Читать книгу: «Резонанс. Лунные отражения», страница 2

– Зато это обеспечит нам просмотры, – ответил редактор и осушил кружку до конца.

– Но какой в этом смысл, если сама статья из-за кликбейта никому не понравится? – спросила Мия, которая хотела уберечь подругу от очередных пререканий с начальником.

– Мия, если хочешь новое дело, то придётся поработать, – уже открывая дверь, редактор засмеялся и бросил напоследок. – А вообще, с этими вопросами к статистикам.

«Чего он ржёт каждый раз, псих какой-то», – подумала Олеся, сжала фольгу в кулаке и швырнула её в ведро.

***

Закрыв дверь кабинета, Стас тут же перестал улыбаться и сел за свой стол.

По правую руку стоял стеклянный шкаф с полками из чёрного дерева. Редактор повернулся на стуле и стал одними губами проговаривать слова предстоящего разговора, смотря на своё отражение.

Спустя несколько попыток подобрать наилучший вариант речи и пару минут лицевой гимнастики Стас попросил секретаршу никого не впускать и набрал номер своей жены.

– Привет, – раздался весёлый женский голос.

– Привет, родная. Чем занимаешься?

– Да так, с кошкой поиграла, в магазин сходила. Сегодняшнее свидание в силе? – на фоне голоса прозвучало грустное мяуканье. – Тише ты, ало, дорогой?

– Да-да. Конечно, увидимся. Я так рад, что всё наконец стало налаживаться, – Стас оторвал взгляд от своего отражения и посмотрел на фото самого себя, которое висело на стене.

Воспоминания из прошлого, навеянные снимком, вернули редактору улыбку. Как раз то, что надо, чтобы не выдать своих настоящих чувств.

***

– Так что за дело-то? – всё не отставала Мия, пока девушки шли к своим столам.

– Да не парься, правда, не стоит оно того, – полушёпотом ответила Олеся, уже просто чтобы не мешать другим работать, а не из соображений секретности.

– Ну что, думаешь, с тобой произойдёт, если рискнёшь? Что теряешь-то? – спросила Мия, усаживаясь на свой неудобный стул.

– А я не за себя, а за семью в таких случаях беспокоюсь. Да уже не парься, ладно, и, кстати, сказала бы про свой стул редактору (Олеся специально не называла Стаса по имени, чтобы подчеркнуть, что они только коллеги по работе и сидеть за одним столом могли разве что на планёрках), раз в таком почёте за свои расследования, что даже квартирку подыскали, – сказала Олеся, чтобы перевести тему, и подёргала бровями вверх-вниз.

– Расследование. Ой, ну тебя! – усмехнулась Мия и махнула рукой.

Переведя взгляд на ноутбук, Мия подумала: «Надеюсь, что с квартирой всё сложится. Мне нужно многое тебе рассказать, подруга. И поскорее бы».

3. С широко закрытыми глазами

Вечером того же дня

Обычно Мия смотрела на часы только для того, чтобы свериться с рабочим графиком. Но сегодня её интересовала конкретная цифра – цифра шесть. Именно в это время официально заканчивался рабочий день и можно было уходить домой. Конечно, если тебе не нужна работа журналиста, ну или у тебя было реально важное (по меркам шеф-редактора) дело.

Воспользовавшись вторым вариантом, Мия закрыла ноутбук и стала быстро собираться.

– Удачи там, – сказала Олеся, не отрываясь от компьютера.

– Да, спасибо, – Мия надела рюкзак и пошла к вешалке, обняв на прощание погружённую в работу подругу и махнув рукой практиканткам. Олеся никак не отреагировала, потому что должна была как можно скорее дописать статью: мужчина сбежал в Лондон сразу после оформления кредита на изменившую жену.

«И что только не случается в нашем мире», – надев куртку, Мия расправила капюшон, подложила большие пальцы под лямки, чтобы было удобнее, и быстро зашагала к выходу.

***

Одним из плюсов возможной будущей квартиры была близость к работе. Нужно проехать несколько станций на поезде МЦК в обратном от дома родителей направлении и пройти примерно километр. «Очевидно, это связано с запросами самого редактора», – догадалась Мия и решила, что это будет ещё один плюсик в копилку с надписью «преимущества переезда», которую она торжественно вручит родителям уже сегодня за ужином, прямо в разгар финальной битвы за окончательное решение.

