Реклама
Читать книгу: «Призрачная нога», страница 6
– Почти попала! ― раздался сверху голос тетушки Балгани. И Смолла рванул по лестнице на чердак.
Тетушка Балгани со здоровяком на плечах пыталась пролезть в оконный проем. Она кряхтела и шептала себе что-то под нос. Смолл велел ей остановиться, но старуха, словно не услышала его.
– Вечно мне с тобой приходится возиться. Ты как дитя, весящее, как пять полных бочек. Ни стыда, ни совести. Вечно вырубаешься по пустякам. А я говорила тебе: нечего привередничать. Надо было сразу прикончить того паренька. Мясо испуганной дичи отвратительно… Сам ты отвратительный. Но я тебя люблю, дорогой. Ничего. Я справлюсь. Ты тяжелый, но и я сильна. Да! И хороша собой.
– Не двигайся! ― крикнул Смолл. ― Клянусь своим зонтом, я выстрелю! Эй! Я тебе говорю!
Смоллу не впервой было целиться в человека: руки его не дрожали. Он приказал старухе не двигаться, но не знал зачем. Он лишь помнил, что так говорят книжные рыцари, которые поймали бандита и собираются сдать его королевским стражам.
– Не, паренек, ты не выстрелишь, ― сказала Балгани и неуклюже вылетела в окно.
Серая плотная дымка, проникающая на чердак, мгновенно проглотила горбатое тело старухи и ее здорового муженька. Тишина сменилась странным, напоминающим отрыжку, рычанием. Смолл, натянув тетиву, продолжал смотреть перед собой. Туман окружил его. Ему привиделось, что за этой мистической завесой, скрываются причудливые тени, напоминающие силуэты людей. Они манили его к себе.
Вдруг туман вокруг Смолла рассеялся, как дым на ветру, и Смолл услышал голоса. Вначале они казались ему непонятными, незнакомыми, но вскоре он стал их понимать.
– Здесь такой приятный воздух, ― сказал первый голос.
– И не говори. Здесь все лучше, ― поддержал второй.
Голова у Смолла закружилась, пол по дуге скользнул вверх и вбок. Кривая ножка кровати замаячила перед глазами, как дубинка надзирателя. Прежде чем потерять сознание, Смолл Уиткинс осознал, что голоса доносили с земли.
ГЛАВА 6. Черная Лощина
Мяукающим пением сыча ознаменовался восход солнца. Туман рассеялся, и принцесса облегченно выдохнула. Всю ночь она просидела возле Смолла, пребывавшего в небытие. Он нес бред, брыкался, как недовольный ребенок, дважды у него случался приступ сомнамбулизма, и Флора силой возвращала его в кровать. Лишь когда рассвет защекотал темноту, Смолл успокоился, и девушка смогла застирать свою рубашку. От пятен крови избавиться не удалось, но носить ее стало приятнее.
Флора отыскала в рюкзаке вяленое мясо секача и тихо заработала челюстями. Канат, который им скидывала тетушка Балгани, лежал у ее ног. Она время от времени поглядывала на него, словно опасаясь, что он обернется змеей и выскочит в окно к хозяйке. «Из тумана никто не возвращается», ― уйму раз твердил Флоре Смолл, но сейчас, пока он спал, и принцесса сидела одна в чужом доме в десятках тысяч двойных шагов от родного Древа, ей казалось, что старуха непременно вернется, если уже не вернулась и не прячется в каком-нибудь потайном проходе.
Не смотря на то, что ей было страшно, будить Смолла она не собиралась. По крайней мере, без повода. Ведь как только он зашевелился, позевывая, Флора нетерпеливо воскликнула:
– Доброе утро! Как себя чувствуешь?
Тонкий голосок взрезал тишину, как сукно.
– Можно тише? ― пробормотал Смолл, морщась. ― Голова трещит. Как я тут…
– Вчера, когда я поднялась наверх, весь чердак заполонил туман. Ты лежал на полу без сознания. Я жутко напугалась, подумала, что тот громила уже очнулся и навалял тебе. Но потом вспомнила, что тетушка Балгани вместе с ним выпрыгнула в окно. До сих пор помню: два тучных тела, камнем падающих вниз… ― Флора не договорила. Смолл глядел на нее, как на какое-то недоразумение. ― Прости, немного отвлеклась. Короче, я спустила тебя вниз и уложила на кровать.
Смолл приподнялся и сел.
