Читать книгу: «Выпускной», страница 2

– А какие твои любимые авторы?

– Джек Лондон, Борис Васильев, Виктор Аланов

– Аланов? – переспросила Лариса, – Не знаю такого писателя, что он написал?

– Виктор Аланов написал Петьку Дерова – это моя любимая книга. А ещё мне в детстве нравились Волшебник изумрудного города и Урфин Джюс!

– Александр Волков, – подхватила Лариса, – он мне тоже безумно нравился! Я всю его серию прочитала два раза!

– Да я тоже всю серию прочитал!

Мне стало как-то спокойно и легко с ней разговаривать. Я думал факультатив-это что-то типа урока, только не в школе, а получался интересный разговор.

– А что-то из русской классики ты любишь?

– Мне она как-то не очень. Разве что Капитанская дочка Пушкина, это интересно.

– Ну это ты зря! Ты просто многого не читал! Например, у Льва Николаевича Толстого, которого мы сейчас проходим есть прекрасная повесть «Казаки», будет желание- прочти. Уверена, что тебе понравится. или Достоевский…

– Достоевский? – перебил я её.

– Ты читал Достоевского? – удивилась Лариса.

– Ну не то чтобы читал, начинал читать. У нас дома полное собрание сочинений, отец получил по подписке, я просматривал некоторые его произведения и выборочно читал сцены.

– Ну и как тебе? Только честно!

– Если честно, все герои Достоевского мне показались немножко …с приветом!

– Что? – Лариса поперхнулась чаем от изумления.

– Они все какие-то импульсивные, вздорные, выходят из себя по-любому поводу! Ну вот смотрите, – осмелел я и начал жестикулировать руками, – В братьях Карамазовых…

– Ты читал Кармазовых?

– Не до конца! Помните сцену, когда Алёша Карамазов встретился со штабс- капитаном Снегирёвым? Его сын бросил камень в Алёшу, а отец узнав об этом сказал: «А хотите я его высеку?», а потом «хотите, я ради вашего удовольствия себе один палец отрежу? Или все четыре пальца отрежу?» Ну психически здоровый человек так говорит? Явно у него с головой какая-то проблема!  А Елизавета Прокофьева на ровном месте обижалась на князя Мышкина! По любому пустяку, который мне кажется просто недоразумением. Ну что? я не прав?

Лариса пила чай и с интересом наблюдала за мной, прищурив хитро глаза.

– Вопрос не в том, прав ты или не прав. Ты по-своему открываешь для себя этого писателя, ты делаешь свои выводы и вот это самое главное! Тебе обязательно понравится Достоевский, просто тебе нужно прочитать какое-то произведение полностью, от начала до конца. Ну а что ты думаешь о русской поэзии, кто тебе нравится?

– Есенин, Лермонтов, – начал вспоминать я, – Мне папа купил книжку «Русские поэты», из всех поэтов больше всего мне понравились стихи Лермонтова и Есенина. Шаганэ я перечитывал, наверное, раз тридцать. Но больше всего мне нравится Пастернак, его Гамлет это лучшее, что я читал в поэзии.

– В какой книге ты читал Гамлета?

– Я случайно в райцентре в букинистическом нашёл книгу Доктор Живаго, роман я не читал, а вот в конце были стихи Юрия Живаго.

–Роман, тоже не менее интересен. Подожди, а как же Пушкин? Почему ты о нём ничего не сказал?

– Пушкин безусловно гений! Но меня скорее всего в детстве им перекормили. Все его сказки я знаю почти наизусть. Но к нему у меня тоже претензии есть. Ленский, замечательный парень, что на него все взъелись?

– Скажу тебе по секрету, – улыбаясь шёпотом сказала Лариса, – мне Ленский тоже нравится. Даже больше Онегина.

Я чувствовал себя легко и свободно и совсем забыл про кроссовки.

– Паша, ты наизусть знаешь какие-то стихи? можешь прочесть?

Её глаза смотрели уже не с озорным любопытством, а с каким-то уважительным интересом. Как будто я был равным для неё. «Неужели она что-то во мне увидела? Неужели ей что-то понравилось во мне?» – с надеждой подумал я. Я поднял глаза к потолку, как будто что-то вспоминая и потом прочел два четверостишья, которые сочинил неделю назад.

