Читать книгу: «Магическая вспышка», страница 26

– Эндан, какая удачная встреча, – раздался из-за спины архимага голос Рамзала. – Я так счастлив встретить тебя, а то ведь мы с тобой даже нормально не успели поговорить у герцогини. Сначала этот князь тебя позвал, потом когда началась самая интересная часть вечера, ты резко испарился. А ведь пара твоих фраз и люди бы моментально поняли, насколько чудесны действия Убийцы.

– Ты так думаешь? – Эндан обречённым взглядом посмотрел на Рамзала. – Мне кажется, и сотни людей не смогут заставить людей пойти против своей выгоды.

– Так, где бы они пошли против себя, если бы поддержали Убийцу? Он же наоборот для людей старается.

– Да, но не для них же. Вот тебе ситуация: человека нынешняя система загнала в край бедности и лишила дома. Убийца, конечно, выдаст ему дом, но вот вопрос откуда он возьмёт деньги на его постройку? А я тебе скажу, что возьмёт у тех у кого они есть, то есть либо у людей, которые его своим умом заработали либо в наследство получили. Получается, чтобы всем дать одинаково, нужно сначала у имеющих всё забрать. И как мои слова убедят кого-то отдать все свои деньги? Как я заставлю их пойти против себя?

– Неужели ты примкнул к Астралу и его идеям о жизни по течению? Не в жизнь не поверю, что Эндан Миценгейт смерился с несправедливостью в этой системе!

– Астрал говорит не о подчинении, имеющимся правилам, а об изменении их с точки зрения реформ и законов, без кровопролития.

– Да брось, – продолжал говорить Рамзал с ужасом смотря на непоколебимое лицо Эндана, – мы же оба знаем, что все те, кто приходят к власти будут цепляться за неё до конца, стараясь приумножить своё богатство.

– Значит и Убийца будет не лучше, – спокойно сказал Эндан.

– Ну, это уж точно не справедливое заявление. Убийца не из тех людей, что отказываются от своих идеалов ради денег.

– Ты его не знаешь, Рамзал, чтобы так уверено говорить.

– Да уж, Эндан не ожидал я от тебя такого, – совсем разочаровано произнёс Рамзал. – Я думал, у тебя достаточно духу, чтобы выступить против Илдура, а ты слился как и все прочие. Однако если передумаешь, ты знаешь, где меня найти.

Так у западных ворот, Рамзал медленно взмахнул палочкой над Энданом и, прижав её к голове своего скакуна, помчался по городу, чуть не давя прохожих. А Эндан всё тем же размеренным шагом, понимая, что где-то он уже слышал подобный разговор, приближался к выходу из города.

– То есть на самом деле в тюрьме сидит специальный актёр, а не Айден? – спросил Пэйбл.

Айна, которая хоть и сказала брату, что она не останется в поместье, решила, что спешить ей некуда, и она может сама оценить всех тех, с кем Эндан путешествовал последние недели. Поэтому она, проводив брата взглядом, села на диван в гостиной и втянулась в общие разговоры. Так, например, обсуждая сегодняшний день, Атикин вспомнил, как в коридоре услышал доклад Кайдака о поимке Айдена.

– Даже не представляю насколько зол сейчас этот тюремщик, – говорил Атикин. – Я пока сидел в темнице дворца несколько раз слышал его голос, и он итак никогда не отличался добротой. Его голос всегда был грубым и злым, но не уставшим как у господина Чендэгидо в Лориэле. Да и стражники, когда обсуждали его, никогда не отзывались о нём хорошо, говорили, что он вспылчив, кричит часто.

– Тогда не повезло актёру, этот парень его явно растерзает, – проговорил Люк, усевшийся за стол писать очередное письмо к родителям, что он хотел попросить Тошта или Айну отнести отправить на Махету. – Он же сейчас сознается во всём и его просто убьют на месте.

– Этот не сознается, – сказала Айна. – Он профессионал. Да и денег заплатили хорошие. Так что он продолжит уверять всех, что он Айден, и Гуреон, зная внешность Айдена, просто спишет актёра как психа, а там уж я его подхвачу.

