Читать книгу: «Господин Кейли: Забытая история», страница 3
Камера четко зафиксировала неизвестного.
– Кто вы? – осмелился спросить Николай.
– Ты не знаком с легендой? – ответил вопросом на вопрос человек в маске.
– Знаком.
– Тогда сам назови меня. Пусть на видеозаписи будет слышен рассказ о том, кто я.
– Послушайте, теперь я понимаю, что это был розыгрыш. Извините, что пришел без приглашения. Могу ли я сейчас уйти? Дверь, кажется, заклинило…
– Не думаю, что сейчас подходящее время для этого. Это не шутка. Раз ты принял наше приглашение, значит, тебе что-то от нас нужно. Итак, что это?
– Ничего. Я просто прогуливался здесь, делая видео для своего блога.
– Ответ неверный.
Незнакомец в маске забрался в правый внутренний карман пиджака, что-то достал из него и сделал резкий бросок.
Нечто сверкнуло в синем свете. Через мгновение раздался крик Николая. Он упал на пол, и камера отлетела в сторону. Она упала ровно в такое положение, в котором снимала все дальнейшее.
Николай лежал на полу и держался за левую ногу. Между пальцев видно серебристую рукоять ножа и вытекающую кровь, окрашивая серую штанину темно-бурым цветом.
– Ты не можешь уйти отсюда, пока Селена не решит, что с тобой делать. А сейчас произнеси на камеру ту часть легенды, которая связана со мной. И назови меня.
– Р… Рихтер… – выдавил Николай, мучимый болью в ноге. – Бродячий актер и коллекционер странных вещей… имевших дурную славу. Под прикрытием актерского мастерства ты втирался в доверие владельцам сомнительных заведений, где и играл разнообразные роли. Именно таким образом ты смог насобирать разные диковины – от жутких историй… до вещей, вредящих своим владельцам…
– А дальше? Как же я оказался здесь? – Рихтер подошел к лежащему Николаю и со всей силы ударил его носком правого ботинка в живот.
Парень задохнулся на мгновение. Тяжело отдышавшись, откашлялся.
– Ты… разузнал про историю, связанную с театром, где раз в год – девятого июня – стабильно пропадают люди. По одному-два человека или вампира за весь год, в течение ста четырнадцати лет. Были попытки расследования исчезновений, но оно быстро сходило на нет, словно кто-то очень не хотел, чтобы наружу всплыли вещи, связанные с исчезновениями, – через силу выдавил он. – Достаточно?..
Глава 4. Доказательства из прошлого Селены
Соня остановила видео после ответа Николая Рихтеру. На моменте, где маньяк-актер стоял возле парня, ожидая ответа. И тяжело вздохнула. Ощутила, что очень напряжена. Размяла шею.
«Николай… для чего же ты так сильно гнался за славой, что не подумал о своей безопасности?
Но раз записи у нас, а он сидит в камере для заключенного, то он выжил. Но через что ему пришлось пройти? И в письменном послании, а также видеозаписи нет даты, когда они были сделаны. Вопрос в том, в какой момент это произошло? Насколько данные свежие?
Все эти вопросы я задам ему обязательно, как только снова навещу его. И мне придется, пусть и заставлю его вспомнить эти ужасные моменты насилия, вытащить из него информацию о том, когда он вел записи касательно первого посещения театра.
По-другому не выйдет.
Да и кто такой Рихтер? В отчетах доктора Германа не было никаких упоминаний о нем. Почему Николай не рассказывал об этой встречи? Может, быть в “Вирго Луна” он оставил об этом записи?
Значит, сейчас, мне необходимо порыться среди листов и попробовать отыскать хоть что-то.
Маньяк-актер… Рихтер… человек в маске и похоронном костюме.
Николай не мог об этом молчать. Если он боялся или ему было больно это обсуждать, не значит, что не был в состоянии все излить на бумагу.
Да и возможно ли, что действия Рихтера отчасти повлияли на раскалывания сознания парня на две личности?»
Соня сосредоточила все свое внимание на стопке белых листов в глубине чемодана. Она начала искать. Медленно перебирая лист за листом и быстро просматривая их, Соня не углублялась в текст, а просто искала имена. Все ее нервы были напряжены до предела, она была сильно взволнована, потому что случай с Кейли показал ей, что клубок запутался крепко и его не так просто распутать.
Соня…
Кто-то прошептал ее имя. Едва слышный звук, но слух вампира мгновенно уловил его и она остановилась.