– Мои ноги…
– Да, прости. Ты очень тяжелый. Мне пришлось волочить тебя по лестнице.
– Вообще-то я имел в виду порезы, ― Смолл улыбнулся.
– Ну, там было так много крови… и я подумала, что может быть заражение и промыла их водой!
– Ты по-прежнему тараторишь, когда волнуешься.
– Ничего я не волнуюсь! ― выпалила она.
– Ну да, сделаю вид, что мне показалось. ― Он надел сапоги и встал. ― Так значительно лучше. Спасибо, Флора.
– Не за что.
Не прошло и часу, как путники покинули домик в сосне. Метеоритный лес ― удивительное место, если ты никуда не спешишь. Тишину изредка нарушает свист падающих шишек, сухие иглы хрустят под ногами, а пение хищных птиц, расслабляет не хуже мелодии свирели. Не зачем прислушиваться к шорохам, лесные создания шумны, как никто другой. Муравьи клацают жвалами похлеще секачей и держатся кучками; если они поблизости ― не сомневайся, узнаешь. Дымчатые змеи и секачи предпочитаю жить среди травы и цветов. Ос, пчел и шершней после дня травли ― сто лет назад люди распылили повсюду яд, убивающий опасных жалящих созданий, ― осталось слишком мало. Встретить их все равно, что найти на дороге бочонок серебра. Клещи медлительные и неповоротливые, а древоеды, черви, гусеницы и бабочки совсем не опасны.
– Здесь такой свежий воздух, ― воскликнула Флора, и Смолл вздрогнул. ― Прямо как на балконе в моих покоях. Знаешь, когда…
– Флора, я должен кое-что тебе рассказать.
Принцесса резко остановилась.
– Что?
– Нет, давай не будем тормозить. Не хочу впустую тратить время.
Она кивнула и пошла дальше.
– Вчера, когда на чердак стал проникать туман, перед тем, как потерял сознание, я кое-что услышал. ― Смолл замолк и огляделся, будто кто-то мог подслушать. ― Это были голоса людей… людей снизу.
– Угу.
– Что «угу»? ― насупился Смолл. ― Ты мне не веришь?
– Не то что бы я тебе не верила, ― мягко объяснила Флора. ― Просто ты всю ночь бредил.
– Это было до того, как я вырубился! ― убежденно воскликнул Смолл, почесав затылок. ― Сначала голоса казались мне непонятными со странными акцентами, потом я стал их понимать. И как только это произошло, туман передо мной внезапно исчез. Так внезапно, словно его там и не было вовсе.
– «Туман исчез»? Тебе точно это привиделось. Ты в бреду нес что-то про туман и про…
– … то что-то про свежий воздух и что здесь все лучше?
– Так ты сам все помнишь? ― нахмурилась Флора, смахнув со лба непослушную каштановую прядь. На рукавах ее белой рубашки после вчерашнего остались пятна крови, вокруг которых расплылись розоватые от стирки круги.
Смолл снова покрутил головой, выискивая невидимого преследователя.
– Нет. Это то, о чем говорили люди снизу. Даже если мне все привиделось, почему я потерял сознание?
– Может это тот горький раствор, что ты влил мне в рот, подействовал?
– Тебя я угостил успокоительным. ― Смолл достал из рюкзака бурдюк с водой и сделал пару глотков. ― Себя ― ядом и противоядием. Может противоядие и могло так подействовать… Но мне не хочется в это верить.
– Почему?
– Так не интересно.
Флора ждала подробных объяснений, но Смолл больше не возвращался к этой теме.
Вскоре Метеоритный лес остался позади. Путники по старому висячему мосту пересекли Фансовый каньон и спустились в Черную Лощину. Смолл не видел более жуткого и завораживающего пейзажа. Черная по колено трава, такие же черные грибы, темно-серые листья деревьев и темно-фиолетовые цветы. Здесь не росли даже Вечные растения. Лощина находилась в окружении перекошенных горных хребтов, и солнечные лучи так неохотно пробивались сквозь заостренные каменные преграды, что в народе это место стали называть проклятым. С высоты птичьего полета горные хребты напоминали приоткрытую пасть.
– Добро пожаловать в пасть к дьяволу, ― сказал Смолл, когда они остановились на развилке узкой дорожки.
– Ты религиозен? ― спросила Флора. Любой человек в Древе счел бы такой вопрос оскорбительным, но Смоллу, думала Флора, можно его задать.