Девушка остановилась, чтобы пролистать плей-лист и найти что-нибудь более подходящее под её настроение, а в итоге остановиться на одной из тех пяти песен, которые она постоянно переслушивала.

Осенью темнеет относительно рано. «Оно и логично, ведь всё небо покрылось мрачными тучами», – усмехнулась Мия и подняла глаза: справа от неё была детская площадка с несколькими скамейками. Зелёная краска на них потрескалась, и в старых ранах виднелась прежняя, светло-серая, кожа, которая изначально покрывала когда-то красивую скамью. Но в остальном самая обычная площадка, которая есть в каждом закутке, образованном тремя-четырьмя домами.

Ничего примечательного, разве что…

«Какие-то странные небольшие статуи, таких я раньше нигде не видела. Да и в материалах по обустройству дворов ничего такого не было», – Мия стала перебирать в голове прочитанные (и написанные ею самой тоже) статьи о дворовой реформе: «Ладно, какого чёрта я делаю, разве для этого торопилась. Нужно двигать дальше, чтобы не опоздать».

Статуи высотой примерно в полтора метра лишь молча проводили незнакомку своими бесчувственными взглядами и неизменными выражениями лиц. Они навеяли на Мию грусть: почему-то захотелось поскорее со всем покончить, поехать домой, поужинать вместе с семьёй, поиграть с братом и лечь спать.

Мия сделала музыку погромче, чтобы заглушить это неприятное чувство.

Так как людей на улице не было, девушка стала рассматривать автомобили, мимо которых проходила. Недавно прошёл слабый дождь, и теперь каждая машина стояла как бы на светлой платформе сухого асфальта. «Такси с пробитыми шинами, класс», – Мия только ещё больше нахмурилась, смотря на побитое лобовое стекло: «Очень атмосферно, как раз то, что мне сейчас нужно. М-да, в разговоре с родителями лучше эти детали опустить».

Негромкий шум заставил девушку перевести взгляд обратно на дорогу: впереди какая-то женщина размахивала руками и что-то кричала. Что именно, Мия не могла разобрать из-за оглушительного соло барабанщика. Но, несмотря на это, девушка поняла, что обращались именно к ней – на улице больше вообще никого не было.

Дальше Мия пошла уже сняв наушники. Ей не нравилось то, что она не могла дослушать песню до конца, чтобы окончательно настроиться на предстоящий разговор. Такое всегда выбивало её из колеи. Но продолжать слушать музыку было бы уже просто невежливо.

– Привет, я – Таня, – женщина лет тридцати пяти протянула Мие руку, когда она наконец дошла до неё.

– Здрасьте, – Мия улыбнулась, и они обменялись крепкими рукопожатиями.

– Станислав рассказывал о вас много хорошего (да уж Стас-то это умеет), так что вопрос только в том, устроит ли вас квартира, – Таня сразу указала на нужный подъезд и слегка подтолкнула Мию в спину ладонью.

– Тогда можете считать, что мы договорились, потому что я согласна на всё, где нет тараканов, – сказала Мия и хотела шагнуть вперёд, но женщина аккуратно придержала её.

– Тогда мы не договоримся… Да шучу я.

Обе облегчённо выдохнули, поняв, что формальности тут ни к чему, и с улыбкой на лице поднялись на ступеньку, спрятавшись под металлическим козырьком от вновь начинающегося дождя.

Пока хозяйка вводила код, Мия прислушивалась к каплям воды, сунув большой палец в карман джинсов и постукивая остальными по ноге в такт с ними.

За протяжным «Пиии» и скрежетом открывающейся двери Мия не смогла услышать, как машина, на которой приехала Таня, со скрипом качнулась из стороны в сторону. Из неё доносилось недовольное рычание, словно голодный пёс напоминал о себе хозяину, уже в который раз забывшему взять его с собой.

