вызвал Большой начальник.

– Жалуются на тебя, полковник! Звонил начальник областного управления. Говорит, ты его капитану угрожал. Да и с неким старлеем Сорокиным вполне можно было бы разобраться через областную службу собственной безопасности. Областной начальник – человек новый, из Ставропольского края прибыл. Объяснил ему, что к чему. И если будет проверка – он должен радоваться. Пока прослужил на новом месте всего-ничего. То есть и спрос будет минимальный. Все на предшественников свалят. Словом, в который раз тебя отстоял. Как прошло задержание? Слышал, с «грузом двести» (с покойником – авт.).

– Один «груз двести», два «груза триста» (раненые – авт.). В одном случае ранение тяжелое, в живот и ногу, в другом – пулевое ранение в мягкие ткани ноги. Еще один задержанный, из-за которого звонили из области, взят тихо, без стрельбы и телесных повреждений.

– Иначе никак нельзя было?

– Никак, товарищ генерал! Мать и дочь Арзумановы открыли шквальный огонь по группе захвата, забросали ее свето-шумовыми гранатами. Сорокин открыл огонь из двух «Винчестеров» по опергруппе. Пришлось капитану Родичеву его «нейтрализовать».

– Теперь задержанные все свалят на покойника!

– Для меня главное, товарищ генерал, что ни покойник, ни другие фигуранты уже никого убивать не смогут. Организованная преступная группировка обезврежена. Дальше, пусть следователи разбираются!

– Всегда бы так! – крякнул Большой начальник. – Рассуждал бы поменьше – куда больше толку было. А то у тебя, что ни дело, то – второе издание пьесы Грибоедова «Горе от ума». Иди, пока, работай! С передачей материалов следователям не затягивай!

Крупин вернулся в отдел. В камере для допросов Розанов с Хомутовым «толковали» с Сорокиным-ментом. Тот ушел «в несознанку».

– В изолятор временного содержания! К бандитам! – приказал Виталий Валентинович. – Быстро передавайте материалы следователям.

– Ты понимаешь, полковник, что со мной «бродяги» сделают? – затравленно завертел головой задержанный.

– Понимаю! Хрен с тобой! Теперь со следаком разбирайся! Может быть, договоритесь. Увести! – когда конвойный закрыл дверь со стороны коридора, полковник добавил. – Большое начальство велело быстро закрывать нашу часть. Все, что есть – следователям! Надо бы побыстрей, чтобы этого мента продажного не шибко успели побить сокамерники.

– Звонили из больницы номер семь, куда доставили Айгуль Арзуманову, – вошел Иван Родичев. – Ранение тяжелое. Ребенка она потеряла. Будет ли жить – только Богу известно. Пули в Арзуманову выпущены из автомата. Значит, кто-то из группы захвата подстрелил. Нам писанины меньше…

– Это ж надо! Как можно потерять все за один день! – вздохнул полковник. – Любовника, внучонка, свободу, а может быть и дочь…

– Мать будем допрашивать? – уточнил Розанов. – Ей оказали необходимую медицинскую помощь.

– Следователи допросят, – зевнул Крупин. – Для нас эта «семейная фирма» – отработанный материал.