Соня… берегись его…
Девушка быстро обернулась. В помещении хранилища больше никого не было, ведь она здесь совершенно одна. Никто не входил, и все же было четкое ощущение, что только секунду назад кто-то стоял прямо у нее за спиной.
– Кто здесь? – спросила она в тишине.
Ей никто не ответил.
Она мысленно отмахнулась, предположив, что на мгновение все же задремала, хотя и не помнила, как это произошло, ведь сонливость обычно накатывала, только если была голодна и требовалась новая порция синтетической крови, а прямо сейчас не испытывала сильного голода. Она питалась в последний раз две недели назад, но теперь ощущала приближение момента, когда ей потребуется новая порция.
Иногда ее это раздражало: ей приходилось питаться каждые две-три недели, не тем же, чем кормятся люди… Эти приемы пищи вызывали у нее чувство стыда за свою сущность. Хорошо, что придумали искусственную кровь, которая стала спасением от Прокляти.
Сколько бы лет ни прошло, Соня все равно будет считать вампиризм наказанием. Она никогда не привыкнет. Так было с момента обращения, и так будет всегда.
Может ли она ненавидеть того, кто подарил ей бессмертие? Нет, не может и не станет. То была необходимость. Благодаря дару она выжила.
Потому что Ид не хотел ее потерять. Он слишком дорожил своей ученицей, чтобы позволить смерти забрать ее у него. В этом отчасти он был эгоистом. Хотя сама Соня готова благодарить его за это вечность. Потому что слишком сильно любит Ида, и жизнь без него равна пытке.
Которая продолжается до сих пор и началась с того момента, как Ид ее покинул. Он исчез, не оставив после себя даже прощального письма, которое бы объяснило, почему он это сделал.
Она никогда не остановится. Независимо от того, где Ид сейчас находится, она его найдет. И тогда они снова будут вместе… так же счастливы, как и прежде.
Отбросив все лишнее на данный момент, Соня продолжила свои поиски.
Вместо упоминаний о Рихтере нашла кое-то другое: один лист, на котором упоминалось имя Селены.
Вытащив бумагу из стопки, принялась читать.
Николай в данном тексте признавался в своем видении:
«То, что Селена показала мне… Это… так жестоко. Когда я думаю об этом, ощущаю, как гнев закипает в моих венах!
Я не понимаю… для чего было заставлять ее проходить через казнь?.. Скоты… если бы я был там в тот момент, то остановил весь кошмар. Голыми руками бы убил каждого из ее мучителей. Уроды.
Она говорила, что это было необходимостью. Только так она могла стать бессмертной без обращения в вампира. Но… это слишком большая плата за бессмертие.
Я не могу держать такое в своей голове. Да и Магистриан говорит мне записать все, чтобы не держать постоянно в себе.
То видение… это была казнь Селены. И видел это преступление некто… вернее, нечто. Ее фамильяр. Дар Пана. Маленький и неокрепший Протей.
Ну а я… смотрел его глазами.
Я ощущал тот же страх что и наблюдатель. Сложно сказать, как это могло произойти. Позже Селена объяснила, что у нее с фамильяром телепатическая связь.
Вероятно, именно благодаря этому она могла видеть не только своими глазами. Но и при помощи Протея. Или после перерождения как-то получила воспоминания существа…
Оно видело, как двое неизвестных парней притащили ослабевшую Селену к большой яблоне. Они вели ее за веревку, привязанную к шее.
Ее израненные руки тоже связывала веревка, а глаза завязаны серой повязкой. Губы, некогда очень красивые, уродовали запекшиеся раны. На лице почти не было живого места, нос явно сломан, многие зубы отсутствовали. Одежды на теле девушки не было, и на обозрение выставлялись ужасные синяки и гематомы. А в некоторых местах попросту уродливые раны. Ее коротко остригли, под корень.
Лишили таких прекрасных белых волос…
Вывели из открытого старого склепа к яблоне, вокруг которой уложены ветки хвороста и дрова, подготовленные для костра.
Двое палачей, одетых в белые мантии, подвели Селену к яблоне. Один из них ударил девушку в живот, она согнулась пополам от боли, из-под повязки покатились слезы. Тот же, кто нанес удар, взял ее за связанные руки и подтащил к подготовленному костру. Второй начал помогать первому – они привязали несчастную к яблоне, грудью прижав к дереву.
