Читать книгу: «Во сне и наяву», страница 5
– Вот этого героя мы и будем делать главным! – Обрадовалась Лизавета. Сейчас, слава богу, это снова стало мейнстримом.
– Надо с Еленой Владимировной согласовать сначала. – Покачал головой оператор. Там уже целый отдел программу сьемок разрабатывает неделю.
– Я с ней сама все согласую. Вот прям сейчас возьму и согласую. Отдел у них разрабатывает неделю… – Лизка выхватила мобильник и набрала Елене Хитромудрой. – А сама только сегодня предупредила.
– Да или так или никак. Собирайте свои камеры и давай до свидания. Я тебе сказала, ты меня услышала – закончила разговор на повышенных тонах Лиза. Идея, похоже была запущена никак не сегодня утром и хотя бы предупредить главную героиню этого бардака никто не удосужился.
– Без меня, меня женили. Ух, попадется еще эта Ленка.
– Я понял, меняем сценарий. Камеры снимать? Перепуганный Виталик пятился к двери от разъярённой Елизаветы Петровны.
– Оставь ты свои камеры в покое, уже настроил все. – вспышка гнева прошла, осталась только усталость и сожаление.
– Дед Василь все равно теперь каждый день у меня. Разберемся как-нибудь.
* Советско-китайский пограничный конфликт на острове Даманском в 1969 году.
Глава тринадцатая. Явь. Веселая ночь.
Потом звонила уже Ленка, подлизывалась, просила прощения. Очень она хотела все вернуть назад, как изначально планировалось, но Лиза уперлась. Наверное, первый раз за свою жизнь. Не мямлила, не извинялась, а просто уперлась – или так, как предложила, или извини, ищи другую фактуру.
Еще утром собиралась рассказать подруге про свои ночные приключения, но сейчас точно решила держать язык за зубами. Обойдется. Еще и из этого устроит «Шоу ясновидцев». Надо Розе Абрамовне завтра набрать – обещала же.
Спать не хотелось. Сидела в ноуте, раскладывала пасьянс, когда из спаленки послышались странные звуки от радио-няни.
– О, нет! Ну, не сегодня же все! Рожает!
Схватила фонарь, наволочки, полотенца, отложенные для такого случая, и чайник с водой, побежала к козе. Та лежала на боку и стонала, пыталась встать. Между ног надувался кровавый пузырь.
– Мамочки мои… – Простонала Лизавета.
– Алло, алло!! Иван! У нас тут это! Началось! Да, уже прям началось все! – Щёлкнула выключателем. Света стало больше. Принялась искать телефон деда, хоть он и ушел час назад, может, и не спит. Гудки, гудки. Нет, не берет.
– Дорогая моя, хорошая, чем тебе помочь? – Гладила закатившую глаза козу. – Я ж не знаю ничего, я роды не принимала никогда.
Коза встала, поднатужилась. В пузыре появились копыта, и с протяжным козьим стоном вылезла голова козленка. Надо вроде тянуть, чтоб помочь, он же задохнется. Коза начала заваливаться, тяжело припадая на передние копыта.
– Не падай, родненькая моя! Куда ты? Он же тоже упадет! Помогите!
– Да иду, я иду! – Закричал Акимыч, переползая через березовый ствол и ветки чуть ли не на четвереньках. Дура, зачем дверь заперла?
– Так вы ж сами сказали. – Лиза почти плакала, придерживая голову и передние ножки висевшего в пузыре козленка.
– Пузырь, пузырь лопай! Да держи его, она сама выпихнет. Не тяни. – Дед оттеснил Лизку и начал поглаживать козий бок в сторону хвоста. – Ну, хорошая моя, давай! Не волнуйся.
Козленок выпал на руки Лизы. При свете яркой лампы он был мокрый, желтый как цыплёнок, с закрытыми глазами.
– Не дышит. – Убито произнесла горе-акушерка. – Он умер?
– Рот да нос протри, там слизи, небось, набилось. – Даже не оборачиваясь, сказал Василь.
Аккуратно протерла наволочкой мордочку и самого козленка. Подула в нос.
– Мее, – чихнул новорожденный.
