Возвращение героя. Архетипические сюжеты, древние ритуалы и новые символы в популярной культуре

Информация от издательства

Милович-Шералиева, Юлия

Возвращение героя. Архетипические сюжеты, древние ритуалы и новые символы в популярной культуре / Юлия Милович-Шералиева. – Москва: МИФ, 2024. – (Сознание и архетипы).

ISBN 978-5-00214-227-9

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Юлия Милович-Шералиева, 2024

© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024

Предисловие

Понятие «культура» можно трактовать по-разному, но смысл всегда остается примерно одинаковым. Под культурой принято понимать совокупность духовного и материального наследия, которое человечество накапливало на протяжении своей истории и которое оно, во-первых, продолжает накапливать, а во-вторых, постоянно использует.

Составляют этот синтез духовного и материального наследия повседневный быт, религии и искусство. При этом какая-то одна из этих составляющих культуры в реальной жизни крайне редко проявляется сама по себе. В действительности мы чаще всего наблюдаем разные сочетания одного, другого и третьего. Бытовая, религиозная и художественная культуры постоянно перемешиваются. Например, в моде, рекламе и дизайне встречаются элементы и художественной, и бытовой культуры; в празднике – бытовая и религиозная; в «Песни песней» – религиозная и художественная.

Все три составляющие культуры – искусство, быт, религия – неотъемлемая часть нашего существования вне зависимости от географических координат и исторического периода. Это объединяет всех людей на планете; это было у древних, это есть и у нас.

Следовательно, есть (и всегда был) некий общий для всего человечества ключ, понятный и представителю неконтактного племени на Андаманских островах, чей быт практически не менялся на протяжении тысяч лет, и молодому предпринимателю с Манхэттена наших дней. Именно этот ключ еще в начале ХХ в. Карл Густав Юнг назвал архетипом, представляющим собой структурный элемент коллективного бессознательного.

Древнее жертвоприношение и голова сатира. Феличе Джани (1758–1823)

Этот «набор» из ритуала, жертвы, обрядовой маски есть в каждой культуре – от Мезоамерики до Индонезии, от Гренландии до Чили.

Joseph F. McCrindle Collection / National Gallery of Art

Коллективное бессознательное состоит из нескольких слоев, отвечающих за личное, групповое, семейное, национальное, расовое и т. д. Но, в отличие от личного (или индивидуального) бессознательного, коллективное оказывается действительно общим для всех: его элементы – архетипы – находят отклик у каждого.

Архетип представляет собой некий общечеловеческий первообраз, выраженный в виде персоналии, обстоятельства или ситуации. Люди легко их считывают и видят постоянно. Где же?

Каждый день человек сталкивается с текстами, изображениями и самыми разными медиа. Многие любят читать (во всяком случае, на это хочется надеяться), смотреть кино и сериалы, обсуждать рекламу, клипы и фотографии. А почему любят читать и обсуждать? И что именно обсуждают? То, что понравилось или не очень, отозвалось в душе или нет, когда близка и понятна история героя и сама ситуация.

Если «понятно» – это вопрос узнавания. Говоря: «Мне это близко», «Я такой же» или «Со мной такое тоже было», а то и «Вот бы со мной такое случилось / никогда такого не произошло!» – человек выражает отклик; обычно люди пропускают увиденное, услышанное или прочитанное через себя. И здесь мы подходим к ключевым понятиям, с которыми человечество сталкивается на протяжении всей своей истории. Это вопрос самоидентификации («О, это же я! Я узнаю себя в этом образе») и сопричастности («Я такой же, как…»).

Дело в том, что человеку от начала времен и по сей день важно, с одной стороны, определиться со своим индивидуальным «я» и понять, «что я такое есть». С другой – не менее важно слиться с группой себе подобных, то есть сохранить самость и в то же время ощутить себя защищенным благодаря принадлежности к общности. Все это и дают нам узнаваемые образы или ситуации – архетипы.

Глава 1. От первобытности к Античности. Откуда родом архетипы

Религиозная, художественная и повседневная культура – откуда все это произошло?