Я Вас люблю, моя любовь в неволе

Боится и молчит, чтоб не тревожить Вас

У каждого из нас есть правила и роли

Я буду Вас любить и без нелепых фраз

Я Вас люблю и может быть когда-то

Открою Вам с улыбкой на устах

На фоне багрянистого заката

Свои объятья, забывая страх

– Чьи это стихи? – спросила Лариса.

– Это Варлаам Шаламов. – соврал я. В каком-то журнале я читал статью о нем и несколько его стихов.

– Я читала, что он писал стихи, но кроме его «Колымских рассказов» ничего не читала. Удивительной силы человек! Столько лет провести в заключении, а его стихи о любви!

Вдруг, на мгновение, Лариса очень пристально посмотрела на меня, я быстро отвел глаза и начал пить остывший чай. Мы сидели и молчали где-то пару минут. Она задумчиво смотрела в окно.

– А какие ещё ты знаешь стихи?

– Чьи стихи?

– Шаламова, – задумчиво произнесла она, разглядывая облака в окне.

– Я думаю этих достаточно.

– А почему ты ничем не угощаешься? – Лариса пришла в себя и начала осматривать нетронутые угощения на столе.

– Спасибо, все было вкусно.

– Ну тогда будем заканчивать. Интересный получился разговор.

– А ещё факультатив будет? – заволновался я.

– Конечно, в следующую среду обязательно приходи.

– Спасибо за чай, – я встал и резко развернулся к двери, чтобы она не увидела зияющую дыру на кроссовке.

– И тебе спасибо Павел, – услышал я вслед, – особенно за Шаламова.

 ___________________

– А тебе бабу живую дай, и ты даже не будешь знать, что с ней делать, да братишка? – сказал Егор, открывая бутылку холодного пива, которую я ему купил в счет долга за обстоятельный и серьезный разговор с классухой. Он быстро налил его в стакан и не дожидаясь пока пена осядет, сделал два больших глотка. Его глаза подобрели, и он с сочувствием посмотрел на меня.

– Надо брать над тобой шефство! Будем тебя просвещать! Завтра в 17:00 в актовом зале Водоканала мои друзья будут показывать фильм обучающий, просветительский, для взрослых. Я уже деньги внёс, но тут одно срочное дело появилось, поэтому пойдёшь вместо меня. Просто сиди, молчи, внимательно смотри и запоминай.

– А что значит обучающий? И что значит для взрослых? -недоуменно спросил я. Фильм для взрослых я видел только на афише кинотеатра, там было написано «детям до 16 вход воспрещён».

– Ты что обучающих фильмов не видел? – наливая новый стакан пива спросил брат и не дожидаясь моих новых вопросов продолжил, -Васю Черненко знаешь?

Я кивнул

– Подойдёшь к нему и скажешь, что ты вместо меня. Главное, не задавай ему вопросов и никому не трепись про этот фильм, понял?

Я кивнул.

– Я серьёзно! Никому не трепись про это!

На следующий день без пятнадцати пять я уже стоял возле входа в актовый зал. Мимо проходили взрослые мужики и с удивлением пялились на меня. Кто-то ухмыльнулся и сказал: Кто-то своего привёл для просвещения. Послышался приглушённый гогот. через несколько минут в группе проходящих мимо слесарей появился Васька Черненко и недоуменно посмотрел на меня.

– А где брат? Ты что здесь делаешь?

– У брата дела. Он сказал, что я вместо него, – ответил я.

Вася округлил глаза и начал чесать недоуменно голову. Я почувствовал, что мое образование под угрозой и я выпалил, – Он сказал, что деньги заплатил, а мне велел сидеть тихо и незаметно. Мне всю ночь не давал покоя образовательный фильм, и я был настроен решительно.

–Хорошо, – со скрипом согласился Вася. Сядешь на самом заднем ряду и чтоб ни звука! – Понял! – кивнул я и зашёл за ним. Актовый зал Водоканала был наполовину заполнен его работниками. Казалось отмечали награждение или какой-то праздник. Все бы намарафечены: в джинсах, в светлых рубашках, кто в модной футболке. На сцене стоял большой стол, на столе стоял телевизор «Фотон» и видеоприставка. Я такую видел у друга, его отец на таможне работает. На сцену поднялся начальник техотдела Виктор Михайлович.