Помощник первого быстро зажег факел. Он передал его главарю, тот приложил факел к хворосту. Оранжевое пламя быстро разгорелось на сухих ветвях. Спустя несколько секунд оно расползлось по всему кругу костра, ярко вспыхивая, издавая голодный рев.
Фамильяр, наблюдавший за происходящим во тьме укрытия недалеко, с ужасом содрогнулся. Он завыл от боли и ненависти к мучителям хозяйки. Зарыдал гнилостными слезами, издавая душераздирающий вопль гнева.
Палачи в ужасе обернулись на вой. Они знали, ЧТО его издавало. Но думали, что успеют сжечь «ведьму» до прихода ее спасителя. Оказалось, почти успели. Огонь уже полностью окружил яблоню и сейчас подобрался к девушке. Но пока она молчала. Упрямо, сквозь наступающую боль.
Существо собиралось напасть на убийц Селены, оно было готово выйти из своего укрытия.
Внезапно услышало мысленный приказ хозяйки: “НЕТ! Уходи! Ты еще не окреп! Они отправят тебя обратно!”
Завыло, потому что жаждало спасти ее. Но ее воля и волны приказа так и давили, требуя подчинения. Требуя, чтобы существо оставило все как есть. Иначе она не сможет переродиться!
Протей не должен помешать ей стать той, которой она так жаждала стать.
Рыча от боли подчинения, убиваясь своим бездействием, создание ушло – сбежало во тьму окружающего кладбище леса. Но остановилось на безопасном расстоянии и продолжило ждать.
В это время безумное пламя поглотило несчастную, неистовый крик разнесся по округе. Ее тело горело, все внутри взрывалось и лопалось.
Селена умерла в огне.
Когда ее крик смолк, а тело расплавилось, яблоня вспыхнула зеленым пламенем с просветами синего и лилового. Тогда грянул искаженный ор тысячи голосов.
Послышались слова:
– Вы, жалкие твари человеческие! Ваша работа лишь освободила на волю то, чего вы так боялись! Я не одна! Мои братья и сестры придут за вами, и не только за вами! Отныне и навеки я буду губить все живое!
В тот же миг палачи в белом поднялись в воздух. Их резко выгнуло назад, кости затрещали. Они дико кричали и пытались спасти себя. Но лилово-зеленое туманное зло, которое окружило их и поймало, было неумолимо: оно ломало их тела, выкручивало, а потом одним порывом вывернуло наизнанку, расплескав все их жизненные соки наружу. Такое же пламя, которым пылала яблоня, охватило и их. Оно моментом поглотило мертвые тела, а заодно и души, которые еще не успели их покинуть.
Протей в лесу видел все происходящее, и даже ему было невыносимо страшно…
Я тоже ощущал этот страх. Ледяной. Словно сама космическая тьма спустилась на землю.
Его принесла та сила, пробудившаяся после казни. Это чувство сложно описать. Будто некое божество, бесконечно могущественное, находилось там в тот момент.
Когда рассказал об этом Селене, она улыбнулась и ответила, что такова сила Пана.
Сверхдревнего, Носителя Флейты Уничтожителя Миров.
Тогда спросил ее: тот, кто обратил меня, имеет такую мощь?
И она утвердительно ответила.
Это все так… странно. Я до сих пор не знаю, почему именно я был выбран…»
Запись обрывалась. Соня задумчиво отложила лист. Посмотрела в экран ноутбука, где остановлено видео.
«Николай… Ты смог даже узнать тайный титул Сверхдревнего Пана. В самом деле, если все это правда, то почему именно тебе выпала такая честь?
Ты упомянул, что именно Пан обратил тебя.
Хотелось бы мне увидеть это. Оставил ли ты хоть что-то в доказательство своих утверждений? Или все записи – это лишь твои фантазии?
Перерождение Селены. Девушки из легенды. Служили ли ее родные Проклятым Аида?
Не думаю. Не могла одна семья служить сразу двум Сверхдревним. Раз Николай утверждает, что Селена и он обращены по воле Пана, значит, Аид здесь ни при чем.
Откуда такие выводы? Все просто: тех, кого избирают наши боги для обращения, не простят за предательство.
Девять богов бессмертных.
Девять родов бессмертных.
Девять видов вампиров.
Это древнее правило. Закон, которому следует мир бессмертных. Лишь один древний бог вампиров является предателем и нарушителем данного закона – Аид.
Остальные восемь никогда не нарушают древние заветы. Это священно. Даже я понимаю… хотя сама не принадлежу ни к одному из девяти родов вампиров.
