Читать книгу: «Северный человек», страница 4
– Нет вы мне объясните, может я действительно чего-то не понимаю! – с энтузиазмом рассуждал Бобров, – У меня одна жизнь, я хочу прожить её с максимальным удовольствием для себя, и я вправе выбирать, где мне жить! Я же не в плену? У меня есть право выбора? Я человек мира, все эти границы для меня условность! Да, страна мне дала бесплатное образование, лечила меня бесплатно, но я тоже в долгу не оставался, работал и платил налоги. Но выше, определенной мне планки, я не прыгну. Родина любит только того, кто ей полезен, если ты гений науки, способный спортсмен, она тебя обласкает и одарит всем возможным. А если ты простой работяга, у тебя нет никакой возможности себя реализовать, дело своё открыть, деньги зарабатывать- все должны быть равны! Я бы поверил, что у нас лучшая в мире страна, где для всех равные условия, но есть те, кто ровнее тебя, они ездят на иномарках, у них дача с мансардой.
– А чем тебе не нравится наша страна? За семьдесят лет из крестьянских лаптей шагнули в космос, победили мировое зло, разрушенную страну подняли из праха. – удивился бригадир и настороженно нахмурил брови, -Таким государством хочется гордится, в такой стране хочется жить, честно работать, получить за это уважение общества, рожать детей, построить дом, встретить старость с внучатами, варить варенье из клубники со своего огорода. Слушай, может это в тебе элементарная зависть говорит? Или решил найти халяву, по принципу где слаще там Родина?
– Леонид Иванович, ты так рассуждаешь от недостатка информации, просто не знаешь, как там живут. – тоном знатока объяснял Бобров, – Какие там дома, какие машины, как там люди умеют отдыхать, они на море не раз в год ездят по путёвке в санаторий, а могут каждые выходные полететь самолётом на любой курорт, и в понедельник быть снова на работе.
– А там тебя ждут с распростертыми объятиями!!! –хлопнул в ладоши бригадир и артистично спародировал тонким голосом, – Вот тебе Сереженька Мерседес, на тебе двухэтажный дом, получи работу с путёвками на море. Возможно с палубы корабля, на котором ты ходил, все так и выглядит, но ты же не глупый и понимаешь, чтобы все это получить можно, если пахать, лет двадцать по двенадцать часов.
– Да, я не дурак и понимаю, что на блюде мне комфортную жизнь не поднесут к трапу самолета, но там возможностей больше чем здесь. – парировал Бобров, и уже без шутливой интонации объяснял бригадиру, – Ты деньги за шабашку получишь и что ты с ними сделаешь, под матрас положишь? А я там деньги могу вложить в акции и получить ежемесячно прибыль, могу в бизнес вложить и прибыль иметь, а когда здесь хоть что-то подобное появится? Десять, двадцать лет? А жизнь идет, и я уверен, ничего здесь путного не будет ещё долго. Проблема в том, что мы из лаптей можем шагнуть только в космос! А шагнуть из лаптей в красивые, удобные туфли в нашей стране невозможно.
– Мы построили общество справедливости, в котором нет этой пропасти между бедными и богатыми. Мой дед рассказывал, как его отца, крепостного, дали пятьсот ударов розгами за то, что чай принес недостаточно горячий, а его сестру барин отдал другому помещику, в счет какого-то дурацкого спора. Это было еще вчера, это же чудо, что мы вышли из этой тьмы! – Леонид Иванович даже привстал со скамьи и опираясь двумя руками за стол атаковал позиции Боброва, – А при капитализме остались те же помещики, только называются по-другому, но с рабочим человеком делать они могут любое беззаконие, потому что у них деньги есть, а если у тебя денег нет- ты никто. Да, выглядит эта жизнь цивилизованной, но там все за деньги, там с тобой на «Вы» и «Пожалуйста», но при этом ты бесправный, потому что общество капитализма обслуживает, тех у кого больше денег. А мы создали государство, в котором есть равноправие, есть бесплатные образование и медицина, ты можешь в любой город приехать и тебе сразу найдут работу, дадут общежитие, подъёмные выпишут, ещё и денег из кассы взаимопомощи выдадут если нужда какая-то серьёзная. Живи! Живи как все! Что тебе здесь не нравится?
– Я хочу выбрать машину, которая мне нравится, а не стоять целый год за «Москвичом» в очереди, потому что других машин на предприятие не выделили. Я хочу прийти в магазин и не смотреть на вечно-пустые полки, а купить любую ветчину и сервелат, и не слышать «Откуда у нас чешское пиво, нам завезли только «Ячменный колос». – кривляясь, спародировал Бобров продавщицу и продолжил серьезным голосом, -Счастья я хочу найти Леонид Иванович! Только счастье свое, нужно у жизни зубами вырвать. Настоящее счастье не терпит слабых, это игра, в которой если ты быстрее, умнее, решительные, тогда ты победил! Все эти бояре на западе, богатые именно потому, что счастье своё вырвали, добыли, достали!