– Так мужики, деньги все сдали? кто не сдал – давайте по рубчику быстренько! Все пришли? – спросил Виктор Михайлович у Васи, пока мужики передавали деньги по рядам и начал оглядывать зал. Я невольно пригнулся, но не ускользнул от его взгляда.

– А это кто там, на заднем ряду?

– Это брат Егора. Егор заплатил, но не смог прийти. А пацан уже взрослый- пусть посидит, посмотрит.

По залу вновь пронёсся смешок. Из разных углов посыпались шуточки и высказывания. Виктор Михайлович хотел, что-то сказать, но мужик со второго ряда громко гаркнул: Давай, заводи свою шарманку! Времени не так много!

Виктор Михайлович забыл про меня и включил видео приставку. На экране Фотона засверкали полосы, надпись в углу «Play» и появились титры. Зал затих и послышался голос диктора, который на английском языке перечислял актеров. Джулия Милонни, Альфредо Скатти. Я подумал, что кто-то из зала встанет и будет переводить, фильм то учебный, но все сидели и молча смотрели. На экране появилась очень красивая женщина, увидев ее, я не поверил своим глазам. Она была копией Ларисы!!! Только у этой были рыжые волосы -пышная химия, а у Ларисы светло-русые, гладкие, собранные в длинный хвост. Та же фигура, улыбка, профиль. Удивительно как эта Джулия Милонни была на нее похожа! Лариса, то бишь Джулия, шла по улице, зашла в магазин и решила купить себе платье. В примерочной она очень долго и медленно переодевалась, а за этим процессом без стеснения наблюдал продавец. Потом он закрыл магазин и тут я увидел то, что никогда не видел до этого. Меня поразили не последствия медленного переодевания- я никогда не видел таких женщин! Я не видел таких…смелых женщин! Я даже одетых таких смелых женщин не видел! Она была поразительно инициативной, ничего не боялась и вряд ли страдала комплексом «а что обо мне подумают окружающие». Судя по лицам сидящих в зале, она удивила не только меня. Через какое-то время я понял, что перевод здесь был явно лишним. Я даже боюсь представить, что бы с переводчиком сделали эти уставшие от разводных ключей мужчины, если бы он озвучил высказывания героев в самый ответственный момент переодевания.

–О гляди Семеныч, а краны то, краны то бронзовые, – послышался комментарий, когда героиня решила принять душ.

– А ты Виталик, что, на работе на краны не насмотрелся? – ответил Семеныч. Послышался протяжное насмешливое шипение, как будто из системы выпустили пар.

– Ты мне можешь не рупь, а полтинник дать и приходи ко мне, смотри на краны.

Вдруг наступило гробовое молчание – героиня зашла в душ и начала мыться.