– Не настолько, чтобы молиться по утрам, ― Смолл хмыкнул. ― Но мне хочется верить, что существуют высшие силы. Вот как, по-твоему, появились люди?
– Нас создал Бог.
– И как он это сделал?
– При помощи алхимии.
– Заметь, ты даже не подумала: сразу ответила. Это печально. Знания нужны для того, чтобы размышлять над ними. Предположим, что Бог создал нас при помощи алхимии. Тогда кто создал Бога?
– Не знаю. Наверное, он был всегда. ― Флора нахмурилась и пнула попавшую под ноги черную ветку. Ветка попала в изогнутый ствол тонкого деревца, с десятью светлыми следами от когтей, и зашелестела в мрачных кустах. ― Зачем ты все это спрашиваешь?
– Просто любопытно. ― Смолл присел на корточки и извлек из рюкзака пожелтевшую карту. ― Вход в подземную деревню должен быть где-то здесь. Черт! На карте нет никаких развилок. Не помню, по какой мы в тот раз шли. Придется гадать.
– Смолл, дай я гляну.
Он фыркнул:
– Прошу!
Несколько молчаливых мгновений спустя принцесса вернула юноше карту, со словами: «Чья это работа?».
– Отца.
– Наверное, он рисовал не рабочей ногой, ― предположила Флора. ― Совсем ничего не разобрать. Линии. Точки. Каляки-маляки.
– Это он еще старался. Ты не видела, как он… Тш-ш… ― Смолл приложил палец к губам и напряг слух. Взгляд его устремился за спину принцессе. Среди черных листьев кустарника, в который совсем недавно отскочила ветка, он различил два горящих желтым круга. Они, не мигая, следили за Флорой.
– Смолл я не…
– Левая тропинка! ― крикнул он. ― Беги, Флора!
Едва принцесса сдвинулась с места, как из кустарника с рыком выпрыгнуло угольно-черное создание на четырех лапах. Смолл тут же запустил в него стрелу, и та угодила в шею клыкастой твари. Но хищник не замедлился и за три прыжка настиг жертву. Парень отскочил в сторону, вытащил из рюкзака мешочек с молотым перцем и приготовился. Хищник не спешил нападать. Он ходил кругами, медленно подбираясь к Смоллу.
Смолл от отца узнал, что лучшая оборона в схватке с диким зверем ― это быстрая атака. И, улучив подходящий момент, он с зычным криком сделал два стремительных шага и сыпанул молотый перец в морду животного. Ослепленная тварь взвыла. Смолл бросился вслед за Флорой.
Дыхание клокотало в груди, кровь стучала в висках. Каждый шаг, словно резал стопу, но Смолл и не думал останавливаться. Уж чего-чего, а боль он сможет вытерпеть ради спасения жизни.
Вой будоражил Лощину недолго, на смену ему пришло рычание. Хищники так просто не отпускают добычу.
– Ты в порядке? ― Флора сидела на пеньке возле высокого кустарника, с листьями, по форме напоминающими ладони.
– Я же сказал тебе… бежать… ― Смолл схватил девушку за руку и потащил за собой.
Они обогнули громадный каменный валун и побежали по усеянной темно-фиолетовыми цветами поляне. Под ноги то и дело попадались выступающие из земли корни деревьев, с сочным хрустом рвались сорняки. Смолл с Флорой перескочили через овражек и увидели спереди человека в плаще.
– Эй! ― закричал Смолл, задыхаясь. ― Подождите!
– Пожалуйста! ― завопила Флора.
Человек обернулся, ни то пригрозил, ни то подбодрил ребят вверх поднятым кулаком и исчез. Провалился сквозь землю. Когда путники подбежали к месту, где стоял неизвестный, то обнаружили металлический люк. Смолл ухватился за ручку-кольцо и дернул на себя. Плечо пронзила боль. Круглая дверь не поддалась. Он попробовал снова ― безуспешно.
– Эй, там внизу! Прошу, откройте люк! ― закричал Смолл. ― За нами гонится хищник!
– Пожалуйста! Мы вам заплатим!
Рычание заглушило их голоса. Сминая черную траву и темно-фиолетовые цветы, на них несся хищник. Смолл ногой барабанил по люку. Принцесса кричала. Темная, загадочная природа Лощины наполнилась хаосом. Вороны с беспокойным карканьем покидали полюбившиеся им ветки деревьев, а редко залетающие в Черную Лощину рыбы с гулом уносились прочь.
