Читать книгу: «Фельдшер и Мармеладка», страница 14
Глава 32
– А почему нельзя уносить лампу? – не выдержал молчания Киф.
Оторвала взгляд от абажура. Смотрела недоверчиво, снисходительно и апатично. Именно так смотрела на него при первом знакомстве. От этого воспоминания он чуть было не засмеялся, а она вежливо улыбнулась. Так Аника тоже ему улыбалась. Когда добирались до маяка на велосипедах. Спокойно. Немного устало.
– Очень красивая лампа, – Киф решил вопросы не задавать, просто сам с собой поговорит. – Ей много лет. Абажур навроде этого я видел у одной из моих тетушек. Это традиционная вышивка. Такую любят в одном из далеких миров. Где великие сады и много пчел. Моя тетушка там живет. У нее большая пасека, и она приглашала к себе на каникулы детей нашей семьи. Мы помогали ей с садом и разливали мед по маленьким баночкам. Моя сестра плела нам венки, а мой старший брат ворчал, что мальчишки с такой глупостью не ходят. А мне вот нравилось. Я люблю цветы. Потому и вышивка эта мне запомнилась.
– Моя мама была там. Она тоже любила цветы.
“Любила, – подумал Киф и по-новому посмотрел на опасливую Анику. – Значит, мамы больше нет. А ведь я ни разу не спросил про ее семью. Как эгоистично”.
– Она привозила цветы из других миров и украшала ими наш дом. Только вот мало кто живет в чужих мирах. Если только под стеклом.
– Или преобразившись. В вышивку, например, – улыбнулся Киф.
– Или так.
– Значит, это лампа твоей мамы. Ты ее охраняешь?
– Не лампу.
Опять она замолчала. Как же Кифа раздражала эта ее привычка сказать что-то важное и замолчать, не разъясняя. Сидел в кресле и весь извелся. Давить нельзя, а Аника словно воды в рот набрала.
– В лабиринте ветер. И я совсем не знаю, когда он начнется, откуда подует и какой силы будет, – тихо сказала она.
– Ветру это свойственно.
– Если я пойду зажигать факелы, то ветер может задуть мой огонь. А другого у меня нет. Мама зажгла эту лампу и навсегда ушла.
Теперь и Кифу требовалось время. Чтобы собраться, чтобы пережить чувства, которые вызвала в нем эта простая фраза. Сидел и смотрел то на лампу, то на Анику. Размышлял, почему такая умная добрая девочка оказалась совсем одна? Почему никто к ней не пришел, не помог пережить нехватку любви и заботы? Почему всего мира не хватило, чтобы заметить, как ей холодно?
– Когда-то ко мне прибегала голубая собака. С ней было весело и легко. Я забылась.
– А потом? Что случилось потом?
– Она чуть не разбила мне лампу. И я ее выгнала. С тех пор хорошие сны сюда не приходят.
– Обещаю, я не буду разбивать твою лампу.
– А приходить будешь? – одними губами спросила она.
Подумал, что от этого ответа зависит очень многое. Только вот как пообещать, если он точно сюда не придет. Нельзя. А придут ли другие сны, от Кифа не зависит.
– Для этого мне нужно видеть путь, – решился ответить он.
– Как жаль, – вздохнула Аника и больше на него не смотрела.
“Разочаровал. Я опять ее разочаровал. Почему при всех моих стараниях, я никак не могу сделать ее счастливой?”
– Пока я шел сюда, – Киф хотел дотронуться до ее руки, но передумал, – я видел много путей. И во всех них не было ни света, ни тепла. Стены и двери защищают тебя от ветра, но если просто сидеть, холод придет и сюда. Когда-нибудь.
Она все еще на него не смотрела, но и прогонять не собиралась. Это успокаивало. Зная ее характер, этой жалкой претензии хватило бы, чтобы Аника обрушила на него недовольство или попыталась сбежать.
– Я не очень разбираюсь в огненной стихии, но благодаря моему старшему брату уяснил одно – пламя должно двигаться и расти, иначе оно умирает, – спокойно закончил мысль Киф и развалился на кресле.
Все, что хотел, он сказал. Давить смысла нет. Убеждать тоже. Упертая. Какая же она упертая. Нет, пусть обдумает. Ей потребуется время. Ничего нельзя изменить, просто поговорив. Надо, чтобы было спокойно. Чтобы было безопасно. Изменение возможно только из точки безопасности. И ему, Кифу, тоже предстоит обдумать, как ее для Аники создать.
