Читать книгу: «Два Царя», страница 3

Милый мой, какое холодное прощание на станции у всех на глазах. Я думала о том времени, когда ты приехал. Никогда не забуду этих первых дней и каким чудовищем я была, прости меня, любовь моя. О, если бы ты только знал, как я обожаю тебя, с годами моя привязанность к тебе делается все сильнее и глубже; хочу только стать более достойной твоей любви и нежности. Ты слишком хорош для меня.

Но я должна остановиться, иначе это письмо не попадет вовремя на почту.

Благослови тебя Бог, моя истинная любовь. Много раз нежно целую.

Всегда глубоко преданная маленькая девочка Аликс.

Твоя невеста – как странно это звучит. Милый, я не могу перестать думать о тебе.

В тот же день – еще одно:

Не успела кончить одно, как хочется начать другое. Я старая болтушка, а когда ты со мной, я немею, как старая сова.

Сегодня после обеда я ездила с бабушкой на прогулку. Она начала задавать много вопросов, я уже не знала, что сказать. Ты знаешь, любовь моя, ты ей очень нравишься. Потом она задремала, а я восхищалась прекрасной природой.

Не представляю, что думают обо мне на почте, если я так часто пишу тебе. Может быть, ограничиться одним письмом в день? Но нет,

иногда я должна писать больше, ведь, когда я остаюсь одна в комнате, мои мысли еще безумнее устремляются к тебе – и тогда я докучаю тебе своей болтовней, прости меня, мой милый, дорогой Ники.

Если ты знаешь какие-нибудь книжечки о твоей религии, скажи мне, чтобы я побольше прочитала о ней, прежде чем ты пришлешь священника. Как бы я хотела, чтобы ты был здесь и помог мне. Ты так религиозен, ты должен понять, как это меня волнует. Но с твоей и Божьей помощью, любовь моя, я смогу всегда быть хорошей христианкой и служить моему Богу так же верно, как до сих пор, и даже более. Как благодарить Его за то, что даровал мне такое сердце, как у тебя, мой мальчуган. Да благословит и сохранит Он тебя – ныне и во веки веков. Я сижу, уставившись на твои фотографии, и думаю о том, что же ты там делаешь. Снова и снова перечитываю твое милое письмо, за которое тебя целую.

Теперь, мой драгоценный, дорогой Ники, я должна проститься. Благослови тебя Бог. Нежно целую.

Всегда любящая тебя и глубоко преданная Аликс

Сегодня большой сбор. К ужину у нас только дамы.

Спи хорошо, мой ангел, и пусть тебе приснится твоя «маленькая девочка», которая молит Бога о твоем счастье.

Любовный роман в письмах продолжил (23 апреля, Гатчина) Ники:

Моя милая, любимая, дорогая Аликс,

Мы прибыли вчера в 4.20 дня. Вообрази, дорогие Папа и Мама приехали на станцию и выглядели такими счастливыми. Конечно, я передал им все, что ты хотела. Они сейчас же согласились и сказали, что ты не должна отрекаться от старой веры и что будет как с Эллой. Ты даже не представляешь, моя дорогая, как я обрадовался, что они поняли твои доводы и сразу согласились. Меня особенно радует, что я первым могу тебя утешить этим. Все здесь ведут себя очень трогательно, все слуги и люди в доме прибегают ко мне в комнату и у каждого находится для меня доброе слово. О! Как я счастлив, что взял с собой столько твоих милых фотографий, письменный стол и шкаф уставлены ими. И куда я ни взгляну, отовсюду на меня смотрит моя милая маленькая девочка. Иногда даже с тем самым лукавым выражением, которое наводит меня на мысль о некоем доме на левой стороне дороги из Кобурга в Кетхендорф!!!!

Аликс – Ники (24 апреля из Виндзора, резиденции английской королевы):

Дорогой, милый Ники,

Я только что возвратилась из церкви, где прекрасно пели и была чудная проповедь. Я от всей души молилась за тебя, мой дорогой. И так хотелось, чтобы и ты был там. Думаю, что тебе понравилось бы наша служба, молитвы красивы и так возвышены.

