Читать книгу: «Воспоминания с набросками. Части с 1 по 16», страница 2

5 глава. О маме и ее сестре

Мама родилась в 1949 году, в городе Видное и выросла здесь же, в маленьком домике на Садовой улице. Точнее, это половина дома с подвалом, вместо централизованного подогрева водопроводной воды – колонка, на участке яблони, кусты смородины, другие кусты, выращивались цветы, была будка с собакой в задней части участка… А рядом лес, стадион для футбола и стадион для мотобола.

Моя мама – Туркина Галина Михайловна, Туркина – это девичья фамилия. По этой фамилии можно косвенно предположить след татаро-монгольского ига или турков или других иноземцев. Может быть, даже греков, потому что судьбы Греции, России и Турции переплетаются. Впрочем, это мои фантазии, доказательств подобного происхождения у меня нет.

По семейной легенде, мой предок взял в жёны турчанку и поэтому его стали называть туркин, со временем это стало фамилией. Есть предположение у моего родственника Алексея Борисовича Туркина, что это связано с войной в Болгарии, примерно в 1880 году, где были и русские войска. В Болгарии уже тогда была большая турецкая диаспора. Хотя все это лишь легенды и предположения.

Родители мамы – бабушка Елизавета и дедушка Михаил были гостеприимные люди. На Садовой улице вообще люди жили дружно, все друг друга знали, иногда запросто приходили в гости, без особых предупреждений.

На старом видео, которое нам однажды привез младший брат дедушки Миши Борис Евдокимович, запечатлен момент, как молодежь играла в футбол всей улицей. И моя мама на этом видео совсем молодая, идет под ручку с подругой, Галиной Подображной. Смотрели мы эту кассету в гостях у Нины. В том самом любимом домике на Садовой улице.

Туркин Михаил Евдокимович, мой дед. Примерно 60-е годы двадцатого века.

Мама всегда с теплотой вспоминает дом на Садовой улице, в нем легче дышалось, люди жили проще и дружнее, веселее.

В выходные дни бабушка Лиза обычно пекла много пирожков, зная, что может прийти много гостей – и родни, и соседей. Бабушка Лиза родилась в многодетной семье, их было 10 человек, 7 дочерей и 3 сына. Мы потом часто встречали с мамой в Видном многочисленных тетушек по её линии. В основном это были уютные, радостные встречи. Особенно с тетей Шурой (Александрой) Киселевой, маминой крестной. В апреле 2022 года я приняла решение посвятить родне по бабушке Лизе отдельную часть воспоминаний – Бугровские истории, это 16 часть книги.

Когда мама была совсем маленькая, года четыре или может быть пять, как я поняла из ее рассказа, ей поручили присмотреть за цыплятами, чтобы они не разбегались. Тогда в Видном можно было разводить живность. Галина немного за ними посмотрела, а потом свернула им шеи и уложила рядком. Строго говоря, задача была выполнена – цыплята не разбегались. Но какой ценой, она, наверное, еще не понимала.

Иногда за провинности детей сажали в подвал или подпол, как его называли в моей семье. Так поступали с мамой и ее сестрой. Приходя потом в этот домик, я иногда видела, как открыта часть пола в прихожей, видна лестница и подвал. В подвале внизу полки, на них хранились банки с домашними консервами, картошка в мешках, иногда соленые грибы. Мне это было страшно видеть, я очень редко туда спускалась и старалась не подходить к открытому «люку» подпола.

Мамина сестра, Нина, была гораздо старше мамы, примерно на 9 лет. Из-за этого в детстве они были не очень дружны, просто были слишком разные интересы. Но зато в более старшем возрасте, став взрослыми, много общались. Маму, как младшую дочь, любили сильнее.

Моя мама в детстве.

Галина росла здоровой и крепкой. Когда она стала взрослой, Елизавета ее привела на фабрику и сказала: «Девка здоровая, пусть работает там, где больше платят». Так моя мама стала работать на конвейере. Она закончила обувной техникум. Потом поступала в Плехановский институт, но не получилось поступить.

