Читать книгу: «Просторы любви. Премия имени Н.С. Гумилёва», страница 2

– К столу, к столу, все готово, – позвала Вера.

Виктор прошел в столовую. Сел за красиво сервированный стол. Хозяин налил в бокалы холодного белого вина и начал рассказывать о происхождении этого сорта вина и о том, как хорошо оно подходит к белой нежирной рыбе. На столе ярким пятном выделялись свежие овощи. Виктор сравнил их с декорациями для написания натюрморта.

«Как же все-таки у них уютно и всегда пахнет вкусной и дорогой едой. Сегодня рыба, отлично! Но рыба быстро остывает, покончим и мы по-быстрому с Олегом.

Вариант первый.

Несчастный случай. Олег дома, напарился в сауне, а потом решил принять холодный, контрастный душ. Мгновенный спазм сосудов головного мозга, Олег падает в душе, ударяется виском – мгновенная смерть. Вера приносит ему чай с чабрецом, а он… Ему уже не до чая.

Вариант второй.

Еще один несчастный случай. Олег катается на велосипеде; пытаясь выглядеть молодым, надевает наушники с плеером, не слышит и не видит мчащуюся сзади машину, резко сворачивает. Происходит наезд, Олег сбит машиной насмерть. Неизвестно какой – водитель скрылся с места преступления. Вера видит на земле изуродованное тело мужа…»

– Верочка, как все вкусно. Это правильно, что Виктор молчит, в рыбе косточки, эту речную рыбу надо есть очень осторожно!

– А как вам вино? – спросил Олег. Виктор любезно дважды кивнул.

«Третий вариант.

Еще один несчастный случай. Утром звонит секретарша Олега, просит срочно приехать в офис. Там он узнает, что все деньги, что он хранил в офшорном банке, заморожены на 18 лет, а вместо них выдают какие-то непонятные облигации. Олег покрывается красными пятнами, банальный инсульт. Позже выясняется, что у его компании огромные долговые обязательства. Вера приезжает на работу Олега, а там работают две бригады: одна – по расследованию причин скоропостижной смерти Олега, другая – по расследованию источников нажитого капитала. Через три дня пышные похороны, венки, цветы, много людей, коллеги, друзья, все грустят. Олега хоронят в шикарном гробу. Вера в элегантном черном костюме с черной газовой косынкой, еле сдерживается, чтобы не заплакать.

Потом поминки в дорогом ресторане, первые скорбные слова: «Хороший муж, отец, хозяин, великолепный специалист, душевный человек, отличный друг. Как мы все без него…»

Через час за столом начинается легкий шум, улыбки, воспоминания о смешных случаях, связанных с Олегом. Еще через пару часов все родные и близкие расходятся по домам.

Прошло два месяца, я прихожу в гости к Вере, и что я вижу… На веранде в кресле-качалке сидит другой мужчина, курит трубку, запах дорогого табака далеко распространяется в прозрачном осеннем воздухе. Становится прохладно. Все тот же маленький столик с белой салфеткой, те же фарфоровые чашечки, рядом с чайником стоят шикарная бутылка коньяка и домашние шоколадные мини-пирожные.

Вера помолодела, и вся светится. Представляет мне своего нового знакомого. Прогуливаясь по дорожкам сада, делится со мной своим новым счастьем:

– Виктор, вы не представляете, я как будто заново родилась. Леонид – сценарист, творческий человек. Очень успешный сценарист, но очень ранимый. Его чем-то очень обидела жена. Я случайно оказалась в нужное время в нужном месте. Мы тут же сошлись. Моя жизнь перевернулась, я веду теперь исключительно светский образ жизни, у нас каждый день кинопремьеры, спектакли, какие-то приемы, ночные клубы, я чувствую себя молодой женщиной. Я ушла с работы, перестала готовить, мы все покупаем или заказываем в ресторанах. На готовку нет ни времени, ни желания. Да и Леониду этого не нужно, он живет своими сценариями. Может не замечать ничего вокруг, когда пишет. Я обновила полностью весь свой гардероб, у меня теперь много вечерних платьев. Мы собираемся поехать с ним отдыхать на Лазурный Берег. Иногда он пропадает, просит несколько дней уединения. Потом возвращается, измученный, но счастливый, бросается мне в объятия. У меня весь дом в цветах. Он привозит их машинами со своих премьер. Теперь скажите мне как врач: я что, сошла с ума? Он такой скромник, ничего у меня не просит, его все устраивает, сидит с удовольствием дома, читает книги и пишет свои сценарии. Потом мы срываемся с места и едем куда-нибудь в сумасшедшее, веселое, беспечное общество. За что мне такое счастье на старости лет?

