Читать книгу: «Солнечный луч. Дорогой интриг», страница 31

Я повернула голову и расплылась в приветливой улыбке, мгновенно ощутив прилив благодушия и коварства. Участникам состязаний не запрещалось во время перерыва подойти к накрытому столу и утолить голод. Быть живыми людьми они не переставали, даже стоя на арене, и уж тем более за ее пределами. Некоторые из них уже были здесь, пришел и граф Дренг.

– Ваше сиятельство! – просияла я жизнерадостно. – Как же приятно вас видеть.

– Ваша милость, – его сиятельство, не ожидавший столь бурного дружелюбия, чуть растерянно улыбнулся. Он галантно поклонился и подошел ко мне. – Неожиданно, но, признаться, приятно. Позволите за вами поухаживать?

– Разумеется, ваше сиятельство, – ответила я.

Приближенный и фаворит Его Величество подозвал лакея, и мне наполнили вторую тарелку. В наличии первой я сознаваться не стала, и она осталась сиротливо стоять на том месте, куда ее поставили.

– Вы восхитительно держетесь в седле, – заметила я. – И стреляете великолепно. Если еще и фехтуете так же невероятно, то я клянусь быть вашей поклонницей во веки вечные.

– Говорят, стихосложение мне тоже удается недурно, – не без самодовольства заметил Дренг. – Вы сегодня очаровательны, ваша милость.

– Только сегодня? – фальшиво изумилась я, и граф рассмеялся:

– Всегда! – заверил он. – Прошу нижайше простить меня за ту глупость, что я осмелился произнести.

– Так и быть, – покровительственно кивнула я. – Вы прощены, ваше сиятельство. Как же можно отказать в такой мелочи столь блистательному кавалеру?

Дренг прищурился, некоторое время в молчании смотрел на меня, а после спросил с улыбкой:

– Вы никак со мной кокетничаете, ваша милость?

– Вы против? – спросила я.

– Я – нет, – заверил меня граф. – Мне ваше внимание льстит. Разве может быть иначе, когда на тебя смотрит первая красавица Двора?

– Вот как, – я посмотрела на него с новым интересом, – вы считаете меня первой красавицей Двора?

– А может, и всего Камерата, – сверкнув плутоватыми глазами, заверил меня Дренг.

Я отмахнулась и взяла со стола бокал с ягодным напитком:

– Полноте, ваше сиятельство, вы лжете, да к тому же неумело.

– С чего бы мне лгать? – изумился граф. – Ваша милость сомневается в моих словах? Я не солгал ни словом, а вы успели меня обидеть недоверием.

– Да как же вам поверить, ваше сиятельство? – удивилась я в ответ. – Я видела лукавый блеск в ваших глазах, господин граф. Вы пытаетесь меня обмануть, но у вас ничего не вышло, так и знайте.

– А между тем я и вправду так думаю, – приложив ладонь к груди, вновь попытался заверить меня Дренг.

– Правда? – спросила я доверчиво. А после, глядя ему в глаза, улыбнулась: – Докажите.

Вот теперь изумление графа стало по-настоящему искренним.

– И как же мне вам доказать, что я говорю правду?

– Объявите, – я пожала плечами. – Во всеуслышание.

– Если я выиграю…

– Зачем же ждать, ваше сиятельство? – спросила я. – К тому же удача может от вас отвернуться, и тогда я останусь с мыслью, что вы мне попросту льстили, и непременно обижусь на вас.

– Хотите, чтобы я провозгласил вас первой красавицей сейчас? – осторожно спросил в ответ Дренг и устремил взгляд мне за спину.

– Боитесь? – подначила я его. – Понимаю. Не так просто доказывать то, что расходится с собственными убеждениями. Хорошо, ваше сиятельство, я поняла вас и, признаться, несколько разочарована. Что ж, – я вздохнула и отставила стакан с напитком, – теперь я знаю о вас немного больше. Позвольте откланяться.

Я отошла от стола. На короля я не глядела, у него уже была более приятная компания, раз он не вернулся за столько времени, однако сейчас я даже не злилась. Я ждала, что будет дальше.