В одном из окон первого этажа дёрнулась шторка: старуха отпустила её и грустно вздохнула. Аккуратно прикоснувшись к шраму на щеке, она покачала головой, как бы удерживая себя от чего-то, и пошла на кухню, где был включён маленький телевизор. Он был прикручен к специальной треугольной подставке, которая крепилась непосредственно к стене в углу.

Старуха подошла к телевизору и, протянув руку, несколько раз нажала на кнопку громкости с уже почти стёртым значком «плюс»: «Два дня назад мы сообщали о пропавшем водителе такси Вадиме. На данный момент он всё ещё не обнаружен, будем держать вас в курсе событий, оставайтесь с нами».

Старуха подняла верхнюю губу, обнажив пожелтевшие зубы с чёрными точками, и стала медленно качать бёдрами, пританцовывая в один ритм с джинглом из рекламы зубной пасты.

Затем она взяла ведёрко с майонезом и зачерпнула в него большую маслянистую ложку. Заметив муху, уже пару дней как утонувшую в этой вонючей густой массе, старуха только пожала плечами и плюхнула майонез в пластмассовую тарелку. На ней уже лежала лапша, покрытая зелёными комками плесени.

– Blue Rare, – с ужасным акцентом проговорил хриплый голос, плавно переходящий в безудержный смех с громким кашлем. – Пора, кх-кх, кормить, кх-кх, внучка.

***

– Нам с вами на четвёртый, так что предлагаю пойти по лестнице, – Таня уверенно пошла направо, и Мия не стала ничего отвечать, потому что поняла: предложение было чисто риторическим. Вместо этого она взглянула на панель с номерами этажей, которая была чуть выше тёмно-жёлтых дверей самого лифта.

Мия на мгновение замерла, чтобы понять, работает ли он вообще. И нет, она совсем не собиралась пользоваться лифтом, чтобы добраться до четвёртого-то этажа. Это было делом доверия: «Если человек обманул тебя в одной мелочи, значит, однажды обманет и по-крупному». А уж в случае с покупкой чего-либо это ощущается особенно остро.

Цифры стали загораться одна за другой, и Мия облегчённо выдохнула одними губами.

– Знаете, вот интересно: я только недавно поняла, что не знаю, кто мои соседи. Ну, то есть многие уже попросту съехали, и те, кого я могла видеть в детстве, уже давно не живут со мной в одном доме, а я даже и не в курсе. А вы знаете, кто ваши соседи? И кто вообще тут живет? – девушка подумала, что уже давно не брала интервью, и решила заполнить вакуум неловкого молчания своими вопросами.

– Ну я, сказать по правде… – Таня задумалась, но продолжила подниматься.

«Обычно, когда так говорят, дальше следует ложь, но, возможно, я читаю слишком много книг по психологии», – Мия слегка качнула головой и снова сосредоточилась на ответах.

– Как хозяйка, просто обязана знать такие вещи, чтобы отвечать на подобные вопросы. Но здесь жила прежде не я, а моя мама, так что рассказать могу лишь про парочку. Напротив тебя будет жить полицейский. Возьми на заметку, когда будешь думать о том, а не станут ли шуметь соседи по ночам. Ну, и на первом бабулька какая-то, я её встречала пару раз, когда помогала маме с переездом… – Таня сделала паузу, чтобы восстановить дыхание.

«Я уж подумала, что въезжаю в квартиру мертвеца. Что ж, пронесло», – Мия перешагнула очередную ступеньку.

– Не самая приятная женщина, но вам-то что: она на первом, а ты на четвёртом, – Таня обернулась с улыбкой на лице.

«Всем своим поведением и видом ты пытаешься убедить меня, что всё в порядке. Это обычный ритуал или всё же попытка что-то впарить. А, может, и то, и то одновременно?..» – Мия была рада, что сейчас Таня стояла к ней спиной, потому что понимала, что на её лице так и написано предложение из сомнения, недоверия и озадаченности.

– В двери два замка: всё надёжно, – уже обычным, без интонаций радости, голосом проговорила хозяйка, пытаясь отыскать ключи в своей красной кожаной сумочке.

Мия огляделась по сторонам и, удовлетворительно покачав головой, доложила: «Краска на стенах свежая. А здесь получше, чем снаружи».