Все, что люди видят и делают, берет свое начало из первобытного ритуала.

Искусство, реклама, мода и быт – все это родом из ритуала и мифа. Древний ритуал – будь то праздник в честь удачной охоты, сезона дождей, разлива рек или поворота к лету – знаменует собой торжество жизни, ее победу над смертью. Ритуал как бы воспроизводит охватившую людей радость и служит просьбой продлить ее. А значит, древний ритуал, праздник – это начало всех искусств и всех наших традиций, привычек и моделей поведения.

Главные праздники по всему миру и в последние две тысячи лет – Новый год, Пасха, Рождество. Где-то более важными считаются светские праздники, где-то – религиозные. Но все они знаменуют собой точку отсчета, переход от старого к новому. Новый год – здесь название говорит само за себя. Рождество – празднование рождения Иисуса Христа, проживается как рождение нового, приход того, чего не было прежде. Пасха, само название которой у христиан означает «переход от смерти к жизни», символизирует смену прошлого будущим, отмену смерти и торжество жизни. Одним словом, все главные праздники мира восславляют новую жизнь, знаменуют собой ее гарантию и триумф.

Даже когда забывают об истоках, люди сохраняют традиции. И хотя они проявляются по-разному в зависимости от среды, географии и времени, они есть везде, как везде есть небо, солнце и земля, родители и дом. Это – вечные понятия, это константа. А уж то, какими они будут – семья и все, что вокруг, – зависит от времени и места, и это – переменная; то, что различается во все времена и в разных уголках планеты.

Итак, главные праздники есть везде, но приходятся они на разное время года. В году есть четыре – нет, даже не сезона – астрономических явления: два солнцестояния (летнее и зимнее) и два равноденствия (весеннее и осеннее). Вокруг них и строится история главных праздников со времен очень глубокой древности. Пасху всегда отмечают в середине весны. Рождество и Новый год в христианском мире – зимой. Как и шотландский Хогманайил и скандинавский Йоль, а в некоторых странах Африки, например Кении и Танзании, как и в Древнем Египте, праздники выпадают на лето.

Или иудейский Новый год (Рош ха-Шана) приходится на сентябрь, как и Новый год на Руси до Петра.

Кстати, с принятием христианства и привязкой аграрного языческого календаря к церковному вышло интересное совпадение. В день осеннего равноденствия, 21 сентября, христиане отмечают Рождество Богородицы – символический день рождения той, которая станет матерью Христа. Ее Рождество также входит в годовой цикл праздников.

Почему же в разных уголках планеты одинаковый для всех праздник новой жизни отмечают в разное время? С чем это связано?

Вся человеческая история начинается с первобытности. А что представляет собой первобытный мир? Мир, где человеку главное – выжить, и зависит его выживание от природных циклов, характерных для места его обитания. Древний человек отмечает в качестве самых важных периодов те, что дарят жизнь и надежду на ее продолжение. Сбор урожая или посев, приход тепла и света, разливы рек и сезон дождей – в эти даты или периоды и устраивают торжество и приносят жертву в качестве благодарности. Если эти радостные события происходят регулярно, циклично, такое празднование становится традицией. В эти дни не надо работать, ведь жизнь уже утвердилась в своих правах. Именно поэтому до сих пор их называют праздниками – то есть праздными, когда трудиться ради выживания не нужно.

Поворот к лету, прирастание долготы дня важны в северных широтах, где именно солнечный свет и тепло обещают продолжение жизни, а потому скандинавы, кельты, северные славяне и европейцы обнуляли календарь на рубеже декабря-января. В Древнем Египте за выживание отвечал разлив Нила в середине лета – и Новый год отмечали в этот период. На это же время приходится главный праздник в Африке, где сезон спасительных дождей – условие жизни. Некоторые народы Ближнего Востока отмечают Новый год весной, радуясь пробуждению природы. Хаб-Нисан, ассирийский Новый год, празднуют 1 апреля. Навруз, что с персидского и таджикского переводится буквально как «новый день», отмечали еще зороастрийцы, и сегодня его празднуют многие на Ближнем Востоке и в Закавказье. Да и уже не раз упомянутая Пасха с символической отменой смерти жизнью – самый настоящий весенний Новый год.