– Что ж, тогда только Кайдаку не повезёт.

Тем временем Фалкон, что не хотел вступать в конфликт с Айной из-за разницы в мировоззрении, возился с волшебной картой, пытаясь высчитать самый короткий путь до храма Дьябло. Несмотря на слова Эндана о напрасной трате времени и серьёзном риске, Фалкон не оставлял эту идею в покое.

– Если мы сможем отправиться за ножом и раздобыть его, пока Эндан проведывает Ванамиса, то он ни слова в нашу сторону не скажет, ведь ничем плохим это не обернётся, а даже наоборот, – говорил Фалкон Бену и Ква. – У нас так будет весь список артефактов, и Айдену точно ничего не достанется.

– Но ведь ты сам прекрасно знаешь, что эти артефакты – лишь атрибуты, без них обряд тоже может пройти абсолютно спокойно, – отвечала Фиона, что продолжала уныло сидеть у окна, поглаживая Налли.

– Если бы это было так, мы бы наверняка прочли бы об этом в газетах. Или бы магистр Илдур на самом деле бы подписал указ о нашем заключении под стражу и не отправился бы на какой-то свой отдых. Нет, если бы он мог, мы бы об этом знали.

Всё это Фалкон говорил как лихорадочно: руки его дрожали, глаза метались по карте, лишь изредка поднимаясь на Ква, а речь постоянно запиналась. Однако следующую свою фразу он произнёс с той уверенностью и твёрдостью, с какой говорил, убеждая всех в предательстве Энейна. Притом он впервые за момент разговора посмотрел Фионе прямо в глаза.

– Да и подумай сама, Фиона, разве Эндан оставит без внимания такую победу? Если мы сможем обвести вокруг пальца Убийцу, разве мы не сможем доказать всем, что он не непобедим?

Фиона не выдержала силы этой фразы и потому, стараясь ни на кого не смотреть, вышла быстро из комнаты, в то время как Фалкон опять уткнулся в карту, как будто ничего не произошло. Люк же, что только окончил работать над письмом, посмотрел на громко хлопнувшую дверь и спросил:

– Что это с ней?

– Почему вы парни такие глупые? – громко задала этот риторический вопрос Айна и вышла вслед за Фионой.

Туда же попятам помчалась Ква. Люк же всё также непонимающе посмотрел на переглядывающихся товарищей.

– Да за что на этот раз оскорбили?

Фалкон просто махнул рукой, мол: «не обращай внимания, это такая ерунда, что лучше просто не замечать».

Тем временем Фиона уселась на кровати в одной из спален особняка, и по её щекам ручьями полились слёзы. Ей не было сильно больно, да и слова Фалкона её толком никак не задели, просто она устала держать всё это в себе. Ей так и не удалось прийти в себя после случая на ужине у герцогини, а истории с Люком подействовали как катализатор для её подавленного настроения. Ещё та ловушка, в которую они попали как ей казалось по её вине, ведь это она поддержала Энейна, когда тот предложил пройти через пещеры. А значит и во всём остальном, что было позже тоже она виновата. Она виновата в том, что Эндана тревожит мысль о смерти младшего брата. Она виновата в том, что потом её наставник оказался в плену у монахов, и ведь возможно, именно для его похищения, монахи спровоцировали орков на нападение на Фантси-Комхлабу, из-за чего множество гномов лишилась домов, а часть и жизней. И все эти мысли резко обрушивались на Фиону, а она всё старалась перенести все тяготы переживаний на одну конкретную неудачу с Энданам.

Айна нашла её достаточно быстро и усевшись рядом стала её внимательно слушать.

– Вот откуда эта дурра взялась там?!… И-и-и почему именно в этот мо-омнт?!… Я же ни в чём не виновата!.. Почему же мне не дано простой любви?..

Пока Фиона изливала Айне душу, в комнату хотела войти Ква, но паладин жестом руки остановила её и попросила подождать за дверью. Конечно, Айна понимала, что у Ква не было ни каких злых намерений, но также она знала, что и без того замученная Фиона лишь ещё сильнее начнёт переживать из-за присутствия счастливой подруги. Фиона и сама не скрывала, что у неё в душе жила лёгкая зависть к подруге, у которой после её идеи начала отношений, всё так хорошо складывалась.