Забыла вчера сказать, что, по мнению глупого Джорджи (будущего короля Георга V), я должна заставить тебя носить высокие каблуки, а сама ходить на низких. Он говорит, что Мэй не хочет менять свои, а он стал носить гораздо более высокие. Сперва было неудобно, а теперь он привык. Представляю твое лицо, когда ты это читаешь, – действительно, какое-то безумие! Как будто рост имеет какое-нибудь значение. И потом мужчина на высоких каблуках выглядит слишком нелепо. Я уверена, что ты никогда не будешь этого делать.

Бабушка сегодня, увы, очень прихрамывает. И это угнетает ее, бедняжку. Я надеюсь, дорогой, что ты сможешь время от времени брать отпуск, чтобы мы могли приезжать и видеться с ней. Ведь кто знает, как долго она еще будет с нами. А она так грустит при мысли о том, что я буду так далеко. Мы же все постоянно бывали здесь, и она всегда была для нас второй матерью и обращалась с нами, как с собственными детьми, а не внуками. Ужасно подумать, что с ней что-то случиться – тогда вся семья в какой-то степени распадется и никогда уже не будет прежней. Не станет главы, центра, вокруг которого все привыкли собираться. Дай Боже, чтобы она была с нами еще долгие годы.

Бабушка не позволяет мне ехать. У нее преимущественное право на меня. И это в последний раз. И потом она считает, что мне не следует ездить на большие приемы без тебя. Кажется, она не хочет, чтобы я ездила туда и тогда, когда она будет в Балморале. Я не поеду без тебя и на скачки в Аскот – это было бы неправильно. Да я и сама,

честно говоря, предпочитаю туда не ездить.

Мне снятся идиотские сны. Будто бы я помолвлена не с тобой, хотя безумно тебя люблю, а с твоим дядей Алексеем. Мы с тобой все время вместе катаемся на коньках, и я в отчаянии, потому что думаю только о тебе и не знаю, как из всего этого выпутаться. Какой-то абсурд.

Ники – Аликс (24 апреля, Гатчина):

Моя возлюбленная маленькая девочка,

Мне так ужасно недостает тебя, дорогая, особенно по вечерам. И единственное мое утешение – сесть и начать царапать письмо к тебе! Сегодня я был очень разочарован, не получив ни строчки от моей любимой девочки. Всякий раз, входя в свою комнату, я бросался к столу – но, увы! Он был пуст и столь желанный конверт отсутствовал.

Правда. Вместо этого я получил другое письмо – от бабушки, и очень милое. Особенно меня порадовало одно: она желает, чтобы ты этот сезон провела без всяких волнений. А это значит, что тебя не будут таскать на балы, приемы и т. д. Прекрасно, тем лучше!

О! Милая моя, как тяжело быть в разлуке, в те счастливые дни я никогда не воображал, что это так ужасно. Я сказал первой паре (Ксении и Сандро), что им гораздо лучше, так как они все время видятся. И они согласились со мной – особенно после того, как вчера наконец решилось, что их свадьба состоится в середине июля (в конце твоего лечения).

Я должен кое-что тебе сказать, моя любимая, дорогая маленькая девочка: Папа и Мама очень хотят видеть тебя здесь. Мы могли бы приехать из Англии вместе в июле на свадьбу Ксении, которая состоится в Петергофе. Чудесно провели бы вместе две недели, а потом ты вернулась бы в Дармштадт.

Из письма Аликс (26 апреля, Виндзор):

Дорогой, я уверена, что эти пять лет были благом для нас обоих, знаю только, что они заставили меня гораздо больше, чем прежде, думать о Боге. Ведь страдания всегда приближают нас к Богу. И, когда думаешь о том, что вынес ради нас Иисус Христос, какими незначительными и мелкими кажутся наши печали. А мы все равно раздражаемся и ворчим и не так терпеливы, как Он.

О, любовь моя, я хочу, чтобы ты был со мной, помог мне и научил меня быть лучше – я и наполовину тебя не стою, мне столько еще надо узнать. Подумай хотя бы о вопросе религии, ведь нельзя ожидать, что я сразу же все пойму и приму. А знать наполовину нехорошо. И должна же я немного узнать язык, чтобы хоть сколько-нибудь понимать богослужение.