Вечерний Нил. Генри Бэкон, 1905–1911 гг.

Животворный разлив Нила – с глубокой древности ежегодный символ цикличности бытия.

Corcoran Collection (Museum Purchase) / National Gallery of Art

И так далее.

Поскольку это не обыкновенные дни, а праздники, которые буквально отмечают – выделяют среди других дней, – то и проводят их по-особенному: одеваясь, двигаясь не как обычно, произнося речи, нанося грим и готовя блюда с особым значением. Так и появились танцы, музыка, костюмы и маски, а также стремление выделяться, нравиться, демонстрировать статус – то, что мы видим в современной моде, шоу-бизнесе, политике, рекламе и дизайне.

Древний человек в дни празднования в каком-то смысле и сам себя выносил за пределы будней, словно связывая с теми силами, которые хотел поблагодарить за жизнь, и прося продлить ее. И сегодня, заходя, например, в храм, мы делаем то же самое – благодарим за уже имеющееся и просим о чем-то на будущее.

Без чего не обходится ритуал празднования любого торжества и сегодня? Гастрономия, конечно же. Кстати, здесь мы снова видим сочетание бытовой культуры с религиозной: трапеза в такие особенные дни не просто становится способом утоления голода, а несет духовный символический смысл.

Первобытному человеку важно было выжить, продлить свое существование еще хотя бы на несколько часов или дней. И когда у него это получалось особенно удачно – как в те самые знаменательные моменты смены астрологических периодов, – он мог позволить себе куда больше, чем просто пару корешков для поддержания энергии на ближайшие сутки. Найдя жучка или личинку (уж простите), древний человек уже был несказанно счастлив: жизнь продлена. Представьте, что с ним происходило, когда он добывал нечто не просто энергетически ценное, но и с жирком: конечно, человек радовался, ведь с такой пищей можно продержаться еще дольше, даже на холоде! А что, если это было еще и сладким: мед, фрукты, ягоды? А уж если соленым…

Яркий вкус и высокая питательность сообщали мозгу вспышку счастья. И это не фигура речи: сочетание жира, соли и сахара вызывает в мозге человека эффект как от принятой дозы наркотического вещества. Потому мы до сих пор называем и карнавалы, и рейвы вполне логичным продолжением древних ритуалов, мистерий и праздников.

Разумеется, память об этом никуда не делась. Даже в том, что мы объедаемся за праздничным столом, вряд ли стоит себя винить: это не мы, это все наши пращуры! Кроме того, объедаемся мы совершенно тем же сочетанием жира, соли и сахара. На праздничном столе всегда оказывается то, чего недостает по природным условиям и чего хотелось бы чаще. Например, нам не хватает ярких красок вообще и экзотических цитрусовых в частности. Яблоки есть, солений полон погреб, а как бы добавить яркости? А вот как: привезти из южных регионов не просто фрукты, а самые настоящие круглые символы солнца. Вот где берет начало наша радость от аромата мандарина – счастливого и неизменного спутника Нового года в наших широтах! Почему? Да потому, что это редкость для нас. И это не ошибка: такие привычные сегодня абхазские мандарины поспевают там не испокон веков, а всего лишь с середины позапрошлого столетия, когда эти диковинные деревья завезли в северные для них широты. Экзотические фрукты – символ чего-то заморского, малодоступного, на что можно раскошелиться разве что в праздник. А сами мандарины (как и круглые румяные блины в Масленицу) – еще и отсылка все к той же солярности: к нехватке солнца и потребности в нем.

