Читать книгу: «Закрытый Мир: Рубиновое ожерелье», страница 2

Глава 4

В город пришел вечер, властная и чарующая луна вышла из-за облаков. Парк закрывался, и нам пора было ехать домой. Лили, наверное, там с ума сходит, но я не хочу заканчивать этот день, он слишком быстро прошел, я так и не насытилась близостью Джонса.

Если б я могла, то была бы с ним все время, я часто такое представляю, как мы дни напролет проводим вместе, вместе готовим есть, я в его рубашке и в нижнем белье, босиком топчусь по холодной плитке, готовя нам завтрак из блинчиков и яичницы, а Джонс помогает мне, делая кофе, его обнаженный торс так и тянет, чтоб пробежать по нему кончиками пальцев и поцеловать в шею. Мы вместе на одой кровати спим в обнимку, наша голая кожа касается, нас пробивает электрический заряд. С ним спокойно, я не боюсь заснуть в его объятиях, наоборот, его близость убаюкивает, заставляя видеть сладкие сны. Мы вместе ходим за продуктами для нашего ужина, вместе гуляем по парку. И он при всех держит меня за руку, всем видом показывая, что я его и никто не имеет прав на меня, кроме него. И я вовсе не против.

Но день подходил к концу, и мы отправляемся на место, где Джонс оставил свой мотоцикл.

– Я не хочу расставаться, – с тоской сказала я, Джонс сжал мою руку.

– Я тоже. Но мы завтра встретимся ведь. Мы не увидимся всего ночь.

– Знаю. Но это слишком долго. Я уже скучаю, – я сама удивилась, насколько грустный был мой голос.

– Мэри, не нужно… – только и сказал он. Я видела, что он тоже не хочет расставаться, но от того, что мы будем это повторять, ничего не изменится.

– Сегодня был отличный день, – перевела тему разговора я.

– Да, – лицо Джонса озарила улыбка.

– Спасибо тебе, – я, шепча, потянулась поцеловать его. Хотелось снова ощутить этот трепет в сердце при поцелуе, ощутить, как твоя душа вздымается ввысь подальше от земли и летает в облаках от счастья. Он ответил на поцелуй.

– Это тебе спасибо, – еще тише прошептал он. – Кстати, день еще не закончился. Сейчас все еще твой день рождения.

– О чем ты? – я уставилась на него.

– У меня для тебя подарок.

– Подарок? – переспросила я, но он уже полез в карман и извлек из него маленькую бархатную коробочку красного цвета, в которой обычно хранятся кольца. Я ахнула.

– Что это? – недоуменно прошептала я.

Ни слова не говоря, а только заговорщически улыбаясь, протянул руку и открыл таинственную коробочку. В моем сердце зародился трепет, мысли бешено носились в голове, как непослушные дети, которых трудно успокоить. Когда крышечка открылась, я мысленно выдохнула, по телу прошла волна облегчения. Как бы много я ни мечтала о Джонсе, но мне только семнадцать и, думаю, замуж мне еще рано. Может, когда-то я буду готова выйти замуж, но сейчас было не то время.

В коробочке лежал маленький рубиновый камешек в форме сердца. Он был вставлен в серебряный ободок, который плавно переходил в цепочку. Я вытаращила глаза. Это рубин и серебро! Это очень дорого, слишком дорого для меня. Мы и так сегодня потратили немало денег. Но это – уже перебор!

– Нравится? – улыбаясь, спросил Джонс.

– Да… но это безумно дорого! – воскликнула я. Взяв коробочку в руки, я стала рассматривать камень. Он был хорошо отполирован, напоминая каплю крови в форме сердца. Он был безупречен, и отрицать это будет враньем.

Улыбка Джонса потускнела.

– Не могу принять такой подарок.

– Можешь. И примешь. Забирать обратно я его не собираюсь. Теперь это твое, и тебе решать, что с ним делать – выкинуть или оставить себе.

– Но… – я не знала, что сказать. Я устремила взгляд в его глаза, в которых можно утонуть, что я и сделала. Его глаза – вселенная, в которой карие зрачки были планетами. Взгляд глубокий и осмысленный, я могла видеть весь его мир, его душу, потерявшись в его вселенной, я онемела.

