Читать книгу: «Пирамида жива…», страница 37

Хозяин – не творец, хозяин – продавец

Да, читая рецензию из издательства, написанную человеком, который 30 лет был в этой роли, а, следовательно, как и Первый зам, служил Пирамиде, я окончательно понял, что ничего нет опаснее для Пирамиды, чем свободомыслие. И верность человека своей «личной линии». Те, кто ВИДИТ остроконечное пирамидальное устройство и понимает его гибельность для нормальных, свободных людей – самые злостные враги Пирамиды. Ведь все люди равны в своем изначальном, природном человеческом достоинстве и праве на жизнь. Мы разделяемся по половому признаку, по характеру и способностям, но – и только! Никакое «происхождение», родство с кем-то, «клановость», «звания» не должны давать человеку преимуществ при оценке деятельности его. Человеческая «избранность» от рождения противоестественна. Каждый из нас рожден женщиной, приходит гостем в этот мир и покидает его в свой срок совершенно независимо от того, к какому клану он принадлежит. И верно сказано Иисусом Христом, что «нет ни эллина, ни иудея». Все равны перед Богом, то есть перед той Высшей силой, которая создала всю жизнь на Земле. И истина – одна для всех.

И Им же, Христом, сказано, что судить человека нужно не по словам его, не по одежде и «знатности», а – ПО ПЛОДАМ его деятельности. Злостная суть Пирамиды в том и заключается, что правыми считаются не те, кто говорит истину, а те, кто «выше» в пирамидальном ранге. Пирамидальное устройство общественной власти, таким образом, делает истиной ЛОЖЬ.

Размышляя над всем этим, я понял, что есть две породы людей. Одни – честные, работящие, совестливые, понимающие, что мы все связаны, каждый в какой-то мере зависит от каждого, и если кому-то плохо, то ему нужно помочь. А обманывать и предавать других – не только нечестно, но и неразумно, потому что правильно сказано когда-то уже упомянутым поэтом XV века Джоном Донном: «Колокол чужой беды всегда звонит и по тебе». А еще есть хорошая русская поговорка: «Как аукнется – так и откликнется». То есть все мы – одна семья.

Но есть и другая пословица русская: «В семье – не без урода». Уроды – это другие люди, те, для которых абсолютно плевать на благополучие других, им нужно только собственное благополучие, ну, и благополучие СВОЕЙ семьи, которая у них ДРУГАЯ. Откуда они берутся – особый, очень важный вопрос, но факт, что к нормальным, честным, работящим, совестливым, уроды относятся абсолютно без всякого уважения, агрессивно, стараются воспользоваться ими для своего блага, да и вообще не считают их за людей. Мы для них – рабочий скот, который должен на них работать и «не возникать». Потому что они, уроды, считают себя во всем правыми изначально.

Для людей нормальных правда есть правда, она никак не связана с «общественным положением» или каким-то «званием» человека, его принадлежностью к какому-то «кругу» и так далее. А вот паразитам, ворам, властолюбцам, жаждущим быть богаче, «выше» других, распоряжаться всеми и всем, то есть попросту УРОДАМ, это не подходит, не нравится такое устройство общества. Но так как их становилось все больше и больше, потому что нормальные, совестливые люди «толерантно» прощали, терпели их, а уродам только это и нужно, в конце концов они и изобрели устройство пирамидальное, с разделением на «высших» и «низших» вне зависимости от их истинной ценности и пользы для всех, а – скорее, наоборот. Паразиты-уроды – «высшие», потому что они, якобы, сильнее, им не мешает совестливость, разговоры о справедливости, а нормальные люди – «низшие», потому что слишком много думают о всякой ерунде. Они также придумали капиталистическую систему, «рынок» и деньги, которые определяют все и, в частности, пирамидальный «этаж». А также «происхождение», «звание», «круг», причастность к «аристократии» или «истеблишменту». Что тоже определяет «этаж», независимо от истинной человеческой «высоты». Это и есть Пирамида, на самом острие которой – Царь, владыка всего, источник «высшей правды». Чуть ниже – бояре, богачи и высшие государственные чиновники. А «народ», то есть истинные труженики – внизу. «Нижние» обязательно подчиняются «верхним» по принципу «Я начальник – ты дурак». А талант и творческий потенциал человека не значат ничего, если они не сопровождаются «званием», властью и капиталом. Деньги – кровь Пирамиды и цемент, делающий ее устойчивой и нерушимой. Пирамида – вечный источник общественной лжи. С которой и боролись положительные герои моей «Пирамиды». В том числе и автор повести «Высшая мера», которую с таким трудом удалось-таки опубликовать.

