Читать книгу: «Проклятие на удачу», страница 3
– Яйца, молоко, мука, сахар…– перечисляла бабка, углубляясь в недра кухни. – Семена стручков ванили. Она у нас не растет, но я знаю тайные места, где можно достать все что хочешь. Если есть на что менять, конечно, – дракониха загадочно мне подмигнула.
Схватив толстенное бревно, она ловко затолкала его в каменную обмазанную отбитой местами глиной печь. На ее пальцах сверкнули золотые перстни, что шло вразрез с немудреным бытом жилья и потому весьма меня удивило.
– Праздник уже начался. Идите, пока конкурсы не закончились. В этом году призы хорошие. Корову дарють породистую, мешок муки, ткани привазныя. Всего-то надыть противника заколоть. В шутку, конечно. Вы-то, небось, с мечами да кинжалами – вояки бравыя? Вот и подработаете мастерством привычным.
– Мы как раз собираемся туда, – кивнула я, радуясь представившейся возможности улизнуть.
– Ко скольки ужин стряпать? – проскрипела старуха мне вслед.
– Спасибо, мы поедим в городе, ложитесь спать и не ждите нас, – свидетели нам были ни к чему.
Я зашла в спальню за мечом. Остального оружия уже не было – видимо, Анника забрала его чуть раньше. Мне не хотелось до возвращения Нага оставаться в избе, поэтому, немного побеседовав с Крэдом и осведомившись у него, куда подевалась наша компаньонка, я отправилась по ее следам.
Девушку удалось обнаружить не сразу. В половине версты от жилья драконихи, за опушкой у тонкого ручья, раскинулась вымощенная шлифованным серым гранитом площадка. Огромная, локтей сто от края до края, идеально круглая, она сразу вызывала множество вопросов относительно своего происхождения и назначения. Анника, как быстрый ветер, носилась кувырками по каменному настилу, метая в деревья, растущие по контуру, дротики, металлические звезды и ножи. Понаблюдав некоторое время за оттачиванием военного мастерства, я вопросила вслух:
– Интересно, откуда среди леса тренировочная площадка, да еще не поросшая растительностью, что свидетельствует о ее частом использовании? Что-то замков, принадлежащих рыцарским школам, я поблизости не заметила.
Остановившаяся девушка подошла к ближайшему дереву и начала выколупывать из него глубоко засевшие дротики.
– Может, раньше Княжеск спонсировал Тамилию воинами? – предположила она, достав нож, и принялась сосредоточенно вырезать из соснового ствола неподдающийся зазубренный наконечник.
– Хм-м… Это вряд ли… Они дряхлых одиноких бабок всей оравой боятся, что уж там говорить о смертных боях с реальными врагами… – я задумчиво прошлась вдоль края площадки. Частые стволы сосен-гигантов аккуратно огибали каменный пятачок, но на нем самом не проклевывалось ни малейшего росточка. Над головой образовалось округлое голубое окошко неба. Мой взгляд скользнул по ветвям деревьев. – И птиц нет. Нигде.
– Изучаешь местную флору? – беспощадная древоубийца, кажется, совсем не заинтересовалась феноменом этого места. Закончив упражняться, она облачилась в привычную экипировку и, быстро взбежав на пригорок, поторопила меня.
– Идем, пора браться за дело.
Мы зашли за братьями на опушку. Наг недавно вернулся и успел наскоро позавтракать. Крэд же, закончив свои общественно полезные работы, уселся на поваленное бревно и смиренно ждал, пока все соберутся, зажав под мышкой большой мешок, свернутый в компактный валик. Рядом пасся Колокольчик – на сегодня верный скакун бравого рыцаря, в коего молодой человек должен был преобразиться в самом ближайшем будущем.