Было странно, что я сижу в огромном зале, вокруг меня взрослые седые мужчины и я вместе с ними, или они вместе со мной, смотрим этот странный познавательный фильм. Как будто я стал свидетелем какого-то интимного процесса и теперь знаю какую-то тайну про всех. В детстве, я после утренника увидел, как Дед Мороз блевал в фигурку слоника на площадке возле нашего детского сада, а Снегурочка стояла рядом, курила и приговаривала: «Будешь знать олень, как вино с водкой мешать!» «С шампанским! – Дедушка Мороз снял бороду и превратился в учителя географии, живущего в соседнем доме. В этот момент мир повернулся для меня новой, необъяснимой, взрослой стороной. Снегурочка взвалила на себя мешок с подарками и пиная под задницу бывшего Дедушку Мороза, матами указывала ему путь. Вот и сейчас, для меня мир изменился! Я был покорен этой смелой, инициативной женщиной! Ее красота и уверенность в себе держала в напряжении всех в актовом зале. Через какое-то время у меня появилось чувство ревности и негодования, что герои фильма не ценили ее таланты и не были в таком же очаровании, как и я. В приступах негодования я отворачивался от экрана и в один момент мой взгляд упал еще на одного зрителя, которого никто не замечал. Вместе с нами за этой женщиной наблюдал… Владимир Ильич Ленин. Его портретами был увешан весь актовый зал и больше всего меня смущало, что один из портретов, который висел справа от меня на стене, был точно такой же как плакат, что висел у меня в комнате. В четвёртом классе я прочитал книгу о детстве и юности Володи Ульянова. Книга настолько вдохновила меня, что я решил быть точно таким же как он! Я купил в книжном магазине плакат Ленина и повесил его на стене перед кроватью. Каждое утро, когда я просыпался, он смотрел на меня разными взглядами. Я получал двойки и обещал родителям их исправить, на следующее утро Ленин смотрел на меня с надеждой и как бы говорил: Я верю в тебя сынок! Ты обещал исправить и сегодня это у тебя получится! Когда я был готов к контрольной он смотрел на меня с вдохновением и говорил: Я верю в тебя сынок! Ты сегодня обязательно принесёшь пятёрку! Не подведи меня! Когда папа приходил с родительского собрания, во взгляде Ильича было сострадание: Я верю в тебя сынок! Просто 5 минут потерпи! А сейчас я видел, что глаза Владимира Ильича немножко округлены и в первый раз ему совсем нечего было мне сказать! Мне показалось, что он тоже поражён и восхищён этой смелой, инициативной девушкой. Если бы он встретил ее в Германии, где подготавливал революцию, возможно…но я не успел развить свою гипотезу, потому что на экране происходили умопомрачительные вещи. Помимо смелости девушка обладала ещё потрясающей координацией! Она двумя руками производила манипуляции с несколькими мужчинами и при этом не теряла ритм! Казалось, что она показывала своеобразный мастер-класс и я бы не удивился, если бы через 5 минут она остановилась и сказала: Понятно, как надо делать? Теперь по очереди, каждый становится на моё место и повторяет!

Теперь я понимаю, что все эти безумные фантазии в моей голове были защитной реакцией от культурного и эстетического шока, который я испытывал. Мои соседи по просмотру, чтобы быстрее справиться с волнением и перевозбуждением иногда выбрасывали фразы в напряженную атмосферу зала.

– Ого, какая эквилибристка!

– Ничего себе! Как они туда забрались?

– Серёга, а ты говорил, что у тебя здоровый! Вон посмотри!

– Где им такие размеры  выдают? Надо своей такие купить!

Эти простые слесари водоканала, которые каждый день видели только трубы, хомуты отводы и муфты открывали какую-то доселе невиданную жизнь, о которой даже не представляли. Они облизывали языком сухие губы и запоминали каждый кадр, увиденный на экране. То же самое происходило и со мной! И, наверное, …с Владимиром Ильичом.

Фильм закончился.

– Ну вот и всё ребятки! – крикнул Виктор Михайлович, – понравилось? Ему ответил одобрительный гул, но зрители почему-то не вставали. И когда я попытался встать, я понял почему. Нужно было срочно отвлечься на какую-то другую тему, чтобы кровоток в теле восстановился. Я внимательно рассматривал картины с эпизодами из жизни Ленина. Вот он с бревном, здесь он на броневике, здесь он принимает крестьян, что-то пишет в кресле. Мужики тоже вместо того, чтобы вставать и выходить из зала решили допытывать Виктора Михайловича, где он брал такие кассеты, что у него есть ещё и когда следующий сеанс. После осмотра седьмой картины жизнеописания Ленина, я почувствовал, что можно выходить. Информация Виктора Михайловича также возымела целительный эффект, и слесари гуськом потянулись к выходу. Я так же поспешил за ними, чтобы добежать до дома и не забыть записать два сокровенных слова. Джулия Милонни.

 ___________________

– Куда собираешься? – спросил Егор, наблюдая, как я терпеливо прокалываю шилом дермантин кроссовок и делаю стежок за стежком, зашивая дыры. Уже три пальца были замотаны лейкопластырем, из-под него сочились капельки крови, которые я периодически вытирал с дермантина.

– В литературный клуб, – тихо ответил я.– типа факультатива, только свободное посещение.

