Читать книгу: «Темный мир, или Рабыня для демона», страница 12

В моей душе сначала поселилась паника, которая сковала сердце, заставляя затаить дыхание, но потом я вспомнила о своем решении: я приму эту магию, раз она так ко мне стремится. Ведь она не должна же будет мне навредить, правильно? Если верить пророчеству, я просто впитаю ее в себя, преобразовав в силу, значит, и бояться нечего.

– Ну что, – печально вздохнула я, разведя руки в стороны – крылья за спиной тоже совершили сей жест, – раз уж я решилась, значит отступать поздно.

И, словно поняв, что ее больше не будут бояться, что больше не нужно опасаться быть отвергнутой, магия Темного мира хлынула ко мне, соединяясь с моим телом. Первое, что я почувствовала, оказалось чувство невыносимой боли, которое скрутило меня по рукам и ногам, не позволяя сделать ни вдох, ни выдох; горло сжал спазм, не давая проронить ни звука, а ребра сдавило так, что они, казалось, начали трещать; в глазах потемнело, и я перестала ощущать реальность. Потерялась во времени и пространстве, поглощая такую силу, от которой начала кружиться голова, а к горлу подступила тошнота, и в этот же момент я почувствовала во рту металлический привкус – кровь. Мир утратил краски и поблек, и я чувствовала только одно…

Боль, бесконечная и невыносимая, дикая и зверская, сумасшедшая и неистовая, острая и пронизывающая, рвущая и режущая, гнетущая и горькая – невозможно описать словами все, что я переживала в эти, казалось, нескончаемые минуты. Хотелось выть, но из горла не вырвалось ни звука, хотелось разреветься, но слез не было – только боль.

А когда она, наконец, отступила, я почувствовала такое облегчение и легкость во всем теле, что захотелось разреветься от счастья: какое-то особенное, подлинное, безмятежное и ласкающее, опустошающее, но такое сладкое, что хотелось испытывать его снова, снова и снова, словно оно было наделено детской наивностью и чистотой. Счастье. Сколь же безграничным оно сейчас казалось.

Я не сразу вернулась в реальность – сложно прийти в себя после опустошающей боли, испытав после нее абсолютную гармонию с телом, поэтому не сразу заметила те изменения, что произошли с телом: волосы стали длиннее и теперь спускались ниже плеч, хотя цвет их остался тем же – абсолютно белым; глаза почти не изменились, если не считать того, что их цвет стал более насыщенным; лицо слегка заострилось, приобретя хищное выражение; голову же увенчали небольшие рожки, загнутые назад, которые отливали перламутром, блестя в свете витражей; а вот крылья…

Некогда кожистые с иссиня-черными жилками, точно паутинками, теперь они стали невероятно белоснежными, такими, что слепили глаза своей чистотой, но не это было удивительным… Они словно состояли из множества тончайших и хрупких снежинок, соединенных ветром, сплетенных между собой в замысловатый узор, и трепетали от каждого движения. Казалось, коснись их – и они рассыплются на мельчайшие осколки. Большие снежные крылья с маленькими крапинками воды, что растекались по ним, точно алмазные ручейки, делая эти крылья идеальной защитой, и в то же время идеальным оружием. Великолепные и сильные, они легко удерживали мой вес в воздухе. Пара сильных взмахов – и я оказалась под самым потолком тренировочного зала. И теперь казалось, что весь мир лежит у моих ног. Сила бурлила во мне, рождая уверенность и защищенность.

Но как же оказались иллюзорны мои ощущения… Как же я заблуждалась.

Дакхар, обнаженный, лежал на своей кровати, откинувшись на подушки, и, закинув руки за голову, задумчиво смотрел в потолок. На груди поблескивали капельки пота от недавнего изнурительного занятия сексом с Кэйрой, которая, совершенно счастливая, закинула свою руку ему на грудь, а ногу – на мускулистое бедро, которое было прикрыто черной шелковой простыней.