Эпилог.

Через год Вера приезжает домой и застает меня в своей кровати в объятиях Леонида. От обиды и неожиданности на фоне эмоционального перенапряжения у нее случается геморрагический инсульт, проще говоря, банальное внутримозговое кровоизлияние. Я, как врач, пытаюсь ей помочь, но тщетно. Занавес. Конец второго действия. Ну, так ведь намного интереснее, чем вся эта банальная жизнь!»

Тут Виктор, довольный собой и своими безумными фантазиями, а также ужином, заметил, что за окном стало совсем темно. Он резко поднялся и тепло поблагодарил соседей за чудесный вечерок, за гостеприимство, за вкусный ужин.

– Вера, вы прекрасная хозяйка! Олег, я полностью разделяю ваши взгляды на наше государственное устройство. Но, увы, что мы можем здесь поделать? Надеюсь, что я не нарушил ваши планы на этот вечер.

– Виктор, возьмите, пожалуйста, для вашей Леночки вишневое варенье. Я так много его наварила в этом году, уверена, что всем хватит!

– Очень вам признателен, спасибо, и до новых встреч.

Виктор попрощался и направился в свой мрачный дом. Там он сел на старый диван под тусклой запыленной люстрой, включил телевизор и задремал под монотонные звуки какого-то дурацкого ток-шоу.

– Олег, тебе не показалось, что Виктор сегодня был каким-то особенно молчаливым? Он как-то странно смотрел то на меня, то на тебя. Я его сегодня едва вынесла, не знаю почему. Все это время у меня было ощущение, что у нас в гостях энергетический вампир. Своим профессиональным взглядом он как будто бы раскраивал нас на своем столе из нержавеющей стали. Пойдем, дорогой, я успокоюсь, почитаем на ночь и ляжем спать. Я так не люблю, когда он приходит, но что делать, соседей надо терпеть.

– Верочка, дорогая, а я не считаю, что в нашем возрасте надо кого-то терпеть. Я имею право провести выходные дни с тем, с кем я хочу. Но, как и ты, сказать ему не могу. Пойдем, дорогая, ты, наверное, безумно устала. Смотри, Вера, он оставил свой мобильный телефон, но я не побегу отдавать его сегодня, завтра ему отдам.

Новиковы поднялись к себе в спальню. На стене висел портрет, написанный каким-то малоизвестным художником в их молодые годы. Юноша и девушка крепко обнимали друг друга и смешно улыбались. Рядом висели многочисленные фотографии детей и внуков.

Виктор проснулся от звука какой-то рекламы.

«А почему бы не попить чайку, тем более что есть варенье», – подумал он. Налил себе чаю, зачерпнул ложкой густое варенье прямо из банки. Ему было лень идти за блюдцем, да и посуду он мыть не любил.

В тот момент, когда он засунул в рот полную ложку варенья, ему вдруг страшно захотелось чихнуть. Он и чихнул, но как-то неловко, чтобы не разлетелось варенье, а затем резко и глубоко вздохнул.

Все произошло мгновенно. Мелкая вишенка с косточкой попала не в то горло. Виктор попытался запить ее, но горячий чай только усугубил дело. В панике он колотил себя кулаком по спине, по груди, по затылку, но все тщетно. Как мог он подавиться этой чертовой косточкой?!

Виктор начал задыхаться. Напрасно он метался по комнате в поисках мобильного телефона, в конце концов он схватил ручку и написал на лежащей с зимы газете: «Меня убили Новиковы».