– Да, покрасили недели три или четыре назад, точно не помню. И, слушай, район у нас, конечно, не особо привлекательный, но уже скоро его начнут обустраивать: построят пару-тройку новых магазинов, на пустыре будет парк, площадку детскую подкрасят. Так что ещё месяц, и мы бы говорили уже о совсем других суммах. Прошу, – хозяйка, наконец, распахнула дверь и пригласила жестом руки зайти внутрь.

Когда Мия шагнула вперёд, из-за её плеча Тане открылся обзор на противоположную дверь. На абсолютно чёрной двери, в верхней её части, горел маленький, обычно не привлекающий внимания огонёк: это означало, что крышечка дверного глазка была приподнята.

Нельзя сказать наверняка, наблюдал ли за ними кто-то всё это время или нет. Но Таня, быстро прошедшая следом и резко повернувшая ручку замка, нисколько в этом не сомневалась.

***

– Да, мам, я уже еду. Всё супер: две комнаты и кухня. А, и балкон ещё, представляешь? Так что всё вообще отлично… А что деньги? Я же откладывала зарплату какое-то время, так что первый месяц оплачен (Стасом, но оплачен ведь), – Мия улыбалась, потому что знала, так голос звучит веселей и убедительней. – Ну, вот такая загадочная. Или думала, я всё на шмотки спустила, а вот нет, как видишь. Ладно, мамуль, дома поговорим, давай. Да. Всё… Давай, да.

Таня с покрасневшими от слёз глазами ждала, пока девушка, говорящая по телефону, исчезнет из зеркала заднего вида. Девушка, которую она только что обрекла на неприятности, возможно, последние в её жизни.

Когда Мия окончательно скрылась в темноте ночи, Таня нажала на панели своего автомобиля на кнопку «Вызов» и стала терпеливо считать гудки, которые словно кололи её прямо в сердце своим холодным равнодушием к происходящему.

На небольшом экране пошел отсчёт времени: звонок принят, разговор начался.

– Я всё… В.. Всё сделала, завтра же она приедет сюда. Теперь я могу уехать с моей мамой? … Спаси… Спасибо, – Таня нажала на красную телефонную трубку и заревела, потому что не могла больше сдерживать слёзы. Она никогда не была сентиментальной, но в данной ситуации практически собственноручно отправляла человека на казнь. При чём долгую и мучительную.

Чтобы хоть как-то успокоиться, девушка достала из бардачка пачку сигарет. Бордовая линия сбоку и предупреждение о всевозможных проблемах, которые неминуемо настигнут открывшего, на лицевой стороне. Прогнившие зубы на фотографии были зловещей ухмылкой самого дьявола, который заставил выбирать между молодой, только-только начинавшей жить девушкой, незнакомкой, и женщиной, подарившей жизнь, которую она так бессмысленно потратила.

– Прости, мам, я знаю, ты не любишь, когда я курю, – дым стал медленно плыть по салону автомобиля. – Но теперь всё кончено, мы сейчас же поедем домой, заберём вещи и уедем навсегда, не переживай.

Из-под старого, тёмно-зелёного, клетчатого пледа в ответ раздалось лишь громкое недовольное дыхание, перебивавшееся кашлем и странным, нечеловеческим, тихим рычанием. Машина слегка качнулась в сторону, и плед сдвинулся, открыв седую голову, морщинистый лоб и безумно пустые, холодные глаза старухи, которая уже не могла говорить членораздельно. Таня вернула плед на прежнее место и заботливо погладила мать: «Может, сейчас это уже неважно, но я совсем этого не хотела».

После трёх долгих затяжек девушка наконец выбросила сигарету в приоткрытое окно и, вдохнув свежий ночной воздух, нажала на педаль.