О, ты мой любимый мальчик, мой, только мой, собственный, драгоценный мой, дорогой Ники. С тех пор, как пришло твое письмо и такие чудные слова, и цветочек, я чувствую себя другим существом. Благослови тебя Бог, любовь моя. Ты, безобразное создание, как ты смеешь говорить о лукавом взгляде и доме по левую сторону дороги!!!! Как тебе не стыдно, хотела бы быть рядом, чтобы ущипнуть тебя за это.

Твоя преданная девочка Аликс.

Ники – Аликс (26 апреля, С-Петербург):

Ах ты проказница, милая моя девочка. Я строка за строкой перечитываю твое письмо, и что я вижу? Что это ты написала в конце, что ты имеешь в виду? Милая, это я не стою твоей любви и той жертвы, какую ты приносишь, оставляя для меня свой «миленький

домик»! Мысль, что обладаешь такой привязанностью, так изумительна, что ее нельзя выразить словами ни на каком языке! Вот потому я так часто немею, находясь рядом с тобой.

Ники.

Из письма (27 апреля, Гатчина) Ники – Георгию (брату):

Итак, ты ожидал известия о моей помолвке, а я тебе скажу прямо, что ехал туда с отчаянием и без надежды, только с одним упованием на милость Божию. Теперь только начинаешь привыкать к своему званию жениха. Но ты себе представить не можешь, с какими трудностями я должен был бороться и через что прошел первые четыре дня, пока она наконец не дала свое согласие. Тогда сразу свалился весь в целый Кавказский хребет с плеч!

И на нее, мою чудную Аликс, после того как она решилась, эта перемена подействовала волшебным образом: она совсем развернулась, стала веселою, разговорчивою и нисколько не застенчивою при других. С этого дня началось райское житье для меня, к несчастью, впрочем, весьма непродолжительное – всего 12 дней. Впрочем, сколько бы не пребывали вместе, все казалось слишком скоро время бежит! Она теперь в Виндзоре у королевы.

Я собираюсь туда отправиться из лагеря в начале июня. О свадьбе еще не поговаривал, но никак не раньше октября, даже ноября! Я так счастлив видеть Папа и Мама радостными и совсем упокоенными на мой счет. По-моему, это неземное счастье, какое я испытываю теперь. Дай Бог, чтобы ты тоже со временем прошел через эту радость. Я тебе желаю этого из глубины сердца. Аликс и я пишем друг другу каждый день. Она все помнит зиму 1889 года и называет тебя, как тогда, «Плакучая Ива»! Но все-таки немного скучно без нее – выдержать нет никакой возможности!

Ники – королеве Виктории (из Гатчины 7 мая):

Дражайшая бабушка,

Позвольте от всей души поблагодарить Вас за ваше доброе письмо, такой приятный сюрприз и такая радость для меня! Как трогательно, что вы подумали обо мне теперь, когда я в разлуке с моей дорогой невестой, разлуке очень мучительной, так как после помолвки мы провели вместе только 12 дней.

Я очень благодарен Вам за всю Вашу доброту ко мне в Кобурге: никогда не забуду завтраки в Вашей комнате и доносившуюся снаружи музыку.

Как мило с Вашей стороны, дорогая бабушка, что Вы сами следите за ней. И мне особенно приятно было услышать от Вас, что она будет спокойно проводить время и не будет выезжать. Я вчера написал ей то же самое, но, конечно, в форме пожелания!

Мои родители были очень тронуты и признательны, когда я рассказал им во всех подробностях о нашем пребывании в Кобурге, и просили передать их радость и благодарность за Ваше внимание и доброту ко мне.

С каким нетерпением и радостью я предвкушаю тот день, когда смогу приехать в Виндзор и повидаться с Вами и моей дорогой Аликс. Надеюсь, что пребывание в Балморале будет Вам очень полезно, а Ваша неоценимая поддержка позволит нам счастливо встретиться в Виндзоре.

Не знаю, как благодарить Вас за то, что Вы взяли на себя труд написать мне такое очаровательное письмо.

С искренней любовью к Вам, дражайшая бабушка, Ваш любящий и преданнейший (будущий) внук.

Ники.