Хищник находился в двадцати прыжках от добычи, когда люк резко открылся, и сильные грубые руки утащили вниз сначала Флору, а затем и Смолла. Круглая дверь с грохотом закрылась, оставив плотоядное создание ни с чем.
Человек, утащивший путников в люк, не позаботился об их приземлении. Флора при падении подвернула ногу, а Смолл и вовсе плюхнулся плашмя. В груди у него закололо. Он попытался встать на ноги, но получил мощный удар в солнечное сплетение и рухнул на металлический пол. Сплошная темень. Смолл наощупь продвинулся вперед, наткнулся на что-то жесткое. И кожаное. Это что-то зашевелилось и заехало ему по лицу.
– А ну отцепись! ― раздался хриплый голос, словно бы издалека, и сын Артура Уиткинса второй раз за день потерял сознание.
― Очнись! Очнись, кому говорят! Вздумал поиграть со мной, мразь?!
– Он без сознания! ― взмолилась Флора. ― Прошу! Прекратите!
– Прекратить пинать это животное? Девчуля, ― он выплеснул ведро на лицо Смолла. ― Ты за кого меня принимаешь?
Смолл зашевелился и открыл глаз. Левый. Правый опух. Перед ним стояли два мужика в темно-коричневых, пропитанных потом рубахах. Неаккуратные бородки, с одной стороны лица растительности куда больше, засаленные волосы и черные зубы. Эти двое так сильно походили друг на друга, что парень усомнился: не двоится ли у него в глазах. Лишь когда ему на лицо вылили второе ведро с грязной, отдающей ржавчиной водой, он понял, что перед ним один человек.
– Ку-ку! ― Мужик дважды шлепнул ему ладонью по щеке. ― Очнулся?
– Очнулся.
Смолл попытался расправить плечи, но туго затянутая на запястьях за спиной веревка не позволила. Из носа по губам и подбородку стекала алая, отдаленно напоминающая ручейки на карте, кровь. Проверив целостность зубов, он ощутил противный металлический привкус и сплюнул. Окаменевшее, опухшее лицо мешало говорить.
Мужик с размаху зарядил кулаком Смоллу в живот.
– Я тебя предупредил! ― Он плюнул на пол, словно пометив территорию. ― Чтоб больше не плевал! Понял?!
Смолл промолчал.
– Кто вы такие?!
– Я же вам уже… ― начала Флора.
– Заткнись! Заткнись! Заткнись, кому сказал! Ты поняла?! ― Он вытащил из-за пазухи нож с длинным лезвием и приставил острие к шеи принцессы. ― Вечно, ты лезешь со своим противным милым голоском… Заткнись! Заткнись! Поняла?!
Флора от страха не могла сказать ни слова.
– Ты поняла?!
– Она поняла. Прошу, остынь.
– Просит он! Ха-ха! Попрошайка! ― Он отошел от Флоры, кашлянул и снова плюнул на пол. ― Запомни, чел, мужик не просит, а берет.
– Запомнил! Ты вроде хотел, чтобы я тебе все на раз-два выложил? Верно говорю?! ― Смолл попытался уподобить свою речь речи мужика.
– Верно!
– Короче, ― он сплюнул кровь, но тут же спохватился и вставил: ― Извини, старая привычка. Так вот, меня звать Смолл Уиткинс, я родом из Туманной Долины. А это Флора Фофа, моя девушка. Мы направляемся в подземную деревеньку. Думаем там закупиться всякой всячины. Говорят там товар хороший, да и цены что надо.
– Да! Верно говорят! Цены что надо! Я недавно там такой элек купил… ― Он цокнул, криво ухмыляясь. ― С двух кружек пробирает.
– С двух? ― Смолл сделал вид, что удивился.
– Да я сам сначала не поверил. Я мужик крепкий, а тут на те, с двух кружек…
– Угостишь? Мне с трудом что-то верится, что две кружки способны справиться с таким как ты.
– Слышь, ты мне зубы не заговаривай! Думаешь, я тупой как косяк?! ― Он плюнул и подошел вплотную к Смоллу. От него пахло потом и перегаром. ― Свободы хочешь? А знаешь, что? ― Мужик с размаху зарядил ему кулаком в живот. ― Хрен тебе, а не свободы!
– Что тебе от нас надо? ― глухо спросила Флора.