***

Со всех сторон ослепительно мерцали вывески магазинов, мелькали окна жилых домов…

«Самое поразительное это то, что для всех вокруг ничего не изменилось. Жизнь продолжается… Все так спокойно прогуливаются. У каждого свои проблемы, свои радости. Равнодушие – вот главное зло нашего мира. Помню, как одноклассник швырнул меня в сугроб и я порезала лицо ледышками. Я тогда так кричала… И плакала, а мимо проходили мамаши с колясками и недоумевающе смотрели на меня. Как будто им было непонятно, что мне ужасно больно. Интересно, что бы они сказали, случись это с их детьми… Ладно, я ведь не желаю им зла, просто всё это… Интересно. Сейчас ты можешь хоть в дурацком костюме пробежать по улице, и об этом все узнают только из новостей, даже если ты пробежишь прямо перед их носом. Такой, как я, не следовало пачкать руки, потому что неприятное ощущение грязи останется со мной навсегда, как бы я не пыталась отмыться… Да и ради чего, в конечном-то счёте? Денег? Какой от них смысл, если твоя мать потеряла память и ты не можешь разделить с ней свою радость. Ради чего, ради кого?..» – думала Таня, ожидая, пока загорится зелёный свет.

Какой-то парень подбежал к переходу, но, как только поравнялся со светофором, стал идти очень медленно, словно наслаждаясь каждым шагом. «Чёрт, пешеходы, да что с вами такое. Вечно вы так делаете…» – Таня осуждающе фыркнула и отвернулась, в задумчивости прикрыв рот ладонью.

***

Плавно остановив машину, Таня повернулась вполоборота и сказала, обращаясь скорее к пледу, чем к той, которая сидела под ним: «А ведь я никогда даже не приглашала тебя к себе домой. И вот мы здесь, но ты всё равно не увидишь, как я жила всё это время. А хотя какой смысл, ты всё равно меня уже не слышишь».

Девушка нахмурилась, чтобы придать себе уверенности: кровь на руках, которую никто, кроме неё, не мог видеть, не давала ей покоя.

Вылезая из машины, Таня пыталась просчитать, не могла ли она разобраться со всем иначе, не подставляя под смертельный удар другого человека: «Меня бы всё равно нашли…»

Уже подходя к подъезду, девушка осознала, что каждый новый вариант спасения грубо перечёркивался словом «мама».

Кажется, с Таней поздоровался кто-то из соседей, но она не обратила на это никакого внимания и в таком беспамятстве приехала на свой этаж. Двери лифта открылись.

Привычный звук замка, всё та же прихожая…

Широко раскрывшиеся глаза, рефлекторно поднявшиеся вверх руки, и тихое «пиф» выстрела из пистолета с прикрученным к нему глушителем. Тело упало на пол словно марионетка с перерезанными верёвочками, за которые всю её жизнь дёргала Судьба.

– Она вне игры. Забираем старуху из машины и уходим, – первый, приглушённый тонкой тканью чёрной балаклавы голос.

– А с ней что? – второй голос.

– Думаю, и от неё будет польза. Посмотрим, какие изменения произошли с ней, когда она… – первый голос прервался шипением рации.

– Мы погрузили номер пять, вы готовы?

– Идиот, а если бы мы ещё не закончили. Мы должны были первыми выйти на связь. Да, сделано, чёрт тебя дери. Выходим, – ответил первый голос и добавил, уже отпустив кнопку. – Значит, старуху уже погрузили, отлично. Но, чёрт подери, вот же придурок: мог нам всё сорвать.

– Да что бы она против нас двоих… (Убрал пистолет и приподнял ноги, чтобы удобнее было нести.) Сделала?

– Ты и сам видел, как досталось номеру семь. У неё в кармане, вот смотри, нож. Даже кровь не вытерла с него, ну что за человек. Дилетанты… – первый мужчина взял труп спереди.

– Да уж, знатно она номеру семь рассекла лицо, это было круто. После такого ей действительно только по лестницам ходить.

Оба засмеялись, выдохнули и на счёт «три» подняли тело.

– А тяжела кобыла-то эта. Неудивительно, что седьмой так схлопотал. И вправду опасно было вставать между Татьяной и её матерью.

– Именно, что было. А теперь тащи, давай! – рявкнул недовольный напарник.

4. Первое явление резонанса

Пятница 8:25

Несколько очередных безликих призраков проплыли слева от Мии, которая медленно шагала, глядя себе под ноги. У неё в голове был какой-то шум и лишь изредка мелькала отчётливая мысль о том, как же странно устроен человек: очень сильно хочется спать, но ноги сами несут сонное тело на работу.

