Читать книгу: «Цветущее сердце Шахерезады. Книга девятая», страница 2

Рассвет в монгольских степях сродни восьмому чуду света. Юрты их деревушки находились на возвышенном месте, и поэтому солнце для них поднималось не из-за гор, а прямо из-за волнистой поверхности барханов. Место, где находилась их деревня, с трёх сторон было окружено горами, но солнце выходило из-за равнины. Сарнай с рождения наблюдала за этим чудесным явлением. Солнце здесь не поднимается и не выплывает из-за горизонта. Когда настаёт время рассвета, то кажется, что в каждой песчинке кто-то зажигает золотые лампочки. А потом эти горящие позолотой крупинки стекались в одно место, чтобы родить солнце. Именно так всё и выглядело: горящие песчинки стекались к небу и примагничивались к горизонту в виде правильной окружности. Всего несколько минут на рассвете солнце было ласковым и добрым. Даже поверхность этой палящей звезды в это мгновение напоминала чуть мерцающий велюр. Сарнай не знала, как выглядит велюр, но именно такое сравнение дал рассветному солнцу Баяр. Баяр вообще был странным. Помимо того, что у него девчачий голос, он ещё обладал девчачьими мыслями и любил отнюдь не мальчишеские развлечения. Он не играл в мяч, как все ребята, не носился с палками, как с ружьями. Баяр предпочитал сидеть дома и помогать маме по хозяйству. Или он часто уходил куда-нибудь за скалы и там проводил множество часов в одиночестве. Чем он там занимался, никто не знал. Все ребята издевались над ним, называя его девчонкой. А девчонки, кроме Сарнай, даже близко его к себе не подпускали, считая его недомальчиком. То ли дело Наран: это был самый настоящий мальчишка. Он носился по степям босиком, ловил за хвост ящерок, гонял соседских овец и верблюдов. Помогал отцу строить загоны, соревновался с соседскими мальчишками в скорости, дразнил девочек. Несколько раз Наран пригрозил Сарнай, что когда вырастет, то обязательно женится на ней. За это Сарнай ему выбила два молочных зуба. Но этому противному монголу хоть бы что. Он продолжал говорить всем подряд, что женится на Сарнай, и тогда-то уж она не посмеет его лупить. Едва Сарнай подумала об этих двух братьях, как вдруг они выросли рядом. Немногие дети выходят в такую рань, чтобы полюбоваться рассветом, но эти трое встречались на конце деревни каждое утро. Всего несколько минут, пока поднималось над пустыней солнце, в душах детей царил мир и покой. Им даже казалось, что на короткое мгновение они становились взрослыми. Они не дразнились, не спорили, не носились как угорелые. Вместо этого они просто садились вплотную друг к другу на прохладную землю, поджимали под себя ноги и смотрели на то, как медленно из песков рождается солнце. В этот раз всё было так же, как и в обычные дни. Баяр и Наран сели по обе стороны от Сарнай. Это было важно: сидеть так близко, чтобы плотно соприкасаться плечом к плечу: ночь и раннее утро в пустыне бывают очень холодными.

Когда солнце вышло наполовину, Наран вдруг оживлённо произнёс:

– Когда я вырасту, я уеду отсюда и буду жить в большом городе, как Улан-Батор.

– И зачем? – спокойно спросил Баяр. – В городе ты не увидишь такое солнце и такое небо.

– Ну и что? – хмыкнул Наран. – Зато у меня там будет японская машина и большой дом, как у дяди Шалбана.

Сарнай уже тысячу раз слышала об их легендарном богаче – дяде Шалбане, который живёт в самом центре Улан-Батора и разъезжает на японской машине. Этот Шалбан был наполовину узбеком, и ему досталось от дедушки огромное наследство. Когда Шалбану исполнилось всего двадцать два года, он открыл в центре Самарканда свой первый ресторан восточной кухни и назвал его «Караван». А потом точно такой же ресторан был открыт в Ташкенте и Бухаре. А потом, как грибы, по всей Азии и России стала выбухать сеть ресторанов «Караван». Два года назад «Караван» дошёл и до столицы Тывы, а оттуда перебросился и в Улан-Батор. Пока что этот ресторан не имеет большого успеха в Улан-Баторе. По словам Шалбана, вся проблема в том, что место для ресторана оказалось нерентабельным. Но умный дядя Шалбан уже ищет выход из ситуации. Никто не сомневался, что он его найдёт. Баяр и Наран всего один раз были у него в гостях, и с тех пор рот у Нарана не закрывается. При любом удобном случае он стремился напомнить остальным детям, что у него есть богатый дядя, который живёт в Улан-Баторе.