Через несколько секунд я поняла, что в кармане вибрирует телефон. Я вынырнула на поверхность. Еще раз взглянув на цепочку, я захлопнула коробку и начала вытаскивать телефон. Пока я это делала, он перестал звонить, пропущенный был от Лили.

– Спасибо тебе, – наконец сказала я, поднялась на носочки и чмокнула его в губы. Его лицо расслабилось. Выбрасывать камень я не собиралась, оставался один вариант, и я приняла камень.

– Считай, что это символ моей любви к тебе, – сказал Джонс, когда я уткнулась лбом ему в шею, тая в его объятиях.

В этот момент снова завибрировал телефон, на этот раз у меня в руке.

– Это Лили? – поинтересовался он. Ответ не нужен был, и так было понятно, что да. Больше просто некому.

– Нам пора. – Джонс отстранился и пошел к мотоциклу, я спрятала коробочку в карман и решила перезвонить Лили, сказать, что мы уже едем.

Передо мной пронесся ураган, мои волосы зашевелились от ветра, телефон исчез из моих рук. Я в ступоре, ничего не понимаю, мне нужно несколько секунд, чтоб прийти в себя. Молодой парень убегает от нас как можно быстрей с моим телефоном в руках. Джонс реагирует сразу же и начинает бежать за вором.

– Нет! Джонс, стой! – начинаю кричать я, но он не слышит, стремительно удаляясь. Вор бежит в сторону дворов, там нет света и спрятаться легче, Джонс его не найдет, это бесполезно. Я бегу следом как можно быстрей, насколько это позволяют силы, целый день на ногах дает о себе знать. Даже то, что я быстрее всех бегаю в классе, не помогает, легкие горят, я задыхаюсь. Хочу еще раз закричать Джонсу, но горло саднит, я не могу кричать. В глазах туман, замечаю, что вор уже забежал в темноту, Джонс за ним. Стараюсь бежать еще быстрей, но не получается. Мне кажется, что я бегу слишком долго, время тянется, как жевательная резинка.

Задыхаясь, я все-таки достигла цели. Останавливаюсь за углом дома, оставаясь в свете фонаря, прислушиваюсь, пытаясь восстановить дыхание, что дается трудно. Слышу потасовку, звук разбивающегося стекла, глухой удар, второй, стон и еще один. Не могу это слушать, внутренности выворачиваются наизнанку, хочется закрыть уши, свернувшись где-нибудь в комочек. Нет! Я не могу! Там Джонс, и я должна помочь. Страх сковывает, становясь моим кошмаром, я не могу сделать даже шаг. Оглядываюсь, вокруг никого, ни одного человека, мы слишком далеко отбежали от ворот в парк. Я должна! Мэри, возьми себя в руки! Что-то или кто-то ударяется об стену многоэтажки, я буквально представляю, как выбился воздух из этого человека, и молюсь, чтобы это был не Джонс. Кто-то вскрикивает: «Что за черт!». Шаги, человек убежал. Проклинаю свою трусость. Перевожу дыхание, наверное, там больше никого нет, тогда почему не выходит Джонс? Я делаю шаг…

И останавливаюсь. Меня останавливает полукрик, полустон, который просачивается мне под кожу, проникает вглубь, в каждую клеточку, волосы становятся дыбом. Я в ступоре. Я уверена, что этот крик принадлежит Джонсу, и меня накрывает волна злости. Страх отступает. Как я могу тут стоять и медлить, когда Джонс нуждается во мне? Осматриваюсь в поисках какой-нибудь палки. Ничего… кроме пустой бутылки из-под пива. Беру ее и крепко сжимаю в ладони. Я настроена серьезно, ступаю в темноту.

Глазам нужно несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте, здесь темно, очень темно. Ни в одном доме не горит свет, а луна не помогает. Я начинаю отличать тени. На земле, посреди двора две фигуры. Одна лежит на земле, а вторая сидит над первой. Я пока не могу определить, кто из них кто, но точно знаю, что одна из них – Джонс.

Шаг, еще шаг. Я пытаюсь быть как можно тише, еще крепче сжимаю мое единственное оружие. У меня нет плана, я даже не знаю, как буду действовать, если на меня нападут. У меня одна цель – Джонс. Глаза уже полностью привыкли к темноте, теперь я различаю людей и вижу, что Джонс – тот, кто лежит на земле. Он не шевелится, и мозг начинает посылать всякие ужасные картинки. Там, где-то далеко в глубине, зародился страх за его жизнь, боль пронзила все тело, будто меня переехали бульдозером. Как? Как я могла? Почему я медлила? Почему я не побежала ему на помощь? Мысли добивали меня, бешено проносясь в голове, как маленькие непослушные дети. Боль с силой вырвалась наружу.