Мужчина взглянул на нее: уставшая, раскрасневшаяся от длительных ласк, от бурного секса, от криков и стонов под ним. Он до мельчайших подробностей помнил, как она извивалась в его объятиях; как ногти впивались в его спину, когда он входил в нее мощными и быстрыми толчками; как вонзала свои зубки в его плечи, когда было особенно хорошо; как содрогалась в экстазе, откинувшись на простыни, которые сбились под ними. И как через некоторое время и он присоединился к ней, изливаясь на это безупречное обнаженное тело, блестевшее от пота. Да, Кэйра умела доставить наслаждение, знала, что нужно ему, Дакхару, и давала это, ничего не требуя взамен. Ну или почти ничего.

Мужчина усмехнулся про себя: «Тебе нужно мое внимание и покровительство? Да, может и так, но… Я знаю, чего ты жаждешь на самом деле, и поверь, ты никогда этого не получишь».

Он аккуратно убрал с груди ее руку, чтобы не разбудить, и медленно поднялся, тем самым сбросив простынь, которая с тихим шуршанием соскользнула с его бедер и очутилась на полу.

Мощный, красивый, сексуальный, влиятельный и сильный, он знал, какое впечатление производит на противоположный пол, знал, что каждая девушка, женщина желает его, что ни одна не устоит перед его обаянием… Почти.

Дакхар нахмурился и нагнулся, подбирая с пола разбросанную одежду, которая оказалась там в пылу страсти, когда Кэйра срывала ее, чтобы только поскорее ощутить член Оэра в себе..

"Ирина. Непокорная, дерзкая, желанная, – мужчина застегнул брюки на бедрах, не соизволив надеть рубаху. – Зелье действует исправно, но пока еще рано звать ее сюда. Рано брать то, чего еще нет. Но когда это произойдет, я возьму то, что так желанно на протяжении вот уже трех веков. Сила, которая станет моей, сила, которой не будет равной, сила, перед которой склонят головы даже Арахсшарсцы. Эти наглые, заносчивые демоны, считающие себя самыми сильными в этом мире, думающие, что мирный договор, который они хотят заключить, что-то значит для меня. Наивные глупцы, – зло усмехнулся Оэр, рассуждая про себя, – как только я получу в свои руки власть, о которой никто даже и не мечтал, то сразу же уничтожу вас всех. Всех до единого! Никого не оставлю в живых! Это вы повинны в смерти отца и брата! Это вы вовлекли в войну весь Темный мир. Не прощу. Никогда не прощу и отомщу при первой же возможности."

Дакхар сжал кулаки, пытаясь сдержать тот гнев, обиду и злость, что веками таились в его душе. Он всю жизнь скрывал эти чувства от матери, от всех, кого знал. Никто не должен узнать, что Тьма не полностью завладела им тогда, при обряде Принятия Силы, что не все его сердце стало черным и гнилым, что есть там еще место для надежды. Только вот… Пророчество. Да, злую шутку оно с ним сыграло. Сделать выбор: либо принять тот Свет, что есть в Ирине, но потерять Силу, которая так ему необходима, чтобы осуществить задуманное, либо отвергнуть Его, но обречь себя на погибель. Как быть? Да никак. Он уже все для себя решил. Если суждено погибнуть, то так тому и быть, но он все равно отомстит тем, кто разрушил его жизнь, тем, кто заставил страдать его народ под гнетом войны и смерти. Арахсшарсцы!

Месть. Только она имеет значение, только она поддерживает в нем силы на протяжение трех веков. Месть – смысл его, Дакхара, существования.

Он подошел к зеркалу, что стояло в дальнем углу его покоев, и взглянул в свои глаза. Черные, непроницаемые, сама Тьма затаилась в них и ждет, когда наступит подходящий момент, чтобы выплеснуться наружу. А ведь раньше цвет глаз был иным: ярко-синий, с красноватым ободком вокруг радужки – эти два цвета словно переплетались меж собой, создавая лиловый оттенок. Тогда, очень давно, Ратхар завидовал этому цвету, хотел, чтобы и у него был такой же оттенок, вместо насыщенно-фиолетового. Дакхар смеялся над братом и подтрунивал по этому поводу, а Ратхар обижался. Сейчас бы Оэр отдал все, лишь бы стереть из памяти те минуты, когда брат был расстроен по его вине, лишь бы снова увидеть его смеющимся… Вернуть бы то время назад, повернуть все вспять. Но это, увы, невозможно.