– Мне кажется… – осторожно заговорила она. – Мне кажется, что ты мне уже снился.
– Я был бы счастлив узнать, что это так, – улыбнулся Киф.
Он осмотрелся и сказал:
– По правде говоря, мне кажется, что и мне все это уже снилось. Я только никак не могу вспомнить, когда.
– А разве снам снятся сны?
– В далеком-далеком мире, если только.
Он смотрел на нее ласково и понимал, что она та самая. Его любовь. Настоящая. По-другому быть не может.
– Аника, ты хочешь узнать мое полное имя? – уверенно спросил, а вдоль стен пронеслись острые тени, и кончики пальцев закололо, как во время перемещения.
Подняла на него взгляд робко, смотрела, широко открыв свои красивые глаза.
– Но я не Аника.
Кифа захлестнула темнота коридора. Видел, как девушка испугалась, вцепившись в лампу, а потом его выбросило из сновидения.
– Что же там было? – сказал Киф хрипло.
Открыл глаза. Аника спала на его плече. Еще долго проспит после такой дозы магии. Ее умиротворенное лицо вызвало в нем прилив счастья: еле заставил себя не зацеловать любимую и не смять в объятьях. Осторожно убрал с лица Аники волосы, раздумывая, чем бы ее прикрыть от утренней прохлады.
– Что-то важное… Лампа. Тени и желтый круг. А потом ты что-то сказала. Только я совсем не помню что.
Вдруг он увидел Розалинду, которая сидела на ветке напротив. Откуда взялась ― непонятно, но спросит позже.
– Может, это и к лучшему? – предположила ворона. – Нехорошо помнить чужие сны.
– Пожалуй, ты права. Я бессовестно ее использовал, чтобы избавиться от жжения силы. Раз что-то забылось – это справедливо. И без того слишком многое осталось в памяти. Не уверен, что Аника простит мне прогулку по ее чувствам.
– А ты ей скажешь? – наклонила набок голову ворона.
– Не должен?
– Тебе видней.
Киф положил свободную руку на траву и подогрел землю. Нельзя ведь допустить, чтобы его милая лежала на холодной земле. Правильно было бы ее разбудить, раз уснули в таком неудобном месте, но Киф совсем не хотел рушить свою радость. Позволит ли она когда-нибудь быть рядом, он не знал. Вполне возможно, что как только проснется, потребует, чтобы он оставил ее в покое. Эти слова выжгли ему голову, отчего он так глупо свалился в обморок. Стыд больно уколол, но Киф стряхнул его с себя. Он ее не отпустит. К черту все планы и прошлое. Он любит Анику. По-настоящему. Хочет быть с ней. И она к нему тянется. Просто честная, и не может позволить себе быть рядом с несвободным человеком.
“Милая, милая Аника, я и сам не знаю, свободен я или нет. Как же тяжело. Как сложно жить в неопределенности. И за что она так со мной?”
– Ты раньше так не мог.
– Что не мог? – спросил Киф.
– Нагревать большое пространство не мог. Мне даже здесь тепло от вас.
– Это потому что я чувствую себя очень сильным, – улыбнулся Киф. – Рядом с ней я чувствую, что способен на невероятные удивительные вещи. Но я почему-то не могу ее радовать. Моя всесильность в этом не помогает. И я ее совсем не знаю.
– Ну…
– Что?
– Что дальше делать будешь? Говоришь Анике, что любишь только ее или продолжаешь искать своего тайного друга?
Киф нахмурился. Очень не любил, когда Розалинда говорила так прямо. Ему подобная резкость была не свойственна. Он все больше обтекал, размышлял, искал другие пути, рассматривал с неизведанной стороны. А ворона и в нескольких словах обрисовывала то, над чем он пыхтел несколько суток, а то и недель. И так всегда. Возможно, поэтому им было так интересно друг с другом сосуществовать. Он разглагольствовал, она приводила все к общему знаменателю.
– Не молчи. Аника проснется и уйдет. Устраивает?
– Ты, кстати, как здесь оказалась? – решил сменить тему Киф.
Розалинда каркнула, но звучало это как усмешка. Пожалуй, права. Более топорный уход от ответа еще надо придумать.