От охватившего его ужаса и невероятности происходящего он потерял сознание, а скоро и вовсе перестал дышать. Ночь была тихой-тихой. Только время от времени тишину ночи прерывали голоса птиц. Ласковые и напевные, они не могли никого разбудить. Дачники спали крепким-крепким сном.

2014

Давайте поговорим о любви…

1.

После совместной прогулки три не очень молодые женщины обедали в кафе, болтали и немного жаловались друг другу на своих мужей. Они могли себе это позволить, во-первых, так как каждая прожила со своим мужем более тридцати лет, их дети сами уже были родителями, и, во-вторых, женщины дружили на протяжении всей жизни. Никаких новых тайн друг другу они не открывали, вся их критика спутников была ожидаема и знакома.

Одна из них была врачом-терапевтом, вторая – искусствоведом, третья – преподавателем в гуманитарном институте. Врач, Вера, была самой стройной высокой, стильно одетой, брюнеткой с серыми глазами. Она носила туфли на высоких каблуках, темные солнцезащитные очки. Яркий макияж не делал ее лицо моложе, наоборот, подчеркивал солидный возраст, от которого уже было трудно спрятаться. Ни яркая косынка, ни броская модная сумка, ни обтягивающие брюки – ничего не могло скрыть надвигающийся пенсионный возраст. Тем не менее, про таких женщин говорят, что годы их не берут…

Не берут, так не берут…

Надежда, крашеная блондинка с голубыми глазами, дама с высокой полной грудью, всем своим видом доказывала, что именно только она всех в состоянии научить жизни. Ее твидовый костюм классического покроя на все времена, ортопедическая правильная обувь «для тех, кто уже умер», блузка с жабо и камеей, безымянные пальцы, унизанные кольцами с огромными фиолетовыми полудрагоценными камнями – все это должно было демонстрировать мощь постсоветского высшего образования.

А вот Любовь, проработавшая всю жизнь в музее среди шедевров мирового искусства, не пыталась подчеркивать свой возраст нарядами и косметикой. Она предпочитала натуральность. Бог наградил ее благородной черно-белой эффектной сединой, густыми волосами, короткая стрижка делала ее очаровательной. Фигура ее не поменялась за долгие годы, она по-прежнему была изящной женщиной, но не сухой. Карие глаза в длинных черных ресницах были главным украшением лица, тем, что сразу притягивало людей, а спокойный взгляд, милая улыбка, неброские наряды делали это притяжение доступным.

Женщины дружили со школы, они любили и принимали друг друга такими, какими они являлись, со всеми недостатками и достоинствами. Что и говорить – Вера, Надежда, Любовь…

Вера первой решила изменить тон встречи:

– Девчонки! Все эти жалобы мы уже тысячу раз жевали. Давайте поговорим еще о чем-то сокровенном, новом для каждой из нас. Хочется интриги, секретиков. В кои веки можем открыться друг перед другом. Я готова быть первой.

Надежда строго посмотрела на самую легкомысленную подругу:

– Ой, ой! Неужели новый поклонник? Тебе скоро пора будет подбирать жениха внучке, а у тебя в голове опять мужчины. Ни пандемия, ни размер пенсии тебя не останавливают. Ну давай, выкладывай! Кто это? Надо было с этого начинать, а потом бы ты жаловалась на своего Вадика.

Вера кокетливо добавила:

– Сейчас очень модно сопровождать встречи с друзьями ролевыми играми. Надь, ты же у нас всегда с молодежью, ты это прекрасно знаешь. Я предлагаю вот такую игру. Девочки! Мы только что осудили своих мужей, наговорили, бог знает чего… А теперь, пусть каждая из нас расскажет один случай из своей жизни, который окончательно убедил бы нас продолжить жить со своими мужьями. Наденька, Любочка, как вам, слабо такое откровение?

Люба посмотрела на Веру, улыбнулась и добавила:

– Все рассказы должны быть короткими и исторически укладываться в последние пять лет.