Ники – Георгию (брату, 9 мая из Гатчины):

Я всей душой разделяю твою радость увидеться снова с дорогой Мама и женихами (Сандро и Ксения)! Они стали совершенно невозможны, вероятно, от продолжительного томления и привычки друг к другу. Целый день они лижутся, обнимаются, валяются на мебели самым непозволительным образом. Ксения в особенности совершенно невозможна, ты ее, наверное, не узнаешь: с тех пор, что она невеста, она сильно изменилась!

Моя милая невеста пишет мне каждый день, и я тоже; она просила тебя поцеловать. Она еще не забыла про «Плакучую Иву». Папа разрешил мне пойти в Англию на «Полярной звезде» в начале июня; подумай, как я счастлив миновать этот подлый Берлин!

Старая королева (belly-woman – толстуха) мне часто пишет письма – это мило, не правда ли?

Из письма Аликс – Ники (11 мая из Харрогита):

Прежде чем забраться в постель, я снова перечитываю твое милое письмо, и это делает меня счастливой. О, какая неописуемая радость знать, что тебя любят и по тебе тоскуют. И я на коленях молюсь о том, чтобы с каждым днем становиться более достойной твоей великой любви. О, Ники, мой дорогой, милый мальчик, благослови тебя Бог ныне и во веки веков. Я готова плакать из любви к тебе.

От 13 мая:

Конечно, во всех газетах появилось известие, что я здесь. И все торговцы шлют письма и уговаривают заказывать разные вещи, предлагались даже рояль и чай. Нахалы стоят на углу и глазеют; в следующий раз я покажу им язык.

Теперь, мое любимое дитя, я должна проститься.

Вечно твоя верная, любящая и преданная девочка Аликс.

Множество поцелуев.

Ники – Аликс (14 мая, Гатчина):

Сегодня я дежурный адъютант моего отца и должен быть в мундире и в церкви, и за едой. Так же служат и все мои кузены, мы делаем это по очереди с простыми адъютантами. Ты, конечно, знаешь, что у нас не так уж много дел, кроме отсылки прошений Папа и присутствия на приемах! И это все! В городе прибавляется еще одна обязанность: мы должны ездить на все пожары, будь то днем или ночью, и, возвратясь, докладывать Папа, что случилось!

3

Аликс – Ники (16 мая, Харрогит):

Мой родной, горячо любимый Ники,

Как мне выразить мою радость и благодарность за три чудных длинный письма в один день и твою фотографию, это милое лицо, которое так хочется целовать – она очень хорошая, это милое лицо, хотя мой дорогой выглядит на ней больным.

Мой самый любимый из всех милых зверюшек, я прижимаю тебя к сердцу и целую эти чудесные и такие выразительные глаза – а как шаловливо они могут подмигивать!

Люди здесь назойливы, особенно теперь, когда они меня обнаружили. Они собираются толпою, посмотреть, как я выезжаю. И, хотя теперь я еду с заднего двора, они следят за дверью, а потом бросаются смотреть на меня и некоторые даже преследуют. Одна назойливая женщина подходит совсем близко и таращит глаза. Может быть, эта та сумасшедшая особа, что писала тебе: помнишь письмо, которое ты показывал мне в Кобурге?

И потом, когда я захожу в магазин купить цветы, девушки стоят и глазеют через окно. Когда Гретхен сегодня утром ходила за покупками, в магазин вошла маленькая девочка и какой-то мужчина спросил у нее, видела ли она меня. Она сказала: да, один раз, потому что моя карета стояла перед ее домом. И, по мнению девочки, мне не нравится, что на меня смотрят. Хотелось бы, чтобы и другие заметили это и ушли, и не смотрели на меня в театральные бинокли.

Это слишком неприятно!

Ники – Аликс (20 мая, Красное Село):

Твои письма – такое утешение для меня, моя возлюбленная Аликс! Прекрасно! Вообрази, как раз в эту минуту мой человек принес твое милое, длинное, любящее письмо под номером 29 – за которое я должен поцеловать мою любимую маленькую невесту отдельно от поцелуев по случаю дня рождения, которые я тебе задолжал!

Милая, ведь ты прекрасно пишешь по-русски, так много слов и ни одной ошибки, славная маленькая школьница.

Ники.