– Ну вот. К мамке поднеси его. Да не туда! К морде, пусть оближет. – Лиза просто повиновалась, как робот. От нее уже ничего не зависело. Милка нежно вылизывала своего отпрыска, который пытался приподняться на передние ножки.
Следом из-под хвоста показалась какая-та кровавая сопля, и на сено шлепнулась кровавая медуза.
– О-о-ох… – Только и успела выдохнуть побледневшая козоводка. Дед ловко поддел солому с сгустком и отправил в ведро.
– Вот этому тут не место, – подсыпая свежего сена, приговаривал он, – ты малого вытирай, давай, помогай козе. Да к сиське его подвинь, пусть сил набирается.
Дрожали не только руки, трясло всю Лизу. Рядом чмокал, сосал титьку Лизин крестник. Дед сказал, что это козлик – Вон какие бубенцы! – где он там чего увидеть мог. От пуза козленка болталась длинная кровавая пуповина, собирая на себя мусор и сено.
– Я не могу ее очистить, я к ней не притронусь. – С ужасом повторяла Лизавета, раз за разом вытирая руки об мокрую наволочку.
– Вот и второй пошел, будь здоров.
Опять пузырь, показались желтенькие копытца. Где же голова? Может, завернулась? Воображение рисовало одну картину ужаснее другой. Где этот гребанный ветеринар?
– Ну, не плачь, внучка, сами справимся. Видишь, задом идет. Ща мы ему подмогнем. – Дед с кряхтением опустился на колени, взял крохотные ножки и начал тянуть. – Вот так, потихоньку, понемножку.
– Да не стой ты столбом! Иди, клизму ищи домой!
– Какую клизму?
– Обыкновенную, резиновую грушу. Вишь, не выходит!
Пока бежала до дома, перебрала все варианты, куда нужно вставлять и что с ней делать с этой клизмой и козой. – Он, наверно, головой повредился. – Думала, пока ворошила кухонные полки. Ничего не было похожего ни на клизму, ни на грушу. Обратно пришла с пустыми руками. Козленок наконец-то выпал из козы на старческие ладони. Голова его висела без движения.
– Ээх, грехи мои тяжкие, задохнулся бедный. Лизка, отсасывать надо. – Закашлялся дед, пихая безжизненное тельце в руки бледной, как смерть, девушке.
– Я не умею. – Проблеяла она. Я ничего не умею. – Наконец-то слезы нашли свою дорогу и полились из глаз и носа. – Я вообще в первый раз. Ветеринара нет. Я не смогу, меня вырвет.
– Ну нет, так нет. – Сплюнул, наконец, дед и забрал висевшего тряпочкой новорожденного. – А мы вот так. – Перевернул головой вниз и, легко покачивая, начал бить по груди. Глядя на это шаманство, Лиза даже истерить перестала. Схватила новую наволочку и начала очищать голову и ноздри от слизи. Дула в мордочку. В этот момент загудел у калитки Иван.
Сломя голову, побежала отпирать дверь. Тащила зоотехника бегом, чего-то пытаясь ему рассказать. Тот был собран, спокоен.
– Не волнуйтесь так, Елизавета, сейчас все решим.
Козленка отдали в руки ветеринара, он как-то ловко засунул бездыханному палец в рот, что-то поправил, вытер руку о штаны и сильно вдул воздух в нос.
– Мя… – тихонечко мяукнул мертворожденный. Милка потянулась к нему, а Лиза, как стояла, так и села на мокрую солому.
– Послед куда дели? Выходил? – Деловито спросил Иван, осматривая козу.
– Дык один, вон в ведре. Пойдем, девочка моя, пойдем. Дальше он сам. – Дедушка вывел Лизу на свежий воздух, прижал к себе. – Ну вот и молодец. Смотри, как справилась.
– Я бы без вас не справилась! – Ревела она. – Я со своей жизнью справиться не могу, а тут вот!
– Ну, и пойдем. Все хорошо же. Пошли, чаю поставим, умоемся – изгваздались как черти из преисподней.
Джинсы, футболка, кеды Лизины – все было безнадежно испорчено. Дед в своих старых штанах отделался только пятнами на коленях.
– Я там чайник оставила.