Зато работала моя мама успешно, делала иногда 2—3 нормы за смену, что очень не нравилось коллегам. Потому что из-за этого могли всем увеличить нормы. И впоследствии Галина учитывала этот опыт, а так же предупредила меня, что бывают такие ситуации.

Когда семья, включая бабушку Лизу, переехала из домика на Садовой улице в «хрущевку» на Советской улице, то она жаловалась, что там тяжелее дышать. Конечно, приятнее и полезнее быть ближе к земле, в любимом домике с яблонями вокруг. В блочных домах действительно дышится иначе и чувствуешь себя по-другому.

Как я уже упоминала в предыдущей главе, мои родители познакомились на обувной фабрике «Парижская коммуна», где оба работали.

Мама с радостью вспоминает день свадьбы с отцом, он был 22 декабря. Интересно, что это был день электрика, то есть папин профессиональный праздник. Праздновали свадьбу в квартире на Советской улице. В трехкомнатной квартире поставили столы через 2 комнаты, одна из комнат довольно большая, разместили за столами примерно 100 человек. Ведущего не было, но Туркины читали стихотворные импровизации, а муж тети Моти устроил небольшую драку. Были и ряженые, когда мужчины надевали платки и юбки и шутили. В общем, было весело. Молодым постелили ковер, но когда кричали «Горько» и они вставали, папе приходилось удерживать маму, потому что её ноги съезжали под стол. В первый день была оттепель, на второй день мороз. И вот вышли гулять на второй день, мама в туфлях, и опять рисковала упасть.

Многие годы родители всегда отмечали день свадьбы, хотя бы скромно.

Здоровье у бабушки Елизаветы было слабое, она умерла примерно через пару лет после моего рождения, поэтому бабушку Лизу я не помню.

На мой дошкольный период пришлось время, когда моя мама работала заведующей в обувной мастерской. А я часто приходила к ней на работу, там всегда пахло «резиновым» клеем, было шумно, часто угощали конфетами. Иногда мы точили карандаши на каком-то станке, я приносила с собой своих пупсов, другие игрушки. И бывало, что-то теряла зимой около маминой работы, потом, когда таял снег, находила эти игрушки.

Родители активно работали первые годы совместной жизни. По советским меркам мы были благополучными – у нас была хорошая мебель, цветной телевизор, холодильник. Кухня, правда, была небольшая, трудно было там развернуться иногда. Я считаю, что мы всегда жили хорошо, всегда было сытно и уютно. Мама прилагала усилия для этого, потому что были периоды и дефицита, и инфляции, проблем всегда хватало. Но я очень благодарна маме за тот уют с пирожками из духовки, супом на курином бульоне и вареньем и не только… Много было хорошего именно благодаря маме. Но в полной мере я смогла это оценить, когда стала гораздо старше и общалась с подругами, слышала рассказы об их детстве.

Мама очень хорошо вязала и часто на мне были красивые вязаные кофточки и платья. И с одеждой, и с нитками для вязания было сложно, это были времена дефицита. Отчасти этим можно было объяснить, что надевая нарядное вязаное платье, я немного мучилась от неприятных ощущений. Пряжа часто была неприятной на ощупь, немного колючей, но приходилось терпеть. Я не жалуюсь, мне терпения хватало. Но сейчас проще купить хорошие нитки для вязания нарядной одежды, слава Богу.

6 глава. О родственниках по маминой линии

Я решила подробнее описать историю своей семьи, насколько возможно. Есть информация про бабушку, дедушку и прадедушку мамы, поэтому им и другим родственникам мамы посвящаю отдельную главу.

Часть семейных историй я вспомнила сама, но в основном специально узнавала у мамы.