УГРОБЛЕННЫЕ ЗНАМЕНИТОСТИ

У РАЗБИТОГО КОРЫТА

Очень не хотелось идти на лечение актеру Александру Романовичу Солнечному. Ему, привыкшему подчиняться только режиссерам на съемочной площадке, было в лом прогибаться под медиков, коих он за людей не считал. До последнего времени жизнь Солнечного складывалась как нельзя удачно. Приехав в Большой город из глухой провинции, он поступил в театральное училище. Блестяще его закончил. Свою исконную фамилию Выползов, еще будучи студентом, сменил на более светлую – Солнечный. Во время учебы снялся в ряде сериалов. Его – недавнего выпускника знали зрители, знали режиссеры, сценаристы, специалисты по кастингу. Получив диплом актера драматического театра, Александр ни дня не прослужил в нем. Завершал работу в одном сериале, переходил в другой. Итак, десятилетиями. Деньги получал огромные. Звания заслуженный и народный артист России свалились как-то сами собой. Добавились к ним «Заслуженный деятель культуры» и «Заслуженный деятель искусств». Промелькнули четыре жены, появилась пятая, годящаяся по возрасту в дочки. Промелькнули четыре квартиры, каждая последующая лучше предыдущей. Он благородно оставлял жилье женам и детям, кои со временем ему надоедали. Приобретал что-то «более продвинутое». Бывшие супруги тоже получали с его подачи «заслуженных», прочие преференции. Вдруг Александр Романович запил. Запил тяжело, с алкогольным бредом, со срывами съемок. Результат – с двух телепроектов его выгнали. Трое режиссеров, предложивших роли в своих сериалах, «передумали» задействовать маститого, но ставшего не надежным актера. С горем пополам до конца довел роль в многосерийной эпопее, откуда выгонять не было смысла, поскольку «шедевр» снимался и демонстрировался по телевидению несколько лет к ряду, и зритель попросту не понял бы замены главного действующего лица. Перестали предлагать роли и Саше-маленькой – пятой жене, с которой Александр Романович познакомился на съемках, а после женитьбы таскал с собой из фильма в фильм. Терпеть безденежье Саша не хотела – нажилась на стипендию в общаге, а после на грошовую зарплату начинающей актрисы драматического театра. Супруга подключила других жен Солнечного, алименты на детей коих существенно уменьшилось. Сам актер, хотя и не сразу, понял, что попал в «тупиковый вариант». Когда заикнулся на киностудии о представлении к ордену «За заслуги перед Отечеством» третьей степени по случаю приближавшегося юбилея ответили четко:

– Бери себя в руки, прекращай пить! Иначе оформим не награду, а увольнение по статье.

Молодая жена через Интернет нашла частную лечебницу. Оказалось, кое-кто из ее сокурсников там лечился и от алкоголизма, и от наркотической зависимости. Все хвалили врачей, отменное питание, внимательный персонал, комплекс оздоровительных мероприятий. Правда, пару лет назад в лечебнице сменился менеджмент. Однако народ был уверен, что лучшие традиции заведения сохранились. А оно существовало около трех десятков лет, и брали за его услуги весьма немалые деньги. Столь немалые, что Александр Романович даже крякнул, увидев сумму, которую надлежало заплатить за три месяца пребывания в клинике. Уточнил, обязательно ли лечиться три месяца или можно «уплотнить» курс. Ответили: обязательно, так как более короткое нахождение в стационаре попросту бесполезно, а следовательно – бессмысленно. Лучше бы побыть с полгодика, но понимаем – сниматься надо, зритель ждет очередного сериала.

В назначенный день Саша-маленькая отвезла супруга в лечебницу – бывшую трехэтажную дачу, окруженную небольшим парком. Их проводили в светлую, одноместную палату на первом этаже. Чемодан с вещами попросили пока не разбирать, поскольку надлежало побеседовать с главным врачом Ириной Алексеевной Колесниковой. Роскошная блондинка средних лет приняла чету в небольшом, но богато обставленном кабинете с дорогим компьютером. Смартфон и деньги сразу же изъяла у Солнечного.

– Мобильники мы возвращаем пациентам после прохождения ими половины курса лечения, то есть через полтора месяца, – предупредила врачиха, она же – хозяйка заведения. – Увы, наши подопечные не всегда адекватны, особенно в период «ломки». Начинают звонить близким, требовать, чтобы их от нас забрали. Не у всех, кому звонят, выдерживают нервы. Забирают, потом возвращают назад. Уже в куда худшем состоянии, чем при первичном поступлении. Поэтому мы разрешаем контакты с внешним миром, лишь убедившись, что пошел позитивный процесс освобождения от алкогольной или наркотической зависимости. По сему также разрешаем посещения пациентов родными не раньше, чем через три недели пребывания у нас. Друзьям вход сюда запрещен. Именно они проносят спиртные напитки. В результате гибнут плоды нашей кропотливой работы, и все приходится начинать с начала. По этой же причине наличные деньги оставьте мне на хранение или пусть супруга их заберет! С женами-мужьями и прочей близкой родней мы сами связываемся по телефону и говорим, когда можно навестить наших пациентов. Продукты оставьте в холодильнике! Не везти же назад! Наши «больные» не нуждаются в дополнительном питании. Господин Солнечный! Вы можете проводить супругу до машины, проститься с ней.