Также Фиона рассказала о Люке и отношении к нему, оскорбляя его всеми возможными способами, ведь её до сих пор задевали те слова, что он сказал Фалкону о ней. Айна утешала её, говоря, что этот действительно ничего не стоит, ведь ей надо лишь недолго подождать и Эндан однозначно расстанется с Сегредой.

Айна действительно как и все вокруг не любила Сегреду. Её смущала история их знакомства с Энданом, которую они всем рассказывали, ей не нравилось происхождение невестки и её материальное состояние. Однако она в отличие от остальных никогда брата не останавливала, а лишь просила продумывать события наперёд, ведь неизвестно как обернутся дела. Айна часто думала, что хорошо было бы, если Эндан всё же посмотрел на Фиону не только как на ученицу и подругу, но и как на женщину, ведь это бы не так сильно отдалило его от положения семейства Миценгейтов. Конечно, он всегда отличался от остальных в роду, но не до такой же степени, чтобы женится на Сегреде, когда от неё наверняка можно было откупиться. Даже Миланси, с которой завёл Эндан роман во время миссии на планете Галеа, ей казалась лучшей кандидаткой, хотя их формат общения переписками она никак не могла понять, ведь это лишь мучило её брата.

Фиона нередко прокручивала в своей голове тот рассказ о знакомстве Эндана и Сегреды, из-за чего Айна знала его наизусть. Они встретились на дне рождения, как оказалось, у общего их знакомого Рамзала Рабье, который со слов Сегреды приходится её далёким родственником по материнской линии. Притом в семье Рабье её присутствию были рады абсолютно все, хоть никто и не понимал, как ей удалось выбраться из Загорья. На Эндана ей тогда тоже удалось произвести приятное впечатление, или, по крайней мере, она его не раздражала. Через несколько дней они встретились вновь, уже по воле Рамзала, который решил привести её с собой в театр. Дальше начались случайные встречи, которые продолжались до тех пор, пока она не вошла в круг друзей Эндана. А потом перед отправкой на поиски Назурукта, во время пира, Сегреда, как считали все окружающие, подмешала архимагу любовное зелье и соблазнила его. И когда Эндан вернулся победителем, его уже ждала не только девушка, но и его сын Загрот. Тогда он поступил как порядочный человек и женился на ней, чем почти полностью разрубил все свои связи с наивысшим обществом. Лишь Рамзал продолжал к ним иногда заходить и звал на различные постановки, остальные же перестали его куда-либо зазывать.

Так, прослушав эту историю сотни раз, Айна для себя решила, что Сегреда была одной из тех, кто всячески старался остаться жить в Магграде, притом желательно на правах какого-нибудь жилья, пусть даже небольшой комнатушки. Айна всегда считала таких людей низкими и противными, её выворачивало от подобных историй, но здесь она старалась сдерживать себя. Ей иногда даже казалось, что и ребёнок может быть не сыном Эндана, но потом она всматривалась в эти детские черты лица и с лёгким оттенком грусти понимала, что всё же он наследник фамилии Миценгейт.

– Знаешь, я уверена, что если ты будешь всячески привлекать его внимание или выскажешь ему в лицо, он обязательно поймёт, что вся его совместная жизнь с Сегредой всегда была лишь ошибкой. Тебе главное надо будет понимать, что тебе придётся ещё и Загрота полюбить, ведь он сын Эндана, – говорила, поглаживая Фиону по голове, Айна. – Ну, а на Люка вообще плюнь! Что он понимает?! Он тебя и не знает настоящую. А если видит все твои качества и всё равно думает о тебе такое, то он тем более дурак и не заслуживает твоего внимания!

Посидев молча ещё пару минут, Фиона, успокаиваясь и утирая слёзы вдруг разглядела спальню, в которой она так вздумала разрыдаться. Она посмотрела на украшенную вензелями кровать и вышитые синими тканями покрывала.

– А это случаем не?..

– Да это спальня Астрала, – подтвердила Айна, которая была рада видеть такую перемену в Фионе.