Надежда окинула подруг взглядом строгого преподавателя, надела свои очки:

– Вот, какие же вы, старые дуры! Ну ладно… Период старческих маразматических воспоминаний надо продлить на пятнадцать лет без указания дат и в расчете на вашу богатую фантазию. Это мое условие. И еще одно – никого не перебивать, вопросы не задавать, а потом забыть все рассказанное навсегда. А так как у вас истории явно длиннее, чем у меня, предлагаю заказать горячее, еще чайничек вашего модного имбирно-облепихового чая, десерт, кофе. А я, пока вы будете откровенничать, напрягусь и вспомню что-нибудь «бомбическое» из жизни скромного рядового преподавателя.

Женщины так и сделали.

2.

Первой, что было вполне естественно, вызвалась открываться Вера.

– Хорошо, пятнадцать лет разбег, пусть будет пятнадцать. Вадика моего вы прекрасно знаете, он известный доктор, самовлюбленный, амбициозный и тщеславный. Что это значит? Это значит, что, кроме своей карьеры, книг, написанных совместно со своими аспирантами и аспирантками, званий и статуса, его ничего не интересует. Ни я, ни сын, ни внуки. Когда-то он меня очень любил, возможно, что и сейчас, но уже по-другому, как свою собственность. Я ему стольким помогла в карьере, но не будем об этом, то все в прошлом. В нем уживаются сразу несколько человек.

Первый человек – «великий» ученый, хирург, обожаемый молодежью. Он моя гордость.

Второй человек – «гений» со своими заслуженными «небольшими слабостями» – молодые поклонницы, возможно, что любовницы (надо с этим мириться), модные наряды и аксессуары, изысканные блюда и марочные дорогие вина, эксклюзивный отдых после международных форумов. Очень редко я принимаю участие на этих праздниках жизни. И этот второй человек – моя большая печаль.

Третий – только для меня и для внутрисемейного использования. Этого человека можно сравнить с равнодушным красивым декоративным павлином. Вадим размеренно ходит по уютному дому и саду, расправив свой прекрасный хвост, медленно поворачивая голову то влево, то вправо, не замечая на самом деле ничего, выдавливает с трудом из себя мелкие советы и указания по ведению мною медицинской практики, по выживанию семьи. Он все время что-то анализирует, обдумывает глобальные проблемы, он созерцает мир, ему на все мелкие проблемки и на всех домашних наплевать. Его масштаб велик! Он – главная птица, созданная природой.

Денег он не жалеет, но тратит только на то, что работает на его имидж, а остальные затраты вызывают у него большие вопросы. Красавец павлин украшает дом и сад, мою жизнь. Что и говорить, с ним я живу в шикарных декорациях.

Так вот, в таком-то году, когда еще не было мобильных телефонов, я случайно посетила его на работе. Мне сообщили, что внезапно умер его родственник. Я решила немедленно его известить об этом несчастье, дозвониться до него было невозможно, на машине я приехала к нему в институт.

Был конец рабочего дня. Как ни странно, секретарь сидела на месте, разбираясь с какими-то документами, а телефонная трубка лежала рядом на ее столе, а не на месте. Я спросила, где Вадим Ильич, она как-то лукаво на меня посмотрела и сказала, что он в данное время на приеме в таком-то кабинете. Я подошла к дверям этого кабинета, никого рядом в коридоре не было, пустой ряд стульев. Я постучалась, раздался женский смех и над дверью сразу же высветилась надпись «идет прием». Я прислушалась. Все сразу стало очевидным, там занимались сексом прямо на рабочем месте. Я не стала ждать окончания утех, вернулась к секретарю и попросила передать Вадиму печальную новость. Секретарь на меня посмотрела точно с той же лукавой улыбкой.

Я давно подозревала, что он может изменять мне, но то, что об этом знают большинство сотрудников его института, этого я не знала. Все они часто бывали у нас дома, всегда улыбались мне, пили за наше семейное счастье, не моргнув глазом. Их жены всегда сюсюкались со мной. Неприятное ощущение пошлости сдавило меня.