Аликс – Ники (25 мая, Харрогит):

Доброе утро, мой дорогой мальчик, – мой день рождения! 22! О, как я хотела бы, чтобы ты был здесь, любимый душка! И твой великолепный браслет, ты, проказливая обезьянка, как ты смеешь дарить мне такую роскошную вещь – мне просто неловко, и твоя телеграмма. Ты меня балуешь. Я должна бежать в ванную, и до свидания. Мы все утро составляли букеты из цветов, которые прислал мне какой-то добрый ангел. Напишу еще вечером.

Королева Виктория – Ники (25 мая, Балморал):

Дорогой Ники,

Я пишу тебе в этот замечательный день, день рождения нашей милой Алики. Уверена, что тебе он тоже дорог, и я желаю тебе также долгих лет жизни. Спасибо за твое очень доброе письмо от 20 мая к моему дню рождения. Это был единственный по-настоящему теплый день с тех пор, как мы приехали сюда. Необычайно долго стояла холодная погода, очень часто шли дожди. Но уже гораздо теплее.

Результаты лечения дорогой Алики в целом удовлетворительны, но ей нужен исключительный покой и отдых. Посылаю тебе копию письма доктора из Харрогита, очень умного и хорошего человека. Она на диете и соблюдает строгий режим. Ей приходится много лежать. Это надо было сделать давно. Но врач, которому, к сожалению, очень доверяет семья, очень глуп, и от него никакого проку. Он соглашается на все, о чем попросят. То, что она делает сейчас, надо было сделать прошлой осенью и зимой.

Кончина ее дорогого отца, беспокойство за брата и споры о её

будущем очень сильно подорвали ее нервную систему. Надеюсь, ты это поймешь и не будешь спешить со свадьбой, ведь ради твоего и своего блага она сначала должна выздороветь и окрепнуть.

Передай, пожалуйста, мой сердечный привет своим родителям и верь, что я всегда остаюсь твоей очень любящей (будущей) бабушкой.

Аликс – королеве Виктории (28 мая, Харрогит):

Моя дорогая бабушка,

Шлю тебе сердечную благодарность за твое милое письмо и добрые пожелания. Я глубоко тронута. Прими также мою благодарность за прелестное фото – твое и дяди Берти – и за восхитительную чайную корзинку, от которой я в восторге. Солнце светит как нарочно для того, чтобы поехать на долгую прогулку и взять ее с собой. Это очень нужная вещь, и я давно хотела иметь такую.

Очень приятно, что Виктория была здесь в мой день рождения, потому что слишком грустно проводить этот день совсем без родных. Я никогда еще не бывала одна и так далеко в этот день.

Да, любимая бабушка, мое новое положение, я уверена, будет полно испытаний и трудностей, но с помощью Бога и любящего мужа все будет легче, чем рисуется нам сейчас. Расстояние большое, но за три дня вполне можно доплыть до Англии. Уверена, что его родители будут часто отпускать нас к тебе. Я не могу примириться с мыслью, не видеться более с тобой, ведь ты была моим добрым ангелом после смерти дорогой Мама, и я более чем когда-либо держусь за тебя теперь, когда совсем осиротела. Благослови тебя Бог за твою доброту ко мне, дорогая, любимая бабушка. Нет слов, чтобы выразить, как я благодарна тебе за все. Не думай, пожалуйста, что, выйдя замуж, я буду меньше любить тебя – конечно, нет. И, когда я буду далеко, мне хотелось бы думать, что есть кто-то, самая дорогая и добрая из женщин, которая меня немного любит.

До свидания, дражайшая бабушка,

Всегда любящее тебя и покорное дитя Аликс.

Ники – Аликс (2 июня, Петергоф):

Моя дорогая Аликс,

Вкладываю в письмо маленькую фотографию «чудовищной коровы» (самого Ники) – остальные привезу с собой! Написал сегодня бабушке, объяснив подробно наши планы насчет Уолтона. Надеюсь, она поймет, почему я не могу приехать в Балморал. А теперь это становится совершенно невозможно, раз она собирается в это же время уехать в Виндзор. Значит, все в порядке – и хорошо!