– Что хорошего в Улан-Баторе? – вздохнул Баяр. – Там такая же деревня, только скучная и не такая красивая, как здесь. На верблюде всё равно лучше кататься, чем на машине.

Наран хотел уже было что-то возразить, но тут заговорила Сарнай. Ей также хотелось поделиться своими мечтами.

– А я, когда вырасту, – сказала она, – мы с папой откроем юрточный отель и ресторан. Папа уже рассказывал мне, как это будет. Мы будем все вместе жить в этом отеле и сдавать комнаты туристам и путникам. А самое главное, что мы будем готовить настоящую монгольскую еду. Такую еду, что все будут к нам приезжать. Даже из твоего Улан-Батора к нам будут приезжать, чтобы попробовать нашу еду.

– Но мой дядя Шалбан точно не приедет, – усмехнулся Наран. – У него у самого столько ресторанов, что ему ваша еда просто ни к чему.

– Приедет, – утвердительно сказала Сарнай. – Ещё как приедет. Такой еды, как у нас, ни у кого нет и не будет.

– О, это точно, – вмешался Баяр. – Дядя Хаган очень вкусно готовит. Во всей деревне никто не готовит бууз и хуйцаа так, как он.

– И баранье мясо у него самое вкусное, – облизался Наран.

– Меня папа всему учит, – похвасталась Сарнай. – Вот увидите, когда я вырасту, то буду готовить так же вкусно, как и папа. У нас будет свой ресторан, и вы тоже можете к нам приходить.

Наран мечтательно опрокинулся на землю, как на мягкий диван, и, подложив руки под голову, протянул, как маленький мужичок:

– Как мне повезло! У меня будет жена, которая готовит лучше всех в деревне, – сказал Наран.

Сарнай нахмурилась.

– Наран, потом не ной, что Сарнай тебя снова отлупила. Видишь, ты сам нарываешься, – строго сказал Баяр.

– А что такого? – недоумевал Наран. – Наш папа тоже себе выбрал жену, когда ему было всего шесть лет.

– Наша мама была другой девочкой. Она не лупила папу по шее и не гоняла по всему полю палкой.

– Папа сказал, что я смогу воспитать свою жену как хочу.

Сарнай злобно щёлкнула зубами и сжала кулачки.

– Не обращай на него внимания, Сарнай, – сказал Баяр, не любивший склоки. – Он просто дурак.

– Сам ты дурак, – возмутился Наран. – Я хотя бы росту, как настоящий мужчина, не то что ты. Папа так и сказал маме, что у тебя душа женщины.

Только он так сказал, как по его носу прошёлся уже очень знакомый кулачок. Прежде чем Баяр успел что-то ответить на оскорбления несносного брата, Сарнай врезала по наглому носу Нарана так, что тот снова взвыл от боли.

– Дурак! – прикрикнула Сарнай. – Ты сам как девочка. Поэтому за тебя никто не пойдёт замуж.

Баяр, как и обычно в таких случаях, встал между Нараном и Сарнай, чтобы они не поубивали друг друга. Это было всегда в тот момент, когда Наран уже собирался дать сдачи. У Баяра было достаточно сил, но не для драк, а для того, чтобы разнимать дерущихся. Наран вскочил на ноги и чуть ли не на всю деревню крикнул, что когда вырастет, то непременно женится на Сарнай, и тогда она у него попляшет. Наран точно знал, как задеть эту несносную драчунью побольнее. Для Сарнай не было ничего оскорбительнее, как слышать, что Наран собирается сделать её своей женой. Она уже готова была кинуться на него и разорвать в клочья, но Наран бросился наутёк. Метнув в его сторону несколько шершавых камней, Сарнай успокоилась.

– Вот и пусть проваливает, – сказала она в ярости Баяру. – Я только тебе покажу тот туннель, а этому дураку Нарану не буду. Так ему и надо. Пойдём, Баяр.