Мне стало очень обидно и уж совсем не по себе. Было не сложно выяснить, что Вадик развлекался с женой своего любимого ученика, последователя, соавтора и ассистента, Гарика – отъявленного карьериста. Такие прихвостни обязательно добиваются всего. Я даже думаю, что жену свою он подложил в угоду Вадику. Гарик слишком часто захаживал к нам и всегда очень расхваливал жену. Вадик внимательно его слушал, снисходительно кивал, по-дружески улыбался. А Гарик, его самый любимый и надежный ассистент, всегда жаждал занять место Вадима. Я решила ему рассказать о нашем «совместном горе». Вы думаете это имело какое-то значение для него? НИКАКОГО! Такому человеку как Гарик не свойственны любовь, ревность и любые другие эмоции. Он только возненавидел меня как человека, знающего больше, чем положено.

Но я же врач, моя задача лечить людей, в том числе и себя. Вот я придумала терапию. Сейчас я вас девочки очень удивлю. Я позвонила нашему приятелю, который тогда был весьма популярным актером. Он когда-то в юности был в меня влюблен. Мы встретились с ним как верные друзья. Назовем его Петром.

– Петь, представляешь, в нашей семье – трещина! Я должна ее залечить. Помоги мне. Я кое-что придумала, вот посмотри, это мой рецепт.

Я протянула ему сценарий моей, что греха таить, мести мужу. Петр прочитал пару страниц и согласился. Он артистически произнес:

– Я готов участвовать в этом трагифарсе. Только сама не переиграй меня. А то я очень гордый и должен быть на сцене главным.

И мы вдвоем начали разыгрывать эту трагикомедию. Петя по комплекции был точно таким, как Вадик. Высокий, стройный, брюнет. Даже размер обуви один и тот же. Я вытащила из его гардеробной любимый летний костюм, пару сорочек, галстуки, три любимых легких свитера, летнюю шляпу, три пары обуви и часы. Все эти вещи я показала владельцу магазина итальянской одежды, где они были куплены. А через пару дней он предоставил мне точно такой же набор. Я сказала директору, что это для известного актера Петра, для съемок в сериале. Директор был польщен. Мы договорились о том, что я через две недели верну эти вещи целыми и невредимыми и заплачу ему за прокат небольшую сумму. Купить пришлось только часы.

Лето было в разгаре. Прекрасная погода, все цветет, тепло, а настроение у меня «так себе». Наконец, весь комплект одежды и обувь я отдала Петру. Он померил и сказал, что абсолютно все сидит на нем как влитое.

Тайком я узнала, что бывший пациент Вадима пригласил его в знак благодарности на свой концерт. Я подсмотрела на места в концертном зале, конечно, это был первый ряд партера для VIP. Муж мне ничего не сказал, а значит, он собирался взять с собой молодую любовницу. Не буду говорить вам как, но я достала на этот концерт два билета рядом с местами Вадика. Утром он надел свой любимый костюм, галстук, сказал, что будет поздно, сложная операция, что он обязан следить за состоянием прооперированного больного. Я его пожалела на словах, поохала и поахала.

Вечером мы оказались сидящими рядом, два известных человека, одетые как близнецы, две женщины, одна с огромным букетом цветов в вечернем платье, с укладкой, в бриллиантах (это я), а другая в джинсах и свитере (это она). Мужчины сидели рядом. Смотреть на эту умору было невозможно. В антракте я вежливо поприветствовала Вадика, выразила удивление и спросила о состоянии больного пациента. Вадик ответил, что все у больного в порядке и представил мне девушку, сказав, что это его медсестра, что сегодня она ему особенно помогала.

– Представляешь, Верочка! В конце дня пригласили на концерт, мы быстро собрались и пришли, надо же как-то стресс снимать. Кстати, Нина – жена Гарика. Тоже с нами работает, все мы пашем в одном цеху. Ниночка! А это моя жена, Верочка, вот, случайно встретились, а с товарищем артистом я не знаком.

– Вадик! Это же мой старинный друг, Петр, мы с ним часто ходим в театр и на концерты, когда у тебя дежурства и тяжелые больные.

– Ты мне раньше никогда о Петре не говорила. Рад с вами познакомиться.