– Попросила Инноджен к тебе отправить. Вас слишком долго не было. Ясно ведь, что гулять всю ночь, позабыв о часах – не про вашу парочку.
– Почему это? – стало как-то немного обидно.
– Перенеслась, а тут вы. Аника спит, ты потерял контроль. Решила понаблюдать. А сама думаю: к утру не очнешься, помчусь к папашке. Пусть тебя из снов выковыривает.
– Спасибо, что подождала, – сухо сказал Киф, хотя у самого все внутри перевернулось от мысли, что отец мог застать его здесь с Аникой.
– В качестве платы с радостью послушаю, как вы здесь очутились и почему… Даже не знаю… Вот это вот все у вас тут почему.
– Хорошо. Дома поговорим.
Он запустил руку в карман и выудил оттуда амулет Инноджен. С его помощью можно было связаться из любого мира. Что Киф и сделал. Сейчас ему нужна помощь волшебных сил.
Фея во всей своей красе появилась рядом с деревом, на котором устроилась ворона. Улыбнулась и сделала реверанс, очаровательно подрагивая крылышками. А Розалинда каркнула.
– Будить не собираешься? Сбегаешь от разговора? Эх ты!
– Можешь перенести Анику в ее кровать? – обратился Киф к Инноджен, игнорируя ворчливую птицу.
– Это большое волшебство, – хитро улыбнулась фея. – Чем заплатишь?
– А чем я могу заплатить? Можно подумать, ты в чем-то нуждаешься.
– Приглашением на свадьбу. Нет, не обязательно твою. Любая в вашей семье сойдет. Деллмы, например. Но… С ужином. Чтобы мне место за столом было. И слово дали.
– Слово-то тебе зачем? И что интересного в свадьбах?
– Тебе, может, и ничего. А мой статус среди фей повысит до невероятности. Так что…
– Хорошо. Договорились.
Инноджен взмахнула палочкой, и Аника исчезла.
Глава 33
Аника проснулась в своей комнате и долго смотрела в зеркало напротив, соображая, как она очутилась дома, и в какой момент реальность стала сном. Причем последнее ее интересовало гораздо больше. Первый поцелуй она помнила, что был на самом деле – винила себя, но это после. А второй? Она опять с ним целовалась или это уже сон был?
– Вот же зараза! – ругнулась наконец Аника. – Воспользовался и испарился. И что с ним? Ему лучше? Здоров? Или опять валяется где-нибудь в траве? А что он делал во мне? Ужас, как звучит, – накрылась она одеялом. – И все-таки, что он со мной делал? Как же стыдно! Прибить его надо за эксперименты над людьми.
Чувствовала себя, к слову, Аника замечательно. Ни капли усталости, ни одна мышца не ноет, ни щепотки сна в глазах нет. Поднялась, решив осмотреть свое тело. Немного растерялась даже от своей идеальной кожи. Не то чтобы она у нее была проблемная, но сегодня… Такое ощущение, будто всю ночь в живом источнике плавала.
– Хотя, вполне возможно, так и есть, – задумчиво сказала Аника, не найдя на себе ни одной погрешности. – И шрам убрал. Не сложно ему. Вот же.
Аника решила сегодня никуда не ходить. Подумала, что видеть фельдшера ей пока страшно. Скажет опять что-нибудь жуткое. Про любовь. А ей что ответить? Бросай свою первую, я за нее побуду. Нет уж. Настаивать она ни на чем не будет. А сам фельдшер решиться ни на что не мог.
– Черт избалованный! – злилась Аника. – И как самому не противно?
Так и прошел целый день в думах, ворчании и воспониманиях о том, какой же он замечательный. Почему же ей, Анике, так не везет? Почему парни, к которым она привязывается, меняют ее на кого-то еще? Ну почему? Чем плоха она?
– К демонам эти любовные страдания, мне учиться надо, – хмурилась Аника, выходя из дома на следующий день.
Учиться только у нее не слишком получалось. Если раньше несосредоточенность объясняла себе плохим сном и усталостью, то теперь эта отговорка не работала. Противный фельдшер отлечил ее полностью. Никогда не чувствовала себя настолько здоровой. Хотела даже пойти к нему и наорать за то, что все испортил и теперь ей придется признать, что из-за него, именно из-за него, у нее испортились оценки. Но смотрелось бы такое безумно. А еще… фельдшера нигде не было.