Еще один неизменный атрибут главного зимнего праздника – ель, вечнозеленый символ самой вечности. Связь небесного с земным демонстрируют самые разные символы. Это и мировое древо, и сказочные растения, по которым герои попадают в небесный мир; это лестница Иакова, по которой ангелы сходили с небес и восходили туда, и крест, на котором распяли Христа, соединивший земное с Божественным. И ползущая по земле, устремляющаяся к небу виноградная лоза у греков, а потом у римлян (до христианства. И знакомая всем нам с детства праздничная елка.

Хоровод вокруг елки – часть новогоднего ритуала. В центре праздника, объединяющего всех без исключения, – символическая ось, тот самый центр, вокруг которого движутся сменяющие друг друга циклы.

И вот мы подходим наконец к тому, что нас интересует, – к еще одной составляющей любого ритуала, в том числе праздника. Это маска.

Маски. Луи Плогстед, 1938 г.

Маски, как и сюжеты, архетипичны, они есть во всех культурах…

Index of American Design / National Gallery of Art

Маски и сюжеты касаются общих для всего человечества тем, связанных с вопросом выживания: прохождения пути, сражения, охоты, победы, спасения, предательства, преодоления сложностей, козней вредителей и поддержки помощников. Любая маска есть олицетворение превалирующего над другими качества, устремления, целей, ценностей и умений. Вот они – универсальные, вневременные и не привязанные к географии ключи к пониманию сути того или иного образа.

Их выделил Карл Густав Юнг в своих работах 1910-х годов. А систематизацию 12 типов обозначили и назвали Кэрол Пирсон и Маргарет Марк^[1]. Вот эти двенадцать архетипов:

Герой (Воин),

Правитель,

Родитель (Заботливый, Опекун),

Ребенок (Невинный, Простодушный),

Славный малый (Приятель),

Шут (Дурак),

Бунтарь,

Маг (Волшебник),

Мудрец (Учитель),

Гедонист (Любовник, Эстет),

Творец (Художник),

Искатель (Отшельник, Монах).

У каждого из этих типов свои характеристики, свойства, страхи, чаяния, теневые стороны, детали внешности и особенности поведения. Возьмем, к примеру, архетип Героя – парня, рвущегося всех спасти: он действует, он активен, силен, уверен в себе, физически развит, быстр; он всегда готов и живет настоящим. У Ребенка душа нараспашку: он верит в возможность счастья на земле, ищет его и тем самым тоже помогает миру. Он открыт и беззащитен, прост и чист. Родитель опекает Ребенка, да и всякого, кто нуждается в опеке. Гедонист меняет окружающую действительность через красоту и любовь. Другие архетипы – Маг, Мудрец, Творец, Бунтарь, Шут, Правитель, Искатель и Славный малый – тоже по-своему ищут счастья, самореализации и спасения. Каждый выглядит, действует, чувствует, самовыражается на свой лад. А еще у каждого архетипа есть темная сторона, где все вышеназванное проявляется со знаком минус. Так, искатель удовольствий и красоты Гедонист в теневом воплощении оборачивается насильником, развратником и сластолюбцем. А если качества Бунтаря не находят конструктивного применения, например в авангардном искусстве, он вполне может стать преступником, вандалом, разрушителем.

Сжатое описание общих черт всех двенадцати архетипов можно уместить в одной таблице.

Эти маски есть в любой культуре, а потому узнаваемы в любом ее выражении. Так, Герой из рекламы обещает зрителю суперсилу или как минимум суперсредство для выведения пятен, починки сломанной мебели или излечения ран. Архетипы Бунтаря или Гедониста обязательно присутствуют в любом бойз-бенде. Архетипы Правителя, Родителя или Мага хороши на политической арене. Если проявление архетипа в поведении человека попадает в яблочко – находит свою аудиторию, – это вызывает у наблюдающих за данным процессом людей чувство счастья. Зрители идут смотреть кино с героями, отражающими узнаваемые и симпатичные им качества, голосуют на выборах за людей, воплощающих близкий им архетип, покупают билет на концерт «своего» исполнителя или товар, в рекламе которого использован архетип, близкий и приятный целевой аудитории.