Когда изба старухи скрылась из виду, Наг поделился результатами утренней разведки:
– Поместье Сони расположено на главной улице, с одного конца примыкающей к центральной площади. Все утро она провела в ложе приехавшего театра на колесах, просматривая комедийные постановки. Сейчас в ее доме запланирован званый обед, на который съедутся богатые и влиятельные друзья семейства. После него девушка отправится на торжественную часть гулянья – песни, пляски, пускание венков по воде. Как купеческой дочери ей не положено веселиться с простыми безродными девками, потому она, скорее всего, будет держаться обособленно, в кругу равных ей подруг. Нужно каким-то образом примкнуть к ним, и, избавившись от сопровождения, отвести Соню вниз к реке. Ну а там заткнуть рот кляпом, засунуть в мешок и оттащить в укрытие, дожидаясь меня на конной упряжке… Я присмотрел отличный большой пушистый куст на берегу… Кстати, он там единственный, так что у него и встретимся, как только зайдет солнце.
Этот план каждый из нас знал наизусть, поскольку и с новыми подробностями он несильно отличался от изначального. Но сейчас, когда слова должны были превратиться в действие, он казался нелепым и не внушал веры в удачный исход дела.
– Ну что вы поникли? – поймал общее настроение Наг. – Как только Соня будет у нас, самое тяжелое останется позади. Отправим записку с требованием выкупа, на арену выйдет Крэд, якобы случайно оказавшись в здешних краях, и отправится на спасение купеческой дочери. Таки вызволит ее из заточения в сыром подвале, охраняемом разъяренной козой, – улыбнулся с присущей жизнерадостностью Наг. – Отвезет в целости и невредимости отцу, и все будут счастливы!
– А бабка? Она оказалась не такой уж немощной и нелюдимой. По пять раз в день в сарай ходит. А если Соне удастся вынуть кляп изо рта? Коза не может блеять вечно… – поддалась сиюминутной панике Анника.
– Тебя смущают девкины крики в сарае? Мало ли чем молодой в расцвете сил мужик может с бабой на сеновале заниматься! – задорно ответил парень, который находился с ответом на каждое наше сомнение. Мы честно постарались поверить в убедительность предложенного им объяснения, поскольку пути назад не было.
Войдя в город, наша компания сразу же окунулась во всеобщую атмосферу праздника и веселья. Дома были нарядно украшены, а дворы приведены в порядок. Легкий весенний ветерок разносил по улицам густой дурманящий аромат сирени и жасмина, зацветших в этом году слишком рано. Местные старухи выставили на свежевыкрашенные лавки перед своими жилищами большие корзины с прошлогодними яблоками, которые ввиду отсутствия зубов так и не были съедены за долгую зиму, выпечку собственного производства, кувшины с фруктовыми компотами. Отведать их можно было прямо на месте, заплатив хозяйке сего добра несколько медных монет. Сами бабки были неотъемлемым приложением к импровизированным прилавкам и декорировали их кучками, восседая рядом на принесенных из дома табуретах. Они, не сбавляя тона, обсуждали прохожих, болезни, болезни прохожих и сына купчихи Клавы, чья коза прошлым летом весь огород потоптала.
Мы миновали окраину и вышли на широкую мощеную желтым камнем дорогу, утыканную редкими фонарными столбами, залитыми жиром установленных на макушках горелок. Где-то в середине длинной улицы находился дом Сони. Наша компания неспешно двинулась вперед под гул толпы, перемешивающийся с мелодичной инструментальной музыкой, доносящейся со стороны площади. Молодежь сновала туда-сюда, сбившись группками по половой принадлежности, впрочем, не забывая иногда перемешиваться для пущего увеселения. Кабаки кишели хмельными с утра гуляками. Ярмарочные ряды ломились от всевозможных товаров, добрая часть которых имела съедобный и питейный характер. Мы подошли к забору интересующего нас поместья. У парадной двери трехэтажного терема толпились люди, обмениваясь поцелуями и рукопожатиями, после чего входили внутрь. Среди них имелось несколько юношей и девушек, вычурно нарядных и держащихся весьма манерно. Я непроизвольно поправила волосы и одернула платье, одетое сегодня, чтобы не выделяться на фоне празднующих, хотя это вряд ли было возможным с перекинутым через плечо мечом. Сквозь распахнутые окна виднелось, как прислуга бегает по дому, готовясь к приему высокородных гостей. В одной из комнат второго этажа помощница укладывала вьющиеся золотистые волосы Сони в модную прическу, в то время как сама девушка покрывала лицо пудрой, глядя в настольное зеркало.