– Угу, -многозначительно промычал Егор. Он вышел из комнаты и вернулся со своими супермодными кроссовками Puma, которые он купил за бешеные деньги в райцентре. Они были такие красивые, что я просил его их прятать подальше в шкаф, у меня при их виде начинался ступор вестибулярного аппарата. Я в телепередаче Кашпировского, видел, как люди на сеансах впадали в транс и качались. Примерно тоже происходило и со мной, когда я видел кроссовки Егора.

– Меряй, – сказал он и аккуратно поставил кроссовки передо мной. Я не верил своим глазам и тем не менее решил держать марку: – Да ладно, спасибо, я свои дошью!

– Обувай говорю, актёр- недоучка, – усмехнулся брат и сел на диван.

Я с улыбкой до ушей бросил иголку, шило и отодвинул свои кроссовки под шкаф. Сев на пол, я аккуратно натянул кроссовки Егора. Лёжа на спине, я поднял ноги вверх и крутил ими, боясь, что если встану, то упаду в обморок от счастья.

– Вставай, пройдись! Размеры то разные. А то сделаешь шаг внутри кроссовка, а потом ещё один вместе с ним. Выходить придется за два часа, таким ходом быстрее не дойдёшь, – ёрничал Егор, наблюдая, как я был счастлив. Наши размеры почти совпадали, у меня был сорок четвёртый, у Егора сорок пятый. Я прошёлся вдоль комнаты, вышел коридор, но особого дискомфорта не почувствовал.

– Егор, спасибо тебе большое!

– Ты губу закатай! Я тебе только на сегодняшний факультатив даю, вот стану миллионером, тогда будут тебе подарки за сто пятьдесят рублей.

Я быстро натянул джинсы, свою любимую черную рубашку и стал перед зеркалом. В этих кроссовках я был неотразим! Егор посмотрел на меня, потом открыл шкаф и достал свою самую лучшую футболку с фотографией города Нью-йорка. Эту фантастическую футболку привёз ему друг из загранки. Егор одевал её по самым большим праздником, она была белая и он ходил в ней очень аккуратно, боялся, что после стирки с фотографией небоскребов, что-то случится.

–Надевай, а то в этой чёрной рубахе ты похож …Больше я уже ничего не слышал, я был на грани счастливого обморока. Я как во сне надел футболку и посмотрел на себя в зеркало. «Я беспоподобен!», – пронеслось у меня в голове, когда я медленно расчесывал волосы. «Я король Николаевки! Нет, я король райцентра! Почему сейчас не вечер? Почему сейчас не идет дискотека? Я бы тут же бросился туда, зашёл бы в зал, заговорил бы с кем-нибудь, нарочно стоя спиной к девчонкам и ждал пока какая –нибудь самая смелая, как Джулия Милонни, пригласит меня на медленный танец. Нельзя терять время! До факультатива еще целый час. За этот час я смогу в этом королевском наряде обойти весь посёлок!»

– Егор ты самый лучший брат на свете, – я обнял его и побежал на улицу.

– С футболкой осторожней! Мимо кустов не ходи, чтобы не зацепиться! – услышал я вслед.

Важной походкой я прошёлся вдоль дома, но никого из соседей во дворе не было. Я быстро обошёл наш дом и еще раз прошёлся вдоль двора. Вышел старый сосед дядя Вася, на секунду задержал на мне взгляд и продолжил свой путь в гараж. Времени было мало, а путь был длинный. Я пошёл вдоль центральной улицы. На почте мне совсем нечего было делать, но тем не менее я зашёл туда, посмотрел стенды с открытками и насладившись тем, как меня рассматривали почтальонши, вышел и направился на вокзал. На вокзале было пусто, пригородный поезд планировался после семи вечера. Я не стал тратить время на кассиршу и отправился на рынок. Это был фурор! Все торговки прекращали свои разговоры и внимательно рассматривали меня. Я дважды обошел все ряды и зашёл в комиссионный. Деловито осмотрел все магнитофоны и подошёл к полке где стояли заграничные духи.

– Сколько стоит цханл номер пять? – я учил немецкий и прочел название на мою заслуженную тройку.

– Шанель номер пять стоит пятьдесят рублей, – девушка за кассой внимательно за мной наблюдала.

– У вас только один флакон?