Это правило выбора распространяется и на сюжеты кино, книг, сериалов, клипов, и не важно, создает их сам человек или знакомится с ними как зритель или читатель. Погружаясь в перипетии романа, просматривая рекламу или наблюдая за политиками, человек взаимодействует с архетипическими образами. Это взаимодействие всегда и везде носит схожий характер: мы видим борьбу добра со злом, победу света над тьмой – даже там, где смерть вроде как одержала верх. Одни архетипические сюжеты рассказывают о закономерностях, испытаниях и достижениях в жизни женщины; другие раскрывают общие принципы самореализации мужчины; третьи – динамику развития отношений мужчины и женщины, тех и других – с детьми, а также обычных людей – с облеченными властью. Одним словом, архетипичны не только маски, но и сюжеты.

События в любой истории, будь то музыкальный клип или рекламный ролик, художественный или документальный фильм, детский мультик или сериал на 10 сезонов, развиваются по определенной, считываемой схеме. Этих схем не так много, и классифицировать их брались многие видные профессионалы, например филолог и фольклорист Владимир Пропп, мифолог Джозеф Кэмпбелл, писатели Хорхе Луис Борхес и Кристофер Букер.

Так, по мнению Букера, сюжеты бывают следующими.

• «Из грязи в князи». Герои такой истории – обыкновенные люди, открывающие в себе что-то необычное, благодаря собственным усилиям или чудесному стечению обстоятельств оказывающиеся на вершине. Примеры – фильм «Красотка», сказки про Иванушку-дурачка, «Маленький Мук», истории успеха Стивена Джобса, Юрия Шатунова и других звезд, появившихся якобы из ниоткуда.

• «Приключение». Нелегкое путешествие в поисках труднодостижимой цели – из таких, какие выпали на долю Ясона и Одиссея. Под эту категорию подпадают фильм «Изгой», а также романы «Копи царя Соломона» и «Вокруг света за 80 дней».

• «Туда и обратно». В основе такого сюжета – стремление героя, вырванного из привычного мира, вернуться домой. Это и «Робинзон Крузо», и «Алиса в Зазеркалье», и «Возвращение домой» Гарольда Пинтера.

• «Комедия». Это история, основанная на путанице, недопонимании, которые приводят к конфликту и дальнейшей развязке. В конце концов все разрешается благополучно: отрицательные персонажи получают по заслугам, а положительные награждаются, и все возвращается на круги своя. Разные миры, кавардак с переодеванием, близнецами, забытыми вещами и людьми – подобное мы наблюдаем в комедиях Аристофана, Мольера и Шекспира, в фильмах «Отпуск по обмену», «Один дома» и «Большой куш».

• «Трагедия». Главный герой – отрицательный персонаж: его разоблачают, он терпит крах или даже гибнет, то есть оказывается побежденным. Он может быть одержим любовной страстью или жаждой власти. «Макбет», «Король Лир» и «Фауст» – такие сюжеты показывают нам, как не надо поступать, думать, жить.

• «Воскрешение». Герой этой истории находится под властью проклятия или темных сил, и из этого состояния его выводит чудо. Яркий пример, знакомый нам всем с детства, – Спящая красавица, пробужденная поцелуем принца. А еще это Орфей, следующий в царство мертвых, чтобы вызволить оттуда умершую Эвридику. И любой воскрешенный бог, расколдованный герой, до того павший под злыми чарами. Примерно так древние представляли смену сезонов: божество солнца побеждено злыми силами, а затем спасено и доставлено обратно, в царские чертоги, то есть на небо.

• «Победа над чудовищем». Герой произведения с таким типом сюжета сражается с монстром, одерживает верх и получает награду: власть, сокровища или любовь. В узком смысле это можно воспринимать как борьбу героя с собственными грехами или зависимостями, преступностью или конкретным личным врагом. Так что здесь уместно вспомнить легенды и о чуде святого Георгия, поражающего змея, и об искушениях святого Антония, с которыми он все-таки справился.

Иллюстрация к книге «Робинзон Крузо». Альбертус, 1876 г.