– Что мне от вас надо? Девчуля, ты со своим парнем окажешь мне одну услугу. ― Он улыбнулся, обнажив черные зубы. При тусклом освещении, что создавали жуки в банке, его лицо с невероятно непропорциональными чертами, казалось Флоре вовсе нечеловеческим. «Существуй на свете демоны, ― думала она, ― они выглядели бы именно так».
– Какую услугу?
В люк застучали. Не бешено, как стучали Смолл с Флорой, а спокойно и ритмично. Мужик переменился в лице. Прежняя уверенность проиграла растерянности. Он подбежал к лестнице, ведущей наверх, поднялся и открыл люк.
– Чего так долго?! Вылезай, Диего, разговор есть! ― сказал кто-то низким голосом.
– Маньерто… рад тебя…
– Мне дважды повторить?!
– Нет. Дай мне несколько секунд. ― Диего вылез наружу и с грохотом опустил крышку люка.
– Смолл, ты как? ― тут же спросила принцесса.
– Говорить неудобно, но жить буду. ― Он посмотрел на Флору, привязанную к стулу слева, и улыбнулся. ― Ты милая, когда волнуешься.
– Нашел время для комплиментов. Что делать будем?
– Не знаю…
– Я думаю, у меня скоро получится избавиться от веревки, ― сказала Флора. ― Теперь, кажется, я знаю, для чего нужны длинные ногти.
Парень тихо хохотнул. Они привязаны к стульям в подземном никому неизвестном бункере в пасте дьявола, но принцесса находит повод для шутки. Принцесса, привыкшая к удобству и защищенности, принцесса, которая по идеи должна кричать, вопить и жаловаться.
– Ты удивительная, ― вырвалось у него.
– Тебе, видимо, сильно по голове досталось…
– Да не… это тоже конечно, но не только, ― Смолл прокашлялся. Перед глазом по-прежнему время от времени двоилось. ― Ты очень смелая.
– Смеешься? ― горько спросила Флора, изо всех сил пытавшаяся разобраться с веревкой. Она чувствовала себя никчемной. ― Я убежала… оставила на тебя того хищника. А до этого был еще дымчатый змей… он чуть не налетел на тебя, когда ты спасал меня. В одиночку ты наверняка сумел бы убежать и от хищника. И тогда тебе не пришлось бы терпеть все эти побои… Я обуза. Я тяну тебя вниз.
На щеках принцессы заблестели слезы.
– Ты тянешь меня вниз? Отчасти, ты права. Ведь благодаря тебе я наконец-то покинул цветок, спустился так сказать вниз. Ха-ха. ― Он хмыкнул. ― Но это стало вторым по грандиозности событием в моей жизни после рождения. Говоришь, что ты обуза ― да без тебя я был бы уже на том свете! В домике той жуткой старухи, когда громила начал душить меня, я был готов сдаться, умереть. Но ты, подобно утреннему лучику света, разогнала тьму перед моими глазами. Ты спасла мне жизнь, Флора. Нет. Даже больше! Помогла мне вернуть веру в себя! Так что не смей называть себя обузой! Поняла?
По телу принцессы пробежали приятные мурашки. Ей вдруг захотелось обнять Смолла, крепко-крепко, и не отпускать.
– Поняла, ― отозвалась она.
У Смолла резко закружилась голова, словно он сидел не на стуле в бункере, а дрейфовал на хлюпком ботике посреди моря и попал в водоворот. Картина перед видящим глазом начала рябеть.
– Обещаю, ― просипел он. ― Мы выберемся отсюда.
Еще до того, как принцесса успела сказать что-то в ответ, стул накренился вправо, и Смолл с грохотом упал на пол. Флора закричала, зовя Диего. Ей почудилось, что Смолл при падении свернул себе шею.
ГЛАВА 7. Рабы Маньерто
Смолла разбудили тряска, приглушенный вопль, кашель и стук копыт. Он со связанными за спиной руками лежал на сыром дне переполненной грязными людьми крытой повозки. Тут были старики, женщины и дети ― все худущие. У ребенка с перевязанной головой совсем не было жира: открытые ребра, впалые щеки и тонкие, как веточки кустарника в Черной Лощине, руки. На его фоне даже костлявые старики выглядели крупными. Две молодые девушки в разорванных платьях тихо плакали, а дамы постарше всячески их успокаивали.
– Потом станет проще, ― говорили они. ― Вы главное будьте покладистыми.
Смолл приподнялся и сел. Правый глаз снова стал видеть, заметно спала опухлость лица, но в висках по-прежнему пульсировала боль. Во рту пересохло, и он огляделся в поисках бурдюка с водой.