– Сарнай, если дядя Хаган узнает, что ты снова ходила к этой пещере, то всем нам будет плохо, – осторожно произнёс Баяр.

– Он не узнает. Ты ведь не скажешь. Не скажешь ведь?

Баяр пожал плечами. Что ни говори, а спорить, ябедничать, задираться или дразнить Баяр совсем не умел. Он не мог долго возражать, а особенно Сарнай: она была в тысячу раз упрямее него. И в то же время, несмотря на то что все считали Баяра недомальчиком, он сам всегда ощущал себя старшим сыном в семье. Мама, которая любила Баяра больше, чем Нарана, с детства внушала первенцу, что он старший сын, а значит, ответственный за Нарана и других малышей в их семье. С этим чувством ответственности Баяр относился ко всем, в том числе и к непоседе Сарнай. Он даже в мыслях не мог себе позволить бросить её, когда та мчалась навстречу опасностям. В то же время отговорить эту упрямицу было всё равно что отмахиваться палкой от песчаной бури. Так что Баяр и в этот раз против своей воли последовал за Сарнай к той пещере. Он совсем не думал о том, есть ли там туннель или нет. Ему это даже было не особо интересно. Всё, что ему хотелось, – это проследить, чтобы Сарнай снова не застряла головой между камней.

Когда они пришли к назначенному месту, Баяр понял, что все его волнения по поводу головы Сарнай были напрасны. Вчера, когда Сарнай высвобождали из щели, мужчины так раздвинули камни и обтесали их края, что теперь вход в пещеру стал полностью доступным. Теперь в эту щель могла пролезть не только голова Сарнай, но и даже взрослый мужчина. Новые переживания охватили Баяра: как теперь сделать так, чтобы Сарнай не стала нырять внутрь? Хотя в глубине души он уже понял, что все его аргументы будут для Сарнай пустой болтовнёй. Уж если эта непоседа чем-то загорелась, то её не отговорить ни под каким предлогом. Поэтому, когда Сарнай сказала Баяру спустить её по верёвке, тот безмолвно развернулся и побрёл обратно в деревню. Через четверть часа Баяр уже снова стоял у пещеры с толстой верёвкой для верблюдов. Ни Сарнай, ни Баяр даже не думали бояться спускаться вниз. Выросшие в степи, дети не страшились опасностей. С самого рождения они учились лазать по горам и скалам, прыгать с одной крыши юрты на другую. Оседлать верблюда или лошадь не казалось для них чем-то особенным. Совсем по-другому развлекаются дети пустыни Гоби. Привыкшая к постоянному кочеванию, Сарнай воспринимала всю степь как родной дом. Хаган твердил дочке, что настоящая жизнь монгола начинается именно с гармонии с природой, которая достигается только там, где душа освобождается от стен и начинает слышать песни гор и шёпот песков. Сарнай была ещё совсем маленькой, но уже знала от Хагана, что настоящая красота кроется в свободе. Вот почему для Сарнай не было ничего запретного в родной пустыне. Так что никаких возражений со стороны Баяра она даже слушать не стала.

– Если ты упадёшь, дядя Хаган меня к лошадиному хвосту привяжет и по полю пустит, – сказал Баяр, обвязывая верёвкой острую скалу.

– Поэтому привязывай хорошо, и мой папа тебя оставит в живых.

Баяр без слов прикрепил верёвку к торчащей из-под земли скале, а другой конец верёвки уже нырнул в ущелье и там достигал самого дна. Когда Баяр ещё раз проверил надёжность узлов, позади раздался голос Нарана. Этот чумазый засранец вместо того, чтобы просто попросить взять его с собой, пригрозил рассказать всё дяде Хагану, если те его не примут в команду. Сарнай было не до него совсем. Она уже готовилась спускаться в пещеру, и глаза её горели в предвкушении. Поэтому Наран был принят обратно в команду по умолчанию.

– Давай сначала я, – предложил Баяр. – Я тяжелее. Если верёвка меня выдержит, то ты можешь спускаться.

Сарнай не терпелось коснуться сырого дна ущелья, но спорить в этот раз она не стала. Так что Баяр первый соскользнул вниз по канату.