История Робинзона Крузо – хрестоматийный пример сюжетов сразу двух типов: «Туда и обратно» и «Приключение».

Koninklijke Bibliotheek / Wikimedia Commons

Архетипические образы и сюжеты из мифов и сказок перекочевали в театр и литературу, а затем в кино. Кинематограф – самое массовое визуальное средство воздействия, и через него мифы и маски попали в остальные сферы повседневной жизни: шоу-бизнес, рекламу, пиар, клипмейкерство. В каждом сюжете любой архетип проходит путь из определенного набора шагов, которые описал Джозеф Кэмпбелл в своем «Тысячеликом герое»^[2]. Его 12 шагов Пути героя – костяк любой истории, включая нашу собственную жизнь.

Святой Георгий и дракон. Рафаэль, 1506 г.

 

В сюжете о святом Георгии есть и победа над чудовищем, где точкой смерти является сама битва с этим воплощением зла и смерти.

Andrew W. Mellon Collection / National Gallery of Art

Конкретные примеры мы рассмотрим в следующих главах. Пока же перечислим один за другим шаги Пути героя по Кэмпбеллу.

1. Жизнь в обычном мире. Повседневность как она есть: герой пока еще ни о чем не подозревает (как вы до начала какого-то катаклизма в вашей жизни или персонаж кино, сериала или мультфильма, начинающихся не с кульминации). Это любой будний день заурядного человека, да хоть нашего соседа: рутина, быт, заезженные, как старая пластинка, слова и дела, в которых он уже не замечает последовательности действий и мыслей.

2. Зов. Происходит нечто, что призывает героя меняться самому или менять окружающую действительность. Приходит момент, когда человек (или персонаж истории) получает знак, что все вообще-то может быть по-другому. Не пора ли что-то предпринять?

3. Отказ от зова. К сожалению, большинство, услышав зов, не хочет на него отвечать. Зона комфорта – уютное болотце. Да, болотце, но уютное. Даже если в нем уже не очень-то нравится, покидать его страшно. Здесь приходят на ум совершенно обыденные примеры застопорившихся отношений в паре, где женщина явно хочет идти вперед, а мужчину, напротив, все-все устраивает. И даже если он сам ощущает: что-то идет не так, покидать привычный (пусть и приевшийся) мирок, как и старый уютный, продавленный диван, не собирается. Дальше как по сценарию. Женщина, к примеру, намекает на свадьбу (и это зов), а мужчина к этому не очень-то стремится (отказ от зова). Однако на этом этапе становится ясно: так, как раньше, уже не будет. Потому что когда Ева узнала, что в раю есть интересное деревце, она больше не могла не думать о нем. Механизм Пути, собственно говоря, уже запущен (хотя с дивана никто пока не встал).

4. Встреча с наставником. В судьбе героя появляется тот, кто поможет отправиться в путь. В жизни эту роль может сыграть как реальный человек, так и, например, попавшаяся на глаза вдохновляющая книга, услышанная знаковая – «та самая» – песня или проскочившая в разговоре или тексте фраза. Если на предыдущем этапе процесс был только запущен, то сейчас уже начинает происходить Действие. Все вокруг обретает смысл для того, чтобы служить Пути героя. Вспомните моменты в своей жизни, кажущиеся вам особенно важными. Разве не замечали вы тогда какое-то особенное стечение обстоятельств, концентрацию энергии, совпадения, встречи, просто кричащие о своей неслучайности? Вот она, завязка истории. Пора в путь.

5. Пересечение порога. Здесь герой понимает, что жизнь, которую он видел только с одного ракурса, многогранна. Что-то неминуемо изменится, даже если он не сдвинется с места. И он двигается. Переступает порог. Путешествие началось. В реальной жизни, даже если мы упорно отказываемся от зова еще на третьем этапе, мысль «об интересном дереве в раю» все равно не даст нам покоя и рано или поздно вынудит тронуться в путь. И тогда-то рядом окажется подтверждающий правильность такого решения наставник – в виде вещего сна, песни по радио или друга, рассказавшего о собственном схожем успешном опыте.