– У вас по меньшей мере два часа, – констатировал Наг. – Раньше по этикету ей дом покидать не положено. Чем займемся? – улыбнулся парень, выжидательно уставившись на нас.
– Не знаю, чем займетесь вы, а я проголодалась.
Единственный блинчик, съеденный на завтрак, только раздразнил желудок, все это время требующий продолжения трапезы заунывным журчанием. Я уже давно заприметила выходящих со стороны торговых лавок людей, уплетающих свежую сдобу, и теперь направилась туда.
– Встретимся на закате у куста на берегу! – крикнула Анника братьям, оставив их в компании друг друга и побежала вслед за мной. К тому моменту, когда она меня догнала, я уже стояла у ближайшей палатки с выпечкой и придирчиво изучала ее содержимое.
– С чем этот пирожок? – поинтересовалась я у огромной нарумяненной торговки.
– С куропаткой, – часто закивала головой та, словно подтверждая собственные слова.
– А этот? – я ткнула пальцем в подгоревший бочок треугольного конвертика жареного теста.
– С перепелкой, – подмигнула лавочница и отвела плутоватый взгляд в сторону, перекладывая зачем-то булки с места на место. Этот жест мне не понравился. Хорошо помня практику «Лисьей норы» относительно блюд из птицы, я осведомилась у лавочницы, давно ли перепелка из пирожка последний раз кукарекала, на что та смертельно оскорбилась, перекрестилась и поклялась качеством предлагаемого товара, заверяя, что ее муж удалой охотник, и вышеозначенная продукция щедро начинена сей пищей богов.
– Понятно… Тогда мне с яблоком, – мясо я не ела, рыбу тоже, но пожурить нечестную продавщицу было святым делом. Анника, разжившись в соседней палатке маковым кренделем, с удовольствием впивалась зубами в сладкую сдобу, уже обкусанную девушкой по всему хрустящему краю.
Время ожидания решено было коротать в эпицентре гуляния. Узкие дорожки многочисленными ручейками изрезали кишащую людьми площадь и неизменно встречались в ее середине – у толстенного приземистого дуба. В его обширной прохладной тени, на огибающей ствол по кругу лавке, приземлились и мы с подругой. Невдалеке расположился оркестровый помост с танцевальной площадкой. Активные конкурсы, сопровождаемые бодрыми музыкальными ритмами, уже закончились, и их сменили более спокойные мотивы, настраивавшие на приятный душевный лад. Угощаясь булками, рассматривая из-за чужих голов фрагменты костюмированной театральной постановки и болтая о том о сем, мы незаметно для себя приблизились к нужному времени. Стрелка городских часов подтянулась к двойке. Словно сговорившись, мы одновременно встали с лавки и стремительно направились к поместью Сони. Для выполнения первой части плана много ума не требовалось – нужно было всего лишь проследить, куда и с кем пойдет девушка и оказаться там вместе с ней.
Куст жасмина ароматно пах, но неприятно скреб жесткими ветками по телу. Касаясь шершавой поверхностью кожи в местах, не прикрытых одеждой, упругие прутья провоцировали чесоточные приступы. Цветочное благоухание в такой концентрации быстро начало кружить голову, а воробьи, чей дом мы облюбовали в качестве места засады, выдавали нас с потрохами, отчаянно кружа вокруг него с неумолкаемым писком. Уже четверть часа мы с Анникой отважно заседали в буйной растительности напротив поместья нашей будущей заложницы, униженно снося оскорбления возмущенных пернатых. Наконец дверь распахнулась, и на крыльцо вышла толпа молодежи, которая даже в праздник, соответствуя чину, вела себя сдержанно. К нашему общему с подругой ужасу, двое из пятерых человек оказались парнями.