И с пониманием этого разделения людей по «пирамидальному принципу» очень просто объясняется поведение Первого зама в связи с моей рукописью «Пирамиды», его попытка изменить название повести, а также как можно безжалостнее сократить именно «личную линию». Ибо она, моя «личная линия», как раз и посягала на пирамидальное устройство нашего общества. Кто я такой? Всего-навсего автор повести, судьба которой целиком зависела теперь от «начальника», Первого зама журнала. И я просто обязан ему подчиняться. Мое же название не понравилось «начальнику», какое право я имел ему возражать? Я так и не понял тогда, сознавал или не сознавал Первый зам мое посягательство на систему общественной лжи не только в отношении к Делу Клименкина, но и вообще. Или он по своей начальственной привычке, как сказала мне редактор Эмма, хотел изменить название – и изменил бы, если бы я вовремя не вмешался!

Для меня, как для автора, вопрос, естественно, был принципиальный. Как, естественно, и авторская «личная линия», ибо только осознанная уверенность в своей правоте и неподчиняемость пирамидальным законам, главный из которых «Я начальник – ты дурак», может спасти от лжи.

Это и есть, как уже сказано, главная мысль и «Высшей меры», и «Пирамиды». Но именно в связи с ней и были у меня главные расхождения с Первым замом, и именно ее никак не хотел принять не только Первый зам, но и журналист, когда вел со мной «диалог по прочтению рукописи». А центральная пресса глухо молчала именно потому, что для того, чтобы раздолбать мою повесть, нет вразумительных аргументов, а поддерживать ее нельзя потому, что она посягает на святая святых общественного устройства нашего – лживую, противоестественную Пирамиду власти одних людей над другими.

Глубокую горечь вызвала у меня рецензия редактора с тридцатилетним стажем, который выразил явное согласие с позицией Первого зама, и с позицией известного журналиста, бравшего у меня «интервью по прочтении рукописи», то есть свою безусловную преданность Пирамиде и ее дьявольскому закону. Он, автор рецензии – как Первый зам когда-то, как журналист в «интервью», – даже не задумался над тем, какова главная мысль «Пирамиды» и что я потому и уделил столько места истории ее публикации, что позиция и поведение Первого зама иллюстрировали самую суть «Пирамиды»! И то, что Первый зам ни разу не проявил уважения ко мне, автору повести, хотя честно признался редактору Эмме, что повесть моя ЕМУ, «начальнику журнала» очень нужна, рецензент посчитал вполне оправданным. Хотя ни в нашем разговоре о названии повести, ни в требовании ее сокращения Первый зам не приводил никаких убедительных аргументов, он просто настаивал на своем, не слушая аргументов моих. А после выхода «Пирамиды» он не только не поздравил меня в связи с читательским успехом, а даже не соизволил пригласить ни на одну встречу с читателями! И было такое ощущение, что его, первого заместителя главного редактора журнала, в котором была опубликована «Пирамида», вовсе не радует ее успех у читателей, а, скорее, наоборот, раздражает. Ведь благодарственные письма идут мне, а не ему. И еще я узнал от знакомого, который был на телевизионной встрече редакции журнала с читателями, что там многие очень хорошо высказывались о «Пирамиде». Но в телепередачу это не вошло. В телепередаче ни о повести, ни обо мне, ее авторе не было ни слова.