Тоска по брату снова наполнила сердце мужчины, заставив чувствовать то, что было, как он думал, забыто: безвыходная, бездонная, безмолвная и безнадежная. Она снедала его изнутри, заставляя сердце рваться на части. Да, черное и безжалостное сердце болело сейчас, снова оплакивая того, кто был частью его самого.

– Ратхар. Брат мой, – глухо произнес мужчина, склонив голову, чтобы не видеть в отражении свое искаженное болью и страданием лицо.

И в этот самый момент он почувствовал, как еле заметная дрожь, заметная только ему одному, прошлась по всему дворцу, заставив мужчину вздрогнуть всем телом. "Магия! – изумленно подумал он, взъерошив волосы на голове и тем самым приводя их в полный беспорядок. – Значит, магия Темного мира все-таки приняла Ирину, – Дакхар предвкушающе улыбнулся, сразу же забыв о тех чувствах, что еще пару мгновений назад владели им. – Пора. Время пришло."

Я парила под прозрачным потолком, впитывая в себя весь солнечный свет, что лился через прозрачное хрустальное стекло, отражаясь на моих белоснежных крыльях с алмазными ручейками множеством искр.

Легкость, мощь и сила крыльев, чувство парения в воздухе, безудержная энергия во всем теле, ощущение безграничной власти над каждым живым существом – все это пьянило меня, туманя разум, притупляя чувства самосохранения. Я ведь даже и предположить не могла, что магическая энергия Темного мира может быть такой… такой волнительной, так всемогущей. Хотелось петь от радости, беспричинно рыдать от того, что я сейчас ощущала, но, словно по закону подлости, эйфория быстро начала проходить, спуская меня с небес на землю.

Крылья за спиной вдруг ослабли, в глазах потемнело, и я медленно приземлилась на пол, садясь на колени и обняв дрожащие плечи руками. Дыхание сбилось, на лбу появилась испарина, щеки раскраснелись, а на шее бешено пульсировала венозная жилка.

"Почему такой резкий упадок сил?" – закралась запоздалая мысль, заставляя еще больше дрожать мое тело.

– Глупая! – вдруг услышала я мужской голос. – Зард тебя побери, Ирина! Чем ты думала, когда использовала ТАКУЮ магию?! – орал на меня мужчина.

Я постаралась сосредоточить свой взгляд на нем, но перед глазами все расплывалось, и только голос…

– В… Васир? – слабо пролепетала я, стараясь дышать ровнее, чтобы привести зашедшееся в безудержном ритме сердце в порядок.

– Конечно, это я. А кого ты еще тут ожидала увидеть? Фею-крестную?

Ох, сколько сейчас в его словах было колкости и иронии! Он был настолько зол и раздражен, что мне захотелось провалиться сквозь пол.

– Ты несмышленый маленький ребенок, который совершенно не думает своей бестолковой головой!

– Я… я не понимаю… – начала было я, но Васирхан гневно воскликнул, перебив меня на полуслове.

– Конечно же, не понимаешь! Ты что творишь? Зачем нужно было это делать? – мужчина склонился ко мне, пытаясь то ли приобнять, то ли просто поддержать, не знаю, но я отстранилась, снова вздрогнув всем телом. – Дура, какая же ты дура. Я поражаюсь твоему скудоумию. Ответь, чем ты думала, когда решила принять магию Темного мира в себя, Ирина?

Мой злобный "фей" нахмурился, плотно сжав губы, в ожидании ответа.

– Я… Я подумала, что раз в пророчестве говорится, что я могу впитывать в себя любую магию, преобразовав ее в силу, то это мне не повредит, а сделает только сильнее… Я и не думала…

– Вот именно – ты не думала, – словно выплюнув эти слова, прорычал мой друг. – Ты вообще не думаешь своей бестолковой головой. Когда же ты уже наконец повзрослеешь? Или, может, думаешь, что это все шутки? Что это причудливая игра, которая не причинит тебе вреда? Магия – это сила, с которой нужно считаться, сила, которую нужно уважать и относиться с трепетом. А ты… Ты не понимаешь, к чему твои выходки могут привести.