– А тебе нужно два? – с нескрываемой иронией спросила она.

– Нет у меня событие через неделю, боюсь если шинель купят надо будет искать что-то другое в подарок.

– У нас два флакона, – успокоила она меня

– Хорошо, тогда я зайду через неделю, – пообещал я и вышел из комиссионного.

На другой стороне улицы были магазины. Мне казалось даже собаки переставали гавкать, когда я проходил мимо, держа ровно спину, как меня учила мама. Величественная неспешная походка была не только частью плана сделать этот день самым запоминающимся для жителей поселка Николаевка, но и элементом техники безопасности, чтобы кроссовки и футболка Егора вернулись к нему в первозданном виде.

–Который час? – спросил я в книжном магазине.

–Без пятнадцати пять, – ответила продавщица, с удивлением рассматривая меня.

– Что-то новенькое привозили?

– Нет, следующий завоз через неделю, в четверг приходи.

Я вышел из книжного и сделал крюк через двор школы. Во дворе бегали только младшие классы из группы продлённого дня и не обращали на меня никакого внимания. Эх, еще бы зайти в наше местное кафе, там наверняка много знакомых, но я уже не успевал и поспешил к Ларисе.

– Ну Павел, нет слов! – Лариса не скрывала своих эмоций, – с каждым разом ты всё краше и краше!

Мы снова были одни, никто не пришёл. Я захотел съёрничать, сказать, что это я не для факультатива так вырядился, а в кино собрался, но кино сегодня не было, да и выглядело бы это не по-мужски. Ведь я вырядился именно для того, чтобы ей понравится.

– Да это я просто так оделся, – смущённо ответил я. Сегодня мне не нужно было прятать ноги под стул, на мне были такие красивые кроссовки, что можно ноги поставить на стол вместо вазы с цветами.

– Я думала ты кому-то понравится хочешь, – с интригой в голосе сказала Лариса, наливая чай.

– Кому? – испугался я.

– Ну не знаю, может быть какая-то девочка должна прийти, и ты решил поразить её своим прекрасным видом.

– Нет это я не для девочки.

По правилам игры Лариса должна была спросить «а для кого?» И тогда очередь промолчать была у меня. Но Лариса не спросила, наверное, всё и так поняла.

– Кажется мы снова с тобой одни, – она посмотрела на часы, – значит будем опять говорить о чём захотим. А почему ты меня ни о чём не спрашиваешь? Тебе разве ничего не интересно спросить у меня?

– Интересно, – настороженно ответил я.

– Так спрашивай! – озорно предложила она и надкусила конфету.

Вот это был поворот! Я совсем не ожидал такого развития разговора. Может она проверяет, насколько я смелый?

– Что вы любите читать кроме русской литературы? Вам зарубежные авторы нравятся?

– Если честно, я их читал не так много. Мне очень нравится Эрих Мария Ремарк. Удивительный писатель! Он пишет о простых человеческих чувствах и говорит таким искренним понятным языком, как будто ты сам переживал тоже самое, но не мог выразить словами, а он это сделал за тебя. Я много читала книг о войне советских писателей, но его книга «На западном фронте без перемен» это шедевр военной литературы. Эту войну видят не взрослые мужские глаза, глаза молодого юноши, который чуть старше тебя, и он подробно описывает все ужасы.

– Как называется книга?

– «На западном фронте без перемен», но еще рекомендую тебе прочесть еще одну книгу Ремарка «Три товарища». Это удивительное произведение о настоящей любви и настоящей дружбе. Я не буду тебе пересказывать содержание, тебе нужно самому раскрыть эту книгу. У тебя есть друзья? Расскажи мне про них?

– Нет, у меня нет друзей!

– Как это возможно? – Лариса искренне удивилась.

– У меня свои понятия о дружбе. Настоящий друг, как мне кажется, это тот, кто может собой пожертвовать ради своего друга. Даже жизнью. Когда другу больно, он не будет трепать языком, он скажет, то что действительно важно и нужно сказать. В моём окружении, таких людей нет, но зато у меня есть удивительный брат, которого нет ни у кого! Мой брат может пожертвовать собой, когда мне плохо он может дать совет или просто сесть рядом со мной и мне станет легко. Вот всё что вы видите на мне -это он!