А рецензент этого как бы и не заметил и явно посетовал на мою неблагодарность Мою неуступчивость и мое честное описание происходившего рецензент посчитал вовсе не принципиальностью и заботой о деле, а – элементарным упрямством, обидой и чрезмерным самомнением. Подумаешь, автор повести! Вот ПЕРВЫЙ ЗАМ – это да! Что делал бы я со своей рукописью, если бы журнал не предоставил мне свои популярнейшие страницы?!

Что делать?

Но что же все-таки делать? Они не ведают, что творят, они не умеют думать и они не умеют читать… И они не представляют себе, что такое человеческое достоинство. И, похоже, что искренне…

Но как же быть мне теперь? Как все-таки выплыть со своими книгами на поверхность и, в частности, с этой, «Пирамидой-2»? Ведь там – письма читателей! Как помочь ЖИВЫМ людям не быть рабами, не подчиняться? Выжить и сохранить свою Личную Линию! Как все же опубликовать «Пирамиду-2» с ее вопиющими письмами, которые как раз и углубляют и расширяют тему «Пирамиды», чего рецензент с тридцатилетним стажем либо не понял, либо сделал вид, что не понял, так как стойко защищал Пирамиду? Как все же помочь людям разобраться в том, что такое на самом деле наше пирамидальное устройство общества, о котором писал еще маркиз де Кюстин? Лживое, противоестественное устройство!

Хорошенько подумав, я понял: объяснять что-либо рецензенту вполне бесполезно. Его не убедила ни «Пирамида», ни «Паутина», ни письма читателей «Пирамиды», тем более не убедят мои устные доводы – он все равно будет считать по-своему, убежденный в том, что я лишь упорно и эгоистично буду упираться в своей обиде и защищать свою «личную линию», противоречащую линии принятой и для них единственно верной – пирамидальной! Точно так же, как Первый зам когда-то. Альтернатива такая: либо отказаться совсем от общения с этим Издательством, либо, поняв, чего они все-таки хотят, попытаться сделать то, что возможно. И насколько возможно.

Консенсус…

И опять, как тогда, с «Пирамидой», я относительно успокоился и решил на этот раз попытаться не просто гордо остаться «при своих интересах», а добиться максимально возможного.

«Господи, дай мне силы изменить то, что я могу изменить… И мужество, чтобы выдержать то, что я изменить не могу…»

Приехал в Издательство, сказал главной редакторше, что в принципе с рецензией не согласен – речь в ней идет вовсе не о моей рукописи, – но доводы рецензента считаю логичными и понимаю, что книга такого рода для их издательства не подходит. И что готов выслушать предложения о том, что можно в создавшихся обстоятельствах сделать.

Редакторша оказалась неглупой, она очень хорошо восприняла сказанное мною, обрадовалась, сказала, что да, действительно, главное то, что тема здесь не вполне соответствует обещанной, а в принципе она вовсе не возражает против того, что и «Паутина» может быть опубликована, но только не у них и не сейчас.

Придя, таким образом, к «консенсусу», мы очень быстро нашли общий язык в том, что именно я должен изменить в рукописи для того, чтобы книга стала отвечать тому, что «заявлено в договоре», и была бы все-таки опубликована этим издательством. Порадовало то, что редакторша вовсе не призывала меня к каким-нибудь «смягчениям», цензурной «причесанности». Речь шла только о верности теме, заявленной в договоре: «Тяжкий груз судебных ошибок». И об исключении моих возражений и переживаний в связи с требованиями Первого зама.

Полностью «Пирамида-2» (даже под названием «Паутина») не выйдет здесь, это ясно. Но, может быть, хотя бы частично? Пусть придется совсем исключить историю публикации рукописи, раз они воспринимают ее исключительно как мою личную обиду.

Единственное, что осложняло – сроки. У них ведь тоже план, это вполне понятно, и времени для переделки у меня оставалось мало.