– Васир, прости, я…

– Замолчи! – гневно перебил мужчина, сжимая кулаки. – Не смей извиняться! Я все равно не приму ни твоих извинений, ни жалких оправданий, что ты не знала! Не поверю! Ты хоть можешь себе представить, какую энергию выпустила наружу? Даже я, демон Низшего порядка, почувствовал ее, хотя и не должен был! И, наверное, не почувствовал бы, если бы не находился поблизости. И как ты думаешь, узнал ли Оэр об этом? Не знаешь? А я более чем уверен, что он почувствовал энергетический всплеск, который прошелся по дворцу! Дакхар – часть этой Темной обители, что именуется дворцом. Это его мир, Ирина. И теперь мне кажется, что я понимаю, чего он добивается.

Я изумленно взирала на Васира, который встал и нервно начал расхаживать по залу туда и обратно, сцепив руки в "замок". Пелена перед глазами начала пропадать, поэтому теперь я видела, как сильно рассержен и взбудоражен мой друг.

– По… понимаешь? – спросила я дрожащим голосом.

– Да, – мужчина передернул плечами, словно пытаясь сбросить груз тех знаний, что внезапно обрушились на него. – Надеюсь, что ошибаюсь, – он остановился передо мной и присел на корточки, заглядывая мне в глаза. – Зря ты соединила себя с магией Темного мира, Ира. Я все думал, почему же Дакхар не противился твоему обучению, почему разрешил передвигаться по дворцу, почему твой магический резерв после тренировки, на которой он начал быстро восстанавливаться, вдруг исчез после ужина с Оэром. Теперь же я понимаю, чего он добивается…

Я удивленно посмотрела на мужчину, который, казалось, полностью погрузился в себя, не замечая выражения моего лица. Он смотрел прямо на меня, но не видел. После недолгой паузы Васир глухо произнес:

– Ему нужна сила Темного мира, которая была для него недоступна и неподвластна все эти столетия, теперь же, когда ты впитала ее в себя, он сможет ее получить.

– Каким образом? – мой голос осип, а в горле пересохло.

– Выпив ее из тебя.

Заметив мой недоумевающий взгляд, он пояснил:

– Вспомни ужин с ним, как вы поцеловались…

"Да, и в самом деле, сперва было все хорошо, да и силы во мне были: мы разговаривали, пили странное, но вкусное вино, затем танец, а потом поцелуй… после которого я очнулась в своей комнате с опустошенным магическим резервом… Так значит, Дакхар забрал мои силы через тот злосчастный поцелуй?"

Это догадка повергла меня в абсолютный шок.

– Васир, что… что мне делать? Что, если он придет за мной? Что, если он захочет забрать мою магию?

Мой голос с каждым произнесенным словом начинал дрожать все сильнее и сильнее, пока не превратился в бессвязное бормотание и заикание.

– Я не знаю, – сокрушенно ответил мужчина, покачав головой и пожимая плечами.

Дура! Правильно сказал Васир. Я самая настоящая дура!

– Ты ведь даже защититься от него не сможешь, слишком уж слаба и неопытна. Да и я ему не соперник – сметет со своего пути одним движением крыла и не заметит.

– Мне страшно, – пролепетала я, глотая слезы, хлынувшие из моих глаз.

– Неудивительно. Даже мне страшно. Не подумай, не за себя – за тебя. Впервые за столько лет я боюсь за кого-то, кроме себя самого. Давно забытое чувство тревоги за того, кто стал мне близок и дорог, – Васир старался говорить спокойно, но едва ощутимая дрожь в голосе выдавала в нем сильнейшее волнение, а руки и спина были сильно напряжены. – Ладно, вставай и идем к тебе в комнату, подумаем, что можно сделать.

Он помог мне подняться, придерживая одной рукой за талию, другой – под локоть.

– Ах, какая идеалистическая картина, – донесся до нас язвительный голос… Дакхара! Он снова стоял в дверном проеме, как и в прошлый раз, весело глядя на меня и Васира, который все еще удерживал меня за талию. – Я сейчас прямо разрыдаюсь от умиления, – он оттолкнулся плечом от дверного косяка и сделал пару шагов нам навстречу. – А ты не боишься, раб, что я оторву тебе ручонки, которые в данный момент находятся не там, где им положено? – Дакхар прищурился, гневно сверля взглядом моего друга. – Скройся отсюда, иначе пожалеешь.