Сама бабушка Лиза родилась в 1919 году недоношенной. Дело было в деревне и её выхаживали, оставляя греться в остывающей печке. Когда она уже выросла, то приехала в Москву и удивлялась, что в Москве даже лошадь, и та в шляпе. Это было в 1937 году. Затем моя бабушка устроилась работать на фабрику в районе нынешнего метро Нагатинская, собирала бусы. Там её приметил дедушка Михаил, который работал электриком. В 1938 году они поженились, за неделю до 18-летия Елизаветы. Как рассказала мне мама, тогда такое было возможно.

Бабушка Лиза была из многодетной семьи, как я упоминаю в предыдущей главе. Имя моей прабабушки, мамы бабушки Елизаветы – Александра. Первый ребенок у прабабушки погиб, как и у моей мамы. Мы потом часто встречали с мамой в Видном многочисленных тетушек по её линии. В основном это были уютные, радостные встречи. Особенно с тетей Шурой (Александрой) Киселевой, маминой крестной.

У нас есть удивительная семейная традиция – моя бабушка вышла замуж за электрика, моя мама вышла замуж за электрика. Можно сказать, элита тех лет. После дедушки Миши даже оставался старинный справочник электрика, примерно 1930 года, к сожалению, он не сохранился. Я в некотором роде сохранила семейную традицию, мой третий муж тоже понимает в электрике, делает дома розетки и удлинители.

Но вернусь к разговору о дедушке. Дедушка, отец мамы, Туркин Михаил Евдокимович, родился в 1914 году. Несмотря на то, что болел туберкулезом, он пожил дольше бабушки Лизы. Я помню его истощенным, грустным. Стыдно вспомнить, что родители подговорили его обзывать: «Кощей бессмертный» и я не понимая, что делаю, повторяла это обзывательство. Если бы он был жив, если было бы возможно, я попросила бы у него прощения за это. Но уже давно нет в живых и дедушки Миши.

Туркин Евдоким Алексеевич, мой прадедушка

Отец дедушки Михаила, Евдоким Алексеевич Туркин, родился в 1889 году. В годы до революции он был эсером, сидел в Бутырской тюрьме. Мы не знаем, за что он был посажен в тюрьму, но предполагаем, что по политическим причинам. Примерно в 20-е годы производили чистку рядов революционеров, и так как Евдоким не был большевиком, его хотели подвергнуть репрессиям. Есть предположение, что репрессии были отменены, потому что за ним пришли и увидели его жену с 4-мя детьми.

Прабабушка, его жена, Туркина Анна Ивановна, родилась в 1890 году и умерла в 1939 году. Почему она умерла так рано, мы не знаем, можно предполагать, что из-за туберкулеза. Предположительно, из-за этой болезни рано был отнят от груди младший сын, Борис Евдокимович. Так мне рассказала его дочь, Елена Борисовна. Фотографий Анны Ивановны, к сожалению, не сохранилось. Есть групповая фотокарточка с Михаилом и Еленой, сделанная еще до войны, но никто из ныне живых родственников не знает, кто еще на ней.

Евдоким и его отец были краснодеревщиками. После революции Евдоким изготавливал мебель, не бедствовал. Вступил в партию, у него была дача. Иногда пил запоями. Во время войны работал на заводе, изготавливал деревянные винты для самолетов. Умер в 1943 году от желудочного кровотечения, его смерть была быстрой.

У нас есть фотографии сестры Евдокима, Пургиной Елены Алексеевны, годы жизни 1886 – 1962. Елена Борисовна рассказывала мне, что она сидела с ней в детстве. Детей у Елены Алексеевны не было.

Сестра прадедушки Евдокима

Старшая дочь Евдокима – Александра Евдокимовна Туркина. Младшая дочь Елена Евдокимовна родилась в 1921 году, была замужем за Большаковым Евгением Федоровичем. Как мне рассказали Елена Евдокимовна и Евгения, эти родственники успешно ездили в Семипалатинск на заработки.

Младший сын Евдокима Алексеевича – Борис Евдокимович, родился в июне 1924 года. Участвовал в Великой Отечественной Войне с апреля 1943 по июнь 1945 года. Имел ранение руки, воевал под Воронежем и за Кенисберг. Дожил до 2014 года.