– Как неудобно…

– Не беспокойся, Астрал мудр и рассудителен, он всё поймёт. Если, конечно, узнает.

Тут Фиона опустила глаза.

– А у тебя с Астралом что-то есть?

Айна рассмеялась.

– У меня? С Астралом? Нет, конечно, многие думают, что между нами пробежала искра, поэтому я работаю у него, но на самом деле он так увлечён своей работой, что видит во мне лишь друга и помощника, как в тебе это видит Эндан. Они с Астралом всё же чем-то похожи. Есть какая-то общая черта у учеников магистра Шуалтыша, за которыми он следил лично.

Посидев так на кровати ещё некоторое время, Айна с Фионой вышли из комнаты и пошли уже вместе с Ква, которая послушно сидела всё это время у двери в спальню, обратно в гостиную.

В гостиной за это время Фалкону всё же удалось убедить всех, что поход за ножом важен, и он привёл сразу несколько причин. Первая, нож-судьбы – это такой артефакт, как и все остальные, а значит лучше их держать все в одном месте, даже если они уже и не нужны Убийце. Вторая, это возможность поймать Айдена, если там будут лишь монахи, так они бы помогли государству, что, возможно, зачлось им бы на суде, если его всё же затеет Илдур. И третьим, самым веским доводом выступала цель их миссии, которой была поимка Убийцы, а как они бы узнали его нынешнее местоположение, не изучив место, где он был. Тем более он мог его не покинуть, и тогда путникам оставалось бы лишь вызвать подкрепление для вооружённой стычки с главным революционером Яузы.

Выслушав подобные доводы, путникам пришлось согласиться на это непростое решение и ослушаться Эндана, хотя на самом деле все были только рады продолжению дороги. Некоторые даже помогали Фалкону доказывать выгоду такого решения. Например, Пэйбл говорил, что такой маршрут не затратит много денег, особенно если воспользоваться не городскими лошадьми, а конями семьи Офрейнов. А Спайк утверждал, что и искать артефакты, если их спрятать в этом доме никто не будет, ведь никто кроме них и Айны с Тоштом не знают, что они здесь были.

Однако когда Айна услышала их план, она была резко против. Она всё также считала этот план абсолютно неправильным тем более, видя, что политические идеи разработчика плана были схожими с мыслями их противника.

– Откуда мне знать, что ты не предашь свой отряд при встрече с Убийцей? Ты же придерживаешься таких же взглядов и методов! – заметила Айна.

– Во-первых, про его методы я ничего не говорил, а говорил лишь про идеи, – отметил Фалкон. – А во-вторых, у меня есть причина, по которой я бы ни за что не присоединился к нему… ведь… – руки у Фалкона вновь затряслись, а глаза опустились в пол, – ведь именно он тринадцать лет назад убил моего отца… отрубил голову, когда мы жили в Загорье.

– То есть ты знаешь, кем является Убийца на самом деле? – спросила Айна.

– Что? Нет, конечно нет. Он уже тогда носил имя Убийца. Он ведь был гладиатором как мой отец, а им быстро придумывают подобные псевдонимы. Так насколько я знаю, Убийца получил своё имя за то, что всегда расправлялся очень жестоко со своими противниками. Да и после того момента на арене, я его больше не видел, мать тогда постаралась максимально ускорить процесс с переездом из Загорья, но уже на корабле в Тавангард, она заболела и умерла, так я оказался один никому ненужный в приюте.

– Тогда как ты можешь поддерживать идеи человека, убившего твоего отца? Я бы не смогла, – скептически произнесла Айна.

– А я не говорил, что мне нравится сам Убийца, я говорил о его мыслях, – отметил Фалкон. – И почему моё отношение к его личности должно портить хорошую идеологию? Разве не глупо оценивать качество идеи качествами её родоначальника? Это всё равно, что перестать любить живопись известного художника из-за того, что в жизни он был пьяницей и забулдыгой.