Я позвонил рецензенту, вполне искренне поблагодарил за рецензию. Заметил, что в принципе с ней не согласен, но, с точки зрения заявленной темы, она логична, и, ссылаясь на договор с редакторшей, добавил, что берусь за переработку и постараюсь сделать ее как можно быстрее. Рецензент, по-моему, не ожидал и пожелал мне успеха, хотя слова «не согласен», конечно, его покоробили.

Удалось придумать хороший «сюжетный ход»… Я понял, что действительно от меня вовсе не требуется «продавать душу дьяволу», а потому работа не вызвала отвращения. Но времени было действительно мало, халтура же, естественно, исключалась.

Работу я сделал, рукопись сдал, ее приняли. С точки зрения привычной социальной «остроты», рукопись не стала мягче. Но она стала более привычной для издательства. Другой. Она была уже не столько о Пирамиде и Паутине, сколько – действительно «о судебных ошибках». Больше о следствиях, чем о причинах.

Сначала рецензент, а потом и редакторша прочитали очень быстро – в этом действительно проявилось изменение системы (но не государственной, а именно издательской, с точки зрения «кухни»). У них обоих был ряд замечаний, я практически все их учел, потому что теперь – в преломлении НОВОЙ темы – они были вполне справедливы.

Рукопись моя теперешняя называлась «Предательство – в законе». Смысл в ней был все-таки тот же самый, просто более глубоко запрятанный. А именно: предательство «специалистами» и правительством своего народа, который… Который по сути предал сам себя. Потому что – позволил. Потому что «наступал на горло собственной песне» и не признавал у себя и друг у друга «личную линию». Целиком отдавая себя во власть «начальства» и лживого «социума».

Рукопись была сдана в производство. Я совершенно искренне остался благодарным и рецензенту (который в период работы продемонстрировал истинный профессионализм), и редакторше, проявившей и вкус, и такт, и деловую хватку. Получилась другая книга, не та, что я хотел, не «Паутина» и уж, конечно, не «Пирамида-2». Но все же моя. С меньшими обобщениями, но… почти моя.

Увы, тем не менее, как оказалось, серьезно нарушены были мои отношения с главным лицом издательства, а именно – с директором. Не я, а он оказался во власти обиды! То ли ему не так объяснили, то ли он посчитал, что представляя первый вариант книги, я схалтурил, то ли не мог простить бывших в первоначальном тексте упреков в адрес редакторов и издательств, приняв их и на свой счет, но он, во-первых, стал избегать встречи со мной, а во-вторых, распорядился сократить заявленный в договоре гонорар аж на 500 долларов. Это была большая сумма для меня, а я вовсе не считал свое поведение непорядочным, тем более, что в тексте договора не было ни слова о снятии части гонорара за задержку, вполне оправданную. Тем более, что при второй нашей встрече я ведь точно сказал, о чем будет книга, и он согласился. Беда состояла лишь в том, что в первом варианте я постарался углубить и расширить тему, что его почти наверняка разозлило. Но ведь потом я не отказался же совсем, пошел навстречу! И, ко всему прочему, представил издательству заявки-аннотации на СЕМЬ новых книг (то есть на готовые мои рукописи)…

Но того, что я возразил против несправедливого, с моей точки зрения, наказания, директор мне не простил. Напал с обвинениями и на редакторшу, которая – представьте себе! – оказалась на моей стороне, так как в договоре действительно не было речи о снятии части гонорара за задержку рукописи из-за ее переделки.

Так что и в этом инциденте, с моей точки зрения, показала себя Пирамида. Он, директор, даже с точки зрения главной редакторши, был неправ, но ведь он – ДИРЕКТОР! Но я не поддался и тут. И ничуть не удивился, что никакой реакции на мои аннотации к семи рукописям не было.

О выходе книги из печати я узнал вовсе не от издательства. А от своей знакомой, которая случайно увидела книгу на прилавке магазина… Из издательства не удосужились мне даже позвонить.