Лариса удивленно подняла глаза

– Он узнал, что я иду на факультатив и решил, что я должен выглядеть хорошо. Он отдал мне свои любимые кроссовки, лучшую и дорогущую футболку, вот поэтому я так хорошо выгляжу.

– У тебя только один брат?

– Да один, есть еще сестра Снежана, она старше меня на семь лет и живет в Ленинграде.

Мы опять замолчали. Теперь я решил прервать молчание.

– А что Вам нравится из поэзии?

Лариса загадочно улыбнулась, она вновь смотрела в окно на облака.

–Как бы это не было банально, но я однолюб! Александр Сергеевич Пушкин мой самый любимый поэт. Мне конечно нравятся многие поэты: Анна Ахматова, Николай Заболоцкий, но Александр Сергеевич – это моя душа.

– Что-нибудь прочтёте наизусть? – игриво спросил я.

Лариса долго пила чай, потом пристально посмотрела на меня, отвела глаза к окну и прочитала.

Нам чувства к испытанию даны

Жалеть себя или любить другого?

Слова и обещания не нужны!

Для чувств, терпения достаточно простого

Сквозь время безответность претерпев

а чувства все становятся сильнее

Тогда мой друг, твоя любовь не блеф

Как дальше жить, нам лишь потом виднее

– Чьи это стихи?

– Варлаама Шаламова. Я наверстала упущенное и нашла его стихи.

Я в недоумении глотал остывший чай. Неужели ли это был её ответ на мое стихотворное признание? Или это действительно стихи Шаламова? Проверить это было невозможно.

– Спасибо Павел, ты прекрасный собеседник и слушатель. Жду тебя в следующую среду с докладом «Моя любимая книга и как она повлияла на мою жизнь»

– И вам спасибо Лариса Вячеславовна, особенно за Шаламова.

 ___________________

Выходные обещали быть тихими и беззаботными. Мама с папой уехали на свадьбу к своим знакомым рано утром в пятницу, в другой район и обещали быть в воскресенье вечером. Всю пятницу я проходил в предвкушении свободы- вся квартира в моём распоряжении. Егор подрабатывал сторожем и его ждала ночная смена. Но все мои планы рухнули. Федя, лучший друг Егора, свалился как снег на голову. Он был на заработках в Москве и нарушил моё беззаботное времяпровождение громкими ударами ногой в дверь. Удары сопровождались его фирменным «Аллё гараж!», поэтому я спокойно открывал дверь, узнав его голос. Федя был ходячий праздник, его так и называли «Федя праздник». Он сорил деньгами по любому поводу. Он швырялся деньгами, как кормят голубей в парке, когда оба кармана набиты семечками. Федя засовывал руки в карманы, сгребал всё что в них было и швырял на стол продавцу или на поднос официанту. Я не удивился, что Федя бил ногами дверь- в руках у него была охапка пакетов набитых всякой снедью, из некоторых торчали горлышки бутылок.

– Аллё гараж! Ты не слышишь, что праздник стучится в дом? – Федя без лишних церемоний прошел на кухню и завалил пакетами стол, -А почему один встречаешь? где Егор?

– На дежурстве, – с улыбкой до ушей ответил я.

– Дежурство надо отменять! Друг приехал как-никак!

– Сейчас позвоню, обрадую!

– Не надо! Лучше сюрприз сделаем! Сейчас перекусим с тобой, а потом сходим к нему прямо на вахту. А где родители?

– На свадьбу к родственникам уехали, будут через два дня.

– Так это же песня! Свобода плюс лучший друг равно праздник! Ну ты и вымахал я смотрю, тебе уже сколько?

– Семнадцать.

– Родителей нет, брата нет-хата свободная! А где девушка? Где друзья? Где вечеринка?

–– Ну вот, ты приехал! Вот и вечеринка, вернее праздник!

– За эти мудрые слова нужно выпить! Доставай стаканЫ!

– Нет, мне нельзя.

– Да брось! То, что я привёз можно даже младенцам. Во-первых, это французский коньяк Наполеон! Во-вторых, это чистейшая водка Абсолют, а в-третьих это ликёр Амаретто- уникальный напиток, его не пьют, его смакуют. – Федя налил мне в рюмку хваленный ликер, сглатывая слюну.