– Всё в порядке, – крикнул он, воодушевлённо махая рукой.

Следующей спустилась Сарнай. Нетерпеливый Наран даже не стал дожидаться, когда она коснётся земли, и тоже, как слизень, легко стёк по верёвке до самого дна, так что он чуть было не раздавил Сарнай задом.

– Придурок! – вскричала Сарнай, отталкивая его зад от себя. – Чтоб ты прокис на всю жизнь!

Эхо подхватило её слова, и те, как упругие мячи, прокатились по каменным стенам. Дети изумлённо подняли глаза, словно желая поймать движение слов по воздуху. Только здесь голос будто становился видимым и даже осязаемым. Вход в пещеру теперь простирался над их головами, как ярко-голубая тарелка.

– Как красиво, – с любованием произнёс Баяр, высоко задрав голову. – Никогда не замечал, что небо такое синее.

– И где твой туннель? – язвительно вмешался Наран. – Я так и знал, что ты всё выдумала.

Сарнай сердито сжала губы и прошла мимо задиры, не сказав ни слова. Она точно помнила, где и как стоит тот самый камень, за которым кроется туннель. И хотя снизу всё выглядело несколько иначе, всё равно Сарнай без труда нашла заслонённый вход. Сверху этот камень выглядел как круглый серый валун, но теперь он больше напоминал огромный пористый осколок то ли проеденного короедами дерева, то ли вулканического камня.

– Баяр, отодвинь его, – приказала Сарнай.

– Как я тебе его отодвину? – испуганно оглядев громадный валун, сказал Баяр.

– Он лёгкий. Я сама видела.

Баяр почесал взъерошенный затылок, осмотрел пещеру, потом ещё раз смерил глазами камень и вздохнул. Ничего не поделаешь. Спорить с женщинами – дело неблагодарное. Этому его ещё папа научил. Баяр смиренно подошёл к камню. Наран тут же подскочил и припал к камню всем телом. Этот мальчуган никогда не упустит того момента, где он может проявить свою силу и ловкость. Братья поднатужились и начали считать до трёх. После слова «три» они рванули с места и чуть было кубарем не скатились вниз с валуном, который оказался вовсе не валуном, а окрашенной под цвет камня деревянной заслонкой. Наверное, даже одной Сарнай хватило было, чтобы сдвинуть его. Камень, как плоская крышка от огромной бочки, с треском скатился к журчащему ручью.

– Как покатился! – взбудораженно вскричал Наран. – Баяр, мы с тобой настоящие монголы! Жалко, что папа не видел, как мы с тобой такой огромный камень вытолкнули.

– Это вообще-то не камень, – буркнул Баяр. – И нечего позориться и рассказывать папе. Даже Сарнай смогла бы его сдвинуть.

Наран уже было хотел спуститься, чтобы ещё раз осмотреть валун, но тут Баяр крикнул во весь девчачий голос:

– Куда, Сарнай?! Нас подожди!

Но Сарнай уже ничего не видела и не слышала, кроме открывшегося перед ней тёмного коридора. Страх был настолько велик, что у неё даже застучали зубы, но любопытство, как всегда, взяло верх. Сарнай даже не стала оборачиваться, когда услышала, как Баяр её окликнул.

– Стой, тебе говорят! – крикнул Наран.

Братья переглянулись. По взгляду друг друга они поняли, что никто из них не собирается идти в этот туннель, но и бросить Сарнай одну тоже не могли. Останавливать же её силой было опасно для здоровья. Однажды они вдвоём попытались удержать эту девчонку от затеи пройтись по тонкому штакетнику без чьей-либо поддержки. Так вот Наран из-за этого снова получил по носу, а у Баяра навсегда на предплечье остался след от её зубов. Поэтому в последующие разы никто больше не пробовал удерживать Сарнай от её затей и игр, как, впрочем, и в этот раз. Братья гневно искривили лица, тяжело вдохнули и нырнули в темноту за Сарнай.

– Стой! – окликнул её Баяр. – Мы же договорились, что пойдём вместе.