Когда же я увидел ОБЛОЖКУ своей книги, то ужаснулся. Она опять (точно так же как и в случае с «Презентацией», когда издательство тоже не удосужилось показать мне обложку до выхода книги!) имела очень мало общего с содержанием, а главное – совсем не отвечала самому духу произведения! И даже серия, в которой вышла книга, оказалась другой: не «Адвокат», а «Русская бойня». А ведь я убедительнейшим образом просил редакторшу показать мне эскиз обложки прежде, чем подписывать ее в печать. Ссылался на происшедшее с «Презентацией»… Я даже предложил свою идею обложки: лицо растерянного, ошарашенного несправедливостью человека сквозь решетку из колючей проволоки. Увы. Очевидно и эту мою убедительнейшую просьбу сочли за авторский непомерный гонор… Обложку сделали такую, что мне стыдно дарить свою книгу друзьям. Дикое лицо с вытаращенными глазами, занесенный над ним огромный нож… Художник, что ли, считал, что чем «ужаснее», тем скорее книгу купят? Но ведь те, кто будет искать «ужасти» под обложкой, вовсе не найдут их, а те, кому эта книга адресована – люди, всерьез думающие о нашей жизни, – ее просто не возьмут в руки. Что же выиграло издательство, продемонстрировав еще раз НЕУВАЖЕНИЕ как ко мне, автору книги, так и к ее читателям? Все, буквально все снова и снова подтверждало мою правоту. Они – теперь не Первый зам, а люди Издательства – не собирались по-настоящему исправлять «судебные ошибки», которые были не причиной, а следствием. Они фактически спекулировали на больной теме, ибо и не пытались вскрыть истинные причины. Они не понимали, что ли, что их действия на самом деле поддерживают и укрепляют Пирамиду, ибо мутят людям мозги, утверждая, что судебные ошибки случайны, а не есть следствие всей нашей системы? Они – нарочно? Или они не ведали, что творили?… Некоторый консенсус с издательством позволил частично опубликовать кое-какие письма, но моя «Пирамида-2» на самом деле так и осталась неопубликованной.

Да, все осталось в нашей стране по-прежнему. А во многом стало хуже.

Естественно, что моя книга с дикой обложкой затерялась среди других таких же. Я не встречал в печати ни одного отзыва о ней. Впрочем, говорят, что сейчас бесплатных отзывов в печати и не бывает. За все нужно платить, за отзывы в печати тоже. «Новое время – новые песни»! На самом же деле все «песни» абсолютно старые. Только ухудшенные.

Но – до каких же пор?

Как же все-таки это вышло?

Система власти в России всегда была основана на превосходстве. Одних людей над другими. Причем не в силу таланта или нравственных достоинств. А – в силу неестественных «привилегий». Либо по «знатности рождения», либо по причастности к какому-то «кругу». Дурак или умный – не имеет значения, главное – «свой». Или «Ваше превосходительство»… Лучшие умы страны мечтали о том, чтобы эту противоестественную «систему превосходства» сломать. Ведь она дико тормозила развитие общества.

«В России две напасти:

Внизу – власть тьмы,

А наверху – тьма власти…» (В.Гиляровский);

«…немытая Россия,

Страна рабов, страна господ,

И вы, мундиры голубые,

И ты, послушный им народ!» (М.Ю.Лермонтов);

«…Все говорит мне о природных способностях угнетенного русского народа. Мысль о том, чего бы он достиг, если бы был свободен, приводит меня в бешенство.

…Пропасть между рабом и господином здесь так велика, что у последнего положительно начинает кружиться голова. Он настолько выше простых смертных, что не на шутку считает себя сделанным из иного теста, нежели другие, «простые» люди». (Маркиз де Кюстин);

«И только тот, кто всех собой давил, свободно и дышал, и действовал, и жил…» (Н.А.Некрасов).

Так жила Россия… Революция была неизбежна. Люди начали прозревать.

Но как она совершалась? Как совершалась так называемая Великая Октябрьская Социалистическая Революция? Кем?