Да, отличаюсь от них. Чужая. Мир вампиров и людей никогда не поймет и не примет меня, потому что я сама не знаю, кем являюсь и в чем моя судьба.
Ид никогда не говорил мне о том, кто он, какому роду вампиров принадлежит, какому древнему богу служит и кто дал ему бессмертие.
Знаю лишь то, что он, как и я, был жителем Сна Аида.
Это место… измерение… оно не похоже ни на любое другое. Словно изнанка миров. Это не Ночной Ашшур. И не один из известных вампирам миров.
Нечто иное. Созданное… Аидом? Нет. Хотя точно мне не известно.
Пока я жила там с Идом, не смогла узнать, кто был творцом. Кто был хозяином… до тех пор… Пока…
Все не изменилось…
Пока Нюкта там не объявилась и все не испортила. Эта древняя богиня вампиров…
Хоть в легенде о девяти бессмертных богах вампиров и говорится, что Нюкта родилась и жила в Ночном Ашшуре, она говорила совершенно иные вещи.
Безумная… Я не доверяла ей и оказалась права.
Потому что Нюкта обманула Ида и меня. То, что она сделала, разрушило наше счастье. Забрало у нас дом. Из-за нее Ид исчез, а я теперь в этом мире.
Глава 5. Предупреждение Николая сбылось
Думая о Нюкте с горечью в сердце, а также вспоминая Ида, его тепло и заботу, она бессмысленно бродила взглядом по листам «Вирго Луна». И будто по чьему-то невидимому указу наткнулась на упоминание о ней в книге Николая.
Очередная запись Кейли гласила:
«Магистриан заставил меня пережить переход. Увидеть то, что видел он, и ощутить то же самое. Мое слабое сопротивление подавил, так как его личность сильнее моей.
Да на что я вообще мог надеяться? Ему восемь тысяч лет. И может с легкостью бродить по мирам, не боясь быть раскрытым.
А кто я? Никто. Когда-то я был человеком, но уже не являюсь им. Но моих сил все равно не хватит, чтобы заставить Магистриана не приходить, а исчезнуть и оставить меня в покое. Может, во мне и есть теперь сила от Пана, только не так много. Мне не тягаться с этим созданием.
Черт… как же я устал от него. Как же я был счастлив, пока он не появился в моей голове.
А теперь я постоянно думаю, что схожу с ума. Я больше не верю самому себе, потому что иногда со мной случаются провалы в памяти. Бывает, что я не в состоянии вспомнить чего-то. И когда долго напрягаюсь, моя голова начинает дико болеть.
А потом появляется Маг и, посмеиваясь над моими жалкими стараниями, говорит, что сделал то и это, управляя моим телом. Только после блок будто спадает, и я уже вижу такие вещи из своего прошлого, от которых мне просто не по себе.
Зачем же я начал вести запись на этот раз? Да… вспомнил.
Магистриан угодил в ловушку. Плен, из которого вряд ли выберется. Жаль только, что даже в затруднительном положении он все равно не покидает моей головы и заставляет следом за ним проживать те или иные моменты.
Сейчас он в мире, который зовется Сон Аида. И миром тем заправляет некая богиня вампиров, именующая себя Нюктой.
Но кроме имени, она зовет себя Ядром. Душой Сна Аида.
Она очень красива и, как я понял, опасна, как нож, заточенный с двух сторон.
Но лучше описать все по порядку и начать с того, при каких обстоятельствах произошла встреча Магистриана и Нюкты.
Он долго спускался по винтовой лестнице вниз. Все ниже и ниже. Лестница широкая, на ней спокойно могут поместиться десять человек, если все разом ступят на одну ступень. Чтобы спуститься на следующую, нужно сделать десять шагов вперед. Только тогда возможно спуститься ниже.
Каждая ступень сделана, кажется, из наливного покрытия, возможно, эпоксида. Оно блестит и отражает свет газовых фонарей, свисающих с железных колец, которые крепятся к длинным шестам, похожим на копья. Свет фонарей смешивается с изумрудным мертвым светом, который льется прямо с далекого черного неба.
Если поднять голову вверх, то покажется, что зрительно оно слишком далеко, будто смотришь из самой глубокой и низкой точки на земле. И там, в черноте неба, сияет огромная луна. Она является источником главного освещения. Когда присматриваешься к ее сиянию, то замечаешь в ее изумрудном центре спираль, крутящуюся не по часовой стрелке, а в обратную сторону. Края луны кажутся уже не ровными, а рваными. Из разрывов выглядывают кончики чьих-то пальцев, похожих на пальцы мертвеца. И на каждом кончике, во множестве, как в отверстиях муравейника, крутятся безостановочно глаза шафранового цвета.