Дрожа от ужаса, Сарнай остановилась и посмотрела на Баяра, который сам был бледный как смерть. Наран оглядел тёмные рельефные стены. Воображение тут же нарисовало ему рыло страшного чудовища или глаза усопших духов. Что только себе не напридумывал Наран всего за несколько секунд, прежде чем Баяр подошёл к нему и взял за руку! В этот раз Наран даже не думал строить из себя храбреца и истинного монгола. Вместо этого он крепче сжал руку брата и в первый раз за всю жизнь пожалел о том, что обзывал Баяра девочкой и смеялся над ним вместе с другими мальчишками. Сжимая ладонь младшего брата, Баяр приблизился к Сарнай и тоже взял её за руку. Ощутив тёплую ладонь Баяра, Сарнай почувствовала себя защищённой. Как будто папа сейчас шёл рядом с ней. Они медленно побрели вдоль туннеля, боясь обернуться назад. Каждый из них мысленно крутил свой ужастик в голове, но при этом никто из них даже не думал останавливаться. Земля под ними была плотная, утоптанная, гладкая. По краям натоптанной тропинки были разбросаны камни и обгорелые поленья. Даже воздух здесь был пропитан горящими угольями. Сначала туннель был прямым. Потому каждый раз, когда Наран оборачивался, он видел тусклый диск света. Коридор начал постепенно закругляться. Становилось всё темнее, а звуки от шагов отбивались от стен и теперь напоминали чьё-то злобное лязганье зубами.

– Нам надо вернуться, – преодолев ком в горле, сказал Наран.

Пока они шли молча, страх присутствовал в их воображении, но, как только дрожащий голос Нарана прокатился по стенам и потолку, в животе остальных с небывалой силой затрепетал холодный ужас. В такие минуты озвученный страх всего одного человека ослабляет всю толпу, что уж тут говорить про ребятишек. На глаза Сарнай набежали слёзы. Она крепче сжала руку Баяра, остановилась. Паника парализовала её тело, и она как будто приросла к земле. Все втроём поняли, что настало время бежать, но первым пускаться наутёк никто не смел. Внезапно странный рокот промчался по туннелю, как будто заурчало в желудке громадного монстра. И как по команде все трое сорвались с места и, не чувствуя опоры, помчались к выходу. Перед глазами Сарнай замелькали мошки. Она уже больше ничего не видела и не слышала. Бежать так быстро, как мальчишки, она была не в силах. Баяр взял её за руку и кинулся, как горный баран, наутёк, не рассчитав, что его ноги куда длиннее, чем ноги Сарнай. Пробежав вместе с долговязым Баяром несколько метров, Сарнай шмякнулась лицом вниз и пропахала носом гладкую землю. Что-то мокрое и тёплое побежало по её лицу, и в ту же секунду острая боль охватила всё тело, начиная с той руки, за которую держал её Баяр. Как во сне, Сарнай услышала собственный плач, от которого ей самой стало жутко. Так громко и исступлённо она не плакала никогда в жизни. Перед глазами всё поплыло, и Сарнай почудилось, что чьи-то тёплые руки подхватили её тело и куда-то быстро понесли. Вокруг слышались чьи-то голоса, среди которых она отдалённо узнавала крики Баяра и Нарана. Руки, которые несли её через всю тьму, не были похожи на руки мальчишек. Кто-то взрослый и крепкий нёс её через весь туннель, и она от боли и страха даже не могла сопротивляться. Обливаясь слезами и кровью, Сарнай, как в бреду, повторяла, что у неё ничего не болит и она хочет к маме с папой. Всё перемешалось, и, прежде чем окончательно потерять сознание, она снова увидела свет.

Сарнай пришла в себя от того, что кто-то касался её открытых ран на лице полотенцем из грубой махровой ткани. Она открыла глаза и увидела, как какая-то незнакомая девушка в двух шагах полоскала в ведре половую тряпку, а потом кто-то снова провёл по её лицу влажным полотенцем. Сарнай инстинктивно оттолкнула от себя мокрое полотенце. Почему-то она решила, что ей протирают лицо половой тряпкой.

– У меня ничего не болит, – слабым голосом произнесла Сарнай. – Я хочу к маме.

В ответ на её просьбы раздался гомон. Сарнай было больно открыть полностью глаза, так как щёки и лоб были расцарапаны до крови. Сарнай не могла нормально разглядеть людей вокруг, которые почему-то говорили на непонятном ей языке.