Ещё призрак. Вроде бы даже с маленькой собачкой. Всё, что не прямо перед глазами Мии, расплывается так, словно она ещё лежит в мягкой постели под тёплым одеялом, а всё остальное – это просто сон…

– Привет! – кто-то резко толкнул Мию в спину.

– Олеся, блин! – девушка чуть не упала от неожиданности, но отметила для себя, что приветствие неплохо её взбодрило.

– Ты чего такая вялая? Не выспалась? И что с прической? У тебя на башке просто жопа попугая! – Олеся все сыпала и сыпала вопросами, пытаясь скрыть своё ощущение неловкости: она не ожидала, что подруга будет не в настроении для подобных шуток.

Вообще, такие сюрпризы были свойственны для взрывной Мии, а не размеренной Олеси. И вот, в первый раз решила она побыть на одной волне со своей подругой, как эта волна тут же её утопила: вместо глупой радости остались только смущение и желание как-то всё исправить.

– Да ничего такого, просто плохо спалось, – Мия поняла, что Олесе всё ещё не по себе, и попыталась изобразить улыбку, чтобы не портить другому человеку настроение в этот пасмурно-светлый день. – Мне приснился кошмар, проснулась вся в слезах, так что…

Раздалось громкое «хлюп» – Олеся наступила в лужу, которую не заметила, потому что полностью сосредоточилась на тихих словах сонливой подруги. Казалось, что она и сейчас может заплакать.

По минутному молчанию Мия поняла, что от неё ждут разъяснения самого сна: «Короче, лежу я такая вчера. Никак не засну. Но глаза закрыла, легла на бок и всё не сдаюсь. Думаю: „Вот-вот усну“. Через пару минут мне захотелось почему-то открыть глаза, и, представляешь, прямо передо мной лицо какого-то мужика. Он так внимательно всматривался в мои глаза и чему-то улыбался… Я не закричала там, ничего, думаю, раз сон, значит, всё по моим правилам – ну и как вмазала ему. Чувствую боль в руке. А дальше темнота, стоп, снято, и я уснула. Утром проснулась – на щеках слёзы, рука побаливает… Ощущение, что всё взаправду было…»

Во время своего рассказа Мия шла с опущенной головой, и теперь Олеся решила легонько стукнуть её в плечо.

– Слушай, а к тебе во сне лучше не приходить. Вообще, такое иногда бывает. На новом месте всегда плохо спится. Я, когда ездила с родителями в отпуск этим летом, тоже не могла уснуть первые несколько ночей в отеле. Рука у тебя болела, потому что ты вполне могла удариться о стену, когда ворочалась во сне. Не переживай.

– Да и не переживаю я. Просто это неприятно, и как-то день, считай, сразу не задался, – Мия уже окончательно проснулась и могла различать выражения лиц у проходящих мимо людей.

Но они с Олесей смотрели только вперёд, желая избежать столкновения с одним из утренних зомби, из-за чего не могли заметить, что за ними следят. Девушка с тёмными, каштановыми волосами по плечи, в чёрных джинсах и серой ветровке.

Дана держалась на расстоянии, которое подходило для слежки за опасающимся человеком, постоянно оглядывающимся, вечно крутящим головой. Что уж и говорить о двух беззаботных подругах – они вообще шли расслабленно, ничего не замечая. Дана присоединилась к ним на станции МЦК и уже не выпускала из виду.

Концентрацию всегда нужно держать на коротком поводке. Девушки же выпустили её погулять в отдалённый уголок разума с вечно спящим опасением за свою жизнь и вниманием к родительским советами, которое на самом деле было просто ширмой, а вернут только тогда, когда сядут за свои рабочие столы.

На самом деле, мы с вами многого не замечаем. Если за нами кто-то будет идти, мы так и не узнаем об этом, подпевая в такт песне, играющей в наушниках, или переживая, погружённые в разные мысли, которые бесконечным потоком проходят в нашем сознании.