Не в силах больше смотреть на подобное, Магистриан опускает взгляд на ступени. А в них виден еще более сюрреалистический рисунок, искусно выписанный чьей-то красной кистью. Полы, такие блестящие и манящие к себе, притягивают своими рисунками. При каждом изменении положения своего тела в рисунках можно увидеть павлинов, жуков-скарабеев, копошащихся червей, розы, кинжалы, снежинки… И некий восточный рисунок. Да, это очертания стен и крыш Ночного Ашшура.
Потерявшись в рисунках, он наконец преодолел тяжелый бесконечный спуск. Ступил ногами на мокрую землю, усыпанную снегом. Спускаясь по лестнице, замечал по сторонам и сверху этажи. Дубовые балконы и выступы, мостики, бесконечное число коридоров, которые уходят куда-то в темноту. И двери, бесчисленное количество дверей, открытых настежь или плотно закрытых. За каждой наверняка прячутся свои запретные тайны…
Оказавшись наконец на мокрой земле, он увидел одинокую вывеску рядом с дугообразным газовым фонарем. На вывеске красным написано: «Этаж 130». Выхода нет.
Он знает, что нет выхода. Но его что-то тянет вперед. Зовет. Далекая песня Лидии…
Появилась она так неожиданно и внезапно, что по коже пробежало волнами резкое возбуждение, и адреналин выступил в крови.
«Откуда… почему? Почему ее песня звучит здесь? Это не может быть сон… Я только что прошел сквозь врата. Значит… Сверхдревние вытаскивают наружу мои желания и страхи…
Об этом было написано в «Вирго Луна». Как предупреждение: каждый входящий подвергается изучению. Дотошному… липкому, что вырывается наружу и выворачивает наизнанку. Но мне незачем этого боятся. Я жажду силы…»
Размышляя с ироничной улыбкой, проходя вперед по дороге, запущенной, с переломанными черными плитками, Магистриан иногда замечает красные цветы – хиганбана, или паучья лилия. Они ни живы, ни мертвы. И вечно цветут, выползая из снега на поверхность. Тянутся к изумрудной мертвой луне.
А дальше стоят люди. Две тысячи человек, одетые в длинные мантии цвета аспарагуса. Капюшоны надвинуты на их головы. Их лиц не разглядеть. Люди образуют собой живой коридор, ведущий только вперед. Они замерли в смиренной молящейся позе. И не обращают внимания на вампира. Тогда он идет вперед.
Люди молчат. Не двигаются. Кругом тишина, нарушаемая только пением Лидии. Она поет чистым, хрустальным голосом. Ее пение завораживает. Словно сказка. Лидия поет узнаваемую песню, которую не раз доводилось слышать Магистриану. Но только на него самого данное пение не действует так же, как на Константина. Лишь что-то внутри нервно вздрагивает.
Сейчас, идя по влажной от снега земле, Кейли даже побаивался в глубине души, что Сверхдревние заставят его встретится с ней, пусть и не настоящей, а иллюзорной… но даже это будет слишком трудно вынести.
Он шел вперед. Толпа чуть поредела. Среди толпы стоял человек. Ровная осанка под мантией. И во тьме капюшона отблеск от стекол очков. Он держал деревянную табличку с красной надписью руками, затянутыми в черные перчатки. Там написано:
«Мы знаем твои желания, амбиции, страхи, страсти. Мы все знаем о тебе, вампир Магистриан Кейли.
Иди вперед, там тебя встретит та, кто вечно спит и бодрствует. Душа ядра Сна Аида…»
«Что? Это не Ночной Ашшур?» – вампир замер на месте, пораженный внезапным подползающим осознанием.
Он начал шарить взглядом по сторонам, чтобы оценить, куда на самом деле попал. И наткнулся на еще одну деревянную табличку, вкопанную прямо в белый снег, на которой алела еще одна надпись. Такая насмешливая в своем посыле, с некоей едкой издевкой:
«Нет, Магистриан Кейли. Ты не в Ночном Ашшуре. Это Сон Аида. Причем ты на самом его дне, на сто тридцатом этаже. Месте, которое прячет в себе ядро. Добро пожаловать! Не каждому дано попасть сюда, но тебе выпала персональная честь. Потому что ты ВИНОВЕН. Ты носишь в своей крови то, что забрал без позволения Сверхдревних».