– Нет, – уверенно произнес Васир, еще крепче сжимая меня в своих руках.

– Смелый? – усмехнулся Оэр, принимая обманчиво расслабленное положение, и скрестил руки на груди. – Ну-ну. Не боишься?

– Боюсь, но не отступлюсь. Я не дам навредить Ирине, даже если сильно поплачусь за это, – Васирхан нахмурился.

– Молодец, хвалю за отвагу, но… – Дакхар снова приблизился к нам на несколько шагов. "Нужно как-то выбираться из этой ситуации, – подумала я, стискивая свои ладони в маленькие кулачки. – Но как?" – … но твоя глупость, раб, просто поразительна, – Дакхар не прекращал улыбаться, хотя улыбкой это было назвать сложно – скорее уж хищный оскал. – Неужели ты попытаешься противостоять мне? Мне, Васирхан?

– Пусть глупо, но я все же попытаюсь, – глядя прямо Оэру в глаза, храбро ответил мужчина.

– Ну и дурак, – хмыкнул демон, и… сделал одно-единственное движение руки… После которого Васирхана смело энергетической волной, сильно приложив об стену, где он и остался лежать недвижимый.

Я вскрикнула, в ужасе уставившись на Дакхара, который начал ко мне приближаться. Мне хотелось сорваться с места и бежать куда глаза глядят, но не получалось сделать ни шага. Паника затопила мое сознание.

– Ну что, девочка, пообщаемся наедине? – хрипло поинтересовался мужчина, приблизившись ко мне вплотную, осторожно и бережно проводя по моему лицу своей когтистой рукой.

– Я никуда с тобой не пойду, – неуверенно пролепетала я, пытаясь сделать хоть шаг, но, увы, попытка оказалась тщетной.

– Ты уверена? – коварно улыбнулся этот демон, в глазах которого полыхнуло пламя. – А если я сделаю так?

Одно резкое движение руки в мою сторону, касание к шее, чуть уловимая боль и… мой мир померк, погружая в темноту. Последнее, что я услышала, были слова Дакхара:

– Ну вот и славно, теперь ты станешь моей.

Хочется крушить все на своем пути; уничтожить дворец под основание; оторвать голову тому, кто принес горе в дом правящей семьи; стереть с лица Вселенной всех Арахсшарсцев, всех до единого, чтобы даже малюсенького воспоминания о них не было… Но пока нельзя. Еще не пришло это время. Как бы гнев ни клокотал внутри, нужно сдерживать себя, чтобы не натворить бед.

Ратхар находился в небольшом темном помещении, освещенном лишь светом от камина, в котором огонь с радостью облизывал большие поленья, распространяясь приятным теплом по всему помещению.

Возле камина стояло одинокое кресло с высокой спинкой из черного дерева Эрдун, что росло далеко на севере в крайне жестких и суровых погодных условиях и оттого было столь редким и ценным, что добыть его было крайне сложно и проблематично; а на полу расположился темного цвета ковер без каких-либо узоров.

Мужчина метался по комнате, не находя себе места. Как справиться с обуявшими его эмоциями, при этом не показывая их ни брату, ни матери? Вести себя так, словно ничего страшного не случилось? Показать, что известие о смерти отца не так сильно тронуло его, как Дакхара? Никому не показать, как ему на самом деле больно в душе, как сердце разрывается от тоски по отцу?

Да, возможно именно так и следует поступить, ведь теперь он должен будет стать Оэром Темного мира, возложить на свои плечи бразды правления и принять в себя Тьму. Ибо только приняв Ее в себя, можно стать законным правителем, если, конечно, не погибнешь при этом.

Но как же не хочется проходить этот ритуал Принятия Тьмы! Болезненный и неприятный. Как не хочется чувствовать, как Она своими темными цепкими щупальцами прокрадывается внутрь тебя, отравляя сердце злобой, ненавистью и жестокостью, уничтожая все хорошее и светлое. Как же тяжело сохранить остатки разума и не сойти с ума, не отдать Ей себя всего. Бороться и победить, оставив нетронутой душу, но при этом погибнуть, или же просто смириться и проиграть, став бездушным чудовищем. Ибо только монстр способен править в этом жестоком мире. По крайней мере, так гласят законы. Этого требует Тьма.