Аника настолько извелась, что осмелилась спросить у Матейи, куда запропастился практикант. Директор отвлекалась от документов на своем столе и выразительно хмыкнула, после чего Аника готова была уже и на нее наорать.
“Ну что за люди? Опять чего-то там наворотили. Что-то напридумывали. Что-то скрывают. И делают вид, что все нормально”.
– Так что? – решила настоять на своем Аника.
Хмурилась, только вот Матейю ее грозное лицо, кажется, только забавляло.
– Киф не в пансионе.
– Это я заметила.
Поняла, что ничего толкового директор ей не скажет и вообще зря она начала этот разговор. Повеселила только уставшую к концу дня женщину. Именно поэтому Аника взяла свои вещи и собиралась уйти, как вдруг Матейя ее остановила.
– Ты ведь понимаешь, что он скоро уедет? – неожиданно для Аники спросила директор. – Сегодня Киф на обходе с Йоланой. Потом дни драконов. Еще четыре дня практики, и он уедет. Ты больше никогда его не увидишь. Ты понимаешь это? Вы больше никогда не встретитесь. В том числе случайно. Вы из разных миров. До него ты не доберешься, даже когда станешь директором. Увидишь, быть может, на каком-нибудь большом празднике, и то издалека. Потому еще раз спрошу. Ты понимаешь это?
– Я все понимаю. Одного не понимаю. По какой причине вы лезете не в свое дело?
– Молчу, – примирительно подняла руки Матейя и вяло улыбнулась. – Удачных выходных.
Аника вышла из кабинета директора на деревянных ногах. Хотелось разреветься прямо здесь. Права. Директор как всегда права. Четыре дня ― и все. Фельдшер исчезнет из ее жизни так же внезапно, как появился. Гнала время, чтобы это поскорее произошло, а теперь так тошно и больно. И хочется его остановить.
– Как-нибудь переживу, – все больше хмурилась Аника. – Мне надо заботиться о Лиле. О пансионе. Целый мир нуждается во мне. Нечего сопли распускать.
Добралась до работы. Накричала на Илоро – такое с ней вообще впервые – потом заперлась в гримерке и злобно смотрела на себя в зеркало.
“Вот зачем Илоро сказал, что я красивая? Для кого красивая? Для него? А не плевать ли? Отдохнувшая, – закусив губу начала переодеваться, – еще бы я была не отдохнувшая. Гад! Только и может, что разбрасываться своей магией. Нестабильная она. Руки у него нестабильные! И губы. Придурок!”
Потом она ходила призраком по театру, иногда подглядывая в зрительный зал. Глупость. Было ясно, что не придет. Она сама ведь запретила ему приближаться и искать встречи. Не придет. Послушный и воспитанный.
– Даже не попрощался, – прошептала Аника, забираясь на свой обруч.
– С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил Бумбо.
– Да, – улыбнулась Аника. – Просто… Вспоминала задание на завтра. У меня зачет. Вот и думаю о нем. Не переживайте. Я…
Тут она вспомнила, что завтра все еще дни драконов, сообразила по лицу Бумбо, что ни единому слову тот не поверил, но сделал понимающий вид. Подумала, что директор у нее все-таки потрясающий.
– Все хорошо, – еще шире улыбнулась Аника. – Я готова.
Действительно ли она была готова, Аника не знала. Но как показали последующие события – не была. И, совершая очередной пролет, Аника сорвалась.
Мгновения падения для нее непомерно растянулись, а дальше все было очень путано. Ровно с того момента, когда вместо того, чтобы впечататься в сцену, Аника замерла в метре от нее в непонятном облаке. Вроде как облако было самое настоящее, правда, облака не подхватывают. А сейчас Аника чувствовала встречный поток воздуха, не давший ей разбиться. Тут она сообразила, что облако – иллюзия. Яркая, переливающаяся. Бабочки летали вокруг Аники, дым цветной потянулся на сцену. Все-таки грохнулась и повредила голову.
Далее все пошло еще чудней. Подлетел Бумбо, спустил ее со странной воздушной подушки. Гремела музыка, а на сцене расцветали цветы. Бумбо рассказывал зрителям какой-то бред про ее, Аники, шикарный трюк, а потом потащил за кулисы. Только тогда поняла, что происходящее все-таки не посттравматическая галлюцинация, руки у старика тряслись с такой силой: было ясно – ее подхватило облако на самом деле. Получается, Бумбо лишь раскрасил его своей магией. Скрыл падение, заговорил толпу, чтобы не срывать спектакль. А теперь тащит ее куда-то и дрожит как осенний лист.