В какой-то степени Айна была здесь согласна с Фалкном, что менять своё отношение к идее из-за одного ненавистного дурака, глупо, но мысль такая ей была противна. Однако чтобы она не сказала сейчас в ответ, она бы уж точно не изменила ситуацию, так как остальные уже были не просто готовы отправиться в путь, но и точно сопереживали Фалкону. Ква аккуратно взяла юного кудесника за руку и спросила:

– И как же мы доберёмся до места раньше, чем Эндан к Ванамису?

– Самый быстрый путь, – оживившись, произнёс Фалкон, – это путь через Лаксонрит. Он расположился западнее мёртвого леса, где не протекает река, из-за чего переход к мёртвой среде мягче, и потому нам не придётся бросать лошадей. Мы можем телепортироваться в поместье Офрейнов через местный портал, и тогда нас точно никто не заметит.

– А разве ни у кого там не возникнет вопрос, почему из их портала в Магграде перемещается в Лаксонрит кто-то не из их семейства? – спросил Атикин.

– Айна ведь сказала, что Астрал устроил семье отдых на даче вблизи Магграда. Если это так, то никто кроме прислуги и не задастся этим вопросом, – говорил Пэйбл. – А успокоить слуг нам поможет Тошт. Поможете же, Тошт?

– Конечно, господин Норкус, – сказал старик, что только вошёл в гостиную.

– Вот и отлично! Тогда остаётся только решить, кто будет охранять артефакты здесь, – продолжал невысокий эльф. – Айна?

– Нет, мне ещё надо подготовить все документы к возвращению Астрала.

– Тогда как насчёт Сегреды? – спросил Фалкон. – Она насколько я знаю неплохая кудесница.

– Уж лучше Нору, – возразила Фиона.

– Не соглашусь, – сказал Бен. – Нора ведьма, да и Эндан ей не особо доверяет. А вот Сегреда другое дело, она и кудесница и верить ей можно, – Фиона отрицательно покачала головой. – Так что зовём Сегреду.

– Что ж, раз уж всё решили, то, Тошт, будь другом накрой на стол, – попросил Спайк.

– Всё готово, барон!

После обеда поручения Тошту раздавались с такой скоростью, что ему пришлось даже достать свой блокнот, который он всегда носил с собой, но никогда им не пользовался. Айна приказала подать ей её лошадь, чтобы она съездила во дворец и по пути заглянула к Сегреде. Фалкон давал поручения о подготовке к отправлению и связи с слугами в Лаксонритском поместье Офрейнов. Пэйбл контролировал сборы провизии, а Спайк следил за тем, чтобы ни одно блюдо с обеда не прошло мимо его пасти.

Пока Тошт носился, выполняя самые разные поручения, Люк с Атикином решили спрятать артефакты в разных концах дома, чтобы их было труднее найти. Однако они скоро поняли, что просто пряча какой-нибудь рубин между бочками вина не самая хорошая идея, так как они сами не вспомнят, куда именно они его положили. Тогда Люк взял два листа бумаги: для себя и для Сегреды, – где стал помечать, что и куда они положили. По итогу у них рог-чародейства был помещён в голову кабана, висящую в охотничьей комнате, а рубин они так и оставили в винном погребе, точно указав номер бочки по левую руку.

Первой покинула поместье Айна, она села на своего пятнистого коня и аккуратным медленным шагом двинулась по дорогам Магграда. Перед отъездом она настоятельно просила Ква не оставлять Фиону надолго одну в таком состоянии, так как неизвестно чем именно это может закончиться.

Затем, дождавшись, когда Фалкон покинет кабинет Астрала, где юный кудесник нашёл некий запас травяных основ зелий, уже путники двинулись через портал, находящийся ниже винного погреба в поместье Офрейнов, в Лаксонрит. Люк оставил Тошту письмо, которое он просил в ближайшее время на почту, и даже для этого оставил денег, а также вручил ему записку для Сегреды, чтобы та отслеживала сохранность предметов. Так, попрощавшись последним с Тоштом, особняк покинул и Люк.

