Читать книгу: «Восхождение», страница 3

Схватил кусок верёвки и бросился к следующему, который казался ему опасным, который держал его с главным. Быстро связал руки, потом ноги. Услышал шорох, вздрогнул и оглянулся. Выдохнул, его Весёлая Птичка подошла к нему. Взяла кусок верёвки, и сама быстро, целеустремлённо пошла, связывать третьего.

***

Гилири, стоя впереди, перед старшиной племени, молчал. Он смотрел, как из домов посёлка тащат голые тела хунхузов. Хунхузы ещё час должны были находиться в оцепенении от ударов стазис волнами. На флаере стояла боевая модель станера, поэтому в качестве парализующего воздействия на «цели» можно было не сомневаться.

Он вспоминал, как всё произошло.

В дом старшины посёлка они с Матвеем попали уже в конце операции по приведению к порядку, поэтому главарь банды успел позлодействовать. Когда они подошли, он хрипло, при этом из открытого, слюнявого рта вырывались оскорбительные замечания о девушке, что противоречило тому, с каким наслаждением на лице он насиловал старшую дочь старшины. А вокруг стояли его солдаты, которые держали ещё двух раздетых, испуганно дрожащих молоденьких девушек, которые уже не обращали внимания на руки, которые сжимали их груди, бёдра, ягодицы. Их очередь была следующей, как и нервно переступающего с ноги на ногу солдата, к которому должна перейти использованная главарём красавица. Порядок был строгий и каждый знал свою очередь.

Когда попадали солдаты и, одновременно, прекратил вбивать свой член в жертву главарь, заговорил Гилири, а Матвей прошёл к столу и сел в удобное кресло, каким-то чудом имеющееся в этом доме.

Гилири пояснил старшине, которого бросились освобождать, вдруг получившие свободу, обнажённые девушки, выхватившие ножи у попадавших бандитов.

– Всё с этих бандитов – ваше. Их связанные тела жители собирают на площади. Отдыхающий на утёсе Великий по Духу, решил спасти ваш посёлок от разорения и насилия. Решать судьбу банды вы будете сами, но у нас есть предложение, мы его вам скажем позже.

Староста посмотрел в спокойное лицо того, кого скрытый под капюшоном назвал – Великий по Духу. Он видел юношу. Юношу, европейского вида, но лицо очень загорело, не понятно под каким солнцем, явно, не Сибири, который не обращал внимания на красоту обнажённых девушек, кровь, потрошение и связывание бандитов. Казалось, что он, внутренне, находится не в этом месте, хотя глаза ясные, это не общение с Духами при помощи настоя из грибов.

Староста вздрогнул. Лучше бы он не смотрел в эти глаза, ему показалось, что из этих глаз на него посмотрела Бездна. Он отвёл взгляд от лица великого по Духу. Но при этом он не чувствовал опасности или зла, ни для себя, ни для своих людей, исходящих из этого человека. Староста отметил, что за действиями вокруг наблюдает фигура, скрытая плащом с капюшоном, а Великий по Духу не обращает никакого внимания на происходящее, а только ждёт, когда закончится эта «уборка» посёлка.

Всё заканчивается, закончилась и уборка. К нему в дом вошёл Ирекай, лучший охотник племени, и сказал:

– Староста, всё проверили. Нигде больше нет хунхузов. Все тела собраны на площади.

– Уважаемый! – обратился староста с поклоном к человеку в капюшоне, – мы всё сделали, как вы сказали.

Вдруг, а староста видел, что рот Великого по Духу, не открывался, человек в плаще развернулся и подошёл к тому, как будто того позвали. Молча постоял рядом, затем вернулся к старосте.

– Вы должны решить, что будете делать с бандой! Им жить или умереть? Великий по Духу пока хотел бы выпить чая, если есть, кто может это сделать сейчас?

Староста повернулся к дочери, уже полностью одетой.

– Сделай самый лучший, ханский чай!

Та склонилась в поклоне и быстро ушла к очагу, поставив на огонь чайник и приготавливая заварку с зелёным чаем и кусочками корня женьшеня. Не высокий, хрупкий человек под капюшоном подошёл к его дочери и сказал:

– Тебе больно. Я тебе помогу! Вначале ты почувствуешь уколы, затем всё пройдёт.