И Дана прекрасно это понимала, по себе знала: она и сама раньше никогда бы не стала задумываться о чём-то подобном. «Но, как говорится, ты не хочешь – жизнь заставит», – девушка поправила волосы, зачесав их в сторону, и включила фронтальную камеру, чтобы сделать селфи на фоне идущих впереди подруг-журналисток.

– Ладно-ладно, в порядке я, – улыбнулась наконец Мия и взглянула на Олесю. – Что, с прической совсем беда?

– Я ж говорю, прямо жопа попугая. Но сейчас подправим, – Олеся не скрывала своей радости, ведь она только что справилась со своей задачей: растормошила Мию, отогнав мрак неприятных мыслей своими огненными шутками. (Мия так и отвечала каждый раз, когда начинала смеяться: «Круто, вот эта прям вообще огонь!»)

– Ну что, классно посидим сегодня!

– Надеюсь, не надо напоминать, что я не пью.

– Ты и не пей. Будешь просто есть. Я куплю пакет сока, не парься. А то у меня дома есть только кофе и вино.

– Да уж, родители вряд ли оценят, они уже к тебе приходили?

– Ещё нет, я запретила. Пока не обустроюсь и не приведу квартиру в надлежащий вид, никого туда приглашать не буду.

– Значит, у нас сегодня из развлечений будет уборка?

– Нет, подруга, не волнуйся. Единственное, давай ты всё-таки лучше сама сок купишь, я боюсь не успеть. Мне ещё ногти сделать надо. А то будешь ты сидеть с кружкой прозрачнейшей воды. А так с тебя напитки для тебя, с меня горячее для тебя и меня.

– Если готовить будешь ты, то лучше уж я и еду заодно прихвачу.

– Во-первых, ты сделала мне чертовски больно сейчас. А во-вторых, я пока ещё не хочу умирать, так что за готовку будут ответственны повара, готовящие по якобы древним, итальянским, на деле никогда не существовавшим из-за не столь высокого уровня знаний у химиков рецептам из продуктов среднечайшего качества. С применением вкуснейших специй, без которых никто и кусочка бы не осилил сего сырого теста.

– Пиццу закажем?

– Да.

– Ладно, такой ответ меня устроит.

– Вот только не надо сейчас нашего препода цитировать.

– Не убедила.

– Я серьёзно, завязывай.

– А то что, Блайкова?

– А вот что.

Дана с теплым безразличием наблюдала за шутливой борьбой подруг, смотря на них через экран немного поднятого наверх телефона: нельзя просто так ходить за другим человеком, нужна иллюзия, что каждый живет своей жизнью.

Посмотрев на подаренные два года назад часы с чёрным ремешком, девушка выдохнула и быстро пошла в обратную сторону, к станции МЦК.

Часы служили напоминанием о временах мирной жизни, когда Дана могла со своими подругами так же шутить, смеяться и разговаривать ни о чем. И хотя это уже в прошлом, часы были ещё и символом того, что однажды их хозяйка обретёт покой в будущем, найдя себе место в этом новом для неё мире.

– Ладно, хорош, а то вспотеем. А это второе правило, сразу за «не пей газировку перед интервью», – Олеся показала руками, уперев ладони перпендикулярно друг другу, знак «тайм-аута».

– Да уж, а я всегда говорила, что в редакции не хватает душа, – усмехнулась Мия, и они обе засмеялись. Не из-за того, что это было смешно, а из-за прилива адреналина после дружеской перепалки.

– В такие моменты понимаешь, что правильно выбрал направление, – всё ещё пытаясь восстановить нормальное дыхание, проговорила Олеся.

– В смысле? – спросила Мия и попыталась причесать волосы.

– На телевиденье нас бы давно уволили, а тут ходи как хочешь, – объяснила Олеся, стараясь вдыхать воздух через нос, чтобы потом не простыть. – Я-то уж знаю, о чём говорю. А ты слушай старших.

– Старших или старых? – с выражением заинтересованности школьника-отличника риторически спросила Мия.

– Ну иди сюда, сама напросилась, – засмеялась Олеся, не затевая при этом новую схватку.

– Всё, всё, – примирительно сказала Мия, иронически добавив. – А то ещё спину потянешь, или сердечко прихватит.