В Лаксонрите странников уже ждали слуги, что шёпотом, следя за тем, чтобы гости никуда не свернули, провели их к конюшням, где уже готовые для поездки в болота лошади стояли осёдланными. В районе Лаксонрита местность всегда была болотистой, но этот год побил все возможные рекорды, погрузив земли в вечные дожди сразу после Пуна-Вэймара, лишь последние пару дней не лило, только облачка серые, затянувшие небо, продолжали наблюдать за происходящим внизу.

Слуги были очень встревожены такими обстоятельствами, ведь до этого никто кроме семьи Офрейнов и их личных гостей не приходил к ним через портал и не требовал снарядить лошадей. Однако слова Тошта, который всячески уверял их, что пришедшие люди друзья князя Астрала, что был уважаем во всех сферах общества, кони всё же были подготовлены. И всё же слугам было некомфортно всё это делать, не ставя хозяев в известность.

Вскоре путники двинулись в путь. У них не было возможности хорошо осмотреть город Локсонрит, так как усадьба Офрейнов находилась всё же за его территорией, хотя сам город очень сильно желал включить эти земли в свой состав. Сам город был небольшим и не самым богатым, никаких мастерских в нём почти не было и люди потихоньку уезжали оттуда. Однако наместник считал, что все показатели резко изменятся, когда узнают, что тут проживает одно из самых влиятельных семейств в землях Совета.

Встав на дорогу, путники шли по размытой степи, следуя курсу намеченному по карте, которую также одолжили у князя Астрала, до самого вечера, когда перед ними вырос лес, где располагалось то болото, которое вело к храму Дьябло. Фалкон, посоветовавшись с Беном, решил поставить палатки здесь и развести костёр для разогрева тех пайков, что ухватил в поместье Пэйбл.

Разговоры за этим ужином не уходили дальше привычных обсуждений событий дня, лишь раз Фалкон заметил какую-то тревогу в движениях Люка и попытался разузнать, что не так и то, потом пожалел о своём вопросе.

– Что не так? – переспросил Люк. – Мы всего лишь идём на встречу верной гибели, и я понял это лишь сейчас. Там ведь наверняка до сих пор сидит Убийца, который лишь ждёт нашего нападения. Ему интересно, как и когда мы это сделаем. И, возможно, насколько скорым будет наше поражение. Все же помнят, как он ужинал в храме в ту ночь? И вы думаете, что что-то могло заставить его покинуть тот стол? Он же по любому туда вернулся, к гадалке не ходи. А мы идём прямо ему в руки.

– Люк, но мы же не такие дураки, – заметил Бен. – Мы специально остановимся, понаблюдаем. Если он там будет, мы точно не полезем в бой. Мы отправим Налли за подмогой.

– Да нам в любом случае подмога нужна будет! Там сколько десятков монахов? Мы же в ту ночь не всех перебили! Да и потом встретились не со всеми!

– Ну, монахи – это дело уже привычное, – сказал Спайк.

– Для чёрной огнедышащей рептилии с крыльями, возможно. Но не для человека же, что идёт в бой с простым мечом против демона или кудесника. А при встрече с Убийцей, насколько я понял сегодня Фалкона, ему и магия не понадобиться, просто зарубит нас мечом!

– Двумя, – тихо произнёс Фалкон.

– Тем более!

– Может тебе пойти успокоится? – спросил Бен.

Люк тотчас же встал и быстрым шагом направился к лесу, прочь от палаток. Путники минуту просидели молча, осмысляя насколько прав Люк относительно Убийцы. Однако Спайку всё же удалось запустить разговор заново, пусть он и потерял часть своего обаяния.

Люк же походил вдоль деревьев и вдруг понял, что он как-то слишком резко на всех выплеснул свои переживания, тем более, что такой поступок явно не воодушевит команду. «Да, вот я дурак, – пролетело в голове у Люка, – своей неуверенностью подорвать дух команды. Нельзя так делать! Ни к чему хорошему такое никогда не приведёт». Вдруг у него в голове мелькнула мысль, что можно использовать метод всех тех людей, с кем он виделся по работе, и он нащупал у себя в кармане нариум, но потом сразу же отбросил его. «Нет, мне это не поможет, я жил с ним под боком всю свою жизнь, он итак часть меня». Глубоко вздохнув Люк вернулся к группе.