Сразу после сказанного он положил одну руку на поясницу, а вторую на живот ниже пояса. Его дочь вздрогнула, как от удара, а затем её лицо расслабилось, и улыбка облегчения осветила его. Староста так и не заметил рук под длинными рукавами, касающихся его дочери. Хотя передняя часть тела дочери хорошо освещалась светом керосиновой лампы, единственно, ему показалось, что металлические спицы или иглы мелькнули, еле заметно в этом слабом освещении.

Оставив Великого по Духу в доме с дочерью и оставшимися, из захваченных, приведёнными хунхузами, девушками, которые не захотели покидать безопасное место, чтобы идти и смотреть на тела врагов, староста вышел к племени.

Груда неподвижных мужских тел перекрыла почти половину площади. Странно смотрелись верёвки на связанных руках и ногах у неподвижных людей.

Вздохнув, староста начал свой рассказ.

Он рассказал племени, что последние три года забирали всё больше, а платили всё меньше. Пока не дошло до того, что сегодня забрали всё, а платить отказались, да ещё и рабынь захотели сделать из самых красивых девушек племени. И двое, пришедшие с утёса Дома Духа помогли племени. Но племя должно решить, оставить в живых или убить всех из банды.

Наступила тишина. Такая тишина, что шелест листьев на верхушках деревьев сопок выдавал малейшие дуновения не слышного внизу ветра, при обычной жизни посёлка. Все понимали, что хунхузы имеют свою базу, где знают, куда те пошли.

Ирекай, стоявший в первой линии толпы из собравшегося племени, сделал шаг вперёд. Выйдя из толпы, он смело сказал: – Живые они не простят унижения и будут мстить. Поэтому лучше, при самом плохом случае для нас, если они умрут сегодня, а мы – потом.

Послышался шум, составленный из многих голосов, обсуждающих эту простую мысль. Обсуждение продлилось не менее двух часов.

– Если хорошо спрятать тела, то, когда придёт другая часть банды, скажем, что этих у нас не было, откупимся как обычно! – кто-то выкрикнул из толпы.

***

Разбитость тела, дурнота, вынудили принять удобную позу, Матвей, что означало полностью опираться на кресло и дополнительно опираться, для устойчивости, локтями в подлокотники. За время обсуждения стойбищем (или родовым селом) почти пришёл в себя. Хотя тело было ещё не в полном тонусе и готовности даже к простой физической работе. Его мозг усвоил новые структуры, полные знания и понимание нового объёма осознания. Простые, используемые константы четырёхмерного пространства упорядочили реальность и выстроились в воспринимаемых процессах действительности. А его состояние было не тем, чтобы играть с их расширениями. К тому же, сейчас, его четырёхмерное пространство с тремя координатами пространства стало сопряжено с шестимерным пространством, где три координаты были пространства и три координаты времени. Матвей знал и сможет потом оперировать и всеми физическими константами этих пространств, вплоть до исключения одной константы из прорабатываемого реального пространства. Всё им продуманное со времён ученичества, освоенное в лабораториях, усвоенное в практике сейчас преобразилось. Действительно, качественное преображение осознания, сравнимое с прошлым как гусеницы и выпорхнувшей бабочки.

– Ты как? – вопрос от осторожно вошедшего в дом Гилири, беспокоящегося о друге, тронул тайные, глубинные, тонкие душевные убеждения Матвея. Искренность, бережность, сострадание он сейчас улавливал не интуитивно, а как будто это было исходящими потоками тепла и уюта от его друга.

– Ты знаешь, метаморфоза изменила мир, в котором я живу. Можно, конечно, сказать, что за кустами я не видел леса, но дело в том, что за лесом я сейчас вижу геологические эпохи и движение галактик вокруг нашей точка положения. К тому же «браслет» оказывается очень многофункциональным инструментом. Он, оказывается, работает, как «наружу» так «внутрь».

– То есть анализирует окружающее пространство в штатном режиме и может сконцентрироваться на отдельном участке для более углублённого его разворачивания? – почему-то притихшим голосом спросил Гилири.

– Неполно, но можно и так сказать. Одновременно «внутрь» и «наружу» расширяет оперативные возможности, именно так и получается, при этом прогнозирует какие варианты и для каких сценариев можно применить. – Задумчиво дополнил Матвей. – Я только поверхностно ознакомился с его, как раньше говорили, тактико-техническими свойствами.

– Племя уже приняло решение, и ждут тебя, для вердикта. – Даже сквозь защиту плаща друга, Матвей чувствовал озадаченность Гилири.