Милая, ты не знаешь, каким я бываю хитрым. Я самым бесстыдным образом надул бабушку. Почитай письмо, когда мы будем в Виндзоре и сама сможешь судить, как тебе не повезло быть помолвленной с таким существом! Я не могу не перечитывать снова и снова твое милое письмо – о! ты самая милая, добрая, ангельская маленькая девочка на свете! И то, что мне будет дано обладать таким сокровищем и любить тебя – нет! Это слишком божественно и нельзя выразить словами.

Я даже не воображал, что возможно такое счастье, как теперь. Я чувствую, что совершенно изменился, жизнь приобрела новый смысл, явилась цель жить для других и для себя самого! О! Моя милая – все это я познал с тобой!

Я высунулся из окна, глубоко вдохнул и втянул в себя чистый, теплый морской воздух, порывы которого донес до меня ветер. И подумал о моей милой, дорогой девочке, показалось, будто ветер принес мне издалека твои нежные поцелуи. Хотя я и кажусь таким истуканом, я люблю тебя, моя дорогая, как лишь немногие могут любить! Какая любовь истинна? Та, что любит и не говорит об этом! Это так верно и точно в моем случае. Я люблю тебя слишком глубоко и сильно, чтобы это показывать. Это такое священное чувство, я не хочу выражать его словами, они кажутся слишком вялыми, бедными и пустыми! Но теперь я постараюсь оставить привычку скрывать свои чувства, ибо, полагаю, в некоторых случаях это нехорошо и даже эгоистично. Ты не знаешь, моя драгоценная, и того, как давно принадлежит тебе мое сердце и как я страдал все эти мрачные годы. Моя дорогая примула, люблю тебя, моя душенька!!!!!

На следующий день:

Душенька моя, подумать только, что я еду к тебе и, даст Бог, скоро стисну тебя в объятиях, моя возлюбленная девочка! О, что за блаженство, радость, счастье! Хотя поездка морем на два дня дольше, чем поездом, ты поймешь, что для меня совсем другое дело приплыть на чудной яхте Папа, минуя Берлин.

*

При встрече с Аликс на Ники нахлынул девятый вал счастья. «Чувства радости больше, чем в Кобурге!» – подумал Ники, словно пребывая в розовом тумане.

Ники и Аликс приняли в своем доме Виктория (дочь королевы Виктории) и ее муж Людвиг. «Райское местечко, – отметил про себя Ники. – Тишь да благодать. Что еще нам надо?». С хозяевами и их двумя дочерьми совершили прогулку вниз по Темзе на электрической шлюпке. «Просто восхитительно!» – сказал Ники, когда шлюпка развернулась в обратную сторону, и подумал: «Как все благоустроено по берегам! Просто вызывает восторг. Нам бы так устроить на Неве…»

На следующее утро сидел с невестой в саду под каштанами. Она вышивала, он читал ей «Матроса» Пьера Лоти. Потом подобное совместное времяпрепровождение станет традицией. По возвращении хозяина дома – прогулка на весельной лодке вверх по Темзе. Ники греб с удовольствием. «Как в Петергофе! – весело подумал Ники. – Только там волнение побольше». На берегу – небольшой пикник, который устрояла Аликс, прихватившая в поездку подарок королевы, чайную корзинку. «Какая она расторопная хозяйка! – с любовью наблюдал Ники за ее скорыми движениями. – Жаль, что завтра надо переезжать. Здесь так восхитительно и привольно».

После первого чаепития в Виндзоре королева Виктория строго предписала Ники заказать фирменный фрак королевской резиденции, с красным воротником и обшлагами. «Я выглядел, как штафирка, – подумал Ники, – раз королева так строга». Появление Ники на обеде у королевы в традиционном виндзорском костюме, в чулках и башмаках викторианской эпохи, вызвало легкое оживление. «Я уже не белая ворона, – подумал Ники, – но и не петух, хотя окраска яркая».

17 июня произошла мистическая встреча Ники и Аликс с австрийским эрцгерцогом Францем Фердинандом.

[Ровно через 20 лет его убьют в Сараево и начнется Первая

мировая война].

В честь эрцгерцога королевой был дан большой обед с музыкой. Ники с милой улыбкой кивал окружающим, но летняя жара утомляла. «В этом мундире, как в бане», – подумал Ники, смахивая пот платком.