Ратхар ни на минуту не сомневался, что сможет пройти этот крайне неприятный ритуал; не боялся потерять себя, не страшился внутреннего холода, что скует его сердце, сделав бесстрастным ко всему. Ведь нельзя уничтожить душу, в которой пылает огненный смерч. Сильные эмоции – неплохая защита от Нее, хотя они и не дают никакой гарантии. С Тьмой всегда нужно быть настороже. Всегда!

"Эх! – сокрушенно качая головой, думал Ратхар. – Лучше бы осваивать воинское дело, а не вливаться в жизнь, наполненную интригами, заговорами, изворотливостью и лицемерием. И если бы не Арахсшарсцы, я смог бы заниматься тем, что мне по душе – воинским искусством, – мужчина нахмурился. – Арахсшарсцы! Ненавижу!"

Ратхар остановился у камина, всматриваясь в огонь и рассуждая о смерти отца: "Зачем Арахсшарсцам, этим тварям с Энсеркана, была нужна смерть Оэра? Ведь мы всегда жили с ними в мире, имели даже некие договоренности. Так что же изменилось? Что сподвигло их на это убийство? Чего они этим хотели добиться? Начать войну? Уничтожить наш мир или… А может, они как раз-таки хотели не уничтожить его, а, наоборот, захватить? Тогда это имело бы смысл, и все встало бы на свои места."

Ратхар задумчиво взъерошил волосы на затылке, которые тут же рассыпались в беспорядке.

"Власть – извечная жажда сильных мира сего. Чем больше власти они имеют, тем сильнее становится их тяга к ней. У моего отца была власть, но она не принесла ему ничего хорошего, только головную боль и разочарование в нашей расе. А впоследствии и смерть. Я так жить не хочу."

Ратхар, резко крутанувшись на месте, решительным шагом направился прочь из своей комнаты. В его глазах отразилось все, о чем он сейчас думал.

Сначала нужно поговорить с братом и предложить ему стать Оэром вместо него, а затем уже заняться той Арахсшарской мразью, что прервала жизнь отца.

Пора мстить!

Находясь между сном и явью, я чувствовала, что словно плыву по волнам, ощущая мерное покачивания в чьих-то крепких и теплых руках. Кто и, главное, куда меня несет, зачем? Не знаю, да и знать, если честно, не желаю – так проще, так меньше страха.

Погружаясь в полудрему, краем сознания я цеплялась за реальность, но все смазывалось, а мысли то и дело ускользали, словно вода сквозь пальцы.

Никак не могу понять, сплю я или нет? Это реальность или…

Снова сон. Снова Ратхар. Да, я помню, он снился мне уже, но каждый раз я забываю об этом. Забываю до тех пор, пока снова не увижу его во сне.

Он так близок в моих туманных грезах, но так недостижимо далек в реальности. Мужчина, что притягивает меня к себе, заставляя сердце биться чаще, а кровь бежать по венам намного быстрее. Мужчина, что погиб несколько веков назад. Нечестно, как же это несправедливо!

Что это? Магия? Если да, то какая? Неужели же это та самая сила, что протекала в колонне? Та сила, что я впитала в себя? Но почему тогда она столь странно себя проявляет, показывая эти отрывки и события из прошлого Ратхара? Зачем дает ощутить весь спектр его эмоций? Зачем заставляет переживать все те события вместе с ним, словно мы – одно целое?

Снова вопросы, на которые у меня нет ответов.

Сейчас я испытываю странные чувства, но мои ли они – непонятно: горечь и боль, тоска и безнадежность, ненависть и… предвкушение. Предвкушение отмщения! Ощущение, что все те эмоции, что бурлили в этом странном и невероятном мужчине, передались мне, что они вовсе и не его, а мои собственные. Невероятно… и страшно!

Где же та самая грань, которая разделяет нас, не давая потерять самих себя, не давая слиться воедино? Ведь я не он, а он не я! Как отличить, что это именно его эмоции, а не мои собственные?