– Пошли.

Выйдя на порог, Матвей показал стоящим перед домом охотникам на кресло, видневшееся через открытую дверь.

Двое молодых охотников бросились и сразу же установили кресло перед домом.

Матвей не спеша, плавно сел, осмотрел молчащую толпу. Повернулся к старосте:

– Говори!

– Им смерть!

Староста волновался, а всматриваясь в уставшее, осунувшееся лицо молодого русского, не мог понять, какая сила может собраться в таком юном теле? Защитит ли его племя вмешательство этого махатмы? Но, внутренне собравшись, встал, склонив голову перед Великим по Духу, подробно изложил, почему такое решение племени. Рассказал и о страхе племени перед бандой, которая пришлёт ещё хунхузов и повторится всё, будет потом то же самое.

Выпрямившийся Матвей, царственно сидел в этом простом деревянном, очень старом кресле с естественным достоинством, которое превращало изделие местных мастеров в трон достойный кремля Москвы или трона императора Запретного города. Осмотрев толпу, причём, постаравшись, взглянуть в глаза каждого и получая параллельно идущую информацию от сканирующего собрание людей, Михайло с РД бота, он начал объяснять возможность для племени просто:

– Есть два пути. Первый, вы оставляете у себя всё, что вы сняли с этих бандитов, потом вы их убиваете, а я помогу, сделать так, что их души навсегда забудут о тех, кто их убил, и дальше живёте так, как ваша жизнь сложится. Второй путь другой. Я отдаю их души тому злу, которому они служили, но тогда вам придётся вернуть каждому из них оружие и одежду, а так же, и их коней. Оружие и кони не обязательно должно быть тем, которое принадлежало этим бандитам, но они обязаны все быть с ездовыми лошадями. Потом они ускачут на свою Базу. На Базе, по своей злобе, сами на неё нападут. Но в таком случае, вы вступаете в торговые взаимоотношения с людьми генерала Цзи и будете поставлять все ингредиенты от животных и сбора трав уже этим людям. Оплата будет обычной и без попыток вас обмануть. Более того, одного человека выделите для постоянного отслеживание этой работы и её поддержания. Тогда я буду вам помогать и в дальнейшем, когда буду в этих местах.

Матвей на этом остановился и следил за племенем. Понятно, что оружие, кони, одежда были дорогими приобретением для племени. Но они сами выберут свою судьбу. Намёк на то, что можно заменить оружие и коней, эти ушлые охотники поняли сразу, а кто не понял, тем разъяснили рядом стоящие соседи.

Прошло минут пятнадцать. Вперёд вышел староста, поклонился и спросил:

– Великий по Духу, мы, всем племенем обсудив, решили, что только смерть всем этим бандитам может быть для нас лучшим выходом, то есть, второе твоё предложение. Но как осуществить его, как только они придут в сознание, так сразу же набросятся на нас? – смущённо, сбавив тон голоса, а глаза вообще при этом потерялись в морщинках, закончил обращение староста.

– Я вам объясню порядок, как мы это будем проводить. Вы уж постарайтесь его соблюдать, ибо это не сложно. Как только всё будет готово для обмундирования бандита, вы тело, с его одеждой и оружием, подносите ко мне. Я привожу в чувство хунхуза, он послушно одевается, берёт выделенное оружие, и вы отводите его в дом, где они будут все ночевать, а рано утором они, ничего не спрашивая, выедут на Базу, даже, без завтрака. – Голос Матвея в ответ старосте звучал ровно, сильно, в каждой интонации было повеление, не допускающее сомнения в необходимости его исполнения, которое требовало немедленного действия.

Гилири передал: – «Ты собираешься сделать то, что я думаю»?

– «Друг мой, я знаю как тебе это тяжело, но вопрос надо решать. И решать максимально эффективно и эффектно. Ты же следишь за театром оперативных действий вокруг наших предприятий, и знаешь, во что это может вылиться для БНЭ»?

Гилири смирился с неизбежным вмешательством в мозг хунхузов, при этом не изменил ни на миллиметр своё положение за креслом Матвея, но теперь он старался только наблюдать за теми процессами, которые его друг запустил и взвалил на свои плечи.