Сначала, до революции, во главе несогласных, тогдашних «диссидентов», были действительно высокоразвитые, широко образованные люди – писатели, философы, «декабристы», «революционные демократы» (Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Салтыков-Щедрин, Островский, Аввакум, Радищев, Чаадаев, Бестужев, Одоевский, Чернышевский, Герцен, Максим Горький…) В самом начале революции идеологами ее тоже были люди умные, высокообразованные – Плеханов, Мартов, к примеру. А Ленин?

Ильич тоже был достаточно высокообразованным, но… Свойства его характера – нетерпимость, неприятие возражений, желание во что бы то ни стало настоять на своем, жестокость (все это отмечалось очень многими знавшими – и даже любившими его! – людьми). На Втором съезде партии он вел себя настолько грубо и безобразно, что часть участников съезда в знак протеста покинула его. Что же сделал Ленин? Он и не пытался прийти к «консенсусу». Он – объявил ушедших и всех остальных, кто не с ним, «меньшевиками», а своих сторонников «большевиками» – именно тогда, когда они единственный раз оказались в большинстве! Ленин открыто продемонстрировал неуважение к противнику, точнее даже не к противнику вовсе, а – к тем, кто расходился с ним в деталях. Фактически он проявил неуважение к тому Делу, которому они, революционеры, служили. Он проявил грубость, нетерпимость, упорное непризнание достоинств других, которые были по большому счету его сторонниками.

Вот тут-то и произошла ПОДМЕНА. Вместо того, чтобы пытаться благородно и честно покончить с отсталостью, ложью, рабством, Ленин сам оказался во власти того, с чем боролся… Пирамида в определенной степени подчинила и его.

Нетерпимость и неуважение приводят к тому, что человек забывает о ДЕЛЕ, о ЦЕЛИ. Вот тут и происходит предательская подмена. Организуя революционное движение в царской России, революционеры хотели бороться с чем? С эксплуатацией одних людей другими, с неоправданным превосходством. А проявляя грубость, нетерпимость, провозглашая своих сторонников «больше-виками», а противников «меньше-…», Ленин боролся не только за Дело революции, но и за СВОЕ понимание этого Дела, ничуть в нем не сомневаясь. В чем и проявилась все же его духовная ограниченность. Хотя и понятно, что малейшее сомнение в своей правоте в столь серьезной ситуации, как говорится, «смерти подобно». Тут и сработала его «личная линия», кстати, – та самая, в какой ошибочно уличал меня Первый зам в журнале и которую вовсе не увидело большинство читателей «Пирамиды»! Ленин и потом вел себя, как безжалостный диктатор, порой словно забывавший о том, ради чего делается революция. Его призыв к абсолютному «единоначалию и «централизму» на 10-м съезде партии свидетельствовал, что о свободе и достоинстве человеческой личности в отчаянной этой борьбе нужно забыть окончательно, и тем, кто с ним, превратиться в управляемый «винтик» и «рычажок» вождя. В поступках и действиях которого чем дальше, тем больше проявлялась жестокость и духовная ограниченность, потому что верно сказано, что «всякая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно». Достаточно почитать хотя бы 50-й том его Полного собрания сочинений (в синей обложке), вдуматься в суть его некоторых чудовищных по своей жестокости приказов и писем.

И естественно, что по мере борьбы за «торжество Революции» из партии «большевиков» Лениным и его преданными сторонниками безжалостно вычищались все те, в ком оставалось уважение к извечным человеческим ценностям – достоинству, чести, совестливости, сочувствию… То есть к благой СОБСТВЕННОЙ «личной линии», не подавленной «обстоятельствами». Известно, что многие необходимые свойства человеческой ЛИЧНОСТИ – такие, как человечность, совесть, уважение к другому мнению – Ленин открыто называл «буржуазными пережитками», забывая порой, что средства могут серьезно исказить цель.

А еще был Троцкий, Лев Давидович Бронштейн, истинный злой гений Великой Октябрьской революции в России. Неслучайно сам Ленин называл его «иудушкой». А Сталин вообще объявил войну троцкизму. Тема о Троцком особая и серьезная, как и то, что в первом послереволюционном правительстве чуть ли не 90 процентов его высших членов составляли представители еврейской национальности.