– Я хочу к маме! – вскричала Сарнай, отталкивая от себя незнакомые руки. – Мама! Папа!

– Тише, малышка, – услышала она вдруг ласковый женский голос, говоривший на монгольском. – Всё в порядке. Ты упала и расцарапала себе всё лицо. Мы тебе поможем.

Тёплая ладонь принялась гладить её по голове, и Сарнай стала медленно приходить в себя.

– Не плачь, девочка, – говорил тот же голос. – Ты в порядке. Мы тебя отведём обратно домой.

– А где Наран и Баяр? – всё ещё пытаясь открыть нормально глаза, спросила Сарнай.

– Они тоже рядом, только в другой юрте. Там за ними присмотрят.

– Я хочу домой. У меня ничего не болит, – продолжала твердить Сарнай, щурясь от боли.

– Поспи немного. Мы отведём тебя домой.

Этот голос действовал на неё как гипноз. Против своей воли Сарнай опустила веки и провалилась в сон. Перед тем как снова потерять сознание, она опять услышала гомон голосов, говоривший на непонятном языке.

В следующий раз Сарнай пришла в себя от раскатистого смеха Нарана и Баяра. Левый глаз открылся без труда, а правый как будто сросся с кожей. Она коснулась рукой правой части лица и ощутила на щеке ещё совсем влажные раны. От прикосновения у неё защипало, и она захныкала. Над ней тут же склонилась пухлая женщина лет пятидесяти с серыми зрачками, отчего казалось, будто пустынные ветра сдули с её глаз весь пигмент. А вместо привычно чёрных торчащих волос на голове этой женщины лёгкими буклями лежали соломенные локоны. Сарнай ещё не видела ни в одной деревне людей с такой внешностью. Она родилась и выросла в пустыне, где даже животные были чёрными и каштановыми. Вот почему такой странной показалась ей новая знакомая, которая склонилась над Сарнай, согревая её добрым и нежным взором.

– Болит где-нибудь? – спросила женщина.

Голос этот был уже знаком Сарнай.

– Нет, – покачала головой Сарнай и села.

Левым глазом она принялась осматривать помещение. Это была обыкновенная юрта, каких в их деревне полно. Те же столбы посередине комнаты. Печка, на которой уже закипал наваристый бульон. Стёганые ковры на полу, сложенные в стопку матрасы у окна юрты, высокий порожек у входа. На противоположной стороне висел небольшой деревянный крест, чего обычно не встретишь в юртах монголов. Из мебели, кроме низкого столика, у окна больше ничего не было.

– Вы кто? – спросила Сарнай, оглядываясь.

– Меня зовут Эльвира. А тебя, кажется, Сарнай? Так мне мальчики сказали, – ответила женщина.

– А где они?

– Играют снаружи с другими ребятами. Хорошо, что ты уже проснулась. У нас скоро начнётся молитвенная служба.

– Молитвенная служба? – переспросила Сарнай.

Она никогда не слышала, что такое бывает. Но само словосочетание звучало так торжественно и официально, что Сарнай непременно захотелось поприсутствовать на таком важном мероприятии.

– А что это такое? Мне можно остаться? – спросила она.

– Можно, – улыбнулась Эльвира. – Но сначала тебя нужно покормить, а то ты совсем слабенькая.

Сарнай поднялась с места и принялась с любопытством всё осматривать. У неё уже ничего не болело, и домой уже хотелось не так сильно. Снаружи доносились голоса детей, и Сарнай инстинктивно потянуло туда.

– Погуляй немного, – сказала Эльвира. – Я накрою на стол и вас позову.

Сарнай кивнула и вышла за порог. Её лицо тут же обдало яркое полуденное солнце. Из-за насыщенности событий и глубокого сна Сарнай решила, что это уже следующий день. Щурясь от боли, она прикрыла лицо руками, как козырьком, чтобы рассмотреть местность. Когда глаза привыкли к свету, Сарнай наконец разглядела толпу ребятишек. Их было всего пятеро, но голосили они, как целый табун. Среди них она узнала Нарана и Баяра. Они сидели на скалах с другими детьми, рассматривая в небе парящих коршунов. Заметив Сарнай, Наран поманил её рукой.