– Может, они сейчас разделятся? – предположила обильно посыпанная белыми лепестками девушка. Отвечая на наш вопрос, компания вышла со двора и направилась на центральную площадь, не меняя своего состава. Когда Соня с друзьями отошли на приличное расстояние, я выпрыгнула из куста, который, не желая со мной расставаться, расцарапал мне на прощание руки. Последовав моему примеру, Анника тоже выкарабкалась на дорогу, цепляясь за жасмин каждым из ножей, кинжалов, стрел, дротиков, бывших частью ее повседневного и праздничного наряда. Отряхиваясь от листьев, она озадаченно вопросила:
– Что делать будем? Эти парни запорют нам все дело… Будь мы более отъявленными разбойницами, можно было бы пригрозить мечом, но это как-то… не по совести…
– А украсть человека по совести? – нервно усмехнулась я, не выпуская из виду интересующую нас пятерку.
– Это совсем другое. Мы же ее счастливой сделаем. И себя тоже! Это мероприятие принесет пользу всем!
Преследуемые повернули за угол. Анника, вместе со мной наблюдавшая за ускользающими фигурами, выпалила:
– Значит, действуем так: ты отвлекаешь на себя парней, а я тем временем знакомлюсь с Соней и ее подругами. Постепенно втираюсь к ней в доверие и отваживаю спутниц, а дальше по плану. Все пункты ясны?
– Я услышала только один пункт – я беру на себя парней… Но почему я? – мои брови от негодования сдвинулись домиком, а взгляд молил о пересмотре принятого решения. Меньше всего мне хотелось общаться с незнакомыми молодыми людьми: я-то и от знакомых не была в восторге, а тут предстояло завоевать внимание аж двоих высокомерных отпрысков местной знати.
– Ну во-первых, у тебя для этого все внешние данные, – подруга сопровождала собственные сомнительные доводы развязыванием горловинного шнурка моего платья и приглаживанием взъерошенных засадой в кустах волос. – А во-вторых, многолетняя работа в харчевне, безусловно, одарила тебя богатым опытом по части общения с мужчинами.
Девушка еще раз быстро осмотрела меня с головы до ног и, оставшись довольной, поторопила:
– Ну идем, а то упустим их.
Мы нашли искомую компанию на танцевальной площадке. Музыканты играли заунывную мелодию. Тучная женщина средних лет, облаченная в короткое ситцевое платье с аляповатым рисунком, который по количеству цветов мог поспорить с фиалковой лужайкой, басисто и фальшивя в каждой строке, пела балладу о несчастной любви, соревнуясь с оркестром, кто громче. Юноши и девушки кружились в вальсе. Все, кроме Сони и ее друзей. Они стояли рядом и со скукой на лицах беседовали. Я думала, под каким предлогом внедриться в их разговор. Исходящая от незнакомки инициатива, бывшая верным признаком дурного тона, наверняка спугнет интеллигентных молодых людей. За пять минут усиленной работы мысли мне не пришло в голову ни одной стоящей идеи. Душераздирающие подвывания вокалистки с явно выраженным отсутствием музыкального таланта мешали сосредоточиться. Вдруг я заметила буравящую меня взглядом Аннику, которая, не спрашивая согласия, подхватила под руки здоровенного детину и резвым галопом закружила с ним по периметру танцевальной площадки. Вооруженная до зубов девушка, изумляя своим видом не только меня, на удивление легко и проворно двигалась. Ее напарник, несмотря на свои габариты, так же демонстрировал искусное владение техникой вальса.