Что же касается Сталина и «чисток» 30-х годов, то многое в этом отношении теперь приходится пересматривать. Долгое время нам внушали, что сталинские чистки были продолжением большевистских и даже еще ужаснее. Но в последнее время появилось много сведений о том, что эти «чистки» в значительной мере касались именно тех, кто организовывал послереволюционный террор. А жестокость их далеко не всегда была результатом жестокости Сталина, который, например, упрекал Хрущева за то, что тот слишком усердствовал в поисках и казнях «врагов народа» у себя на Украине.

И как теперь всем известно – именно тогда, в конце 30-х и начался в Советском Союзе расцвет во всех отраслях экономики, науки, искусства. Истинные мастера, специалисты, которыми справедливо гордилась страна, получили возможности самореализации, благодаря которым СССР стал бурно развиваться, победил в величайшей войне в истории, быстро восстановил разрушенное, первым в мире вышел в космос и стал одной из двух самых могущественных стран мира.

Однако… Уже после смерти Сталина, начиная с прихода к власти Хрущева, идеи социализма стали меркнуть, и Пирамида вновь проявила свою лживую сущность. Главным опять стало материальное, а вовсе не духовное, хотя лозунги оставались как будто бы прежними, страна сворачивала с пути к социализму, что и привело ее в 90-х к катастрофе и развалу.

Что же касается «основоположника», Маркса… Это разговор особый и долгий. Здесь, в этой книге, есть смысл сказать об одном. Его разделение людей на «классы» исключительно по имущественному признаку – явная и роковая ошибка. Которая и привела его последователей к удручающему финалу. Как «имущий» может быть либо нравственным, либо безнравственным, так и «неимущий» – это же ясно. «Сын адвоката», объявивший войну «имущим», сам был во власти материального! И весьма! Это разговор долгий, спорный, но приведу только одну небольшую цитату из основополагающего документа марксизма-ленинизма – «Манифеста Коммунистической партии»:

«История всего предшествующего общества есть история борьбы классов.

Свободный и раб, патриций и плебей, барон и крепостной, цеховой мастер и подмастерье, короче – угнетатели и угнетаемые находились в постоянной вражде друг с другом, вели непрерывную, то скрытую, то явную борьбу, которая каждый раз кончалась революционным переустройством всего общества или совместной гибелью борющихся классов».

Повторю еще раз, обратите внимание: «цеховой мастер и подмастерье…» Их основоположник Научного Коммунизма считал «классовыми врагами», приравнивая к «свободному и рабу». Но ведь «мастер и подмастерье» можно заменить на «учитель и ученик». Потому что «подмастерье» со временем как раз и становится мастером. Они, что же, «классовые враги»? Как «начальники и подчиненные» тоже? Но как же тогда осуществлять процесс учебы и вообще процесс организации производства в развитом человеческом обществе? Учитель и ученик, руководитель и подчиненный – ВРАГИ? Что за чушь! Как же может существовать такое общество, как оно будет развиваться? А ведь Маркс призывал аж к ВОССТАНИЮ одних против других, к «железной поступи батальонов пролетариата»…

Вот здесь, в первых же строках «Манифеста», и подставила ножку «вождю» сама жизнь. Которую, увы, он весьма ПЛОХО ЗНАЛ. Его толстенный «Капитал» дает хороший анализ «капиталистического производства», но в ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ Маркс, увы, разбирался плохо. Он, как видно, не понимал, что «цеховой мастер и подмастерье» только в том случае действительно являются «классовыми врагами», если хотя бы один из них – раб. Точно так же, как человек бедный материально вполне может быть человеком свободным, а богач – рабом. В этом суть! И, ко всему прочему, Маркс ведь никогда и не был представителем тех, чьим вождем себя объявил! «Вождь всемирного пролетариата» никогда «пролетарием» не был, очень плохо знал жизнь «пролетариев» и – очень подозреваю! – НЕ УВАЖАЛ их! По свидетельству современников, он не любил бывать на заводах и фабриках – там, где мог встретить тех, от лица которых призывал к «пролетарской революции»!