Завел Анику в приемную для важных гостей. Роскошная комната, смежная с его кабинетом. Крикнул служанке, чтобы подавала чай на двоих, и внимательно посмотрел на Анику.
– Ты как? – спросил маг мягко.
– Нормально, – пробормотала Аника, хотя все еще не отошла от шока. – Что случилось? То есть… Что это было? Там. На сцене.
В дверь постучали.
– Входите же! – крикнул в ответ Бумбо.
В приемную осторожно заглянул секретарь, а потом пригласил в комнату фельдшера. Хорошо, что Аника сидела, а то от удивления там бы и плюхнулась на пол. Бумбо, правда, совсем не удивился. Подлетел к бледному практиканту и вновь включил рабочий режим болтовни и угодливости. А фельдшер молчал. Стоял у двери со стеклянными глазами, почти не обращая внимания на мага, кивал.
– Аника, ну чего ты молчишь?! Милорд тебя спас, а ты молчишь.
Только тогда она поняла, что на самом деле произошло. Она упала, а Киф ее подхватил. Бумбо все обставил, будто так и задумано, а теперь старика трясет.
– Спасибо, – кивнула Аника. – Мистер Бумбо, извините, что я… Что чуть не сорвала спектакль.
– Глупая малышка, – подбежал к ней маг. – Ну, при чем здесь спектакль? Ты ведь сама чуть… Эх! Молодые вы все такие безответственные. И я, старый хрыч, туда же. Ведь видел! Видел, что ты измотана! Все! В отпуск. Готовься к экзаменам. Сдавай. А там посмотрим. Ясно? Все, – он посмотрел на фельдшера. – Сидите, пейте чай. Спектакль завершится, я подойду.
Аника кивнула, а Бумбо, усадив фельдшера напротив Аники, спешно вышел из приемной.
Глава 34
– Спасибо, – чуть слышно сказала Аника.
Фельдшер смотрел на нее во все глаза и не шевелился.
– Ты спас мне жизнь. Спасибо.
– Аника, можно, я… – неловко потянул к ней руки. – Можно, я посмотрю на твое состояние?
– Зачем это? Опять в голову мою залезть надо.
– Нет. Я…
Взгляд его был очень странным. Потерянным, с непонятной одержимостью. Еще и сияние магическое то и дело пробегало по радужке. Жутковато выглядел фельдшер. Если бы Аника не питала к нему совершенно особенных чувств, то непременно бы испугалась.
– Я ошибся, – строго сказал он. – Я был уверен, что твой организм в полном порядке, что я полностью избавил тебя от всех недочетов, напряжения, рубцов, что ты отдохнешь, что…
– Киф, прекрати, – перебила его.
– Но ты упала! – выпалил он. – Ты упала.
– Не из-за тебя же упала, – отвела глаза Аника. – То есть… Не из-за того, что ты плохо меня лечил. Не бери в голову, в общем.
Кажется, это не помогло. Все также сидел и пялился на нее осоловелыми глазами. Нет, с ним надо что-то обязательно сделать. Встряхнуть как-то.
– Ты зачем здесь? – Аника сказала спокойно, а он испуганно дернулся.
– Я… – начал шарить по карманам. – Ты не подумай, я помню. Помню, что мне нельзя к тебе. Просто, – достал смятый голубой лист, обычно такой цвет у королевских документов, развернул. – Понимаешь, я тебе это передать хотел. Это насчет Лилы.
– Лилы?
– Да, – кивнул Киф. – Она большая. Твоего золота ей не хватает. Понимаешь ведь? Этот документ поможет тебе.
– Это как? – вконец растерялась Аника.
– Ты говорила, что в министерстве требуют, чтобы Лила жила в столице, но такого закона нет. Я проверил. То есть дракон не обязан следовать приказам Министерства Магии, даже если ему требуется золото. Золото по соглашению с сапфировыми магами предоставляется без условий. Понимаешь? – оторвал взгляд от бумаги, по строкам которой все это время нервно водил пальцем. – Аника, ты можешь не работать здесь. То есть… если тебе нравится, конечно, можешь работать. Я хочу сказать, что ты имеешь право запросить золото и отказаться от службы в столице. Если Лила не хочет туда лететь, конечно. Понимаешь? Если возникнут проблемы, ты должна показать эту бумагу.