Погуляли по летнему парку, подышали воздухом, не изгаженным выхлопными газами. Саша-маленькая засобиралась. У нее появилась возможность втиснуться на роль второго плана в одной из многочисленных «мыльных опер». Деньги не столь большие, какие она зарабатывала, снимаясь в паре с благоверным. Мечту поменять «Порше-Кайен» на нечто более крутое придется пока оставить, но пропитаться пару лет хватит.

– Брошу пить, Сашенька! Непременно брошу! Тогда «Ламборджини» тебе справим, – пообещал Александр Романович, целуя жену. – Они еще увидят великого мастера Солнечного! Они мне не только «За заслуги перед Отечеством» третьей степени выпишут! Они меня к Герою Труда представят!

– С Богом, любимый! – картинно смахнула несуществующую слезинку с левого глаза Саша-маленькая и укатила в далекий Большой город.

Актер побродил еще по дорожкам, вернулся в дом.

– Эй, любезный! – обратился он к мрачному санитару. – Когда обед в заведении, и где столовая?

– Через полчаса нариков-бухариков с трудотерапии привезут, тогда накормят. Ты – новенький, что ли? Тебя в другую палату перевели. Пойдем, провожу. А столовая – вниз по лестнице, в подвале.

– С чего бы вдруг меня в другую палату перевели? Деньги, как говаривал писатель Зощенко, «плочены».

– Та палата у нас «демонстрационная». Отдельная, с телевизором «Шарп». Мы ее сопровождающим показываем. А так у нас «больные» по четыре-шесть человек в палате. Не хрен вас – алкашей с наркоманами баловать! Чемодан твой я перенес. Заходи! – втолкнул санитар Александра Романовича в темноватую, пахшую потными ногами комнатуху с шестью койками.

– Я на эту парашу не подписывался! Я за вашу срань заплатил как за номер в пяти-звездном отеле! Развод и кидалово – то, что вы творите! Где хозяйка сего лепрозория? – взорвался Солнечный. – Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь, убогий?

– Это ты на воле – человек! А здесь – никто и звать никак! Располагайся! – довольно больно ткнул санитар в бок народного артиста, лауреата и орденоносца. – Вон, под ту койку я твой чемодан поставил.

– Подать сюда хозяйку-негодяйку! – не унялся актер.

– Если Ирина Алексеевна на всякую пьянь время будет тратить, когда ей работать? Вот, шкаф – туда носильное определи! Мелочь – в тумбочку рядом со шконкой (койкой – жарг.) положишь.

– Дай пройти! – попытался отодвинуть санитара Александр Романович.

Ахнул, получив резкий удар в солнечное сплетение. Ахнул еще раз, когда добавили по печени.

– Что такое? – вошла в палату Колесникова.

– Так, что, Ирина Алексеевна, этот буйствует. Подчиняться требованиям медперсонала не желает, сквернословит, – оболгал санитар Солнечного.

– Ты, братец, не первый год работаешь. Пора бы привыкнуть к реакции наших больных на лишение возможности употреблять всякую гадость, – зевнула хозяйка клиники и повернулась к пациенту. – Александр Романович! Мне не хотелось бы применять к вам смирительную рубашку, привязывание к койке, электрошок, успокаивающие, но крайне болезненные уколы. Ведите себя прилично! Все, что мы делаем – для вашей пользы!

– Для моей же пользы вместо приличной палаты засунули в эту вонючую камеру?!

– Конечно! Только это – не камера, а палата гостиничного типа. Вы будете не один. За вами присмотрят. В случае каких-либо осложнений сообщат медикам, а те окажут помощь. Будет с кем поговорить, что весьма полезно во время лечения. Кстати, ваши соседи по палате певец и автор песен Игорь Меридианов, а также заслуженный артист России, премьер городского театра оперы и балета Вацлав Верховский. Пара других – тоже интеллигентные люди – писатели, правда, уже забытые. О, уже с трудотерапии вернулись! – услышала Колесникова автомобильный сигнал из-за ворот. – Присмотри, братец, чтобы больные во время приема душа не сильно размывались! У нас в этом месяце большой расход воды.