*

27 июня (из Виндзора) сын после длительной паузы разрешился письмом к матери:

Моя милая, дорогая Мама,

Я боюсь, что ты чрезвычайно недовольна мною за мое долгое молчание: мне самому очень совестно. Но из этого ты видишь, что я более чем счастлив жить здесь около моей Аликс. Я дорожу каждым лишним часом, чтобы провести его вместе с нею. Несколько раз начинал писать у нее в комнате, но из моего старания написать хорошее письмо выходила одна чепуха. Ибо каждую минуту я чувствовал властное, непреодолимое желание вскочить со стула и обнять ее! Да, вот так!

Теперь я сижу у себя, пока Янышев (духовник Ники, наставлявший Аликс в догматах ортодоксального православия) с ней занимается. Завтра он собирается съездить в Оксфорд, куда его усиленно звали разные богословы.

Я рад, что смогу провести два или три дня в Осборне. Думаю, уехать 9-го, так как Granny просила меня остаться до этого дня. Надеюсь, у вас хорошая погода и все хорошо. Обнимаю тебя, моя дражайшая душка Мама и дорогого Папа и остальных. Привет от Аликс! Да сохранит вас Господь!

От всего сердца твой Ники.

Из письма Ники (29 июня, Виндзор) – Георгию (брату):

Я или сижу с Аликс, или катаюсь с ней и королевой. Мне самому кажется смешным вся эта жизнь здесь, до чего я слился с английским семейством. Я почти сделался таким же необходимым человеком при моей будущей бабушке, как ее два индуса или шотландцы. Я, так сказать, состою при ней, и самое лучшее то, что она весьма неохотно отпускает меня от себя.

Относительно нашей свадьбы ничего не решено, но мы оба думаем, что трудно будет ее устроить ранее января. Ей не хочется торопиться узнать нашу веру и язык, с чем я согласен и, признаюсь, меня это очень радует, так как показывает, что она серьезно смотрит на этот вопрос.

К обеду я здесь появляюсь во фраке с красным воротником и обшлагами, в чулках и башмаках – мерзость этакая!

Ники.

Ники и Аликс – Ксении и Сандро (30 июня, Олдершот):

Дорогие Ксения и Сандро,

Мы только что приехали сюда в лагерь, английское «Красное Село», прелестное место. Дом деревянный, сквозь стены слышен каждый звук или стуки, и мы все живем в одном коридоре! В доме только один этаж, и он точно, как индийское бунгало!

Мы сидим вместе в ее комнате и очень любим друг друга! Не меньше, чем вы, старички. К обеду я собираюсь надеть красную черкеску, которая, наверняка, приведет бабушку в экстаз. Она уже несколько раз спрашивала меня, когда я надену казацкий мундир. И вот я появлюсь в ней к обеду. Потом будет сигнал к церемонии, который здесь называют «вечерняя заря».

Н.

(Рукой Аликс): Не напоминает ли тебе это вечер, когда мы сидели вместе, ты в белом выглядела такой милой… в красной накидке сверху. Множество поцелуев милому муженьку. Крепко целую. А.

*

Днем, в полной гусарской форме, Ники верхом вслед за королевским экипажем отправился к месту парада. После королевского салюта началось прохождение колонн. Первыми прошла конная артиллерия, за ней кавалерия, пешая артиллерия и пехота. «Лошади хороши, запряжка в конных батареях удобная. И шотландский полк в своих традиционных юбках выглядит красиво, – оценил парад Ники. – И народу собрали не меньше тысяч десяти».

Вечером проходил обед в офицерском собрании конной гвардии. Ники приехал на него в венгерке российского кавалериста. Простая и непринужденная беседа растянулась на три с половиной часа. «Как в родном полку! – радостно отметил Ники. – Никакой дистанции чинопочитания!»