Перед тем, как все разошлись по палаткам, Фалкон всё же выпросил у Фионы щепотку пыльцы фей. Он просил её отсыпать её немного с того дня, как Люк доказал её существование, однако вампир всегда отказывала. Но тут вдруг согласилась насыпать ему на дно пробирки.

Отблагодарив Фиону, Фалкон сел обратно к костру. Весь вечер, после приготовления ужина он возился с котлом, что поставил на огонь. Он засыпал туда травы, мешал, засыпал снова и опять мешал, пока жидкость не стала синей. Фалкон сразу сказал, что ему нужно закончить с зельем, поэтому этой ночью он подежурит. И когда все кроме Ква разошлись по палаткам, он достал книгу и стал смешивать какие-то травы в одной из своих колб.

– Фалкон, у тебя всё хорошо? – спросила Ква.

– Конечно, как и всегда, – ответил Фалкон, засыпая в колбу порошок. – А что такое?

– Да так ничего…

Ква тихонько прижалась к нему, но это на него особого эффекта не произвело. Он не отвлёкся, не повернулся к ней, а всё также продолжал работать.

– Я просто думаю, какого это убить человека… – говорила Ква. – Я понимаю, что такое случается, что за время пути Спайк с Беном неоднократно кого-то убивали, но вот какого это убить человека впервые? Не какого-то незнакомца издалека, как это делал Атикин, а человека стоящего прямо перед тобой, чьи эмоции ты видишь и осознаёшь. Ты говоришь, что ты хладнокровно убил Энейна, но ты же не Бен и не Эндан, чтобы убить так ничего не почувствовав. У тебя ведь не могла сформироваться привычка? Ты же даже на той потасовке в Магграде никого не убил.

У Фалкона опять задрожали руки.

– Ты права, я не убийца и я чувствовал необходимость принять решение и те муки совести после убийства, – Фалкон отложил колбу. – Разве я мог поступить иначе? Разве тогда был выбор? Нет я просто сделал то, что нужно было сделать.

– Я тебя не осуждаю, – поспешила заверить его Ква. – Ты мне симпатичен в любом случае, и это не зависит от того сколько крови на твоих руках. Просто я хочу понять какого это, ведь завтра может случится всякое… и мне ещё этот нож купили… и…и…

Тут Фалкон её повернулся к ней и поцеловал, так как никогда этого не делал. Они всегда обнимались, целовали друг друга в щёки и лоб, но никогда не целовались в губы. Ква неоднократно заявляла, что она не готова, что они ещё мало знакомы и Фалкон послушно ждал, до этой ночи.

– Ква, я уверен, что тебе не придётся никого убивать, – сказал Фалкон, нежно проведя по её лицу ладонью. – А если будет подобная ситуация, я буду рядом. Обязательно буду. Ты никого не убьёшь, это я тебе обещаю.

Тут Фалкон зачерпнул ковшом синюю жидкость из котла и залил её в колбу.

– Держи, выпей завтра перед тем, как мы зайдём в Мёртвый лес. Поможет. А теперь иди спать, тебе завтра нужны будут силы.

И подтолкнув Ква к палатке Фалкон повернулся обратно к костру. «Я буду любить тебя независимо от того сколько крови на твоих руках» – пронеслись слова её голосом у кудесника в голове. «Нет, какая ты всё же ещё наивная и добрая… лишь бы твои слова оказались правдой».

Весь день Эндан провёл в движении по степи. Сначала, в первые часы, когда он только покинул территорию Магграда, он двигался по знакомому пути, но затем, когда дело дошло до использования карты, архимаг явно сбился с пути. Хотя насколько сильно утверждать никто не мог, ведь карты у него не было. Эндан очень хорошо помнил, как брал её с собой, однако когда он потянулся за ней, он обнаружил лишь рассыпавшуюся залу.

Он шёл по степи на ощупь, ориентируясь только на собственную интуицию, которая несомненно была развита хорошо, но в жару на открытой местности могла дать сильный сбой. В итоге Эндана покинуло не только понимание того, куда конкретно он направляется, но и вообще любая мысль.