– Господа! – вдруг послышался голос моего недавнего собеседника. – Прелестные дамы! Я прошу минуту вашего внимания.

– Дренг? – голос государя на мгновение прервал его.

– Я почитаю баронессу Тенерис-Доло за первую красавицу Двора и всего Камерата! – все-таки продолжил граф.

Я обернулась, встретилась с шальным взглядом Дренга и склонила голову:

– Благодарю, ваше сиятельство, я польщена, – произнесла я с улыбкой. – Теперь я знаю, что вы настоящий мужчина, который может доказать то, что чувствует.

После перевела взгляд на государя и отметила с удовлетворением, как на его скулах ходят желваки. Он был в бешенстве. Еще раз поклонившись бедолаге графу, я поспешила исчезнуть из поля зрения короля, оставив ему на растерзание собственного приближенного.

– Дренг, – голос государя был похож на удар кнутом. – За мной, живо.

Умиротворенно вздохнув, я прибавила шаг, пока Его Величество был занят. Впрочем, далеко уйти не успела. Меня остановило ледяное:

– Ваша милость.

Повернув голову на голос, я искренне улыбнулась и направилась к своему другу, чье лицо вдруг стало похоже на каменную маску.

– Ваша милость, – произнесла я, и он спросил чеканно:

– И как же это понимать, баронесса? Вы воркуете с моим главным противником, рассыпаетесь перед ним в любезностях. А более того – восхваляете! – закончил Град, позволив возмущению прорваться наружу. – Так вот, знайте, ваша милость, я докажу вам, кто лучший на самом деле. И как бы ни рассудил король, но вы всё увидите сами.

После этого развернулся и направился прочь, я лишь прижала кончики пальцев к губам и произнесла:

– Ого. – После усмехнулась и шепнула: – Ну, всё, что могла, я для вашей победы сделала.

Я и вправду постаралась внести разлад между королем и его фаворитом, а вышло, что еще и в собственном фаворите разожгла мстительное пламя. Ощутив себя вершителем судеб, я вздернула подбородок и зашагала дальше. Однако вскоре меня нагнал граф Дренг. Он поравнялся со мной, чуть склонился в мою сторону и тихо произнес:

– Вы пробудили бурю, ваша милость. Бегите, баронесса, бегите быстрей, ибо король уже идет за вами.

– Ох, – выдохнула я, округлив глаза, и граф умчался вперед. Я тоже решила быть проворней, но…

– Сто-ять, – отрывисто произнесли у меня за спиной, и я обернулась.

– Государь, – я присела в реверансе. – Простите, что не дождалась вас. Не хотелось отвлекать от занимательной беседы. Еще раз прошу великодушно простить меня.

Он поджал губы, ожег меня взглядом, я лишь вздохнула и повинно опустила голову. Но вскоре опять посмотрела на него, а затем и туда, где стоял советник со своими дамами. Они смотрели на нас. Государь повернулся в ту же сторону, досадливо хмыкнул и, взяв мою руку, уместил ладонь на сгибе своего локтя.

– Идемте, – сухо велел он. – Пора возвращаться в ложу. И не вздумайте вести себя, как дикарка. Вы услышали меня? Об остальном, – на меня бросили очередной непроницаемый взгляд, – мы поговорим позже.

– Как прикажете, Ваше Величество, – я склонила голову. Потом полуобернулась, увидела уныние на лице блондинки и заметила: – Вам привели новую фаворитку? Она похожа на графиню Хальт и, кажется, огорчена тем, что вы ее бросили.

– По какой причине вы спрашиваете меня об этом, ваша милость? – по-прежнему сухо спросил государь.

– Мы ведь друзья, – заметила я. – Друзья могут задавать разные вопросы, потому что неравнодушны к жизни друг друга.

Король посмотрел на меня, затем неопределенно пожал плечами и спросил с любопытством:

– Как вам эта дама? Она мне показалась весьма привлекательной. Уже не юна, но находится в той поре, когда бутон раскрывается полностью. К тому же хорошо сложена, у нее приятный голос и учтивые манеры. Не глупа. Да, она мне определенно понравилась. А каково ваше мнение, Шанриз, как друга?