И я понимаю – никак. Пока эти странные сны посещают меня, пока я нахожусь во власти чужих воспоминаний, пока чувствую все то, что испытывает Ратхар, я не освобожусь. Так как же все это прекратить? Как?!

Не хочу больше видеть все это, не хочу снова испытывать те эмоции, что изводили мужчину, не давая ему покоя до тех пор, пока он не погиб. Не хочу! Это слишком больно, слишком мучительно – сжигать себя ненавистью изнутри, чувствовать каждый день, как боль от утраты родного существа не дает успокоиться израненному сердцу.

И ведь я прекрасно понимаю, что это за чувства – сама пережила их, думая, что моя мама умерла, и всему виной тот, кого я и по сей день ненавижу и презираю. И именно эти эмоции не дают мне смириться со своей участью: они каждый день придают мне сил, чтобы бороться.

Видимо, с Ратхаром было то же самое: он не смирился с потерей отца до тех пор, пока не погиб, пока не решился на отчаянный поступок – месть предводителю Арахсшарсцев.

Возможно, и моя душа исцелится, когда перестанет биться в груди гнилое сердце Дакхара, когда его жалкая жизнь прервется навечно!

Да, было бы неплохо. Я устала страдать и бояться. Очень устала.

Медленно, но неуклонно погружаясь из полудремы в крепкий сон, я почувствовала, как из головы выветриваются все мысли, как стирается из памяти увиденное о Ратхаре, а вслед за этим и мои собственные чувства и эмоции.

И почему у меня такое ощущение, что эти воспоминания еще сыграют со мной злую шутку?

– Завтра к вечеру прибудем во дворец Оэра, – резюмировал Хангаар, спешиваясь с коня и растирая затекшие мышцы спины.

– Нет, – нахмурился Рат-Ар, сидя на своем гнедом жеребце и держа поводья в одной руке. – Нам нужно поспешить.

– Почему? – удивленно спросил своего друга воин, оборачиваясь в нему лицом. Красив и статен: волосы, словно вороново крыло, отливают синевой и достают до плеч, но сейчас перевязаны маленьким кожаным ремешком на затылке; высокий лоб, правую бровь рассекает шрам, полученный им в бою, темно-карие глаза, прямой благородный нос, тонкая сверху, но чуть пухлая снизу губа, квадратный подбородок; а когда мужчина улыбается, то на левой щеке появляется небольшая ямочка, которая придает ему особый шарм, и от которой так млеют женщины, стоит им только увидеть ее; мощная мускулистая шея плавно перетекает в широкие плечи, а они, в свою очередь, – в мощную грудную клетку, которая стала такой благодаря постоянным сражениям и тренировкам.

– Не могу понять, – Рат-Ар сильнее сжал поводья в руке, чуть наклоняясь вперед и прижимая другую руку к шее коня. – Что-то… Не пойму…

– С тобой все в порядке? – обеспокоено спросил друга Хангаар, подходя ближе.

– Не знаю, мне… – вдруг почти прохрипел он, резким движением руки срывая с себя маску. – Мне… нечем… дышать…

Он хватал ртом воздух, но было такое ощущение, что тот не попадает в его легкие. Рат-Ара начала бить крупная дрожь, и он стал заваливаться набок. Благо, Хангаар его вовремя подхватил.

– Рат. Рат!

Мужчина осторожно спустил Рат-Ара с коня и уложил на траву, пытаясь при этом ослабить застежку на темном плаще.

– Дыши, друг, дыши. Не смей мне тут концы отдать. Слышишь? Не смей!

Рат-Ар содрогался всем телом, пытаясь сделать вдох; глаза его впали, а лицо резко посерело.

– Черт! – выругался воин и начал срывать верхнюю одежду с Повелителя Арахсшарсцев, чтобы дать доступ кислороду, но это не помогло.

Вдруг Рат-Ар затих, сделав только один глубокий судорожный вдох. Тело безвольно обмякло.

– Твою ж… Воды, живо! – скомандовал Хангаар остальным воинам, которые только молча наблюдали, понимая, что если не справится Хангаар, то они и подавно не смогут помочь. Его приказ тут же был выполнен, и перед мужчиной появилась небольшая фляжка, наполненная водой. – Ты держись, Рат, главное – держись.