Передвигающаяся на огромной скорости внушительных размеров конструкция из двух человек вселяла страх быть случайно сметенными всем ненароком оказавшимся на их пути. Толпа по краям помоста плотно вжалась друг в друга, не желая закончить праздничный вечер в палате знахаря. Я последовала общему примеру и отступила на шаг назад, мысленно удивляясь внезапной любви к танцам своей подруги-лиходейки. Но тут случилось нежданное. Упоенно вальсирующая парочка, развив на четвертом кругу рекордную скорость, проносилась неподалеку от меня. Анника обворожительно улыбнулась своему кавалеру и… подставила ему подножку! Громила кубарем покатился с площадки, увлекая девушку за собой и цепляя торчащими во все стороны конечностями оказавшихся рядом зрителей. Затевая сие немыслимое злодеяние, напарница, вероятно, морально подготовилась к предстоящей телепортации с танцплощадки на сбитую с ног гору тел ни в чем не повинных людей. Правильно сгруппировавшись, она удачно приземлилась, чего нельзя было сказать о ее увесистом спутнике, который, разукрасив фингалами пару-тройку физиономий и подмяв под себя еще человек шесть, в числе коих находилась и я, валялся без чувств, напоследок фееричного полета оглушив себя ударом головой о деревянную лавку. Анника безжалостно в одиночку стащила с нас трехсоткилограммовую, как мне показалось, тушу и, упав на колени, страдальчески завопила:
– Лолочка! Моя ж ты дорогая, любимая Лолочка! Родная моя! Госпа-а-а-дя-я-я! На кого ж ты меня покину-у-ула?! – девушка прикрыла глаза руками, изображая фонтан слез. Скорбь по Лолочке была налицо. Выжившие после детинопада окружили кучу-малу, поднимая поваленных с земли. Кто-то послал за лекарем. Двое мужчин поставили меня на ноги. Я потерла обеими руками больно ушибленную поясницу и поняла, что не могу ее выпрямить.
– Лолочка, ты жива? – Анника наигранно обхватила мои бедра в объятия, не вставая с колен.
– Да, вроде…– честно говоря, я не была уверена, чувствуя себя так, будто попала под табун лошадей.
– Надо показаться врачевателю! – нарочито громко заявила девушка. – Сейчас не проверишься, а там кость сломана, воспаление образуется и инфекцию в кровь пустит. Мышцы начнут разлагаться, волосы выпадать, кому ты такая нужна будешь! – я слушала ее, в красках представляя вышеописанную картину моей прискорбной участи. На лицах окружающих читалось то же самое выражение. Они на всякий случай уже начали отходить подальше, дабы предотвратить попадание на них трупного яда, который вот-вот, по заверениям подруги, должен был просочиться через мою начинающую загнивать плоть.
– А вы чего стоите? Лучше бы помогли ей дойти до знахаря! Она вон, смотрите, разогнуться не может – все одно, что бабка старая! – Анника впихнула меня в холеные нежные руки блондина и брюнета, которых я должна была устранить по плану. Ошеломленные, но не посмевшие отказать в помощи хиреющей прямо на глазах юной деве, они взяли меня под локти и маленькими шагами повели с площади. Напарница же осталась театрально рыдать на шее своей будущей жертвы и ее сконфуженных необычной ситуацией подруг, причитая о скорой неминуемой смерти зашибленной кривоногим злодеем Лолочки.
Я, постанывая от боли, которая была очень даже реальна, ковыляла по главной улице. Мои проводники шли молча и поочередно раздраженно вздыхали, жаждая как можно скорее избавиться от навязанного груза.
Светило медицины, призванный на подмогу, как только первая капля крови из разбитого носа упала на помост, резво шагал нам навстречу, допустить которой было нельзя. Второго шанса избавиться от молодых людей могло не представиться. У обочины слева приветственно помахал на ветру потрепанной веткой-рукой знакомый куст жасмина. Знахарь приближался.
– А давайте поиграем в прятки! – я кривым подскоком улетучилась из участливых к чужому горю рук, переместив свое и без того скрюченное тело в ненавистный лозняк. Парни в недоумении переглянулись, вероятно подумав, что удар сильнее пришелся на голову, чем на поясницу. Оставалось лишь подыграть их мысли, выгадывая время. Да и точного представления о том, как удерживать этих двоих рядом с собой до заката, у меня все равно не было. Спасти положение могла только импровизация.
– Ку-ку… – сморозила я из кустов первое, что пришло на ум. Врачеватель с традиционной для его занятия торбой в руках с вышитым красным крестиком подошел критически близко. Надо было отвлечь внимание моих спутников от его персоны.
– Вы Лола, верно? – обратился ко мне блондин. – Идемте, Лола, вам что-то совсем плохо становится.
– Я перстень потеряла, – соврала я, – только что. Пока не найду, никуда не пойду.