– Чего? Хотела чайку попить с Милкой своей, а она тут рожать вздумала? – Начал хохотать Акимыч.
– Нет, я услышала, что рожает, и воду хотела отнести. – Сама хихикнула только что рыдавшая взахлеб Лизавета. – Я чайник схватила и бежать.
– Я заварку-то взяла?
– Да, ну вас!
Вернулись за чайником. Он так полный и стоял у порога. Полили Ивану на руки, он сказал, что еще посидит с козой. Потом придёт.
Рассвет встречали втроем на кухне. Рассказывали ветеринару, перебивая друг друга, как козу чаем собирались поить, и как дед лез через березу, потому что думал, что на Лизу напали там на заднем дворе, а дверь-то закрыта. Иван после бессонной ночи больше кивал, сходил, поставил козе укол. Сказал, детей от матери не отнимать, если не собираются вскармливать самостоятельно, но Лиза только рада была такому.
– Я и доить-то не умею. Куда отнимать? Мне это молоко и не надо совсем.
– Ну, тогда купи доильный аппарат или попроси у кого. Все равно остатки нужно будет сдаивать. Получите мастит или камни молочные – потом умаемся лечить.
Дед Василий сказал, что справятся без сопливых, на том и разошлись.
– Завтра можете не приходить. – Только и успела сказать дедушке Лиза.
– Поживем – увидим. Зови, если что. – Махнул Акимыч на прощанье рукой. Над деревней разгорался новый день.
Глава четырнадцатая. Сон. Сказки с ватрушками.
Лизавете было не привыкать к ночным бдениям, но на следующий день она всегда спокойно дрыхла, сколько душа пожелает, а тут вряд ли поспать до вечера дадут.
– Я на пару часов только. – Сказала, устанавливая будильник и, на всякий случай, опять включая режим самолета. Только сегодня без путешествий, пожалуйста, я просто хочу немножко поспать.
Снилось Лизоньке, что ей опять 6 лет и снова она у бабы Милы в доме. Сидит, смотрит в окно. В одной руке ватрушка для себя, в другой – для Кеши ненаглядного. Румяная от печки бабушка поворачивается к ней с новым поддоном печева.
– Давай, хоть здесь нормально поешь. Сидишь на одной сухомятке, небось. На-ка запить. – Чашка молока с пенкой, теплого, прям с ведра процеженного.
– Баб Мил, это ты? – Обреченно глядя на чашку, произнесла Лизавета, полностью и бесповоротно осознавая, что это сон, что она в гостях и просто отдохнуть не получится.
– Я, конечно. Ты ж когда еще до старухи соберешься. Говорила тебе, так кто бы послушал. – Поджала губы Маланья. – Сказано было, часы возьми и носи. А у вас, у молодежи, в одно ухо влетело, да в другое вылетело.
– Подожди, теперь я сплю, и ты мне просто снишься. Ты тоже спишь? Я уже запуталась в этих снах – не снах. – Зевнула Лиза, глядя на ватрушку. Бессонная ночь и недавний стресс давали о себе знать. Голова соображала туго, мысли текли еле-еле, даже тараканы в спячку пытались впасть.
– У меня язык не шевелится уже от усталости.
– Ну, и не шевели. Ватрушку-то всухомятку не жуй, пей и ложись, а я тебе сказку расскажу. – Перешла на напевный тон бабушка. Положила голову Лизы на колени себе. Начала гладить волосы.
– Давным-давно, в стародавние времена росло Древо, всем деревьям Прамать да Праотец. От неба до неба раскинулись ветви его широко. Корнями уходило глубоко, до Нави доставало, реками подводными их питало, из никуда в неоткуда воду качало. Вершиной до звезд доставало. В Ирии птиц собирало. Промеж Ирия да Нави – мир людей да всего живого, Явью называемый. Ибо Явлен он был со всем живущим. Одни птицы небесные да души безгрешные в Ирий летают, Богам помогают. Мир людей в Яви рожден, водами Нави омыт да ветрами Ирия овеян. Много таких миров на ветках, каждый как в клетке. Друг от друга границами отделен – не видно, не слышно, и пройти их никак. Реками границы закрыты, заповеданы. Каждому миру свой удел, свой срок дан. Предки наши знали, правду писали: «Не войти в одну реку дважды. Вода все смоет, вода все помнит».