– Если мы будем строить свою жизнь по законам запада, превратимся в мещанское общество, где главная идея стяжательство любой ценой, – вмешался в разговор Дима, – В этом обществе нет таких слов как милость, сострадание, помощь. Ты считаешь такое общество справедливым? Ты хочешь, чтобы в таком обществе жили твои дети?
– Я хочу, чтобы мои дети о не жевали одну жвачку всем двором по очереди и джинсы покупали по нормальной цене, свободно в магазинах, а не у барыги за две зарплаты, – тонкоусый занял двойную оборону, -Ты попробуй жить как все и захотеть чего-то лишнего, что с тобой сделают в нашем обществе? Попробуй купить вторую машину в семью, для жены, вопросиками откуда деньги не отделаешься.
Я заметил, как Федя внимательно слушает каждого, как же мне хотелось узнать его мнение!
– Мы не обсуждаем чьи-то вопросики или что говорят на базаре, мы обсуждаем принципиальные вещи. Мы построили общество справедливости, у нас главенствует закон, купить вторую машину законом не запрещено. Это, во-первых, – бригадир ударил ребром ладони по столу, – А во-вторых, объясню на твоём языке. Если у тебя одна нога на пирсе останется, а вторая на палубе отходящего корабля, то у тебя милый Серёжа, не только штаны на две части порвутся! Так и в жизни, если всё время будешь стоять одной ногой на родной земле, а второй искать себя опору где-то на чужбине, всё время тебе будет что-то не нравится, пока не определишься, где твое место. Мы построили сильное государство, потому что не оглядывались ни направо, ни налево, и время проверило наше строение на крепость. Война, голод, разруха всё пережили и остались стоять на ногах твёрдо!
– Леонид Иванович, посмотри, что происходит, все идеалы в которые верили мы с нашими отцами о счастливом будущем социализма, который вот-вот наступит и коммунизм, который увидят наши внуки, всё это рушится уже сейчас, на наших глазах. – теперь Дима занял место оппонента бригадира, – Все легендарные имена, которые строили эту великую идею, скоро забудутся, их подвиг обесценен, мы идём в совершенно другую эпоху, в которой не нужны качества характера, который воспитывал себе каждый пионер и комсомолец.
– Вы мужики рассуждаете так, как будто у вас нет чувства ответственности, ни перед собственной совестью, ни перед вашими детьми, которые останутся здесь жить после вас. – бригадир развел руками в искреннем недоумении, – Мы такую войну пережили, после которой уже ничего не страшно, из пепла и руин восстали, страну на ноги поставили, а то что сейчас штормит это все ерунда, нас уже семьдесят лет ломают, но сломать не могут.
– Леонид Иванович, неужели вы не понимаете, что нужно сделать работу над ошибками во всей стране. На фоне этого великолепия, о котором вы говорите, есть человеческие кости, которые мы из-под шпал вытаскивали не считая. Вся эта ветка лежит на чьих-то костях, и достижения нашей великой Родины тоже на костях! – Дима подкреплял свою речь, азартно жестикулируя, – Пока мы не поймём, как и почему это произошло, строить дальнейшее будущее невозможно! Себя обманываем, сплошные лозунги и достижения, а по факту две недели ждем пока нормальные продукты в магазин завезут, мясо покупаем у охотников. В стране необходима ревизия смыслов и план построения будущего!
Леонид Иванович молчал, осмысливая сказанное Димой, потом перевел взгляд на меня и спросил: Максим, в чем счастье? Что молодежь об этом думает?
Я опешил о того, что меня приняли в эту беседу и произнес мысль, которая пришла мне в голову, после многочисленных разговоров с Димой о будущем нашей страны, которые мы вели на кухне после новостей, услышанных по радио.
– В жизни есть какая-то большая, главная цель, и задача человека найти ее. Нужно создать общество, в котором все будут счастливы, не потому что всё есть, а от осознания того, что живут правильно.
– Ой малой! Какую ерунду ты несешь! – рассмеялся Бобров, -Я могу тебе обосновать, что живу правильно, и бригадир может и Дима тоже и вроде каждый говорит правильно, а в стране бардак! У каждого своя правда!