Подавив вернувшуюся вспышку раздражения, я заставила себя улыбнуться:

– Мне сложно ответить, Ваше Величество. Я даже ее имени не знаю. Да и не замечала до этой минуты.

– Я приглашу ее в ложу, и вы сможете познакомиться с баронессой Таркис поближе, а после выскажете мне свое мнение. Да, определенно, мне нравится эта идея. К тому же мы не довели с ней нашу беседу до конца.

– На всё ваша воля, государь, – я склонила голову и понадеялась, что мой зубовный скрежет остался не услышанным.

Глава 23

Баронесса Таркис впорхнула в королевскую ложу, сияя радостной и чуть смущенной улыбкой. Его Величество поднялся ей навстречу, подал руку и лично сопроводил туда, где стояли его и мое кресла. В этот момент взгляды всех, кто находился в ложе, устремились на светловолосую женщину, чем-то и вправду напоминавшую графиню Хальт. И только ее светлость обернулась ко мне и в недоумении вскинула брови. Я коротко вздохнула и перевела взгляд на ристалище, куда как раз выходили первые пары дуэлянтов. Барон Гард еще ждал своей очереди, потому взор мой рассеянно бродил по представшему зрелищу, пока не увлекшему меня.

Мне не хотелось смотреть на то, как государь целует руку женщине, которую привели ему для утех во благо другого рода. Его галантность была неприятна, сама белокурая баронесса раздражала, и мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями. До последнего момента я надеялась, что король не пригласит эту даму, однако пригласил…

– Ваша милость, – услышала я, но не обернулась, потому что рядом с ним уже была другая милость, и слова могли быть обращены к ней. – Баронесса Тенерис.

Повернув голову, я встретилась с изломленной бровью государя. После этого поднялась и присела в реверансе. И… он усадил свою гостью на мое место. Теперь рядом с государем сидела другая баронесса, для меня поставили кресло рядом с ней. Мне захотелось уйти, но сделать этого не позволял этикет и опасения, что так я разозлю короля, и без того негодовавшего после моей выходки у стола. На мгновение кровь бросилась мне в лицо от чувства унижения, а уже в следующий миг я поняла, что это ответ Его Величества на признание Дренга. И я успокоилась.

Устроившись в новом кресле, я благодарно улыбнулась государю. Он хмыкнул, сел сам и развернулся к баронессе Таркис так, что теперь он мог видеть нас обеих.

– Как вы находите турнир, ваша милость? – спросил король, не у меня.

– О, Ваше Величество, он восхитителен! – восторженно произнесла женщина. – Как же хорошо, что вы придумали это развлечение. Я получаю огромное удовольствие. Но безумно жаль одного… – она замолчала, опустила глаза, но вскоре бросила на монарха кокетливый взгляд из-под ресниц, и он не стал разочаровывать даму и с готовностью спросил:

– Чего же, ваша милость?

– Я не смею сказать об этом, – заупрямилась баронесса, продолжая обстрел государя глазами.

– Чего же вы стыдитесь, ваша милость? – с любезной улыбкой спросил король. – Говорите же, не бойтесь.

Баронесса Таркис чуть изменила позу, всего чуть-чуть, но теперь ее грудь в глубоком декольте была похожа на предлагаемое лакеем блюдо, подставленное почти под нос Его Величеству. Его взгляд скользнул туда, куда ему предлагали заглянуть, после посмотрел в глаза ее милости прямым взглядом и спросил незнакомым мне тембром, живо напомнив урчащего кота:

– Так что же вас огорчает, ваша милость?

– Смею ли я признаться в этом…

– Приоткройте завесу своей тайны, баронесса, – улыбнулся король.

За нашими спинами явственно хмыкнула герцогиня. Его Величество покосился на нее, но ее светлость уже с преувеличенным интересом взирала вниз на ристалище. Впрочем, сомнений не было, что она продолжает слушать.

– Меня огорчает, что там нет вас, государь, – с придыханием ответила женщина и подалась вперед. – Вы бы затмили всех остальных, Ваше Величество.

– Чем же? – полюбопытствовал тот.