Главная беда, приведшая основоположника «Единственно Верного Учения» к ошибке: он сам был целиком ВО ВЛАСТИ МАТЕРИАЛЬНОГО! Хотя и проповедовал «всестороннее развитие личности каждого», однако духовную сторону личности он фактически вообще не принимал всерьез, считая «идеализм» чем-то лишним, не нужным, полностью зависящим от материального. Культуру считал всего-навсего «надстройкой» над экономикой, хотя как будто бы призывал к восстанию против власти денег, то есть против материального… Так и получилось, что главное для Маркса не цель – «всестороннее развитие личности», культура, – а средство – «материальные основы жизни», экономика. Фактически Маркс был рабом материального!

Одна из книг о нашей Революции, вышедшая на Западе, называлась так: «Идеализм и террор». Удивительно точно! И Маркс, и Ленин, так уверенно считавшие себя «материалистами», на самом деле были весьма ограниченными мечтателями-ИДЕАЛИСТАМИ, очень отдаленно представлявшими себе, что такое реальная ЖИЗНЬ. А так как они оба при этом упорно старались ПЕРЕДЕЛЫВАТЬ окружающую жизнь и людей «под себя», то живое вполне естественно, сопротивлялось. Вот и приходилось широко применять ТЕРРОР…

Отсюда и то, что мы видим, к чему пришли. «Дьяволы на Фуатино» – название одного из любимых мною рассказов Джека Лондона… Дьяволы, помешанные на материальном. Дьяволы, обожествляющие свою мелкую единоличную суть. Дьяволы, считающие, что «Ад – это другие» (выражение Жана-Поля Сартра), а Рай – это когда на них все работают. Дьяволы, озабоченные своим превосходством. Дьяволы, всеми силами пытающиеся сохранить СИСТЕМУ ПРЕВОСХОДСТВА ОДНИХ ЛЮДЕЙ НАД ДРУГИМИ. Не по истинным заслугам. Не по развитию. Не по способностям. Не по разуму, не по нравственным человеческим качествам. Не по плодам ДЛЯ ВСЕХ. А – по хитрости, алчности, подлости, лицемерию. Систему ЛЖИ. Систему ГОСПОДСТВА. Остроконечную ПИРАМИДУ власти одних людей над другими. И не по духовному ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ принципу. А – по УРОДЛИВОМУ материальному.

Начиная с «хрущевских» годов и у нас, в СССР, приветствовался девиз «Будет хлеб – будет и песня!». К чему это привело, мы знаем. И теперь, через много лет после чудовищной горбачевско-ельцинско-гайдаровской катастрофы 90-х, у нас принцип все еще тот же – президент Путин постоянно твердит об экономике, которая должна стать палочкой-выручалочкой, забывая о том, что 18 лет его правления по этому принципу не только не наладили жизнь в разорванной и разграбленной экономистами-либералами стране, а чудовищно увеличили разрыв между богатыми и бедными, не смогли восстановить эту самую «экономику», поднять до приличного уровня пенсии и зарплату «простых» работяг. И это в самой богатой природными ресурсами стране мира. Сегодняшняя власть упорно разрушает остатки культуры и неуклонно ведет население к полнейшей дебилизации. Чему активнейшим образом способствует тупая, навязчивая реклама, обезьяний уровень телепередач, концертов, фильмов и книг, среди которых бывает и достойное что-то, но оно безнадежно тонет в потоке бездарности и, прямо скажем, дерьма. Причем настойчиво рекламируется как раз последнее. И, ко всему прочему, торжествует почти полная безнаказанность в отношении «сильных мира сего». Сильных не разумом, не талантами, не делами на пользу всех, а – наглостью, алчностью, способностью подавить конкурентов и «всех порвать». Сильных «связями» и дьявольским «капиталом».