Потому и стоит на реке Смородине мост Калиновый. Из огня и смрада река та, Навь стережет. Мост калёный над ней возвышается, красным жаром пышет, река под ним так и дышит. Нет других путей от мира до мира как по мостам рукотворным, в одну соломинку положенным. Только во сне границы размываются: душа к Яви не тянется, связь и ослабляется. Кто во сне проснулся, к себе не вернулся. Лишь таким разрешено по мирам ходить да возвращаться, с живыми, мертвыми общаться.
Ходи и ты, Лизавета, выхаживай. Людям добрым помогай, злых отваживай. Не ищи бел горюч камень на реке Смородине, не пей воды отравленной. Встану, не благословясь, пойду, не перекрестясь, из избы не дверьми, из двора не воротами, пойду в чистое поле, стану на запад лицом, на восток хребтом. Ворон на небе, дела на земле. Слово мое лепко, крепко. Уста – замок, язык – ключ.
Ворон твой разлюбезный тебя по снам будет таскать: по Яви да по Нави. Осторожничай. Не различает он их. Это для живого опасно, а ему все едино. Пока тут живая живешь, не рискуй без нужды, береги себя.
– А коза-то родила. Двойню. – Причмокивая, поудобнее устроилась на коленях Лизаветка, уплывая в сон, как в теплое парное молоко с пенкой.
– Ну и, умнички мои. Все у вас получится. – Но Лиза уже спала в своем сне – на коленях у бабушки, с надкусанной ватрушкой, глубоко, счастливо и без сновидений.
Глава пятнадцатая. Явь. Лизавета вступает на тропу войны
Утро началось со звуковой атаки. В дверь стучали, тренькал будильник, а Лизавета лежала на кровати и жмурилась от солнечных зайчиков.
– Надоели. Не пойду никуда. Буду лежать на перине. Молочка бы еще парного и ватрушечку. – Живот заурчал погромче будильника.
– Да, встала я уже, иду! – Она приняла вертикальное положение, выключила надоеду и пошла к двери.
– Все спишь, Елизавета? А коза-то не доена. Воды ей дать надо, печку с утра не топили. Дом, того и гляди, совсем остынет. – Дед Василий был свеж, бодр и одет в новый спортивный костюм.
– Прям таким красивым к козе пойдешь? – Поинтересовалась сонная работодательница. – Может, кофе сначала хоть выпьем?
– Режим надо соблюдать! – Акимыч поднял указательный палец и так и прошел в дом.
– Где там твоя видеоаппаратура? Включай – пойдем проверим маманю и первое включение организуем, раз вчера забыли. Мне Виталик твой все рассказал, что надо для народа нормальные программы уже делать, про настоящих людей, а не титьками трясти.
– Вот чего ты такой нарядный. Понятно. В телевизор попасть хочет очень. Ну, пошли. Дай минутку, хоть пижаму переодену.
Милка отдыхала после бурной ночи. Малыши спали на сене под кормушкой, прижавшись друг к другу, как воробушки. Шерсть их вылизанная и высохшая выглядела теперь, беленькой, как первый снежок.
Дед с умным видом обносил камеру вокруг козы, полез к мелким под кормушку. – Подержи, внучка. Сейчас подоим твою козу-дерезу и пойдем уже кофием баловаться. – Отдал стедикам Лизе, а сам гордой походкой пошел через двор на кухню. Вернулся с кастрюлей и скамеечкой.
– Вот мы сейчас и посмотрим, чего тут осталось-то. Ты б поближе подошла. Заодно и научишься, видишь, как надо? – Лизавета взяла крупный план, где узловатые, прокуренные пальцы нежно обхватили сосок, и в кастрюлю со звоном полетели первые струи. – Вот хорошая какая. Милка-то твоя. И дети сыты, и мы с молочком! – Явно на камеру красовался дед.
– Ну, хватит уже. Пусть отдыхает. – Лизе сегодня было не до мировой славы деревенских блогеров.