Открутив пробку на горлышке, он что-то тихо произнес над фляжкой, отчего вода в ней слегка замерцала голубоватым светом, а затем мужчина тоненькой струйкой начал вливать живительную влагу в рот Рат-Ара. Но тот даже не шелохнулся.

– Да пей же! – воскликнул Хан, придерживая голову друга так, чтобы тот ненароком не захлебнулся. – Ну давай же, Рат. Не вздумай умирать! Даже и не помышляй об этом, иначе, клянусь Бездной, я отправлюсь за тобой в саму Преисподнюю и как следует тебе там накостыляю, – попытался пошутить мужчина, нервно хохотнув. – Ну же, друг, давай, приди в себя.

Но мужчина безмолвствовал. Хангаар закрыл фляжку и отдал тому воину, что принес ее.

– Рат, ты должен жить, слышишь? Ты обязан! – мужчина тихо говорил эти слова, укладывая голову друга себе на колени, и теперь, придерживая ее уже обеими руками, слегка надавил на височную область. – Ты наш Повелитель, ты объединил нас, дал надежду на будущее, пришел в тот час, когда, казалось, уже все потеряно и ждать помощи неоткуда. Ты стал мне лучшим другом, да что там другом – братом! Поэтому я сделаю все, лишь бы хоть как-то помочь тебе.

Все воины, что сейчас стали свидетелями произнесенных слов, дружно кивнули, подтверждая слова своего командира. Да, Рат-Ар – их предводитель, он тот, кто подарил надежду. Он тот, кто никогда не бросит друга в беде и всегда придет на выручку остальным. Он настоящий лидер. И каждый воин, что находился здесь сейчас, отправится за ним прямиком в саму Бездну, если потребуется.

Хангаар начал что-то беззвучно нашептывать, прикрыв глаза, а из его рук, словно тоненький ручеек, потянулись голубоватые нити, прикасаясь к вискам Рат-Ара.

Жизнь. Он вливал в друга часть своих жизненных сил, лишь бы только не дать ему погибнуть, лишь бы спасти своего названного брата. Прошло, наверное, минут десять, но ничего не происходило – Рат все так же был безмолвен и тих, а глаза его оставались закрытыми, даже, казалось, дыхание пропало. Хан убрал руки от головы мужчины, сокрушенно опустив голову вниз.

– Неужели… – словно не веря в происходящее, осипшим голосом пробормотал один из воинов, – … он… он покинул нас?

Хангаар покачал головой и неопределенно пожал плечами.

– Не знаю, я уже ничего не понимаю. Ведь он… он не должен был… – но договорить он не смог: горло сжал спазм, не позволяя больше проронить ни звука, а грудь сдавило так, словно ее зажали в раскаленные тиски. Еще немного, и боль заполнит его изнутри, еще чуть-чуть, и он обезумеет от горя, еще самую малость, и…

– Хреновый из тебя лекарь, если ты не можешь определить, что твой пациент жив, – тихо прошептал Рат, приоткрывая глаза, и через силу улыбнулся другу.

– Идиот, – беззлобно хмыкнул Хан, приподнимая Рат-Ара. – Ты хоть представляешь, как напугал нас?

– Не думал, что самые свирепые и сильные Арахсшарские воины могут превратиться в столь впечатлительных барышень, – улыбнулся Рат, поднимаясь с земли. Силы стали стремительно возвращаться к нему. И уже через пару минут он уверенно держался на ногах.

– А сам-то, – хохотнул Хан, поднимаясь вслед за другом, – вон, в обморок грохнулся, а мне тебя в чувство пришлось приводить.

– Не воины, а самые настоящие бабы! – пошутил Рат-Ар, чем рассмешил весь свой небольшой отряд, который, казалось, был напряжен до предела, теперь же это самое напряжение стало спадать. Рат-Ар одним молниеносным движением запрыгнул в седло. – Ладно, хватит зубоскалить, нужно срочно выдвигаться.

Хангаар нахмурился, протягивая другу плащ и рубаху, которые пришлось с него снять, и Рат приняв одежду, снова натянул ее на себя.