Эндан устроил привал лишь тогда, когда на небе зажглись все звёзды. Он не стал разбивать ни лагеря, ни чего, лишь постелил на земле свой походный плащ. На ужин у него был лишь кусок хлеба да остатки воды, которые он отдал коню, решив, что он заслужил, да и силы ему были нужнее.

Жажда не отступала весь день, и все его попытки обнаружить, почувствовать хоть самый захудалый источник оборачивались крахом. Поблизости не было ничего, что смогло бы, хоть на немного вернуть силы и архимагу и коню князя Астрала. Даже ночью жара сохранялась, от чего трудно было не только спокойно заснуть, но и съесть ту же краюшку хлеба.

Силы покидали Эндана. Он лёг на плащь и посмотрел на небо. С каждой минутой архимаг видел мир всё более размытым, краски в его глазах смешались, и то, что раньше было жёлтым он видел красным, то, что было синим, видел зелёным. Лишь чёрный оставался чёрным.

Эндан старался заснуть, чтобы не ощущать все эти муки в сознательном состоянии, однако закрыть глаза он не мог, просто не получалось. Вскоре перед его взором появился большой чёрный кот, такой, что сразу напомнил ему своего старого кота, которого он подобрал на улице после смерти дедушки. С тем котом было связано множество воспоминаний Эндана, возможно, даже лучших из его детства, ведь даже в школе магии он не расставался с ним, хотя все животные были запрещены.

– Итинжер, это ты? Я не верю своим глазам… – пробормотал Эндан.

– И правильно делаешь, что не веришь, – ответил ему кот, – я ведь не он, ты меня уже второй раз с этим котярой сравниваешь. А я не он!

Вдруг Эндану в голову начали приходить разные воспоминания, начиная с прихода к бабушке Яве и заканчивая одной из последних стоянок на равнине людей.

– Не может быть… Всё это время – это был ты?..

– Странные вы люди, вроде бы умные, столько всего умеете, но когда надо всего лишь сложить два и два, у вас мозг отключается, – добавил кот.

Вдруг Эндан почувствовал прилив сил. Он смог подняться и даже начать анализировать ситуацию. Через пару мгновений у него даже сложилось ощущение, что он способен победить в рукопашном бою пару десятков человек.

– Иди за мной, – коротко и внятно, слегка мяукая, сказал чёрный кот.

Кот направился к серо-розово-зелёной полоске, длиною с небо. Он напоминала портал, только без арки и других ограничений. Кот особо не думая вошёл в полосу и скрылся. У Эндана складывалось ощущение, что кот занимается такими вещами каждый день. Архимаг даже на секунду задумался над тем, что у него галлюцинации или он просто сошёл с ума, но эта мысль быстро ушла, и он шагнул за котом в странного цвета полосу.

Вышел он уже в каком-то не понятном месте, напоминающем облако, по крайней мере, так, как его воспринимают различные художники и мечтатели о полётах. Всё было вокруг белым бело и словно покрыто каким-то белейшим прохладным пухом. Где-то в середине всего этого пространства стоял золотой стол, на котором на серебряных блюдах лежали дорогие яства. За столом сидел бородатый мужчина лет сорока и попивал из бокала красное вино.

– О, Эндан, проходи, присаживайся, гостем будешь, – сказал мужчина.

Вдруг из ниоткуда появился стул, будто он сложился из белого пуха, покрывавшего все предметы. Эндан, ничего не понимая, сел на стул и посмотрел на мужчину, потом на блюда, а затем снова на мужчину.

– Да, пожалуйста, ты можешь есть, пить, сколько душе угодно.

– Надо бы ещё коню что-нибудь отнести… – начал было Эндан.

– Это уже сделано, – оборвал архимага мужчина, – поэтому ни о чём не волнуйся, а просто ешь.

Пока Эндан ел блюдо, которое стояло к нему ближе всего, он пытался понять, где он и что здесь происходит? Блюда он ел спокойно, вряд ли его пригласили в такое место, чтобы банально отравить, потому за свою жизнь архимаг не очень беспокоился. Когда с блюдом было покончено, Эндан задал самый разумный вопрос, касательно его местоположения.