– Вы так прекрасны, так восхитительны и мужественны государь, – продолжила выводить трели ее милость.

– Вот как, – король склонил голову: – Благодарю, баронесса. Шанриз, – вдруг обратился он ко мне. Я ответила вопросительным взглядом, и государь не без ехидства произнес: – А вы говорили, что я вовсе не красив, что у меня резкие черты лица.

– Но в мужественности я вам не отказала, Ваше Величество, – справедливо заметила я.

Кто-то ахнул, выдав, что слушает нас не только герцогиня. Баронесса Таркис в священном ужасе на миг прикрыла губы кончиками пальцев, а после жарко заверила монарха:

– Но это неправда, государь. Вы необычайны хороши собой.

Король смотрел на меня с неприкрытой иронией, я пожала плечами и отвернулась, скрыв улыбку.

– Стало быть, я красив? – вопрос относился уже не ко мне.

– Я не посмела бы лгать вам, Ваше Величество, – ответила баронесса Таркис.

Тихо фыркнув, я устремила взгляд на ристалище. На арену вышел барон Гард. Он отсалютовал своему противнику рапирой и приготовился к поединку. Я подалась вперед, готовая следить за моим другом, наперсником и фаворитом на время турнира. Лицо барона было суровым, он всё еще злился, и причиной его гнева была я. Покачав головой, я перевела взгляд на графа Дренга, чей поединок начался раньше и всё еще продолжался.

– И все-таки он хорош, государь, – произнесла я, глядя на королевского любимца.

– Барон Гард? – уточнил монарх.

– На его милость я никогда не смотрела, как на мужчину, вы же знаете, государь, – укоризненно ответила я. – Я говорю о его сиятельстве, о графе Дренге.

– То есть в нем вы видите мужчину? – уточнил король.

– Невозможно не видеть то, что сразу бросается в глаза, – сказала я, продолжая увеличивать шансы Фьера на беспристрастное судейство. После повернула голову к своей соседке и спросила ее: – А как вы считаете, ваша милость?

– За сиянием величия государя я не вижу иных мужчин, – ответила она, бросив на меня короткий взгляд, и вновь сосредоточилась на повелителе Камерата.

– Отрадно слышать, – ответил король, но его тон в этот раз показался мне сухим и недовольным. Однако мое внимание уже было отдано Гарду, и что происходило рядом, я замечала лишь отстраненно.

Воздух был заполнен звоном стали. По ристалищу, в огороженном для них пространстве метались дуэлянты, разгоряченные схваткой. За ними зорко следили секунданты, отмечая попадания и возмутительную грубость. За последнее участник турнира лишался права продолжать состязание. Первое же шло в зачет будущей победы.

Противников на первый и последующие поединки определял жребий. Кроме последнего, когда дуэлянтов должно было остаться всего двое. Победителем оглашался, хвала богам, всего лишь пропустивший меньше всего касаний рапиры к итогу состязаний. И по мере проходивших схваток убирались лишние ограждения, освобождая всё больше пространства. К концу ристалище должно было полностью освободиться от натянутых веревок и тех, кто утерял всякую надежду на победу не только в этом состязании, но и во всем турнире. А пока исход был неясен, участники дрались так, будто от этого зависела их жизнь.

Гард, еще пылавший злостью и возмущением из-за той сцены, которую он застал у стола, бросился сразу в безрассудную атаку и поплатился, когда его секундант выкрикнул:

– Туше!

– Ох, Фьер, – прошептала я, подавшись вперед.

Он повернул голову к ложе, и я махнула рукой, показав, что всё еще с ним. Я бы и крикнула что-нибудь подбадривающее, но уже успела получить повеление не вести себя, как дикарка, и потому обошлась только этим взмахом. Барон отсалютовал мне рапирой, кивнул противнику, показав, что готов продолжить поединок, и больше не спешил. Похоже, почти сразу же пропущенный укол вернул разум его милости.

– Шанриз, – отвлек меня голос государя. – Так за кого же вы переживаете?

– За его милость, разумеется, Ваше Величество, – ответила я. – Что до графа, то я восхищаюсь его мастерством, потому что его невозможно игнорировать.