– Откуда у тебя такие документы? Ты ведь не юрист.
– Не юрист, – оставил на столе он голубой лист и убрал руки в карманы. – Просто… Хотел помочь. Тебе и Лиле. Подумал, что это важно.
– Важно, – подтвердила Аника, взяла документ и налила себе чай. – Хотя, ты был прав. Наша жизнь зависит от правящих магов. Золотой дракон – эффектное зрелище. Рано или поздно они нас призовут в столицу, и никакая бумага меня от этого не спасет.
– Это так, – кивнул Киф. – Но выше этого документа только король. Наш король добр и справедлив. Тебе не стоит его бояться. Он поймет.
– Спасибо, – улыбнулась Аника его наивности.
Пару минут на фельдшера не смотрела. Не имела представления, что с ним делать и как отблагодарить. А фельдшер, как назло, все не уходил, не двигался и молчал.
“Всегда такой говорун, а теперь, – нервничала Аника. – Ну, вот что ты молчишь? Скажи что-нибудь! Как-нибудь помоги мне смять эту дурацкую паузу”.
– Чай пей, – выдавила из себя она. – Хороший чай. Пей. А то остынет.
Тут же подумала, что фельдшер, если чай остынет, легко его подогреет. Закусила губу из-за своей глупости и беспомощности в ведении светских бесед, а Киф тем временем начал пить чай. Кажется, его подотпустило. Но все так же молчал. И это молчание мерзко сдавливало виски.
– Аника, можно с тобой поговорить? – осторожно спросил Киф.
Она аж выдохнула, чем, кажется, опять испугала.
– Можно, – тут же оправдалась.
– Ты придешь ко мне на инициацию? – сказал он с такой серьезностью, будто от этого зависит судьба Вселенной.
– Зачем?
– Ты мне нужна. Я тебя люблю.
Вцепилась в чашку как в спасательный круг. Как он может просто так такое говорить? За чаем. Словно обсуждает свежесть булочки или погоду на завтра.
– А еще ты любишь свою девушку, – огрызнулась Аника. – Вот ее и приглашай.
– Не могу, – сказал Киф. – Мы с ней незнакомы.
Аника замерла. Опять это сделал – выбил у нее землю из-под ног. Сидела и еле сдерживалась, чтобы не схватить со стола поднос и не начать колотить им фельдшера по голове с криками: “Вредитель! Вредитель! Гадкий маг!”
– Аника, – потянул Киф к ней руки, – пожалуйста, отомри. А то я совсем не понимаю, о чем ты сейчас думаешь.
– Руки убери! Бесишь!
– Аника, но я могу все объяснить.
– Нет! У меня голова сейчас взорвется от твоих объяснений! Вселенная, зачем ты послала мне этого человека? Надо мной издеваться?! Киф, ты… Невыносим! Знать ничего не хочу ни про тебя, ни про твою ненормальную жизнь. Пусть будет договорной брак, пусть древнее проклятье, пусть что угодно. Хоть любовь к статуе с надеждой, что после какого-нибудь заклинания она переродится в человека! Нет! Нет. Даже не начинай делиться со мной подробностями.
Она вернулась к чаю, демонстративно фыркнув, и только тогда заметила, как чашки дрожат на столе. И сам стол вибрирует. Подняла глаза на побелевшего фельдшера.
– Я не специально, – тихо сказал он. – Оно сейчас…
Но дрожь земли вместо того чтобы пройти, как бывало раньше, только нарастала. Аника сверлила взглядом фельдшера, а тот, кажется, совсем потерял связь с реальностью. Это пугало.
– Киф, – позвала она. – Что происходит?
– Я не знаю. Магия. Она сильнее, чем раньше. Я не могу ее успокоить. Просто не могу.
– Та-ак, погоди, – занервничала Аника. – Ты ведь не способен на землетрясение. Верно? Нехорошо ведь, Киф. Не надо. Давай ты… Я не знаю. Ну что мне с тобой делать? – всплеснула она руками.
Аника смотрела, как раскачивается на потолке люстра, слышала шум в коридоре. Занервничали все. В Мире сладостей землетрясения хоть и редкость, но бывали. И что ей теперь делать?