– Джонс!!! – закричала я во все горло, толком не понимая, что делаю. Бутылка со стуком упала на асфальт и разлетелась на мелкие кусочки. Я зажала ладонями рот, из которого все еще вырывался крик боли, крик души. Слезы ручьем начали катиться по щекам.

Мужчина, который сидел над ним (совсем не тот вор), скрылся за углом соседнего дома за считанные секунды. Упав на колени рядом с лежащим Джонсом, я не могла поверить, отказываясь верить, что он… умер. Трясущимися руками я стала щупать пульс, ничего не обнаружила, истерика усилилась, и я припала головой к его груди. Удар, еще один. Осознание постепенно стало приходить ко мне. Он жив! Грудь вздымалась вверх и опускалась – он дышит! Моей радости не было предела, даже через слезы я начала улыбаться. Я его осмотрела, крови нигде нет, только на костяшках на руке, и синяк под глазом. Нужно привести его в чувство.

– Джонс! – хлопки по щекам помогли, он открыл глаза.

– Мэри, – его голос был радостным, он был рад меня видеть. А уж как я была рада!

Я помогла ему сесть.

– Зачем? Зачем ты побежал за ним? Джонс, скажи мне, о чем ты думал. – Истерика вернулась, и слезы снова текли по моим щекам. Я уткнулась носом в его шею и плакала.

– Тише, Мэри, тише, – говорил он, его голос мягкий и бархатный, такой, который не услышит больше никто, кроме меня. Никто больше не узнает, что он может быть таким нежным.

Его объятия согревали, а руки гладили мою талию, пытаясь успокоить.

– Если бы ты… а если бы ты… – я не смогла договорить, но это и не нужно, он и так все понял.

– Я рядом, – проговорил он, кожей я ощутила его губы у меня на лбу. Я как маленький ребенок, которого пытается успокоить отец.

– Я так испугалась.

– Знаю.

– С тобой все в порядке? – я наконец вспомнила, что его только что избили, и отстранилась.

– Со мной все хорошо, – спокойно ответил Джонс. Он такой невозмутимый, такой спокойный, у него всегда получается лучше держать себя в руках.

Пошарив у себя за спиной, он раскрыл свою ладонь. Телефон! Мой телефон. Я думала, что с ним уже можно было попрощаться, но нет, вот он, лежит на ладони у моего парня, который за этот телефон чуть не поплатился жизнью.

Сенсорный экран засветился, а сам телефон завибрировал, на дисплее высветилось «мама», Лили все еще пыталась дозвониться.

– Он того не стоил, – прохрипела я, обнимая Джонса, на звонок я отвечать не стала.

– Нам пора домой, – напомнил он.

Глава 5

Потом я встретил тебя. В сердце стало много пустоты. Ее можно было заполнить болью или тобой. Так случилось, что вышло второе. Тогда еще я не знал, что ты тоже превратишься в боль. Я и понятия не имел, что любить – означает терять…

Евгений Ничипурук

На следующий день Джонс не появился. Он не звонил и не писал, я пыталась ему позвонить, но отвратительный голос в трубке говорил, что он вне досягаемости. Целый день ожидания и убеждения, что с ним все хорошо. Прошел только день, и поднимать панику не нужно, есть много причин, почему он выключил телефон и даже не пришел. Он мог забыть, что его телефон разрядился, и не поставить на зарядку, но он обещал сегодня встретиться и должен был предупредить, это точно!

Я замахала головой во все стороны, пытаясь выкинуть из нее плохие мысли и стараться рассуждать здраво.

Он, может быть, занят, может, помогает маме. В конце концов, у него тоже есть семья, кроме меня! Я часто об этом забываю.

Как бы я себя ни убеждала, что с ним все хорошо, но все же… Он мог попасть в больницу из-за вчерашнего вечера. Может, ему что-то сломали, а он мне не сказал? Нет, он точно бы мне сказал. Какая я дура! Все из-за меня! Нужно было держать телефон крепче или остановить Джонса, прежде чем он забежал в переулок. Боже, почему я ему позволила рисковать собой? Я дура, какая я дура!