Додаивали уже без камеры. Дали воды, сена и ушли. На кухне Лизавета поставила чайник, включила телефон. Пододвинула ноутбук к деду поближе – чтоб смотрел, что наснимали. Посыпались смс о пропущенных. Больше всего было от Ленки. Но и она подождет.
Ленка, конечно же, ждать не стала. Очередной звонок от нее был уже через минуту.
– Лизка, мы молодцы! Вы натуральные звезды! У вас за ночь уже под миллион просмотров набежало только в Тик-Тике! Сработало! Ты будешь знаменита, мы будем баснословно богаты! – Вопила в телефон Елена Громогласная.
– Я тебе еще не скинула. Ща скину. – Не понимая ни слова из этого восторженного речитатива, отвечала Лиза.
– И это скидывай! Мы запустили донаты на молокоотсос для козы – уже набрали больше ста тысяч только за утро, и, вообще, его даром привезет представитель фирмы производителя для тестового использования. Будем ролик пилить.
– Чего ты набрала? Зачем молокоотсос, она ж коза, а не женщина. – Все еще тупила Лизавета.
– Короче, вас утвердили! Проект прошел все согласования! С первых суток мы в полном плюсе! – Ты мне нужна в Москве хотя бы на полдня подписать бумаги, которые юристы подготовят, и деньги потекут рекой! Вы натуральные звезды! Ждите приглашений, скоро о вас вся Россия заговорит! Я же говорила, что это золотое дно! – Ленку несло. Она выкрикивала свои лозунги фонтаном слов, явно была немного навеселе и несла какую-то ахинею. – Мы тебе от отдела хотели клизму купить! С бантиком! Ты так ее искала, просто огонь! На одном этом можно бабла срубить на рекламе. Но подумали, что обидишься.
– А вот тут поподробнее. Ты что все видела и это выложила? – Волосы на голове реально зашевелились. По дому и в сарае установлены камеры. Они вчерашнюю ночь залили в интернет. С рыданиями, поисками клизмы, отчаяньем и мертвым козленком. Выложили и стригут деньги с просмотров. На молокоотсос.
– Лиз, ну, мы ж договорились. Вы снимаетесь, а мы выкладываем. – Уже на тон потише начала Ленка.
– Стоп. Я говорила про деда Василия. Я сказала, что это мое условие и никак иначе. Ты чем слушала???? Я там – вся в говне, соплях и крови, а вы радуетесь просмотрам. Правильно понимаю? – прорычала Лизавета. – Мы об этом договаривались? Завтра пятница, и я никуда не поеду до понедельника точно. Ленка, ты опять в какую-то аферу меня втянула. Нет, не надо приезжать, я тебя даже видеть не хочу пока, предательница. Договор мне от своих юристов вышли. Я еще почитаю очень внимательно, чего у вас там наворотили. Давай, пока. – Лиза положила трубку и посмотрела на деда. Тот сиял начищенным самоваром. По репликам он, догадался, что их уже на всех экранах показывать стали.
– Пойдем, Василь Акимыч, на улицу, поговорим. Тот схватил с собой было камеру, но Лиза покачала головой.
– Ты чего, Лизок? С чего расстроилась-то? Вроде сама дала согласие и меня убедила, а сейчас раком да под корягу? Чего боишься, что плохое про нас увидят? Да, плюй на них. Али, что я пьющий и репутацию попорчу, так я завязал, говорил же тебе.
– Нет, дед Василь, не про тебя речь. Не нравится, что моей жизнью вот так просто взяли и распорядились. До этого не обращала особо внимания, а сейчас прямо в позу готова встать и в морду дать. Не хочу я таких денег, где я ничего не решаю.
– Так сделай так, чтоб решала. Они, поди, без тебя уже так не разгонятся. Если рыба крючок съела – не жди, дергай посильнее, подсекай. Лизавета, я тебе так скажу. И подруга твоя хитромудрая, и телевизионщики эти – те еще щуки. За пальчиком потянутся, да руку отхватят. Таких самим надо веслом бить, чтоб не очухались, – тогда и уважение заработаешь. А от денег только дурак отказываться будет. Вон сколько у нас с тобой планов, а ты в обрат пошла. Думать надо. А мне это дело даже нравится – внуков нет, так хоть школоту какую научу козу там доить или дрова колоть. Популярность! – Протянул важно дед Василь.