– Получается, мы все строим одну железную дорогу, но каждый уверен, что она придет именно к его станции. – это сравнение пришло мне в голову, когда я слышал спор Боброва с бригадиром и продолжил его объяснять, – Пока мы ее строим, время будет создавать новые обстоятельства. Нам нужно остановится и разобраться в понятиях и терминах, потому что поезд, который поедет по этой дороге может сойти с рельсов. Получается, что мы живем в одной стране и строим в ней каждый свое счастье, и наличие моего счастья исключает возможность его наличия, например, у вас Леонид Иванович.
– Вот и я о том же! Без осмысления того, что с нами произошло, в стране наступит разобщенность. – вставил Дима и поднял вверх указательный палец, – У каждого будет свое мировоззрение и, если мировоззрения перестанут спорить они начнут воевать.
– Объясни-ка молодежь, почему твое счастье исключает возможность моего? – не замечая реплики Димы, спросил меня Леонид Иванович.
– Конечно удобнее придерживаться философии « жить как все», но это побег от собственной совести, ты лишаешь себя возможности сформировать собственное мировоззрение, собственные цели в жизни, нарисовать портрет своего внутреннего человека, которым ты должен стать. – мне стало лестно, что мое мнение воспринимают всерьез и я решил достать все, что у меня хранилось на «антресольке», -«Как у всех», в нашем обществе идея доступного и комфортного смысла жизни, пока не такого повсеместного как за кордоном, но комфорт уже неотъемлемая основа нашего общества. Скоро в таком обществе не будет место для подвига, не нужны сильные люди, я говорю не о подвиге во благо государства, я об условиях для формирования героя, как личности. Такие герои уже не нужны на западе, и без подвига для государства, скоро не будут нужны и нам. Сначала их будут считать чудаками, а потом они будут просто мешать, будут нарушать своим примером общую философию жизни общества. Зачем нужны герои? Никого не нужно побеждать, вокруг тихо, спокойно, все люди накормлены и мирно спят. Скоро общество будет поклоняться образу жизни «как у всех», не знаю, как у нас, но на западе улицы будут называть именами тех, кто, например, смешит и развлекает, ставить памятники тем, кто придумал самый красивый и скоростной автомобиль, города в честь тех, кто создал удобное в быту устройство, облегчающее всеобщую жизнь. В таком обществе Альберт Швейцер или мать Тереза только мешают, они своим примером побуждают к действиям, которые нарушают ее стройную систему. А у нас, огромного по площади государства, самая главная задача самосохраниться. Это сверхидея, сохранить не только территории, но и государственный строй с идеологией. В нашей истории достаточно было героев, которые собирали эти земли в великое государство, Александр Невский, Дмитрий Донской, Ермак.
– Ленин, Сталин, Жуков, – вставил бригадир, словно боялся, чтобы его «друзей» не пропустили. Я кивнул ему и продолжил.
– И нам больше героев не нужно, уже все земли собраны, теперь нужно сохранить строй! Если идеология не объединяет, вернее недостаточно сильно сжимает в своих крепких объятиях, нужно компенсировать это излишками свободы. Хотят люди больше комфорта, давайте его позволим, главное, чтобы не было …смуты, есть такая забава у нас. А герои не нужны! Вот пока мы от разобщенности смыслов не устроили смуту и не потеряли страну, нужно разобраться, как в такой огромной богатой стране, создать условия, где каждый будет чувствовать себя счастливым, и желать сделать страну лучше. Нужно сделать анализ прошлого и не бояться признать сделанные ошибки.
– Очередной съезд компартии, сплошная болтовня! – махнул Бобров рукой, но по его глазам было видно, что он удивлен обилием мыслей и незнакомых терминов в речи «малого».
– Правильные вещи Максим говорит! Едем на одном поезде в разные стороны! – вступился за меня Дима.
– Не знаю мужики, наверное, только время нас рассудит, – Леонид Иванович встал и скомандовал, – Пошли бегом, пока парилка не остыла!
Как всегда, тихий и незаметный Федя уходил последний и я решил попытать счастья.
– Федя, а ты как думаешь, кто прав?
Федя настороженно обернулся и увидев, что мы в комнате одни, произнес с улыбкой: Никто!