– Да у нас разница в год, что ты вообще несёшь?! – улыбаясь, взглянула на подругу Олеся.

– Вот именно, целый год! – ответила Мия и медленно закивала словно учёный, который только что объяснил прописную истину.

Олеся уже ничего не стала отвечать: она радовалась тому, что Мия и думать забыла о своём плохом сне. Сама живя с родителями всё это время, она уважала стремление напарницы к взрослой самостоятельности: «А всё-таки молодец ты, Мия. Я бы так не смогла. Хотя нет, вру. Смогла бы, но, если б я жила одна, то спалила бы свою квартиру в первый же день. Но вообще-то это может случиться и в твоём случае. Ладно, прорвёшься, я уверена».

«Интересно, что ты думаешь о моём переезде и думаешь ли вообще?» – на секунду задумалась Мия, когда принимала эстафету от придерживающей для неё впереди дверь подруги: «Может, думаешь, что это глупо, как и мой брат. А, может, уважаешь моё решение. Интересно, вообще, надо будет спросить. Но лучше вечером… когда лично сможет прочувствовать всю свободу независимого жильца».

В таком радостном молчании они и пошли на работу.

***

Есть такие вещи, которые Дана никогда бы не стала носить. Вот как эту шапку, например, которую она сейчас доставала из своей небольшой чёрной сумки с серыми линиями по бокам, перевешенной через плечо: яркие цвета, раскраска в полоску, немного нелепая форма… «Только помпона, блин, не хватает», – мысленно усмехнулась девушка, не меняя при этом выражения лица.

Обычно люди снимают часть одежды, спускаясь в метро, чтобы не вспотеть. Но Дана всё сделала наоборот: надев шапку, она сбила её немного в сторону, придавая тем самым естественность своему виду.

Крепко сжав кулаки для придачи себе уверенности, девушка, направилась к большой красной букве «М», не убирая руки обратно в карманы, чтобы на входе не показаться подозрительной.

***

Придержав дверь для невидимого человека (девушка знала, что сзади никто не идёт), Дана медленно прошла через рамки металлодетектора, громкий писк которого подтвердился загоревшейся красной лампочкой с надписью «тревога» напротив неё.

Дана была в наушниках и сначала не подала виду, но путь ей преградил человек в синей рубашке и с металлоискателем в руке. Его губы быстро двигались, но Дана, смотря прямо в глаза, ничего не понимала. Чтобы сбить спесь с этого любителя попользоваться властью, она специально показала, что ничего не услышала, заставив повторить.

– В сумке у вас что? – спросил мужчина, который явно ловил кайф от происходящего, судя по его довольной ухмылке.

– Да я даже не знаю, – Дана принялась открывать отсеки сумки и убрала её немного в сторону, подставив левый карман куртки. – Может, это в куртке что-то.

Но куртка не запищала, тогда они вернулись к сумке.

«Да что ты всё повторяешь: „Я не знаю, я не знаю“. Наверняка, студентка обычная», – подумал мужчина и, получив заряд неловкости от робкой девушки, отошёл, махнув металлоискателем в сторону турникета. Дана быстро закрыла сумку и, приложив проездной, прошла через прозрачные двери, разъехавшиеся в стороны.

***

Сняв шапку, Дана убрала её в карман куртки и принялась медленно двигать треугольные пластинки, висящие на замочках сумки, не переставая при этом шагать.

Отсоединив их наконец Дана достала из другого кармана ручку без стержня и с двумя прорезями. Приложив немного усилий, девушка вставила треугольники внутрь прорезей, и, проверив, что лезвия не шатаются, убрала самодельное перо в карман.

На детекторе пропищали, конечно же, не эти заточенные пластинки, а, скорее всего, ключи или мелочь из кошелька. Но всё равно прохождение даже такой таможни вызывало небольшое беспокойство у Даны. Ведь в случае чего её сразу могли вычислить по базе данных разыскиваемых преступников.

В больших городах час пик это не просто один конкретный час. Такой период пробок на дорогах и давки в общественном транспорте длится гораздо дольше. Так что, несмотря на то, что Мия с Олесей уже успели расположиться за своими столами и написать по две новости, в метро всё ещё было полно народу.