Брюнет закатил глаза к небу и скрестил руки на груди, явно сожалея о том, что ввязался в сомнительное мероприятие по спасению сумасшедшей девки.
– Да ладно, – прошептал ему друг. – Быстрее поможем отыскать кольцо – быстрее отведем к знахарю. А там пусть сами разбираются, что с ней дальше делать, – он подошел к кусту жасмина и, присев на корточки, принялся раздвигать ветки у земли в поисках несуществующего украшения.
Лекарь как раз проходил мимо.
– Присоединиться не хочешь? – недовольно смахивая с глаз белокурые кудри и проверив уже не только кусты, но и близлежащие камни, усердный помощник занервничал.
– Не-а, вдруг еще клюнет, – съязвил на счет моего кукования невозмутимо ожидающий брюнет.
Шаги отдалялись, опасность миновала, можно было выбираться наружу.
– Ладно, к черту перстень! – подведя конец поискам, я с треском, обламывая уже травмированные несколько часов назад ветки, явилась взору своих психически устойчивых провожатых.
– Вы уверены, что не хотите найти его? – с детства обученный правилам хорошего тона, уточнил участник поисков, слегка удивленный резким перепадом настроения неадекватной подопечной.
– Да-а… Он все равно был деревянный, – я решила доиграть роль пришибленной на голову до конца.
Парни снова переглянулись и осторожно взяли меня под руки, на этот раз опасаясь не за мое, а за собственное здоровье.
Солнце медленно начало клониться вниз, но все еще сильно припекало, когда измученная троица устало рухнула на уличную лавку в тени старенькой яблони. Единственная девушка в маленькой компании, судя по внешнему виду, чувствовала себя очень плохо. Ее спина была сгорблена, руки и ноги расцарапаны, а из приоткрытого рта донесся едва слышный шепот:
– Воды…
– Где мы тебе воду добудем? Вокруг ни души! Посмотри, весь город стекся на центральную площадь! – наконец перестал сдерживаться пособник, забастовавший еще на стадии поисков утраченного кольца.
– Там сейчас вино наливают… – мечтательно произнес второй. – Начинается самая интересная часть торжества… Жаль, что все пропустим…
– Это ты виноват! – распалившись, перевел стрелки на приятеля первый. – Я же говорил, что палаты знахарей находятся в двух противоположных концах Княжеска! А ты все «в центре, в центре». Истоптали уже весь центр! Где теперь силы брать прикажешь, чтобы эту хромоногую дальше таскать?
– Эй, я вообще-то тут! – возмутилась я неприкрытому хамству.
Парни отвернулись в разные стороны. В воздухе запахло жареным. Не хватало еще, чтобы они оскорбленно ушли, оставив меня со сведенной поясницей и угрызениями совести по поводу заваленного дела. Требовалось срочно брать ситуацию в свои руки. Я покрутила головой, изучая местность. У сруба напротив стоял деревянный колодец. Калитка во двор была приоткрыта. Рассудив, что в сложившейся обстановке ждать помощи от моих горе-провожатых с уязвленным самолюбием не придется, я, не разгибая спины, перешла улицу и подтолкнула рукой дощатую дверцу, намереваясь проникнуть к заветному источнику. К моему негодованию, на крыльце, за столбом, подпирающим козырек веранды, сидела неприятного вида старуха. Задремав в кресле, пригретая солнцем, она тихонько посапывала. Странного общения с незнакомцами мне на сегодня хватило с лихвой, а потому я решила не будить хозяйку, а организовать питье самолично. В конце концов пора же было начинать становиться разбойницей! Мягкая молодая трава слева от протоптанной дорожки отлично заглушала звук шагов. Подойдя ближе к колодцу, я обнаружила, что моя согнутая поза идеально подходит для обращения с его ручкой. Куст впереди зашевелился, и с него с трепыханием сорвалась стая синиц. Я задержала дыхание и, стараясь не бряцать цепью водонаборного устройства, аккуратно опустила ведро вниз. Легонько ударившись о воду, оно начало медленно тонуть, наполняясь до самых