_______________________
Самое удивительное открытие, которое я сделал на Севере это полярный день. Каждый летний вечер я наблюдал эту удивительную картину- огромный диск солнца подходил к горизонту, останавливался, не заходил за него всю ночь, а утром поднимался вновь. Первый вечер я, не веря своим глазам, просидел до трех часов ночи, было светло как днём. Каждый вечер я приходил на берег реки, на меня смотрел огромный диск солнца, казалось можно взять его руками и поднять над головой. Вокруг стояла удивительная таинственная тишина, нарушаемая только дуновением ветра, который шевелил ворс жёлто-оранжевого ковра тундры. У солнца было лицо усталого путника, который целый день был в пути и присел отдохнуть. В моем родном городе закат был быстротечен, и я не успевал рассмотреть его, теперь я мог часами наслаждаться этим удивительно глубоким мягким светом, можно увидеть, как он распадался на десятки оттенков и по-новому высвечивал каждый предмет, на который падали его лучи. Я словно находился в мастерской художника наблюдая, как этим светом создаются удивительные, реалистичные картины, затмевающие полотна известных живописцев. Заснеженные верхушки гор полярного Урала, видневшиеся за сотни километров, меняли свои цвета, каждый изгиб реки, то становился мрачным и темным, то блестел как хрусталь. Ветер играя лепестками карликовых берёзок, превращал тундру в желто-оранжевое море, волны которого, разбивались об этот величественный диск солнца. Если раньше, слушая музыку в плеере, я мог сидеть и мечтать о всякой несбыточной ерунде, придумывать жизненные ситуации, в которых я был лучшим каратистом, смелым победителем обидчиков моих знакомых, самым умным студентом, призером олимпиад и конкурсов, в которого были влюблены лучшие красавицы университета, то погружаясь в эту красоту, глупые мечты покидали мою голову. Теперь в моей голове были вопросы. Кто я? Кем я стану в этой жизни? Чего я боюсь и что делает меня счастливым? Красота наполняла мою жизнь смыслом. Я не чувствовал себя одиноким, для меня одиночество не было чем-то отягощающим, это было моё естественное состояние. Мне ничего не мешало, не было ничего лишнего, не отвлекали пустые и ненужные мысли, и я сосредотачивался, казалось, на самом главном. Я уверен, что в человеке достаточно собственных мыслей и потенциала, заложенного КЕМ-ТО свыше, чтобы самостоятельно разобраться во всех вопросах и найти правильный ответ. Мне казалось, что моя одинокая фигура, наблюдающая красоту полярного дня, очень гармонично вписывалась в эту удивительную картину.
Работа шла к завершению, мы уже видели перед собой зияющие дыры шахты, в которые должны заходить вагоны для погрузки угля. Нам осталось несколько дней работы, мы успевали точно в срок. Это случилось в конце рабочего дня, после разгрузки Бобров отозвал Катерину Ивановну и начал о чём-то с ней шептаться. Катерина Ивановна сначала спокойно отвечала, а потом все услышали возмущённый крик Боброва.
– Что значит поровну? Что значит поровну? Я должен получать столько же, как этот молокосос? Почему такая несправедливость?
– А чем он хуже тебя? – повысила голос Катерина Ивановна, – Он два месяца пахал, как все! Ни одного плохого слова о его работе я от бригадира не слышала! Вот ты бы, мил человек, язык то прикусил, пока ты с больной ножкой валялся, ребята за тебя впахивали, и об этом не говорят ни слова, а ты ещё чем-то возмущаешься!
Бобров со злостью посмотрел в нашу сторону, бросил на землю лапу и ушёл в будку дежурной к своей Татьяне. Мы разгрузили дрезину и возвратились в общежитие, Бобров вернулся поздно вечером. На следующий день он ни с кем не разговаривал, не отпускал свои сальные шуточки, не рассказывал истории, молча работал и зло подглядывал на всех, и как мне казалось, особенно на меня. Вечером при разгрузке мы обнаружили, что наш сарай куда мы прятали инструменты закрыт.
– Закрыто! – крикнул я Леониду Ивановичу.
– Ну так гони в будку дежурной, ключ на стенде над столом!
Я оставил инструмент возле сарая и побежал за ключом. В тесной будке уместилась печка-буржуйка, панцирная кровать, шкаф с инструментами и стол, над которым на стенде висел наш ключ. Я вышел из будки и возле порога столкнулся с Татьяной.
–Что нужно? – хмуро спросила она.
– Ключ от сарая взял, там закрыто, – пояснил я и побежал открывать.
Вечером мы сидели на кухне с Федей и варили суп из наших сушёных грибов. За окном послышались голоса и в общежитие пожаловала шумная процессия. Первой на кухню вошла Екатерина Ивановна, следом заплаканная Татьяна и венчал процессию милиционер.
– Вот он! – Татьяна показала на меня пальцем.
Я хлопал глазами и не понимал, что происходит. Катерина тоже была взволнована и с прищуром смотрела на меня.
– Сержант Рябченко! Участковый поселка Мынга. – представился милиционер, -А вас как величать молодой человек?
– Максим Анохин.
– Максим ты заходил в будку дежурной по станции сегодня вечером? – участковый сел за стол. Федя, увидев милиционера выключил плиту, на которой варился суп, и незаметно выскользнул из комнаты.