Я отыскала справочник, где были записаны номера всех больниц города.

Дрожащими руками начала поочередно набирать номера. Но ни в одной больнице его не было. С каждым ответом «к нам такой не поступал, извините» я все больше отчаивалась, а истерика все больше брала верх. Что с ним могло случиться? Где он? Я не могу, слезы обжигали щеки, я ощущала их соленый вкус. Нет, все не так! Так не должно было быть!

Какое-то странное предчувствие тяготило мое сердце, оно разрасталось корнями по всему моему телу. Ощущение, что что-то произошло, было слишком сильным, чтобы его игнорировать. Мне хотелось убедить себя, что все в порядке, но почему-то не получалось. Все мое чутье кричало «катастрофа»!!! Время будто остановилось, и с каждой секундой мне становилось все хуже, будто кто-то взял и выкачал воздух из моих легких.

Я со всей силы кинула справочник на пол после очередного отрицательного ответа и уткнулась лицом в подушку, еле сдерживая крик. Кашель раздирал горло. Я чувствовала – что-то не так. Леденящий червь страха крутился в груди, причиняя чудовищную боль. Но еще было чувство, что это боль не моя, и страх был не мой. Мне казалось, что ему было больно, очень больно, а я не знала, как ему помочь и где его найти. Такое едкое чувство, будто случилось непоправимое. Сейчас я ужасно хотела остановить, сама мало понимая, что именно, но остановить что-то, чтобы не было так больно и обидно, чтобы сердце заново забилось в новом ритме и мир изменился в лучшую сторону. Я зажмурила глаза, так что начали танцевать звездочки, и стала думать, пытаться думать о хорошем.

Как только мне показалось, что мир действительно изменился, а мое дыхание восстановилось, я открыла глаза. Нет. Ничего. Ничего не изменилось. Мир остался прежним. Я снова потянулась к телефону, набирая уже до боли знакомый номер, я молилась, чтоб Джонс взял трубку.

«Абонент вне зоны действия сети. Перезвоните, пожалуйста, позже, или вы можете оставить ему…»

Со всей силы я бросила телефон в угол комнаты. Рассекая воздух, он врезался в стену и разбился. Думаю, что теперь вряд ли он будет работать, даже если его собрать. Но мне плевать, это все из-за него, этого телефона! Из-за него Джонс побежал за вором, из-за него Джонса избили, и из-за него сейчас с Джонсом что-то случилось! Я не знаю что, но я чувствую. Хотелось сорваться с места и побежать, побежать к его дому, тарабанить в дверь, пока не откроют и не скажут, что случилось с Джонсом. Но вместо этого я сижу дома и рыдаю, заткнув рот подушкой, чтоб мама не услышала.

Маленькая надежда все еще трепетала внутри, надежда на то, что все это неправда. С Джонсом все должно быть хорошо! Ведь в больницах его нет, значит, он дома, значит, это все мои дурные фантазии…

Живот скрутило от внезапного спазма, и я сжалась в клубок, вся моя постель смялась и была соленая от слез. Сегодня я весь день просидела в комнате, не находя себе места, я не могла найти себе занятие, просто расхаживала по комнате с телефоном в руках, обломки которого валяются в углу. Такие спазмы продолжаются с ночи. Когда я спала, где-то в полночь, был первый спазм, который пробудил меня, и я чуть не закричала на весь дом. Это продолжалось недолго, всего несколько секунд, но этого хватило, чтоб почувствовать боль, настолько сильную, что казалось, тебя тысячу раз проткнули столовым ножом.

Следующий повторился через десять минут. И так продолжалось до утра, но с каждым разом боль была меньше. Не знаю почему, но маму я звать не хотела. Я никогда не болела, и сейчас она может подумать, что я симулирую. Лучше я перетерплю. В итоге ночь я не спала.