Далее началась самодеятельная программа Пети. Вдруг выскочил мужчина, который оказался телевизионным режиссером, осуществляющим видеозапись этого концерта, и попросил нас встать вместе: Вадик, я с цветами, Петя. Девушку в джинсах он попросил отойти подальше, чтобы не портить съемку. Так мы и попали в эфир, я с цветами и с «близнецами». Я после выступления музыкантов подарила виновнику торжества, скрипачу, букет и улизнула с Петром, оставив Вадима в полном недоумении. Домой мы вернулись почти одновременно. Я как ни в чем не бывало предложила съесть салатик, выпить чаю. Вадик смотрел на меня с большим удивлением, но молчал, ничего не спрашивал.

– Вадик! В субботу у нас намечается праздник, годовщина нашей свадьбы. Давай пригласим друзей и коллег. Ты не против?

– Верочка! Хорошо, что ты напомнила, я совсем закрутился, забыл о нашем празднике. Давай отпразднуем, конечно, я – за. Организовывай, дорогая.

Я пригласила человек тридцать, главным образом, коллег Вадима. Погода была прекрасная, гости приехали, расположились за столом, накрытым в саду на свежем воздухе. Все обсуждали казус на концерте, нашу троицу показывали весь день по телевидению во всех новостных программах.

Вадим был в джинсах и в любимом голубом летнем свитере. На голову он надел свою эффектную летнюю шляпу, которая очень ему шла. И вот, на пороге появляется Петр, точно в таком же свитере, джинсах, в такой же, как у Вадика, паре обуви, а главное – на его голове красовалась точно такая же шляпа. Это была уже моя арт подготовка. Красавец опять притащил мне огромный букет ярких роз. Я познакомила всех с Петром, представлять его было не нужно, так как он вполне был известен как артист.

Мы сели таким образом, что Вадик и Петр оказались опять рядом, опять два близнеца. Вадик снял свою шляпу, Петр повторил его действия. Друзья и коллеги не могли скрыть слез от смеха. Я делала вид, что ничего не происходит. После первого тоста Петр встал и попросил разрешения у публики в стихотворной форме выразить свое поздравление. Он читал стихи о любви к женщинам, о семейном счастье, о дружбе с таким вдохновением, так талантливо, что никто не мог его прервать в течение получаса, наконец, он сам произнес тост во имя нашей долгой и счастливой жизни. Аплодисменты не смолкали минут пять. Однако гости присматривались к одинаковым часам на руках «близнецов». Вадик явно нервничал, с завистью смотрел на Петра, которому доставалась вся слава. Тем временем, гости выдохнули, расслабились и начали срочно есть, боясь, что концерт будет продолжен.

Вадик извинился, сказал, что ему жарковато, и побежал сменить свитер, чтобы не выглядеть смешным. И Петр тоже через пару минут извинился, встал из-за стола, взял шляпу и пошел к своей машине, сказав, что за сюрпризом.

Вадик переоделся мгновенно, сменив голубой свитер на бежевый. Довольный собой он сел за стол и стал развлекать гостей. Помощники по дому в этот момент заменяли тарелки с закусками на блюда с горячими яствами. Гости вальяжно курили и выпивали. Вадик успокоился, опять надел шляпу и закурил сигару.

Я подготовилась к такому повороту, тихо встала и побежала к машине Петра. Дав ему соответствующие инструкции, я заняла место хозяйки. Через пять минут показался Петр в бежевом свитере и шляпе. Он как раз затянулся сигарой той же марки, что была у Вадима. В руке у него был пакет.

Он сел на свое место, а у гостей случилась истерика. Петр сделал вид, что ничего не произошло и вытащил из пакета книгу стихов Иосифа Бродского, которую принес нам в подарок. Гости немедленно потянулись к горячим блюдам, опасаясь, что стихи Бродского будут звучать еще час.

Но Петр и не собирался читать стихи. Он ходил по саду точно так, как ходит Вадик, он его пародировал, но как…

Я еле сдерживала свои эмоции. Через несколько минут, умирая от смеха, гости продолжили дружественный обед, но смотреть на пару в шляпах без слез никто не мог.