6. Встреча с драконами и союзниками. Здесь путь герою преграждают «драконы»: сомнения, опасения, отсутствие опыта и т. д. Так, разорвав неблагополучные отношения, человек ощущает страх, что не сможет построить новые или что в новых станет только хуже. С союзниками все ясно: это любая помощь. Вредители и помощники способны принимать и нематериальную форму: это могут быть вредные и полезные привычки, борьба с собственным прошлым, со страхами, с сомнениями, кознями реальных людей.

7. Точка смерти. Одолев драконов, герой сталкивается с самым важным испытанием, будь то серьезное препятствие, сложнейшая задача или необходимость принять, возможно, главное решение в своей жизни. Это поворотный момент истории: выйдет ли герой победителем? Пойдет ли дальше, приобретя ценный опыт, или окажется у разбитого корыта? В худшем случае (особенно если речь идет о трагедии) герой может погибнуть, и его история закончится. В реальной жизни, получив удар, человек все равно начнет путь заново и рано или поздно преодолеет седьмой шаг.

8. Подарок силы. Преодолев точку смерти, герой обретает новый опыт и суперсилу: теперь он буквально ничего не боится. Еще бы: он лицом к лицу столкнулся со смертью и смог ее избежать!

9. Испытание. И вот герою предстоит новое испытание. Но на сей раз он обладатель подарка силы и теперь убеждается в том, что этот подарок действительно полезен.

10. Дорога домой. Полученный на предыдущих этапах ценный опыт герой должен перенести в свою повседневную жизнь. Пора возвращаться туда, где все началось, но где теперь герой будет обновлен, силен и счастлив.

11. Мастерство. Опыт – это не просто багаж, который нужно тащить за собой. Герой продолжает практиковаться в новых навыках, применяет вновь полученные знания, становясь в этом мастером. Совершенствование имеющихся инструментов – неотъемлемая часть его нынешней жизни.

12. История силы. Герою осталось лишь зафиксировать опыт своего путешествия, поделиться пережитым, передать свои знания окружению или потомкам. Оно и верно: откуда-то же мы с вами теперь обо всем этом знаем.

Нарцисс. Караваджо, ок. 1600 г.

В архетипах мы узнаем самих себя, подобно тому как герой древнегреческого мифа Нарцисс с изумлением обнаружил себя в собственном отражении.

Dono B. Kwhoshinsky 1916 / Galleria Nazionale d’Arte Antica

…В тридцатисекундном рекламном ролике сюжет развивается максимально стремительно. В пяти сезонах киносаг порой умещается несколько «кругов» Пути героя по Кэмпбеллу. В реальной жизни может быть один, самый яркий, эпизод, когда человек проходит этот путь. Он может доходить до кульминационного седьмого шага и каждый раз срываться, возвращаясь к исходной точке, и повторять так или иначе все с начала – до тех пор, пока не пройдет его до конца. Это повторение и есть общий первообраз, ключ к пониманию того, что он видит. Архетип как модель, образец чего-то возможного и/или когда-то пройденного дает ответы на вопросы выживания в самых разных обстоятельствах. Ведь архетип – инструмент этого самого выживания. Шедевры живописи, кинематографа и литературы вызывают в нас ощущение счастья и удовлетворения; люди получают мощное внутреннее подкрепление, когда узнают способы выжить, что бы ни случилось. Именно поэтому наслаждаться искусством не только приятно, но и полезно. И именно поэтому не стоит забывать, что все эти древнейшие образы можно увидеть и в кино, и в рекламе джинсов, и в образе кассирши сетевого магазина.

Тем интереснее наблюдать за сходством между сюжетами из разных стран и культур, различных видов искусства, судьбами людей из разных поколений и эпох, а также всеми нами, современниками с разных концов земли и соседями по лестничной клетке.

О том, как архетип влияет на чувство сопричастности и самоидентификации, мы поговорим в следующих главах.