Борис Евдокимович Туркин, в 1945 году.

Елена Борисовна и Алексей Борисович – его дети. Именно с ними я посетила Ваганьковское кладбище в июле 2020 года и записала часть сведений для воспоминаний. На Ваганьковском кладбище похоронены Борис Евдокимович и Евдоким Алексеевич Туркины, Пургина Елена Алексеевна, Туркина Анна Ивановна, Большаковы Елена Евдокимовна и Большаков Евгений – это мои родственники по маминому отцу.

И еще была у нас Елена, предположительно Пушкова, которая была замужем за богатым человеком, владельцем элитного извоза в Москве. Как рассказывает моя мама, многие извозчики, работавшие на него, должны были знать иностранные языки. По поводу степени ее родства с Евдокимом и Михаилом, родственники дают противоречивую информацию.

Сын Елены, был дипломатом, имя к сожалению, мы не знаем. Он был репрессирован в 1937 году. У него была жена Вера, которую тоже репрессировали, отправили на другое поселение. История семьи тесно связана с историей родины. Саму историю с богатой семьей, сыном-дипломатом и репрессиями никто не отрицает. Во время ссылки у Веры родился сын Юрий. Со слов моей мамы Юрий приехал жить в Видное, к сожалению, он сильно пил.

Еще у дедушки была двоюродная сестра, Нонна, которая работала в Кремлевской больнице. Степень родства мы не знаем точно. Когда у моей сестренки Инночки обнаружили менингит, то Михаил поехал к Нонне за пенициллином, который тогда, в начале 70-х, еще был редкостью. Но, к сожалению, не успели вовремя привезти лекарство, Инночка умерла. Козлова Инна, моя старшая сестра, похоронена на городском Видновском кладбище, рядом с моим отцом.

В честь той Нонны, которая работала в Кремлевской больнице, назвали мою тетю, мою крестную и любимую мамину сестру. По документам она Нонна, но часто мы звали ее Ниной, так было проще, скорее всего поэтому.

У тети Нины в гостях мы иногда встречали Бориса Евдокимовича, которому мы с мамой были очень рады. Про него я знаю, что он доблестно воевал в Великой Отечественной войне, писала об этом чуть ранее. Его близкие родственники ходили с его портретом на шествие Бессмертный полк.

Туркин Борис Евдокимович, фото предоставили родственники

А дедушка Михаил Евдокимович ничего никому не рассказывал про участие в войне, поэтому нам не с чем было идти на данный праздник. Брат поднимал данную тему, но официальные источники тоже молчат, хотя это досадно. Алексей Борисович видел его в домике на Садовой улице, в 60-е годы дедушка Михаил был веселым. На фотографиях тех лет он прекрасно выглядит.

У меня очень теплое чувство, когда я пишу о своей родне. В честь бабушки Лизы я назвала свою дочь. Михаил и Елизавета Туркины похоронены рядом с городом Видное, на кладбище в деревне Дыдылдино. В следующей главе я расскажу, какие развлечения были у нас, дошкольников, в эпоху до появления компьютеров в наших домах.

7 глава. Детские развлечения. Дошкольный период

Начну немного банально. Я играла в куклы. У меня были симпатичные пупсы и я их пеленала, купала, укладывала спать в игрушечную кроватку. После купания удивлялась, что на сухой игрушечной простынке для пупсика находила влагу. Я спрашивала маму: «А почему кукла описалась?». Потом нашли объяснение, что при «купании» игрушки через маленькую дырочку в нее попадала вода и потом проливалась на игрушечную постель. Кукол типа Бэби Бон тогда еще не изобрели.