Мы с Вадиком провожали наших гостей. Когда к мужу подошел Петр, несколько врачей, наших друзей, схватились за сердце. Вадик торжественно произнес:

– Петр! Мы очень рады вас видеть у нас дома, ждем вас еще, с вами было очень весело.

– Вадим и Верочка! Я с огромным удовольствием провел этот вечер с вами. До встречи!

Так прошел наш праздник.

Мы встретились с Петром через неделю в кафе.

– Ну как терапия? Помогло? Постельных сцен не будет?

– Нет, Петенька! Я считаю, что моя рана зарубцевалась без секса на стороне. Очень классно сработано, спасибо огромное.

– Ну, Верочка! «Спасибо» на хлеб не намажешь. Очень жаль, постельные сцены – двойной ценник. С тебя тысяча баксов, шмотки и часы я себе оставляю, думаю, что это не большая жертва с твоей стороны, семейное счастье безусловно дороже.

Я была поражена не тем, что он попросил у меня деньги за свою помощь, а как он их попросил.

На следующий день я отдала ему долг, заплатила за шмотки в магазине и успокоилась.

Мне показалось, что Вадим сделал выводы. Он стал смотреть на меня другими глазами, а потом и совсем успокоился, только ворчит сейчас по-стариковски. Пусть мой красавец павлин спокойно пасется, обдумывает новые методы оперирования, расправляет свой хвост, ворчит, он – лучший, он выиграл. Все ему прощаю.

3.

– Любочка, давай теперь ты, вперед!

Люба вздохнула и начала свой рассказ.

– У меня нет таких возможностей нанимать артистов. У меня все намного проще.

Раз уж Верочка поделилась своими секретами жизни с Вадиком, то я вам тоже кое-что расскажу про свой секрет. Это теперь мой Вениамин – известный консультант по истории живописи, не успевает оказывать свои услуги по всему свету, у нас ведь только сейчас появились деньги, а тогда в таком-то году Венечка, мой писатель, все время изучал, копался в жизни художников-передвижников, особенно в тот период он застрял на Константине Маковском.

Судьба Маковского действительно любопытна и трагична. Он был необычайно талантлив, успешен, востребован, состоятелен, большой любитель женщин, отец девяти детей от разных жен, известный коллекционер русской старины. Много любил, был всеми обожаем, трагически погиб. Но жить с Венечкой и Маковским каждый день на протяжении многих лет было очень сложно. Я наизусть знаю все картины Маковского. Веня, сидя за столом, в библиотеках и в музеях совсем ленился ходить, безумно поправился, был жутким занудой, он ничего другого не замечал, пятнадцать лет тому назад в его голове жил только любимый художник.

Дочь училась, я работала, мы встречались только за ужином. Квартиру необходимо было ремонтировать, все окончательно рушилось, вышло из строя. Обсуждать простые темы быта с Венечкой было невозможно. Он, умоляюще закатывая глаза, театрально произносил:

– Неужели вы, извините меня за грубость, две курицы, не понимаете, где я и где ваш ремонт санузла, где я и где ваши обои, смесители, кафель и прочее. Мне ничего этого не надо. Делайте, что хотите, дайте мне спокойно жить и работать. Я обязан завершить этот труд, столь значимый для истории России. Оставьте мне два квадратных метра, стол, стул, бумагу, несколько книг и настольную лампу, я должен писать! Спать я готов как собака на полу на простой циновке.

Мы с Катюшей в конце концов плюнули на все, я взяла кредит, начался ремонт в нашей квартире. Веня ночью валялся в коридоре, как и мечтал, не обращая внимания на разруху. А нас на пару месяцев приютила моя сестра. Она предоставила мне весь свой необъятный гардероб модной одежды. Каждое утро, надев новый наряд, я гордо шла на работу в музей. Я почувствовала себя свободной независимой женщиной, не надо было ни готовить, ни стирать, ни убирать, у меня появилось столько свободного времени. Мы с Катюшей ходили в театры и кино. А старшая сестра с мужем были рады помочь нам.