– Похоже мне надо с кем-нибудь посоветоваться. – Задумчиво произнесла она и опять взялась за телефон, перебирая и не находя знакомых, кто мог бы дать хороший совет. Из всех Лизиных контактов только одна дама производила впечатление человека, который может научить бить щук веслом. Был еще Пал Михалыч, но он вообще про нее черти-что подумает, если узнает, что она, девочка-одуванчик, ввязалась в эти сьемки.
– Я слишком долго сидела взаперти, – подытожила Лиза, – даже позвонить некому. Телефон бренькнул сообщением.
Старый психиатр явно обладала телепатическим даром. Написала смс. Просила позвонить, как будет возможность.
– Доброе утро, Роза Абрамовна. Очень рада вас слышать. Да, все вышло, как вы и говорили. Нет, не передумала. Если завтра к вам утром подъеду – будет удобно? Не хочу я вас до цугундера своими загадками довезти – завтра все расскажу, как на духу.
Голос веселой Тортиллы в этот раз был тусклым и безжизненным. Попросила о встрече, но, похоже, у нее самой были какие-то проблемы. Что ж за день такой.
Полезла в интернет, искать юридическую консультацию, назначила встречу на завтра и решила, была не была, если не выйдет так, то будет сдаваться Пал Михалычу, тот тоже из щучьего племени, и юристы у него зубастые сидят. Ну, сдаст он Лизиной матери весь расклад, ну, и шут с ним. Все равно в ссоре, хуже уже не будет.
Лизавета твердо нацелилась Ленкиному агентству спуска не давать и на все их самоуправства сначала найти грамотного юриста, а потом уже чего-то подписывать. А то влезут они с дедом в кабалу, потом останутся без штанов, зато со славой всероссийской. Ей хотелось совсем отказаться, но, глядя на сияющие глаза Акимыча, она не могла – это как у ребенка конфету отобрать. Очень ему понравилось популярным блогером быть. Прямо распирало его от гордости.
– Да, так и сделаем. – Подвела она итог своим размышлениям, возвращаясь к старику, что устроился на крыльце и крутил в руках новый телефон.
– Деда, просьба к тебе будет сегодня. Дай вещь какую-нибудь, что носишь давно с собой, на вечер. Хочу проверить кой-чего. А завтра утром постарайся вспомнить, чего снилось. Мне баба Мила книжку передала одну. Не бойся, порчу не наведу.
– Да отбоялся я свое, Лизавета. Мы теперь с тобой в одной лодке подводной. На вот. – Дед вытащил из внутреннего кармана завернутый в платок паспорт. Платок протянул, а паспорт убрал обратно. – Не потеряй.
– Я верну. Мне для дела. Дедушка, ты сам на хозяйстве остаешься тогда на пару дней? Надо съездить до этих щучьих детей дня на два-три, может, чего придумаем. Телефон только держи при себе – звонить буду.
Успокоилась Лиза только рядом со своей Милкой. Чесала рогатую, гладила весело скакавших козлят. В их сарайчике пахло свежим сеном и молоком. Доить ходил дед Василь, к грязной работе тоже Лизку не подпускал. Оставалось только нашептывать дурацкие нежности двум мелким хулиганам и вычесывать свое рогатую чудовицу, которая все норовила прижаться поближе, а то лизнуть и волосы хозяйки пожевать. Чем коза хуже кошки? Она только с рогами, копытами и мекает, я не мяукает.
Вечером сидела, разбирала почерк в тетрадке с рецептами. Ничего понятного и интересного кроме щавелевых щей с припеком и хлеба дурманного не обнаружила. Сама Лиза готовила фигово и понять с наскока, когда глухую крапиву, одуванчик и багульник добавляют в зеленый суп, нормально это или нет. Надо было разбираться сначала с тем, что наворотила ее подруга, она же богиня маркетинга, и тогда уже вдумчиво садиться за рецепты. Баба Мила точно подсказывать не будет, ждет, когда сама Елизавета разберется.