Стук в дверь. Я еще больше съежилась, закрывая лицо подушкой, пытаясь за ней спрятаться. Дверь отворилась, шаги. Я попыталась дышать ровно, пусть подумают, что я сплю, и уйдут. Пусть, пожалуйста…

– Мэри? – Это Лиззи. Моя подруга. Я облегченно выдохнула, но вылезать из-под подушки не стала. Еще не хватало, чтоб она меня застала в таком виде. Но почему она пришла, уже, между прочим, на улице темно. Точно! Как я могла забыть? Мы сегодня договорились переночевать у меня, отметив мой день рождения, так как вчера я провела его с Джонсом. Джонс…

Ком подкатил к горлу, и я еще сильней придавила подушку к лицу.

– Мэри, – повторила девушка. – Что с тобой?

Наверное, она увидела разгром в моей комнате и спрашивает. Это ее очень удивило, ведь никогда раньше в моей комнате не было беспорядка, а сейчас…

– Мэри, не молчи. Я знаю, что ты не спишь, – строго сказала подруга, вынуждая ей ответить.

– Ничего, – прохрипела я, от рыданий голос сел.

Лиззи залезла ко мне на кровать и легла рядом.

– Это все он? Да? – спросила подруга.

Я молчала.

– Ты можешь мне все рассказать. Ты же знаешь…

Да, я знаю. Знаю, что она не предаст, что постарается помочь и успокоить, что ее голубые глаза сейчас с беспокойством смотрят на меня.

– Я не знаю, что делать. Джонс пропал, – высвободившись от подушки, решилась я.

Глава 6

На следующий день я провела Лиз в школу, а сама направилась к дому Джонса. По совету подруги я должна была все выяснить.

Я боялась, я боялась услышать нечто страшное о Джонсе. Но я все еще надеялась. Иногда надежда – это единственное, что у нас есть. Все, что остается, – это надеяться и ждать. Но ждать я больше не могу, я должна знать, иначе сойду с ума.

Я громко выдохнула и постучала. Три отрывистых стука, и назад дороги нет.

Дверь открылась ровно через тридцать секунд, я вела счет.

– Миссис Вэйн, – обратилась я к черноволосой женщине лет сорока. Сразу видно, откуда у Джонса такая красивая внешность. Он унаследовал от матери маленький угловатый нос и впалые щеки. Мама Джонса была невысокая женщина с невероятной улыбкой и красивыми, цвета изумруда, глазами. Но сейчас они потускнели и смотрели на меня с неприкрытым сожалением, постепенно наливаясь слезами. Она предстала предо мной совсем в другом свете. Женщина, которая всегда следила за собой и сияла добротой, была в растянутом черном свитере, волосы небрежно собраны в пучок и обмотаны черной кружевной лентой, их обрамляли несколько седых прядей. Вокруг глаз запали синие круги, и россыпь морщин. Она постарела на глазах.

Мое сердце упало. Не в силах что-то сказать, она кинулась мне на шею и громко заревела. Я окаменела. Перед глазами пронеслись тысячи красочных картин с участием Джонса, и все в плохом свете.

– Что… – я прокашлялась. – Что случилось? Что с Джонсом?

– Мэри, деточка, – она еще сильнее прижала меня к себе, но я так и не смогла ей ответить тем же.

– Пожалуйста, – прошептала я. – Скажите мне, что с ним. Не терзайте мне сердце.

Я больше не могу оставаться в неведении, мне нужна информация.

– Мэри, его больше нет, – прохрипела женщина, пытаясь безуспешно успокоиться.

– Что? – я не поверила своим ушам. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы до меня дошел смысл ее слов. – Повторите, что вы сказали?! – закричала я, почти отталкивая ее.

– Его нет, Мэри, его больше нет.

Удар. Будто она меня огрела сковородкой. Внезапно все тело пронзила боль. Я не могу поверить, эта женщина несет чепуху! Она сошла с ума! Такого не может быть.

– Он умер, – объяснила миссис Вэйн, видя, что я в ступоре.

Еще один удар. Ее слова бьют по всем органам, отключая их. Кровь стучит в висках, заглушая все остальные звуки. Я не могу дышать, не могу говорить, не могу двигаться. Меня будто отключили, и осознание беспощадной змеей обвивается вокруг моего сердца, мешая нормально работать. Внезапно весь мир замер, он затих, а я застыла в немом крике. Лучше бы она меня и правда ударила.