– Иди к нам, Сарнай! – позвал он.

Сарнай подошла, подозрительно разглядывая незнакомцев. Наран уже и здесь вёл себя как командир команды. Он указал на Сарнай и громко представил её ребятам:

– Это Сарнай. Она наша соседка.

А потом Наран начал поочерёдно указывать на ребят, называя их по имени. Всего незнакомых детей было трое. Среди них самым взрослым был мальчик лет двенадцати. Его звали Кызыл. Его папа – тувинец, а мама была монголкой, потому на монгольском он говорил сносно, как на родном. Второй мальчик был одного возраста с Баяром. Но, в отличие от Баяра, этот мальчик был не таким высоким и тонким. Это был породистый и очень упитанный малый. И выглядел он совсем иначе. Кожа у него была белая, тонкая, а волосы мягкие и золотистые. Таких мальчишек Сарнай ещё никогда не встречала. Разве что новая знакомая Эльвира была на него чуточку похожа. И звали его совсем не так, как она привыкла. Его звали Саша. Наран сказал, что Саша русский, поэтому у него такие светлые волосы и глаза. Саша в основном говорил на тувинском и русском. Поэтому его речь подхватывал Кызыл и сносно переводил на монгольский. Последним, третьим, незнакомым ребёнком оказалась маленькая девочка. Она всего на год была старше Сарнай. Её звали Апаш, и она была родной сестрёнкой Кызыла: маленькая, худенькая девочка с очень стыдливыми глазами.

– Вот и тебе подружка нашлась, – сказал довольный Кызыл, обращаясь к Апаш.

Апаш покраснела и опустила глаза. Сарнай тоже сделала вид, что совсем не желает с ней дружить. Она взобралась на камень и села рядом с Нараном.

– Вот так мы и живём, – деловито произнёс Кызыл, оглядывая степь, стелившуюся под горой.

Только теперь Сарнай смогла осмотреть местность. С трёх сторон их окружали скалистые горы, проросшие тонколистовой змеёвкой и подсохшими саксаулами. По знакомым растениям Сарнай поняла, что они не так далеко от дома. Только их деревни почему-то не было видно. Юрт здесь было всего три. Они располагались прямо у выхода огромной пещеры. Самая большая юрта стояла по центру, а две маленькие – по краям. Эти юрты располагались так, что из-за скал и камней их почти не было видно. Чуть поодаль паслось стадо баранов и несколько верблюдов. Верхом на лошади рядом со стадом баранов расхаживал пастух, изредка взмахивая палкой.

– А что это такое? – спросила Сарнай. – Ваша деревня такая маленькая.

Кызыл расхохотался.

– Это не деревня, – сказал он. – Это церковь.

– А что такое церковь? – удивилась Сарнай.

Она никогда не слышала такое слово. Первоначально оно даже прозвучало как-то не по-монгольски.

– Это такое место, где люди молятся и поют вместе псалмы и хвалы, – пояснил Кызыл.

Это ещё больше затруднило понимание. Сарнай нахмурилась, а Кызыл продолжал трещать, не скрывая своего важного вида:

– Мой папа – Доржан – пастор этой церкви. Мы специально переехали сюда полгода назад из Суг-Аксы. Папа сказал, что здесь, в Монголии, небо тяжёлое из-за местных шаманов. Так что мы со всей семьёй переехали сюда и теперь молимся за эту землю. Папа сказал, что скоро эта часть пустыни превратится в цветущий сад.

Сарнай ни слова не поняла из сказанного, хотя Кызыл отлично объяснялся на её родном языке. Только в конце идея про цветущий сад в пустыне привела её в трепет.

– А вас тут много? – спросил Баяр.

– Нет, – ответил Кызыл. – Мой папа Доржан и мама Урана. С нами ещё живут родители Саши: тётя Катя и дядя Юра Семикашины. Дядя Юра играет на гитаре, а тётя Катя поёт. Ещё с нами живёт тётя Эльвира и её младший брат – Тамерлан. Они тоже русские, только выросли в Тыве. Тоже переехали с нами. Тамерлан смотрит за верблюдами, а тётя Эльвира работает на кухне и ведёт детские служения. Ты её видела, Сарнай. Это она тебе обработала раны.