На этом послание заканчивалось, пробравшись в самую душу Кейли. И он знает, что имелось в виду. Знает, какая вина на нем лежит.
Удивился ли вампир такой внезапности? Да, это оказалось слишком неожиданно. Он никогда не думал, что можно попасть в Сон Аида, используя технологию Сверхдревних.
А это может означать лишь одно: Сверхдревние связаны с ядром Сна Аида.
Ощущая смятение, Магистриан направился вперед, по коридору из людей в мантиях, чьи лица продолжают скрывать капюшоны. И шел до тех пор, пока не вышел на каменистый берег, припорошенный снегом и блестящий ото льда.
Впереди раскинулось на многие километры море, черное и маслянистое. Словно это не вода, а нефть или что-то вроде того. Но не это поразило вампира, а другое.
Посреди моря возвышалась огромная башня. Высокая, в сотню этажей. Черная, блестящая от изумрудного света. Без окон, исписанная изумрудными символами. Перед ней был лишь один вход внутрь. И оформлен как театральная сцена.
В центре сцены, освещенной светом газовых фонарей, стоит Лидия, одетая в длинные белые одежды. И сладко, маняще поет свою колыбельную:
Милый мой малыш устал,
В чаще лесной задремал.
Нежный покой не нарушу,
Буду охранять, Сладким сном окутаю…
Магистриан подошел к сцене, внимательно разглядывая ненастоящую Лидию. Внутри он не ощущал ничего, кроме грусти и трепета.
Девушка прекратила петь. Гордо посмотрев на вампира, она ласково и по-матерински улыбнулась.
– Вот и нарушитель наших правил явился собственной персоной. Сейчас я могу поговорить с тобой… – Она сделала реверанс, демонстрируя свое почтение.
Вампир ответил ей поклоном, выражая глубокое уважение.
– Тебя смущает мой вид? – выпрямившись, с интересом спросила она.
– Да, я не хочу видеть здесь Лидию, – Магистриан выпрямился и ответил хмуро.
– Но твоя ненависть – это всего лишь маска, под которой ты прячешься, потому что в глубине души страстно желаешь эту девушку.
– Убить… – добавил вампир.
– О… да… – Ласковая улыбка на лице незнакомки резко изменилась на дьявольскую. – Именно так. Зайди на сцену, хочу беседовать на равных.
Магистриан подчинился и поднялся на сцену.
– Ты скрываешь столько шрамов от мира, от себя, – продолжала раскрывать тайны вампира фальшивая Лидия. – Почему стыдишься их? Ведь они такие красивые.
– Потому что они напоминают мне. Я не хотел бы, чтобы кто-либо еще знал…
– О чем? О трагедии, произошедшей семь тысяч лет назад? О том, что из-за этой трагедии весь твой род исчез?
Кейли замечает, что она насмехается над ним, зная все, что он так усердно скрывал в глубине своей души на протяжении нескольких тысячелетий.
– Да, и та, кто виновна во всем, это Лидия, – говорит он.
– Ты уверен в этом? Может, то существо было чем-то другим?
– Нет… Уверен ли я или нет – не имеет значения. Важно лишь, что я запомнил те янтарно-медовые глаза и никогда не забуду их.
– И когда ты встретил Лидию, увидел ее глаза, решил, что она и есть то опасное создание, уничтожившее старый мир?
– Подумал, потому что сходство есть на девяносто девять процентов.
– Но один процент сомнений все же есть, не правда ли?
– Есть…
– Тогда почему сомневаешься? Когда ты выпил ее кровь, наверняка видел воспоминания, связанные с той трагической ситуацией, – подмигнула фальшивая Лидия. – Что, если забрав все до капли, ты обнаружишь, что она не то создание, которое ты искал? И что же тогда? Продолжишь ли свои поиски?
– Именно, – ответил вампир.
– Тогда возлюбленная Константина умрет. И тебе плевать на верного ученика?
– Да. Это не несет никакой ценности. Цели выше привязанностей к этому миру.
– Потому что прошлый мир уничтожен, и все кого любил, потерял… Остался один. Брошенный на произвол судьбы! Поклялся себе разыскать то создание, которое уничтожило то, что было дорого. Ты еще думаешь, что, найдя желаемое, вернешь свой утраченный мир?
Кейли нахмуренно кивнул. Он не мог понять, насмехаются ли над ним в данный момент или же говорят серьезно.