Молча разворачиваюсь и ухожу подальше от этого дома, от этой сумасшедшей женщины, которая несет чушь, которая только что мне наврала. Этого не может быть. Это неправда! Я иду, не знаю куда, но я иду, в то время как мой мир рушится. Как приходит осознание этих страшных слов, ураганом снося все те дома, сады и леса, что существовали в моем мире, оставляя только руины и пепел. Туман окутывает все вокруг, принося и поселяя во мне холод. Солнце потухло, оно упало вниз на землю и спалило во мне все живое, остались пустота и пепел, на котором сижу я, маленькая и грязная. Мое оставшееся «я», которое скоро погибнет и тоже превратится в пепел.

Мозг высекает только одно слово, заставляя кожу покрыться мурашками. «Мертв, мертв, мертв…» Его больше нет. Мысли – наши главные враги. Они могут заставить нас улыбаться, а могут сжечь дотла. Ты сидишь и думаешь, думаешь и думаешь, пока не начнешь биться в истерике или просто смеяться, насколько глупы бывают наши мысли.

Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет.

Я повторяю про себя это слово, понимая, что это не поможет. Больше ничего в этом мире мне не поможет. Как? Что? Зачем? Я не знаю, что делать. ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?

Холод стен, темнота улиц. Люди, которым нужна лишь своя жизнь. Над тобой черное небо, полное безысходности. И одна мысль, которая еще дышит… Упасть вниз от слабости, от боли. Туман печали охватывает…

Вот так бывает, один день все хорошо, а на следующий все рушится быстрее, чем ты можешь склеить все обратно. Зачем ты так со мной, жизнь? За что?

Не знаю, как я оказалась дома, сумка медленно сползла и плюхнулась на пол. Слезы, наконец-то, слезы текут по щекам. Это лучше, чем быть не способной ни на какие эмоции. Я пытаюсь вытереть слезы, но вместо этого падаю на колени и начинаю рыдать. Я ничего не могу сделать, горло дерет кашель, и я не слышу, как кричу:

– Нет!!! – я ничего не слышу и ничего не вижу. Вместо этого я валяюсь на полу перед входной дверью и кричу. Я захлебываюсь и задыхаюсь в боли и любви. Я прикусила язык, и во рту ощущается вкус крови. Слезы текут рекой, а я катаюсь по полу и бью кулаками, разбивая их в кровь, пытаясь заглушить душевную боль.

– Джонс!!! Нет!!! За что?! – кричу, раздирая горло. Я не верю! Нет! Пожалуйста! Скажите мне, что это сон.

– Мэри, Мэри. – Сквозь пелену, вижу, что надо мной сидит Лили, пытаясь привести в чувство. От боли я потеряла сознание. И я не знаю, что болит больше, сбитые в кровь руки или разодранная в клочья душа.

– Что случилось? – обеспокоенно спрашивает мама, она надежно держит меня за голову.

– Мама. Мама. Мама! – повторяю я, сама не соображая, что делаю. – Мама, он умер. Его больше нет! Мама, ты веришь в это? Мама, скажи мне! За что, мама?! – я вцепилась в ее руку, впиваясь ногтями, а она безуспешно пытается меня успокоить. – Мааммааа, – на большее меня не хватает, я больше не могу выговорить ни слова, просто кричу, вкладывая в это всю свою боль и обиду. У меня уже нет слез, глаза текут, но я все еще не могу успокоиться. Моя жизнь полетела в пропасть…

Вырвавшись из маминых объятий, я побежала в комнату и остановилась на пороге, тут негде спрятаться, все напоминает о нем, даже моя одежда пропахла его запахом. Каждую секунду я повторяю себе, что это ложь, розыгрыш и сейчас мне позвонит Джонс и скажет, что все хорошо. Но нет, он не звонит и больше не позвонит… никогда…

Я его потеряла. А вместе с ним потеряла часть меня, он забрал с собой в могилу ту хорошую часть меня, что умела улыбаться. Теперь меня нет. Будто в груди пробили огромную дыру. Будто все в груди оборвалось и полетело в пропасть. И как теперь жить дальше? Почему стало так больно? Раненая душа кричит от боли немым, оглушительным криком.

Все забыть. Открыть окна. Вынести все из комнаты. Ветер продует ее. Заберет с собой все счастливые и в то же время такие болезненные воспоминания.

Будешь видеть лишь пустоту, искать по всем углам и не найдешь себя. Научиться жить. Заново. Заново отрастить оборванные крылья и научиться летать.