Цитаты из книги «Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв (сборник)», страница 2

# Рубеж толпы

Профессор полагает, что это очень скверно, поскольку слишком мало осталось тех, кто способен хотя бы увидеть рубеж. – Рубеж чего? – Рубеж толпы. Мы затеряны в серединке, ты и я.

# Далекий розовый свет..

Уже стемнело, и за последней волной кондо Бобби смог различить далекое розовое свечение. – Там ведь Муравейник, правда? Этот розовый свет? – Верно, но чем ближе к нему, тем он непригляднее. Хочешь поехать туда, Бобби? Счет Ноль готов завоевать Муравейник? – Господи, да… – Бобби прижал ладони к запотевшему стеклу. – Если б ты только знал…

Аромат черного французского табака постепенно стал ассоциироваться для Марли с Аленом, и Париж теперь казался ей городом, где на каждом шагу его запах, его призрак, цепочка его следов.

# Она смотрела в окно на сеть светящихся линий – магистрали Муравейника, на купола, выхваченные из тьмы красными сигнальными огнями, но вместо города видела информационные ландшафты, которые всегда манили Бобби назад – к той единственной игре, в которую, по его словам, только и стоит играть.

# Снег теперь валил гуще, и блеклое небо в свете натриевых ламп приобрело оттенок лососины.# За годы водяная пыль проела массивные стальные перила, и они стали хрупкими, как запястья.# под рукой с полдюжины городов джерсийского Ржавого Пояса с целыми акрами мертвых механизмов – собирай сколько хочешь.# Холодно, теперь всегда будет холодно. Мерзлая сырость в древних костях города, холодные воды Сумиды, наполнившие легкие матери, зябкий полет неоновых журавлей.# Кливленд под дождем и покой в душе, какой она испытала лишь однажды – тогда, на прогулке. На серебряной.

Странное чувство – как будто та, кем она была раньше, выскочила на минутку на улицу, да так и не вернулась.

# Несмотря на скорость, Кумико казалось, будто она стоит на месте и вокруг нее постепенно скапливаются, нанизываются одна на другую частицы Лондона. Стены из мокрого красного кирпича, бетонные арки эстакад, кованые копья оград из черного чугуна.# Ничто здесь не походило на Токио, где прошлое – все, что от него осталось, – лелеяли с какой-то нервозной заботой. История там превратилась в качество, редкость, в подарочной упаковке поставляемую правительством и охраняемую законом и фондами корпораций. Здесь же она, казалось, пропитывала саму ткань бытия. Город вставал единым сгустком из кирпича и камня, вместившим многие эпохи наслаивающихся друг на друга посланий и смыслов, порожденных многовековым диктатом уже почти не поддающейся раскодированию ДНК коммерции и империи.

Вуду говорит: «Бог, конечно, есть — Гран Me, — но Он велик, слишком велик и слишком далек, чтобы беспокоить себя тем, что кто-то разгуливает с голой задницей, а кто-то не может кончить».

Ланетта была чуть старше и торчала в основном на "магике": как она говорила - "чтобы сбить депрессняк"; если его не было, она вкачивала что под руку подвернется - от аналогов эндорфина до старого доброго опиума из Теннесси. Иначе, говорила подруга, так и будешь сидеть по двадцать часов перед видиком, смотреть всякую дрянь.

Я все больше и больше осознаю, что полет воображения, который люди от НФ считают прерогативой исключительно научной фантастики, на самом деле источник - а может быть, и результат - способности, черт побери, хорошо писать. В Англии это знают. Такое впечатление, что в Англии это знают все и каждый. Очень странно, что здесь этого не знает никто. Все, что сравнительно хорошо написано, вызывает то же самое пугающее ощущение потери почвы по ногами, поскольку дает новые ощущения и опыт.