И вот, в один из таких прекрасных летних дней мне позвонил мой старый знакомый, назовем его Иваном, к тому времени он, как оказалось, был увлечен скульптурой. Зная меня давно, он привел свою группу в наш музей, чтобы его ученики прониклись духом конца девятнадцатого – начала двадцатого веков. Все они готовились к весенним экзаменам. Они смотрели картины, скульптуры, слушали музыку, читали книги. Иван был уверен, что это им поможет. Из пятнадцати заявленных экскурсантов пришло только пятеро.

Иван выглядел прекрасно, высокий стройный брюнет с густой черной шевелюрой и короткой модной бородкой. Одет он был странно, неожиданно шикарно, как артист перед выступлением на сцене. Скульпторы и художники, как и многие творческие личности так обычно не одеваются, они предпочитают либо эпатажную одежду, либо совсем демократически простую. На Иване красовался шикарный строгий костюм, дорогая обувь, аксессуары. И все это свидетельствовало о его востребованности. Я очень старалась, специально подготовилась по тематике скульптуры того периода, потом по их запросу рассказала им о передвижниках, очень пригодились и мои глубокие познания о бедном Маковском.

Однако, было обидно, что пришло мало человек, и Иван, чтобы как-то исправить эту ситуацию, пригласил меня прогуляться с ним где-нибудь в центре, выпить кофе на свежем воздухе. Он был неотразим, я не могла ему отказать.

Так внезапно начался наш роман. Он приглашал меня на новые выставки и на прогулки. Сначала мы болтали с ним без умолку о выставках, о лете, о природе, о чем-то немногом из личной жизни, вспоминали юность. Кафе и рестораны он не очень любил, говорил, что ему жаль время тратить на городскую еду.

Я поинтересовалась, что это вдруг его потянуло на скульптуру и каким проектом он сейчас занят.

– Я, Любочка, еще недавно успешно служил в театре, но, понимаешь, произошел казус, я поругался с руководством. Я, если ты помнишь, был более-менее успешным артистом, меня даже в сериалы приглашали на главные роли, но денег в стране не было, гонорары обещали копеечные. Я решил, что пора качать в театре свои права, пришел к главному режиссеру поговорить о ролях, а он, оказывается был у властей не в милости, сам «на бобах», он разозлился на меня. Я и остался без работы. Стал перебиваться различными халтурами, друзья помогали, но халтура у артистов – то она есть, то ее нет. Видишь, я отлично приоделся на последней.

Люди на глазах богатеют. Мне тоже надо было как-то выживать. А значит, нужна была новая идея. Вот сижу я как-то в парке Горького без работы, без денег, смотрю на цветочки на клумбах и вдруг, бинго! Мне представилось, что около каждой клумбы можно поставить статую, как в Питере в Летнем саду, но не античных героев, полководцев и голых баб, а наших простых граждан – современных рабочих, летчиков, космонавтов, ученых в очках с книгами, баб-колхозниц и городских женщин с детьми. Аллеи у нас в парке бесконечны. Сейчас надо быть ближе как к власти, так и к народу. Сейчас, когда мы все уже почти встали с колен, надо обретать самость, надо идти своим путем в будущее, всем показать, кто мы, русские люди, есть на самом деле, надо воспитывать в молодежи гордость, силу, любовь всего нашего, ценить российскую историю. Надо воспитывать патриотов, чтобы всей загранице показать, кто мы.

Я чуть не упала от его перспектив.

– Помилуй, и кто же мы? Кто будет лепить это новое счастливое человечество?

– Мы всем им покажем. А лепить наших современников будут детки, которых ты видела. Я организовал курсы для детей-подростков, они сами завезли материал и лепят со скоростью звука. А я им подсовываю работы Мухиной, Коненкова. Есть у нас с кого брать пример. У некоторых хорошо получается. Я уже договорился с управлением парка, что они на летний период разместят эти работы и заплатят приличные деньги. Детей похвалят за инициативу, дадут рекомендации для поступления в институт. Они очень трудолюбивые. Я и сам немного леплю, но миниатюры. Но это – для эстетов. Покажу тебе потом. Следующая работа…