– Только мастерством?

Я ответила таинственной улыбкой и снова отвернулась к ристалищу. Гард сделал эффектный выпад и вернул должок противнику:

– Туше! – огласил секундант.

С этого момента Фьер и вовсе перестал горячиться. Теперь он действовал методично и красиво. Юркий и подвижный, он легко уходил от атак второго дуэлянта.

– Туше! Его сиятельство граф Дренг! – послышался голос другого секунданта, огласившего победу королевского любимца.

Фаворит развернулся к ложе, чтобы поклониться государю, и я подарила ему жаркие аплодисменты, впрочем, без всяких восклицаний. Дренг прижал ладонь к груди и поклонился во второй раз, уже мне. Я бросила вороватый взгляд сначала на Гарда, но тот, занятый своей схваткой, не видел моего маленького вероломства в его благо. Затем скосила глаза на короля, встретилась с его задумчивым взором и поспешила отвернуться к ристалищу. Признаться, в этот момент я злорадствовала, потому что монарх явно не слушал рассказ баронессы Таркис. Еще спустя мгновение я отругала себя за это чувство, в который раз напомнив себе, что Его Величество принял мои условия нашего общения, и все эти чувства совершенно неуместны.

Гард вышел победителем из своей первой схватки, а после из второй и из третьей. Среди тех, кто продолжал состязание, были и граф Дренг, и граф Энкетт, чему его супруга должна была несказанно радоваться, как я радовалась за Фьера. Я видела, как швырнул рапиру на землю паж принцессы – нагловатый юноша барон Глиб, когда-то рвавшийся в королевскую гостиную для игры в спилл. Слышала громовой раскат недовольства бедолаги-тугодума графа Райетта, чье мастерство в фехтовании значительно уступало стрельбе. Слишком неуклюж и неповоротлив он был. И победное па барона Хендиса – королевского секретаря, тоже успела заметить. Мужчины, мало отдавая себе в этом отчет, давали волю эмоциям, потому что именно это состязание было решающим, и проигравшим здесь надеяться было уже не на что.

Государь был прав, эта часть турнира и вправду оказалась наиболее зрелищной и эмоциональной. Меня захватило происходящее настолько, что я перестала обращать внимание на баронессу, разделившую нас с королем. Со свойственной мне склонностью к азарту вскоре я стояла на ногах, стиснув пальцами перила, и жадно вглядывалась в представшее зрелище, вдруг утерявшее прежнюю томность и даже некую театральность. Чем меньше оставалось противников, тем яростней скрещивались рапиры. Даже страшно было представить, что в руках дуэлянтов могли оказаться острые шпаги. Сколько бы крови пролилось на потеху публике! И это осознание будоражило.

К моменту, когда на арене остались всего четверо, я уже была взвинчена настолько, что о присутствии посторонних глаз позабылось вовсе. Я вскрикивала, когда мне казалось, что рапира противника барона настигла его, а когда он уворачивался или отбивал клинок, восклицала, воинственно потрясая кулаком:

– Браво, ваша милость, браво!

Но было и другое восклицание. Когда противник Гарда загнал его в глухую оборону, не сдержавшись, я закричала:

– Проклятье, Фьер! Вас гонит ветром?! Дери вас псы Аденфора, нападайте!!!

– Баронесса! – прогрохотал за моей спиной голос государя.

– А? – обернувшись, я устремила на него непонимающий взгляд. После стремительно приблизилась, ухватила за руку и потянула за собой. – Идемте, государь, идемте. Потом хоть на воротах вешайте, но сейчас идемте со мной.

– Вы меня с ума сведете, Шанни, – покачал головой король, но поддался и последовал за мной к перилам. Не обращая ни на кого внимания, он накрыл мою талию ладонью и, склонившись к уху, негромко произнес: – Вам стоит взять себя в руки, дорогая, на вас взирают послы и высшие сановники. Я не остановил вас прежде, любуясь вашей горячкой, но сейчас вы начинаете переходить границы разумного.

– Вы мной любовались? – спросила я, поглядев на Его Величество.