краев. Я налегла всем весом на рукоять и сделала первый тяжелый рывок. С каждым движением подъем требовал все больших усилий. Спина напомнила о себе, давая понять, что если сумасшедшая деятельность не прекратиться сейчас же, она останется скрюченной до конца моих дней. Вода, проливаемая при каждом новом толчке, шумно падала, ударяясь о волнующееся дно. Я неотрывно смотрела на спящую старуху, методично продолжая наматывать на барабан ржавую скрипучую цепь. Внезапно мою ногу пронзила острая нестерпимая боль. Что-то впилось мне в голень. Впилось и сжало ее стальной хваткой. Я ошалело перевела взгляд вниз – на ноге повис огромный лохматый пес. Кровожадное животное стискивало пасть все сильнее. В шоке от увиденного я выпустила ручку, она с силой ударила по моим ладоням, раскручиваясь в обратную сторону на огромной скорости, и отправляя уже меньше всего интересующее меня ведро с водой обратно в недра колодца. Не осознавая, что приносит больше боли – отбитые и начавшие гудеть пальцы или отгрызаемая конечность, – я громко закричала, разбудив бабку и привлекая внимание своих обиженных друг на друга и особенно на меня спутников. Повскакивав со своих мест, все трое бросились мне на помощь.
– Дружок, Дружо-ок! – верещала старушка, перепугавшись больше меня.
Подоспевшие парни попытались оттащить пса за задние лапы, но тот оттаскивался исключительно с добычей в зубах, ни за что не желая выпускать из клыков сочную голенную кость, составлявшую пока еще часть моего тела. Я хотела достать меч из ножен, но не смогла согнуть пальцы, чтобы удержать его. Добравшаяся наконец до места жестокой расправы бабка схватила своего питомца за загривок и, оседлав, начала трясти из стороны в сторону вместе с моей ногой. Клыки неприятно забуравили прокусанные насквозь мышцы. Немощная хозяйка мохнатого людоеда только усугубляла дело. Закусив губу до крови, я подтянулась к оскаленной морде и, запуская пальцы в рычащее жерло, попыталась разжать пасть. Ничего не вышло, я только разозлила зверя еще больше. Спасти положение и ногу мог только счастливый случай. Он как раз пьяной поступью ввалился в калитку и тут же рухнул лицом в клумбу, украшавшую с одной стороны дорожку, ведущую к дому. Впрочем, через секунду он нашел в себе силы и, приподняв голову, позвал:
– Дружок! – пес пристыжено прижал уши и расслабил челюсть. Он неторопливо потрусил в сторону валяющегося где попало хозяина, виляя хвостом-метелкой. Дружок был эдак локтя полтора в высоту и не менее пяти пудов веса. Принявшись вылизывать мужику лицо, он совершенно не создавал впечатления безжалостного убийцы, еще минуту назад пытавшегося оторвать от меня кусок.
– Опять напился, окаянный! – полукриком запричитала старушка, подпинывая клюкой бестолкового отпрыска годов сорока.
– Так праздник жеж, – умозаключил отдыхающий в клумбе тип, громко икнув.
– Говорила я твоему отцу, чтоб с детства тебя к труду приучал, а он все баловать! Вот и вырос обалдуй эдакий! – бабка заметила торчащую из кармана брюк мужика бутыль с мутной розоватой жидкостью. Она поспешно вытащила ее и быстрым шагом направилась к колодцу.
– Смотри, Яшка, вот оно все твое, проклятье! – разгневанная старуха выдернула пробку из тонкого горлышка бутыли и вылила ее вредоносное содержимое в колодец.
– Не-е-ет! – с видом раненого в самое сердце рыцаря, только что потерявшего в бою верного друга, мужик вытянул вперед трясущуюся руку. Мне даже показалось, что он прослезился. Когда последняя капля безжалостно выливаемой каргой жидкости отправилась к Нептуну, тип опустил лицо обратно в клумбу и горько всхрапнул.
Опершись на ладони, я попыталась привстать, но, поняв, что сама этого сделать не смогу, кинула жалостливый взгляд в сторону парней, прятавшихся за кустом, стараясь не попадаться на глаза собаке с волчьим аппетитом.