Матвей пояснил ему: – «в полученном „инструменте“, эта ментальная возможность входит в первый десяток осваиваемых. К тому же, не из-за важности по экстренности применения по жизненным обстоятельствам для собственника „инструмента“, а по лёгкости её применения, исполнения инструментом». – Матвей замолчал, его эмоции, наполненные печалью, хорошо чувствовал Гилири, благодаря полному, мысленному контакту, развитому за время их дружбы. – «От меня только мысленное воздействие на символ, или, даже, не открывая вирт интерфейса, просто – мысль, имеющая этот подтекст и…».

Гилири увидел, как одна фигура, из выложенных на площади, – погасла в телеметрии. Этот самый никчёмный, не имеющий ничего человеческого за душой, как раз за его мерзкой душой накопилось более чем достаточно гнусностей, и издевательств над девочками, что… сто тысяч раз сжечь его на костре было бы нормально, но он не сможет нанести урон на Базе, а подставить своей деловой ничтожностью наших запрограммированных – может.

Ирекай, наблюдающий за происходящим на площади, невольно возвращался и выделял взглядом четвёрку, лежащих в первом ряду его силами, и силами всего селения вся банда выложена на площади тремя рядами. Он только собирался вернуться в дом, чтобы собрать, во что одеть и чем вооружить эту четвёрку, прикинув, что старая английская винтовка, хорошая замена немецкому манлихеру, как бросив последний взгляд на хунхузов, заметил, что гнусавый, которого остальные высмеивали за его «сучью радость», стал мёртвым. В одно мгновение остановилось дыхание, биение жилы на шеи, отвалилась челюсть…

А затем раздался голос человека, которого староста назвал – Великий по Духу.

– Тот, который около здоровяка, мелкий – мёртв, на него экипировка не нужна, просто сбросьте в реку или в какое-нибудь ущелье.

Великий по Духу и сопровождающий его странный монах в плаще с капюшоном больше не издали ни звука, пока племя выполняло их указание.

Любая работа имеет свой срок и около каждого спящего тела появилась экипировка, весьма далёкая по качеству от той, в которой те приехали в посёлок.

Великий по Духу поднялся из скрипнувшего кресла, как только староста с поклоном доложил, что всё приготовлено и даже дом для ночёвки всей банды вычищен от лишнего сена. Великий по Духу подошёл к крайнему, слева в ряду, обездвиженному телу хунхуза. С его руки сорвался прозрачный, почти не видимый, тёмно-фиолетовый импульс. Тело вздрогнуло, поднялось, не обращая внимания на окружающих, стало одеваться в то, что лежало перед ним.

Великий по Духу подошёл к следующему телу. Ирекай мог поклясться, что он опять видел тот же импульс от руки Великого по Духу, на фоне бледного тела бандита. Тело вздрогнуло, молча поднялось, рассмотрело одежду, лежащую перед ним, и стало, молча одеваться.

Первый поднятый, уже одетый, к этому времени, осматривал оружие, которое ему положили. Не говоря ни слова, проверил старую японскую винтовку, вставил патрон в приёмник, задвинул затвор и поставил винтовку на предохранитель. Старую саблю пристроил на пояс и застыл в стойке.

Все из банды хунхузов вели себя таким же образом, ни в чём не отклоняясь от поведения первого поднятого. Скоро ряд шеренги, составленный из хунхузов, одетый в старое и вооружённый старьём молчаливо замер в строе.

– Ночевать будете в сарае, который вам выделили. Завтра вас покормят, а с утра вы покинете посёлок и вернётесь на базу. На базе уничтожите всех, кто к вам не присоединится, соберёте всё ценное и привезёте сюда. Сдавать будете, пока, – Великий по Духу посмотрел на племя, показал на паренька, – иди ко мне! – подождал пока хромая паренёк подойдёт к нему. – Ему!

Ирекай видел, что вначале паренёк смутился, но сразу же вышел из расступающейся перед ним толпы и пошёл к Великому по Духу. Все знали, что он сильно хромает после падения с обрыва в детстве, правая нога у него была короче левой.

– Считать, писать умеешь?

– Да. – Тихо, но уверенно ответил паренёк.

– Значит, ты и будешь принимать привезённое отрядом, станешь кладовщиком. – Спокойно, не изменяя голоса, сказал Великий по Духу. – Староста выдели ему дом для работы, а лучше постройте новый.

Спать и жить вы будете, пока, в том же сарае. Пока, это значит, надо заработать на дом у племени.

Потом Великий по Духу повернулся к старосте.