– С той минуты, как вы начали скакать у перил, – улыбнулся монарх. – Ваша живость и жажда жизни завораживают. Однако мы не одни, и вам стоит вспомнить о приличиях. Так зачем я вам понадобился?

– Прошу, государь, объясните мне то, что я не до конца понимаю, – попросила я.

– Извольте, – кивнул государь.

И пока я слушала его, не забывая следить за поединком моего фаворита, с трибун донесся голос графини Энкетт:

– Немедленно заколите его, ваше сиятельство! Иначе я сегодня же потребую развода!

– Безумие заразно, – вздохнул Его Величество.

Впрочем, этому безумию поддались не только мы с ее сиятельством. Негромкий рокот катился по рядам зрителей. И пусть выкриков не было, но волнение захватило благородную публику и понесло души, будто бурный поток.

– Туше! – резюмировал секундант. – Его милость барон Гард.

– Да!!! – выкрикнула я, подпрыгнув на месте.

– Туше! – послышался голос второго секунданта: – Его сиятельство граф Дренг.

– Развод! Боги видят, развод! – возопила не менее увлекающаяся графиня Энкетт.

– Душа моя, не горячитесь! – выкрикнул ее супруг в ответ. – Вы у меня и без того самая прекрасная женщина во всем свете!

– Думаю, граф угомонил разъяренную аденфиру, – хмыкнул король.

Аденфиры – двенадцать мрачных дев, не знавшие улыбки, кроме устрашающего оскала, они составляли свиту бога войны Аденфора. Девы вели на поводках двенадцать вечно голодных псов. И когда их господин поднимал руку, аденфиры спускали свору, и псы пожирали жизни воинов, сражавшихся на поле боя.

Именно с одной из таких дев государь сравнил сейчас графиню Энкетт и, думаю, не ошибся. Хотя это громогласное признание ее мужа и вправду должно было польстить его негодовавшей жене. Впрочем, его сиятельство неплохо держался, его противник – граф Дренг, производил сильное впечатление. Однако и Фьер Гард был хорош, и потому я верила в его победу.

– Вот сейчас всё и решится, – сказала я и повернула голову к королю. – Мой фаворит против вашего, государь.

– Гард хорош, – пожал плечами монарх, – но Дренг искусней.

– Еще и привлекателен, – заметила я, бросив на Его Величество лукавый взгляд.

Он с минуту молчал, глядя на меня, а после, покачав головой, усмехнулся:

– Я задушу вас, Шанриз. Богами клянусь. Хоть и понимаю, что вы нарочно ярите меня, но желание сжать вашу шейку от этого не меньше.

– Что ж, – вздохнула я с фальшивым сожалением: – Вы можете позволить себе расточительность. Исчезну я, у вас еще останется другая баронесса.

– Другая? – с недоумением вопросил король и хмыкнул: – Ах да, баронесса.

Заметив, что не нее покосились, баронесса Таркис, сидевшая до того мрачней тучи, снова расцвела. Она поднялась с кресла, подошла к нам и встала рядом с Его Величеством.

– Это всё так завораживает, – произнесла женщина, глядя на короля. – Мне так нравится турнир, государь.

– Я рад, – прохладно ответил он и склонил голову в учтивом поклоне. После обернулся назад и велел лакею, застывшему у входа в ожидании приказаний: – Проводите ее милость. – И снова прохладно улыбнулся: – Всего доброго, баронесса.

Женщина приоткрыла рот от неожиданности, глаза ее распахнулись, а следом лицо баронессы Таркис пошло красными пятнами. Осознав, что ее выпроваживают, она присела в реверансе, после развернулась и поспешила из ложи под прицелом взглядов придворных, сановников и послов. Герцогиня Аританская и вовсе криво ухмыльнулась и откинулась на спинку кресла, явно ощутив прилив благодушия.

Проводив баронессу взглядом, я посмотрела на короля. Злорадства не было. Неожиданно мне оказалось жаль эту женщину. Я не могла бы сказать в точности, что послужило причиной этому чувству. Государь был с ней учтив, к тому же он оставался в своем праве, и все-таки мне было жаль баронессу Таркис, которую использовали лишь для того, чтобы подразнить другую женщину, а после, когда она стала не нужна, попросту избавились, как от досадной помехи.