Сарнай даже забыла, что у неё есть раны. Всё теперь казалось ей таким захватывающим. Незнакомые люди, названия, имена. Что-то тут такое важное происходит, чего совсем не происходит в обычных степных деревушках.

– Ещё с нами живёт Арыя. Она из тувинской деревни Хандагайты. Арыя помогает тёте Эльвире на кухне и по хозяйству. Арыя рассказывала, что, когда она была ещё девочкой, к ним в Хандагайты приехала девушка из России. Её звали Камила. Она всегда носила зелёную косынку на голове. Глаза у неё были узкие, как у нас, а волосы – тёмно-рыжие и длинные. Камила поселилась по соседству с Арыёй. Сначала Арыя была первая, кто подружился с Камилой. А потом об этой девушке уже знали все дети деревни. Камила всем раздавала зелёные косынки и маленькие Библии. Камила рассказывала детям о настоящем Боге и Его Сыне. Хотя тогда никто в Хандагайты не хотел об этом слышать, все называли себя истинными буддистами. Рассказывают, что после отъезда Камилы в Хандагайты всё же открылась маленькая церковь, куда и стала ходить Арыя с остальными детьми. Потом она переехала в Суг-Аксы и стала посещать нашу церковь. Вот так мы и познакомились. Она хорошая девушка. Папа говорит, что ей уже давно пора замуж. Нужно только найти ей жениха. Мы все за это молимся. А вон там пасёт баранов Оливия. Она тоже без жениха. Но, в отличие от Арыи, она, кажется, совсем не хочет замуж. Мы не знаем, откуда она и где родилась. Она очень мало разговаривает. По-монгольски говорит плохо, на тувинском тоже. Зато сносно говорит на русском, английском и на многих других языках. Мы встретили её в Улан-Баторе. Она работала в одном придорожном кафе. Сначала Оливия разговорилась с тётей Катей Семикашиной. А потом попросила взять её с собой. Сказала, что будет делать любую работу. Дядя Юра сказал, что у этой Оливии сложная судьба. Мы, конечно, не знаем, что значит сложная судьба. Но, видимо, это что-то очень плохое. Оливия мало говорит с нами и почти всё время проводит в полях с баранами. С ними она с удовольствием разговаривает. Правда, на разных языках. Мы до сих пор не знаем, какой у неё язык родной и кто она по национальности. Мы знаем, что она много читает, постоянно учит иностранные языки. Папа говорит, что Оливия – умная девушка и чтобы моя сестрёнка Апаш старалась быть похожей на неё. Вот и всё. Больше пока нашу церковь никто не посещает. Но мы молимся. Тут, помимо вашей деревни, ещё три. И все они по разные стороны гор. Когда вы к нам сегодня пришли, мы были очень рады. Мама говорит, что в детях и молодёжи есть огромная сила. Так что мы рады, если вы будете посещать наши служения.

Баяр и Наран переглянулись.

– Мне здесь нравится, – воодушевлённо сказал Наран. – Тут как-то всё по-другому.

– Тогда вы придёте к нам ещё раз? – спросил Кызыл.

– Придём, – утвердительно сказал Наран.

– Надо ещё маму с папой спросить, – тормознул его Баяр.

Наран отмахнулся от Баяра. Конечно же, Наран был уверен, что родители дадут своё согласие, а если даже не дадут, то всё равно сейчас не самое подходящее время думать об этом. Почти так же рассуждала про себя и Сарнай. Новые знакомые казались Сарнай пришельцами с другой планеты. Ни в одной деревне она не видела таких детей, как здесь. В них не было привычной строптивости и показного высокомерия. Глаза Кызыла горели гостеприимством. Саша хоть и говорил через переводчика, но тоже всем видом показывал, как рад новому знакомству. Только Апаш стыдливо опускала глаза, что как раз очень редко встречалось среди монгольских девочек.

Через полчаса из третьей юрты раздался голос Эльвиры. Она уже накрыла на стол и звала детей к обеду. Кызыл любезно пояснил, что детей здесь кормят до начала служения. На обед Эльвира приготовила суп из конины. Сарнай ела суп из конины много раз, но никогда он не был для неё таким вкусным, как сейчас. Точно такого же мнения придерживались Наран и Баяр.