– Что ты наделала, старая? – пьянчуга, понесший невосполнимую утрату, обратился к своей осерчавшей матери. – Это ж я для тебя принес. Зелье колдовское. Шоб в шкаф морозильный подливать.
Бабка неуверенно взглянула на дно колодца – поверхность воды была скована магическим розовым льдом. Старуха сердито хмыкнула и раздосадовано махнула рукой. Ничего не ответив непутевому сыну, она откинула пустую тару в сторону и угрюмо поплелась домой.
Не без помощи приняв вертикальное положение, я ощутила прилив многократно усилившейся боли в пояснице; прокусанная нога безвольно болталась, намекая, что ее, вероятно, придется ампутировать; пальцы обеих рук налились жаром и онемели, но самое главное – мне было неизвестно, который сейчас час.
– Эй, уважаемый! Уважаемый! – сквозь сжатые зубы процедила я, обращаясь к оценившему по достоинству радушие цветочной грядки мужику. – Сколько сейчас времени, не знаете?
– Дык восьмой час уже.
Скоро сядет солнце. Надо успеть добраться до реки. Я сделала неловкий прыжок вперед на одной ноге. Нарушенная по всем фронтам за последний день координация отправила меня прямиком на землю.
– Ай-й… – зажмурившись, я подтянула к себе больную конечность, по которой четырьмя тонкими струйками из рваных дырок сочилась алая кровь. Спину окончательно свело, позвоночник отказывался выровняться хотя бы на миллиметр. Пальцы не гнулись, опухнув и приняв синюшный оттенок. Как действовать дальше, я не представляла.
– Тебе знахарь нужен, – выразил общую мысль блондин, – а лучше колдун. Он быстрее твою ногу вылечит и голову, ой… спину.
– Так вроде с этого все и начиналось? – Лекарь, к которому мы весь день пытались попасть, теперь был необходим по-настоящему.
За щербатым забором послышался топот копыт. Небольшая повозка с запряженным в нее ослом ритмично подскакивала на дорожных камнях. Мальчишка, сидевший на дрожках, натянул поводья, когда телега настигла усыпанный в прямом смысле людьми двор. Дружок проскользнул между створок калитки и заинтересованно выбежал навстречу приезжим. Сев рядом с обозом, он выжидательно уставился на паренька. Судя по всему, тот был частым гостем в этих краях, потому что пес нетерпеливо поскуливал, подметая хвостом землю.
– Э-эй, хороший песик, хороший! – юнец вынул что-то из кармана штанов и подкинул в воздух. «Хороший песик» подпрыгнул, звучно лязгнув зубами, послышался хруст пойманного им угощения.
– Дядя Яша! Вы снова свою повозку у нас забыли! Сами ушли, а ее оставили! Я привез, – мальчишка махнул головой назад, в сторону телеги, – а то бабка Марья придет за ней и опять на отца браниться будет, что вместе гуляете.
Обитатель клумбы сладко потянулся, лежа на животе. Опершись на руки, он худо-бедно встал на четвереньки и, цепляясь за разлапистый куст ближайшей растительности, выпрямился. Сделав несколько кривых шагов в направлении калитки, он озадаченно остановился и повернулся ко мне:
– А ты кто такая? – До мужика наконец дошло, что в его дворе валяется незнакомая потрепанная девица в сопровождении двух, судя по одежде, благородного происхождения молодых людей.
Уже положив глаз на внезапно ставшее потенциально доступным средство передвижения, я сориентировалась по обстановке:
– Я дочь троюродного брата двоюродной сестры наместника Пугая! Приехала проверить, с достаточным ли размахом в Княжеске чтут бога Огня, а то вон в столице в прошлом году картошка не уродилась. Видать, плохо празднуете! А это мои родные братья – богатые наследники доброй трети государства, – парни уже не удивлялись ничему, что произносила на их глазах теряющая остатки рассудка ставшая непосильной ноша. Мужик поспешно приосанился. Принимать на собственной лужайке такую знатную особу для него было в новинку.