– Что? – спросил он, почувствовав мой взгляд.

– Мне ее жаль, – созналась я и отвернулась к ристалищу. – Баронесса была полна надежд, и как же больно и унизительно было ей упасть.

Король накрыл перила обеими ладонями и спросил, не глядя на меня:

– Она вам понравилась?

– Нет, – честно ответила я. – Всё, что я могу сказать об этой женщине – она миленькая.

– Я тоже, – произнес государь. – Не более. Миленьких мордашек немало, но что-то должно быть еще, кроме аппетитной груди и лести. Баронесса Таркис использовала свой шанс, но проиграла. Такое бывает, и не стоит давать ложную надежду. Лучше прекращать игры сразу, когда становится понятно, чего человек стоит.

Посмотрев на него, я снова отвернулась. У меня на языке вертелся вопрос, который мне вдруг захотелось задать, но я не решалась. Несколько раз открывала рот, но снова закрывала его, и король усмехнулся:

– Говорите, Шанни, вас же распирает, я вижу. Сразите меня очередной дерзостью, я уже начинаю к ним привыкать, даже не представляю вас без вашего жала. Говорите.

– Это не совсем дерзость, – ответила я. – Если только малую толику, но… – И я решилась: – Простите великодушно, Ваше Величество, но чем вас привлекла графиня Хальт?

Нахмурившись, монарх бросил на меня непроницаемый взгляд, но вскоре чело его разгладилось.

– Мне бы не хотелось говорить об этой женщине, – наконец ответил король.

– Вы… вы всё еще неравнодушны к ней? – несмело спросила я, несмотря на запрет.

Он развернулся ко мне, уместил локоть на перилах и ответил полным иронией взглядом.

– Вам ведь безразлично, что я говорю, если хотите удовлетворить свое любопытство? – спросил монарх и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Нет, Шанриз, из всех чувств, которые у меня еще оставались к графине, была привязанность, появившаяся за прошедшие два года. Но в последнее время между нами не стало и близости. – Я почувствовала, что краснею от смущения, однако сказанное королем тут же вызвало недоумение и протест. Я открыла рот, но он усмехнулся, и мне расхотелось задавать закономерный вопрос: – Вы хотите возразить, памятуя о том, где увидели ее сиятельство в последний раз. Графиню разбудил шум, и она пришла узнать, что случилось. Но, не застав меня в покоях, осталась там и ждала, когда я появлюсь. И, как все женщины, не лишенные любопытства, подглядывала. Так что я не делал того, в чем вы меня обвиняли, пока… Вы понимаете, о чем я говорю. – Я кивнула. – Что до моего отношения к Серпине сейчас, то мне попросту неприятно. Я доверял ей, а она смотрела мне в глаза, пользовалась моим добрым отношением к ней и лгала. Мерзость всего этого окончательно уничтожило во мне всякое расположение к этой женщине даже в память о тех днях, когда она была мне дорога.

– Но чем же она привлекла вас, уж простите за мою назойливость, – снова задала я свой вопрос.

– Мне порой кажется, что я прощаю вас раньше, чем вы успеваете рассердить меня в очередной раз, – улыбнулся Его Величество. – Ну, хорошо. Скромность. Вот что мне понравилось в ней. Скромность и покладистость, а еще желание идти за своим мужчиной. Если добавить к этому женственность и очарование, то вы получите ответ на свой вопрос. И закончим на этом говорить на эту неприятную тему. – Он снова отвернулся к ристалищу. – А вот и наши дуэлянты.

Я последовала примеру государя и поглядела на наших фаворитов, как раз вышедших на середину. Они поклонились королю, после развернулись лицом друг к другу и отсалютовали рапирами. Секундант занял свое место. Он поглядел на ложу, и Его Величество с озорной улыбкой шепнул:

– Дайте сигнал к началу поединка.

Ответив ему удивленным взглядом, я быстро поняла, чего от меня хотят. Затем достала платок и махнула им.

– Господа, сходитесь, – провозгласил секундант, и рапиры скрестились.