-А на закуску у нас …– Федя выдержал театральную паузу и по слогам произнес, – о-ле-ни-на. Ею закусывать нужно только водку! Пашка ты пробовал когда-нибудь оленину?

Я молчал, не прерывая этот гастрономический спектакль.

– Берёшь сырое оленье мясо, кладёшь его в морозилку, достаёшь, когда оно стало твёрдое, как камень и острым ножом тоненько-тоненько-тоненько нарезаешь. Чуть-чуть посоли и оно тает во рту! – лучше Феди рассказывал о еде только Жванецкий в своем монологе про салат. У меня всегда текли слюни и потом я бежал на кухню в поисках съестного.

– Но так как замораживать у нас нет времени, – продолжал Федя, – я захватил с собой вяленую оленину, которая тоже прекрасный деликатес. Для Амаретто у нас есть ананасы, правда консервированные, ну и куча всякого сладкого. Ну давай! – сказал Федя, поднимая рюмку, и видя мою нерешительность, успокоил – Не бойся, мы по глоточку, нам сегодня много куда надо зайти, нам сегодня нужно быть в форме!

Я глотнул Амаретто и вспомнил как в детстве, после новогоднего застолья, разбавил самогон сладким вареньем, вкус был примерно такой же.

– Ну рассказывай, какие новости? – Федя хлопнул стопку Абсолюта и даже не покривился.

Я стал молоть всякую чушь про Егора, про учёбу, даже про образовательный фильм, на который я попал благодаря Егору. Почему-то я стал очень разговорчивым. Федя посмеивался и подлил мне ликер в рюмку. Никакого эффекта от Амаретто не появилось, поэтому я не отказался от второй рюмки, потом от третьей. Мне нравилось, что Федя общался со мной на равных, как будто не было между нами десяти лет разницы. Он тоже много рассказывал про огромную Москву, про то какие злые там стали люди, про иностранные машины, которые он там видел и про свои планы уехать «зашибать за кордон». В пылу разговора, он перепутал бутылки и вместо Амаретто налил мне полную рюмку Абсолюта, а я не глядя выпил и удивился что это водка не такая горькая, как самогон.

– О! А теперь мешать нельзя, а то плохо будет! – сказал Федя, отставляя квадратную бутылку Аморетто, -давай ты мне поможешь Абсолют допить.

– Не-не-не мне нельзя, – сказал я и удивился что мой язык начал потихонечку заплетаться. Но мне было настолько приятно разговаривать с Федей, и я чувствовал какое-то внутреннее удовлетворение жизнью. Родителей нет дома и мне нравилось это легкое чувство свободы!

А ещё я понял, как сильно я люблю Ларису и мне жутко захотелось её увидеть.

– Мы к брату, когда пойдём?

– Хорошая идея! За неё надо выпить и закусить! – Федя подкладывал мне в тарелку оленину, ананас, шоколадные конфеты, маринованные огурцы и домашнюю тушёнку, которую я достал из погреба. Мы выпили ещё по рюмке Абсолюта и начали собираться. В один пакет мы высыпали всю закуску, которую можно было забрать, а во второй выпивку. Был поздний вечер, и улица была безлюдной. Мы шли по тёмной аллее вдоль центральной улицы и пели «Бухгалтер, милый мой бухгалтер». Проходя мимо школы, я увидел на первом этаже свет в кабинете директора. Свет был не яркий, как от работающего телевизора.

– Федя, – остановился я, – нашу школу грабят!

– Не может быть! – театрально, полушепотом произнес Федя и остановился.

– Посмотри, кто-то в кабинете директора!

– Кто-то грабит кабинет директора школы? – полушепотом удивился Федя

– Мы их должны задержать! – направился я к зданию школы.

– Это наш долг! – Федя двинулся за мной.

Мы прошли через двор школы и подошли к окну кабинета директора. Через стекло я увидел фигуру мужчины, он сидел в кресле и смотрел телевизор.

– Эти воры настолько наглые, что решили посмотреть «Поле чудес», – сказал я, прильнувшему к стеклу Феде.