“Проклятая магия! Почему ей нельзя просто быть, не причиняя неприятностей?”
– Хочешь, можешь опять меня лечить. А? Это поможет?
– Это другая сила, – бормотал фельдшер. – Тогда целительство зашкаливало. А это… это стихия земли. Я не знаю, как с ней быть. Она у меня не была сильной. Не должна быть. Я не знаю…
Аника не стала дослушивать, просто вскочила со стула и обняла. Думала: а вдруг поможет. Наворчала на него, он распсиховался, может, обнимет, и все пройдет. Фельдшер, к ее удивлению, растерялся лишь на мгновение. Тут же сгреб, посадив на колени, и сжал в объятьях. Аника и дышала при такой силе с трудом. Немного поерзала, устраиваясь поудобней, и уткнулась ему в шею. Тем более что план по успокоению мага, по-видимому, сработал: трясти явно стало меньше.
“Аника, – думал Киф, сходя с ума от волн ее дыхания на коже, – как же сильно ты мне нужна. Зачем меня гонишь? Зачем кричишь? Я ведь сам не свой, когда ты на меня ругаешься. Ворона”.
Чувствовал, как оцепенение с него сходит. Вроде и земля успокоилась. Почему он стал таким сильным, непонятно. Знал бы, что будет стихия выходить из-под контроля, лучше бы слушал дядю на уроках. А теперь один на один с магией, которой вдруг стало так много. Хотя, Анику это спасло. Осмыслить не успел, что она падает, как воздух сам все сделал. На инстинктах. Тоже ненормально повышен. Никогда не было у него столько стихии. Только в целительстве Киф был мастер. А теперь внезапно начал догонять более одаренных братьев.
Аника молчала. Его это и радовало, и печалило. С одной стороны, он боялся, что опять на него накричит или что-то похуже сделает. С другой, ему так хотелось получить ответ – согласна ли она быть на церемонии. Но она все молчала.
“Пусть. Зато рядом. Мы никуда не торопимся”, – думал Киф, перебирая ее волосы.
Вдруг ручка двери провернулась, и на пороге оказался Илоро. Парень хотел что-то сказать, но Киф не дал ему это сделать, захлопнув дверь потоком воздуха. Тут же взмахнул рукой, надеясь, что земля поможет и не пропустит парня. Опять толком не знал, что сделал, но был счастлив избавиться от навязчивого ухажера Аники. Она, вроде бы, ничего не заметила. Немного приподняла голову, удивленно посмотрела на Кифа.
– Просто слуга, – прокомментировал он.
Аника опустила голову, все-таки ей было приятно быть с ним. Бесконечно радовало понимание такой простой истины. А еще радовало, что Илоро так и не появился. Магия помогла или нет, неизвестно. Но главное: он рядом со своей любимой. И пусть хоть что с ним делает, он не отступит.
Илоро тем временем стоял по ту сторону двери, уставившись на выросшие за мгновения зубья сталагмитов. Тонкие, но крепкие наросты, взбугрившие пол и протянувшиеся на две трети двери, не оставляли никакой возможности ее открыть. Если только разбить камни кувалдой. Илоро так и хотел поступить. Только вот Бумбо подлетел и приказал убираться подобру-поздорову. Потому что, оказывается, Аника занята с “таким особым гостем”. Хотелось придушить старика.
– Значит, маг. Этот хмырь ― влиятельный маг, и поэтому ему все дозволено?
– Остынь, – строго сказал Бумбо. – Тебя это не касается. Если тронешь дверь, вызову охрану. Ты меня понял?
Илоро прекрасно понял. Пнул каменную ограду и пошел прочь от старика.
“Сильный маг, значит, сильный маг, – крутилось в голове у Илоро. – Посмотрел бы я, чего ты стоишь без этой силы, без окружения, которое от слова “магия” приходит в трепет. Да уж. Вот была бы потеха ― ощипать павлиньи перья. Тогда бы Аника увидела, как ты жалок”.
Вдруг Илоро понял, как проучить зазнайку. Загорелся так этой простой идеей, что ускорил шаг.
– Стой! – окликнула его Флоринда с замутненными магией глазами. – Не ходи. У тебя все равно ничего не получится, только беду накличешь.
– К черту! – оскалился Илоро. – Вас и вашу магию! Такие, как вы, считают себя лучше, важнее простых людей. Я покажу, что это не так. И плевал я на твои предсказания.