С этой минуты всякие разговоры прекратились. Все взоры устремились на двух противников, уже дважды споривших за звание победителя. Пока Хэлл был на стороне графа Дренга, но мне хотелось верить, что мой покровитель просто выжидал, чтобы направить свое благоволение на того, о ком я молила. Впрочем, пока что дуэлянты присматривались друг к другу, прощупывали, выясняли, кто чего стоит.

Я следила за ними, но мысли еще продолжали витать вокруг недавнего разговора. Государь был откровенен со мной, и это не могло не льстить. Несмотря на близость посторонних ушей, он открылся мне. Хотя мы стояли в стороне и говорили приглушенно, вряд ли нас хорошо слышали…

Но было и другое. Я осознала, насколько не похожу на женщину, когда-то увлекшую короля. Мы были полной противоположностью. Действительно, как луна и солнце, так что же его привлекло в дерзкой, непослушной и азартной авантюристке? Уж не этого ли ему не хватало в тихоне Серпине? Впрочем, всё это глупости. Я не собиралась быть его женщиной раньше, не хочу и сейчас… По крайне мере, дружеское расположение и вправду надежней, чем страсть короля. Сегодня он влюблен, завтра захотел чего-то иного, а я уже поняла, что видеть его флирт с кем-то мне неприятно. Наверное, даже стоит признать, что я ревную государя. С этим надо было что-то делать.

Но главное, теперь я точно знала причину, по которой Ришем пошел на такой радикальный шаг, как посещение моих комнат и приворотное зелье. Серпина доживала свои последние дни в королевских покоях. Ее крах был уже близок, раз король утерял к ней интерес как к женщине окончательно. Для герцога было единственным способом удержаться – это убрать меня с дороги и вернуть графине милость царственного любовника, который непременно разочаровался бы во мне, начни я увиваться за Ришемом. Только зачем он все-таки подкинул пузырьки с зельями? Больше ведь некому было это сделать. С вечера там ничего лишнего не было, а ночью уже лежали, и единственным, кто попал в мои комнаты, был герцог. Но ответ на эту загадку мне уже не узнать…

– Туше! – воскликнул секундант, и Его Величество весело рассмеялся.

Я тряхнула головой, освобождаясь от занимавших меня мыслей, и обнаружила, что король аплодирует, а его граф кланяется. Значит, барон пропустил удар.

– Мы еще посмотрим, – мрачно и решительно произнесла я. – Это только первый промах, а в этой схватке их пять. – А после приставила ко рту ладони и выкрикнула: – Ваша милость, я и Хэлл с вами! Вперед!

Гард развернулся, отсалютовал мне рапирой и встал в стойку. Я потерла руки и крепко стиснула перила.

– С возвращением, задумчивая вы моя, – приветствовал меня Его Величество.

Я кивнула в ответ и теперь уже не отвлекалась, зорко следя за ходом дуэли. Но не прошло и пяти минут, как секундант, вскинув левую руку, выкрикнул:

– Туше!

– Ваша милость! – возмущенно воскликнула я. – Вы собираетесь сражаться? Или же просто сорили угрозами? Атакуйте и побеждайте!

– Что за угрозы? – полюбопытствовал король.

– Барон угрожал победой, – ответила я и взвизгнула раньше, чем секундант вскинул правую руку: – Да! Браво!

– Туше! – пронеслось над ристалищем.

– Два против одного, – заметил государь. – Дренг ближе к победе.

– А Гард победит, – отмахнулась я. – Готова спорить на что угодно.

– Даже на поцелуй? – спросил Его Величество.

Я уже готова была сказать – да, однако опомнилась и улыбнулась:

– Друзья не спорят на поцелуи, государь.

– Тогда просто доверимся исходу, – ответил монарх и отвернулся.

Короткое мгновение я смотрела на него, после поджала губы и отвернулась, вдруг осознав, что растеряна. А потом я мотнула головой и заставила себя не думать ни о чем, кроме поединка. Да у меня и не было шанса снова задуматься, потому что схватка накалялась с каждым новым выпадом. Мой взгляд метался за дуэлянтами, и сердце билось так яростно, будто хотело покинуть свою темницу.