– Выдели человека, ответственного за них, по первоначалу, который отведёт их переночевать, а утром, что-нибудь приготовит на завтрак. Перед их выездом. Потом так же будет следить за порядком их жизни.

На этом всё в посёлке для хунхузов и закончилось, их отвели в амбар, где пол застелили сеном. Войдя, вся банда составила оружие в пирамиды, потом, найдя каждый себе место, рухнула и заснула.

Охотники, посовещавшись со старостой, всё-таки решили, по очереди, двойками, караулить сарай бандитов. Хотя и верили Великому по Духу, что никакой опасности хунхузы для них уже не представляют, но так для них будет спокойнее и надёжнее.

Ирекаю запомнилось на всю жизнь, как Великий по Духу и его спутник покинули поселение. Великий по Духу поднялся со скрипнувшего, из морёного дуба, кресла, которое он занял, пока бывшие бандиты, безропотно переодевшиеся в обноски, принесённые им из домов, ушли в сарай. За направившимся к сопке Великим по Духу, на расстоянии двух шагов, справа от него, шёл его спутник в плаще, рассмотреть лицо, которого, так и не удалось охотникам за всё время. Он и не подозревал, что между тихо удаляющимися фигурами шёл оживлённый разговор по вир коммуникации.

– Ты надеешься подключить племя к своим структурам в России? Или в Китае?

– Ты заметил, что, несмотря на образ жизни – охотой, это достаточно мирное племя, и, даже, зная опасность, которую несёт банда для их племени, они долго спорили, прежде чем приняли решение о ликвидации опасности для племени – способом убийства. К тому же они организованы старостой, который умён и переживает всей душой за племя. Они в самобытной культуре, ближе к даосизму и Буддизму, и на социальной стадии развития – племенной. А как сказал знаток России, Лев Александрович Тихомиров, – «Быть русским жить и думать по-русски – это значит пребывать в том типе жизни, в том строе мысли, которые национальны для России, то есть выражать вековую и тысячелетнюю мысль и жизнь нации. Русская нация в вековой жизни своей работала, устраивалась, верила и мыслила, и вот внутренняя принадлежность к этой мысли и жизни, соответствие с ней определяет, по-русски ли живёт и мыслит такой-то человек и даже такая-то партия». Получается, что сейчас Россия – это не для них. Так что не будем уподобляться тому простаку из сказки, который хотел сразу съесть, как только увидел всходы, и начал насильно тянуть морковку из грядки, ожидая, что она так быстрее созреет. Хорошие люди, хорошо живут, уважают друг друга, стараются соблюдать справедливость, зачем нам вмешиваться в их жизнь, в их формирующуюся нацию?

– На торговле они окрепнут и сами решат свою судьбу в будущем! – усаживаясь вслед за Матвеем в флаер, пропечатал, уже голосовым покашливающим заключением, свой вывод Гилири.

***

Сердце Ирекая стучало в грудь, как молот кузнеца, казалось, прямо в отзывавшееся на каждый удар сердца – разноцветное пёрышко, на куртке, которое два года назад подарила ему Весёлая птичка. Он наблюдал за спасителями его Весёлой Птички, да чего там, и его самого они спасли. Заметил, что перед ними из ничего возникла лодка, странная, с верхней прозрачной крышкой, которая сама, без участия их рук, откинулась при их приближении.

Вначале в «лодку» сел Великий по Духу, затем, рядом с ним устроился не высокий человек в плаще с капюшоном. Бесшумно двигаясь, издавая звук сравнимый с лёгким шелестом листвы в верхушках деревьев, «лодка» легко поднялась, развернулась, и удалилась на верхушку сопки, туда, где издавна было место силы племени.

Лёгкое покашливание тихо подошедшего старосты вывело его из задумчивости. На лице, сплошь из сморщенной, старой кожи, как будто состоящей из глубоких борозд, выделялись глаза, их также окружали глубокие морщины, но яркий свет возбуждения струился из глаз старика, только что благополучно решившего судьбу племени. И в племени остались молодые парни и молодые девушки, а значит – племя будет жить. Он, увидев, что Ирекай внимательно ждёт, во всяком случае почтительно ждёт того, что он скажет, объявил:

– Завтра. Если банда хунхузов уедет из посёлка так, как утверждал Великий по Духу, ты возьмёшь хромого мальца и с узелком даров, которые я соберу, отнесёшь к месту силы, посмотришь, как там живут эти два странных монаха.