Ещё у меня была кукла размером с грудничка и похожая на него, с рыжими волосами. Помню разговоры про ходячую куклу, но не уверена, что смогу ее правильно описать. Кукла выше обычных, ставишь ее рядом с собой и немного подталкиваешь вперед, а она делает шаг. Вроде как у меня была такая кукла и одета она была в белое платье в цветочек. Или это кукла из маминого детства, тут я не уверена, путаюсь. Тогда такие куклы были дорогими и редкими, мама говорила о ней, как о необыкновенном чуде. А меня эти рассказы мало вдохновляли. Слышала от знакомых, что таких кукол привозили из Германии.

Бабушка Лиза и моя мама хорошо вязали и зарабатывали этим. Мне тоже хотелось вязать. Уже в пять лет мне мама показала простейшие элементы вязания крючком и я вязала себе косынку. Но я была еще слишком маленькой, теряла петли, то есть столбики, уставала и не смогла закончить вязание этой вещицы. Мне сложно было справиться сразу с настоящей вещью, но думаю, с одеялом для куклы или чем-то миниатюрным я справилась бы тогда лучше. Позже вязание крючком и спицами стало одним из любимых моих занятий.

А маме одна заказчица, женщина, для которой она что-то связала, принесла в подарок много игрушек – зверюшек и солдатиков, с которыми мы с братом потом играли на протяжении долгих лет и придумали с ними множество игр. Можно даже сказать, что именно с ними мы разыграли, «прожили» в игровой форме множество ситуаций. Но подробнее об этом позже, потому что многие из этих игр были придуманы и реализованы в более старшем возрасте.

Особым удовольствием для меня было слушать виниловые пластинки. Также в то время выпускались специальные гибкие пластинки вместе с детскими журналами; чаще всего мне попадались синие, но можно было найти еще зеленые и оранжевые. Они были небольшими, как бы из полиэтилена или пластика, легче и тоньше виниловых. На них были записаны любимые детские песни, например, «Песенка крокодила Гены». В детстве я часто болела ангиной. Помню, как я лежала в своей комнате, передо мной стоял стакан с теплым чаем и играли пластинки с любимыми песнями. И, спустя некоторое время, мне становилось полегче, о чем я вскоре сообщала родителям.

Еще у нас были две пластинки с новогодними и зимними песнями, два сборника. Когда мы доставали и слушали их, у нас создавалось ощущение праздника. Особенно запомнилась песня Нани Брегвадзе: «Снегопад, снегопад, не мети мне на косы…» Эта песня и манера исполнения певицы казались мне необыкновенными. Еще мы часто слушали по вечерам колыбельную «Спи моя радость, усни…» в самом нежном исполнении. До сих пор очень люблю эту песню и иногда напеваю ее.

Еще мне с детства нравятся песни Булата Окуджавы. Особенно запомнились песни про дежурного по апрелю, «Девочка плачет, а шарик летит…» и про бумажного солдатика. Эти песни были на пластинке, которую мы слушали в детстве. Я иногда сравнивала себя с тем бумажным солдатиком, который готов сгореть в огне ради какой-то великой и неведомой пока цели. Потому что чувствовала себя самоотверженной и способной на самопожертвование.

Помнится, и песня «Вечерний звон» играла у нас часто. Она нравилась мне своей звучностью. А позже стала ассоциироваться с конфетами, которые назывались так же. Другую песню, со словами: «Расстаемся, я не стану злиться…» – тоже слушали нередко, но она мне не нравилась. Тема расставания и отсутствия любви уже тогда вызывала у меня неприятие.

А вот песню про игру с корабликами в весенних ручьях я, наоборот, очень любила слушать. Ее исполняла женщина с энергичным голосом, в котором порой проскакивали пронзительные нотки. В конце звучали слова: «Спасибо за игру».

Мы с братом немного дурачимся. Фотографировал папа.