*

В дневнике Ники появляется запись рукой Аликс:

Мой родной, дорогой мальчик, всегда верный. Доверяй и верь твоей дорогой девочке, которая любит тебя более глубоко и преданно, чем может высказать. Словами не выразишь мою любовь, восхищение и уважение. Что прошло, то прошло и никогда не возвратиться. И мы можем спокойно вспоминать об этом. Нас всех искушают в этом мире, и, когда мы молоды, мы не всегда можем бороться и противостоять искушению. Но, когда мы раскаиваемся и возвращаемся к добру и на верный путь, Бог нас прощает. Прости, что я пишу так много, но я хочу, чтобы ты был совершенно уверен в моей любви к тебе и в том, что я люблю тебя еще больше с тех пор, как ты рассказал мне об этой маленькой истории (в тот день Ники рассказал о своем романе с Матильдой Кшесинской). Твое доверие ко мне тронуло меня так глубоко, и я молю Господа оказаться достойной его. Благослови тебя Бог, любимый Ники!

Аликс – Ники (10 – 11 июля, Осборн):

Мой драгоценный, дорогой Ники,

Так же, как я оставляла тебе несколько строк в твоей комнате в Кобурге, чтобы ты нашел их, когда я уеду, – я хочу снова написать тебе и отдать это твоему слуге, чтобы он передал тебе, когда ты уедешь. Я чувствую себя такой несчастной, когда думаю о прощании завтра утром! О, милый, любовь моя, что я буду делать без тебя, я теперь так привыкла быть с тобой все время, что буду чувствовать себя совсем потерянной.

Так как бабушка соблюдает все пунктуально, по воскресеньям я не должна принимать ванну или делать что-либо другое. А вот это можно: я люблю тебя больше, чем могу сказать, и с каждым днем мое чувство становится сильнее и глубже – милый, чем же это

кончится?

О, милый, как ты мог уехать и подарить мне сегодня это прелестное кольцо, по правде говоря, это дурно с твоей стороны – я вдвое больше ценила и любила бы его, если бы получила в твоей каютке на борту. Подумать только, что мой дорогой скоро будет там,

отплывая вдаль от своей маленькой девочки. Если бы я могла залезть к тебе в карман вместо термометра, какая несказанная радость быть всегда с тобой, предупреждать малейшее твое желание – но когда-нибудь я смогу это сделать и потом больше никогда не расставаться, всегда быть с тобой.

Как прекрасно было море в тот вечер, когда мы сидели на пляже, все так мирно и спокойно, настоящий воскресный вечер. Большое утешение иметь так много твоих чудных фотографий – они окружают меня и выглядят такими милыми, даже этот противный артиллерийский офицер.

О, непослушный мальчик, как ты меня балуешь – вот ты теперь уехал и подарил мне эту великолепную брошь с жемчугом, вещь, о которой я всегда мечтала, но которая все еще слишком хороша для меня. Мне даже неловко было носить ее сегодня вечером.

(11 июля):… Не знаю, как выдержать, и все же должна это сделать – больно, сердце разрывается, но нужно выглядеть спокойно и улыбаться. Думаю, завтра в это время ты будешь далеко от меня в открытом море. А твоя невеста останется позади, тоскуя по тебе. Как страстно я люблю тебя, это пламя сжигает и поглощает меня. Чувствовать, что любовь взаимна, – нет большего блаженства.

Надеюсь, что твой слуга отдаст тебе это завтра утром, когда разбудит тебя, – и к тебе дойдет мой утренний поцелуй. Я целую тебя здесь +.

Ники – Аликс (11 июля, «Полярная звезда»):

Моя любимая, драгоценная душка,

Нельзя выразить, как ужасна разлука; если это будет повторяться, я не выдержу!

Милая моя, я только что прочел твое чудное длинное письмо, которое старик отдал мне, сразу же как только мы оказались на борту – с палубы я следил за тобою взглядом сколько можно было, пока не почувствовал такой комок в горле, что вынужден был отвернуться, и зарыдал так же, как сегодня днем. К счастью, было темно и люди были заняты отплытием.

Спасибо! О! еще раз спасибо тебе, моя дорогая возлюбленная Аликси, за всю твою доброту и любовь, ведь и ты не знаешь, как я

люблю и уважаю тебя, мое милое сокровище, моя маленькая Spizbub (плутовка) … Эти восхитительные вечера с моей дорогой девочкой были слишком божественны, чтобы найти слова их описать.

Дорогая, дорогая, моя единственная, верь мне, твой мальчуган любит тебя сильнее и глубже, чем ты можешь думать; он только не умеет это высказать!