Иногда мы смотрели диафильмы. Это была особая атмосфера, когда зашторивались окна, доставался диапроектор, выбирался фильм или слайды и начинался просмотр. У нас картинка проецировалась на белую дверь, а сами мы располагались на полу. Отец читал надписи под этими картинками, проектор быстро нагревался и от него шел необычный запах, который я не могу описать. Сочетание нагретых металла и пленки, пылинок в свете диапроектора… Все казалось таким таинственным, необычайным, уютным; некоторые истории были просто удивительными. Например, про полботинка и моховую бороду, которая была у нас не полностью. Долгое время я хотела найти продолжение, но мне никак не удавалось. Потом я купила книгу для сына с этой историей, но в том издании оказалось только несколько первых глав. Некоторые диафильмы были с продолжением, и мы иногда подолгу искали нужную круглую коробочку среди похожих «бочонков». Коллекция была довольно большой.

Я всегда больше любила радио, чем телевидение. Мне было интереснее слушать веселую «Радионяню» (была такая передача), проникновенные постановки по художественным произведениям, рассказы про поэтов, песни —чем смотреть передачи по телевизору.

Сотрудники телевидения в те годы не скрывали, что вредно много смотреть «ящик» и часто шутили по этому поводу. Например, рассказывали, что очень часто бывает ситуация, когда человек вроде собирается вечером «отдохнуть» от телевидения, сделав выбор в пользу здоровья, но как раз именно сегодня показывают очень интересную программу или фильм. И на следующий день повторяется то же самое. Приняв их слова во внимание, я решила, что телевизор лучше лишний раз не включать. Тем более, что со временем я стала понимать бесполезность некоторых телепрограмм, а еще меня немного пугало, что при близком нахождении от «телеящика». волосы на руках наэлектризовывались и вставали дыбом. И тогда отец кричал, чтобы я отошла подальше. Отчасти по этим причинам, я стала очень разборчива в выборе телепрограмм, часто отказываясь от него в пользу книг, радио и рукоделия.

Но от просмотра хорошего мультфильма отказаться было невозможно, тем более, что показывали их относительно редко, на ТВ не было специального детского канала. А если показывали, то это был «Ну, погоди!» или «Про кота Леопольда», или, например, передача «В гостях у сказки» – это я смотрела с удовольствием.

Еще, помнится, в моем детстве были раскраски. Одна из них была толстая, с большим количеством страниц; ее было интересно и листать, и раскрашивать. Для меня это очень приятное воспоминание, и в памяти оно почти осязаемое, яркое и объемное.

С братом на прогулке около дома.

Прогулки в моем детстве были особым удовольствием, особенно в теплое время года. Цветущие окрестности дома, тенистые рощи, дети и кошки во дворе. Земляничные поляны в лесу на расторгуевской стороне, лес и стадион рядом с тетиным домиком – это все очень радовало. Иногда мы ездили купаться, правда, это было в несколько более старшем возрасте. Купались, в основном, в прудах недалеко от станции Расторгуево – Суханово, Крольчатник.

Если в нашу квартиру на Советской улице приезжали в гости Политаева Елена и две ее дочки Люда и Ира, то это было особенной радостью. Когда мы были маленькими, то гуляли во дворе, катались с горки рядом с домом. У нас небольшая разница в возрасте.

Ездили мы и в цирк на проспекте Вернадского, вместе с дочерью дяди Володи, Еленой. И представление было по мотивам сказки «Руслан и Людмила», очень красивое и оригинальное, незабываемое. Туда с нами ездила Елена, дочка дяди Володи, папиного брата.

Потом мы с братом как-то во дворе играли «в цирк», придумав несколько доморощенных, «псевдоцирковых» номеров. Часть нашей акробатики была на качелях, но все, слава Богу, обошлось без травм.

Однажды мы поехали в кино. В Видном в те годы еще не было кинотеатра, и мы поехали в Москву – смотреть полнометражный советско-румынский фильм «Мария-Мирабела» в кинотеатре рядом с метро Баррикадная. Я была в восторге, мне очень понравилось, что в этом фильме сочетались художественная съемка и анимация. Сюжет мне тоже очень понравился.

О развлечениях более позднего времени я расскажу в других главах книги.