Повозка подскочила, Смолл подлетел и неприятно плюхнулся на копчик.
– Смотрите, крепыш очнулся, ― послышалось справа.
Смолл обернулся. Медленно. Словно его шея была свинцовой.
– Где я? ― спросил он и сморщился: слова необструганной дощечкой царапали горло.
– Где-где ― повозке! ― последовал ответ.
Смолл раздраженно скрипнул зубами, подавил желание закричать.
– Как я тут оказался?
– Тебя это… пг’итащили к нам вчег’а ночью. Ты был весь в кг’ови и это… без сознания.
– А Флора?!
– Флог’а? ― картаво переспросил старик, приподняв единственную бровь; от второй подпаленной осталась несколько волосков.
– Девушка, которая была со мной.
– Нет, паг’енек, ты это… что-то путаешь. Когда тебя пг’итащили сюда, ты был один одинешенек.
– Но… ― Боль в висках мешала думать. ― Нас держал в подземном бункере Диего, потом к нему пришел какой-то Манерто.
– Маньег’то, ― мрачно поправил старик. ― Пг’о Диего не слышал, но пг’о втог’ого ― кто пг’о него не знает? Алчный тог’говец людьми, душа от дьявола. Нет на свете людей хуже.
– Твоя Флора… она красивая? ― поинтересовалась тенором плотная женщина с неестественно красными щеками то ли от вечных пощечин, то ли от средств прихорашивания.
Смолл кивнул. Медленно. Словно шея нуждалась в смазке.
– Тогда она сейчас у Маньерто, ― просто сказала женщина. ― Развлекает его и евошних ребят.
– Она не такая! ― вскинулся Смолл.
– Думаешь, я или вот эти бедные девушки такие? Жизнь порой бывает очень зла. Сегодня ты невинна, как младенец, а уже завтра тебя пускают по кругу.
Мысль о том, что Флора может пройти через такое унижение привела Смолла в ярость. Он попытался разорвать веревку, сковывающую руки. Не получилось. Злость внутри росла. От бессилия ему хотелось закричать. Селия стала торговать телом сама, чтобы выжить, но Смолл все равно винил себя за это. Но если надругаются над принцессой…
Парень рывком поднялся с намерением выбраться наружу сквозь небольшое отверстие в ткани, накрывающей повозку.
– Стой! ― Возчик дернул за поводья, остановив лошадей.
Смолл не устоял и налетел на деда, больно ударившись локтем о жесткий край повозки.
– Аккуг’атно, паг’енек, так это… и зашибить не сложно.
– Простите.
– Ну что, успокоился? ― спросила краснощекая женщина. Цветастое платье по бокам у нее разошлось, а снизу было подрезано, оголяя пышные бедра.
– Мне нужно выбраться отсюда, ― сказал Смолл.
– Всем нужно, но рабы Маньерто могут сбежать от него только на тот свет. ― По повозке расползлись согласные обреченные вздохи и кивки. ― Смирись, что теперь твоя жизнь среди нас. Ты крепкий и не уродливый, мож продадут тебя в слуги какой-нить важной бабе. Будешь бедрами да языком работать ― все лучше, чем ковыряться в дерьме и подыхать с голодухи. ― Женщина развела руками.
Смолл только сейчас заметил, что ее руки, как и руки всех остальных рабов в повозке свободны от пут.
– Помогите мне избавиться от веревки, ― прошептал он.
– Маньерто предупреждал, что ты попросишь, и велел этого не делать, ― отозвалась молодая костлявая девушка с опухшими губами и кровоподтеком под левым глазом. ― Сказал, кто ослушается, будет закопан заживо.
– Повог’ачивайся, паг’енек, ― старик махнул водянистой рукой, ― я г’азвяжу.
– Диори, ― прошипела краснощекая. ― Что ты делаешь?
– Сама не видишь?
Старик повозился минуту, под осуждающими взглядами бабенок.
– Готово. Без вег’евки куда лучше, да?
– Я твой должник, ― сердечно поблагодарил Смолл.
– Да ладно тебе…
– Ну и зачем ты это сделал, Диори? Черт бы тебя побрал, ― глухо ругалась краснощекая женщина. ― Теперь и нам может влететь.
– Я сознаюсь, если пг’идет надобность, ― пообещал Диори.
– А она придет.
– Пойми Маг’ия, захотелось мне в последний г‘аз сделать что-нибудь хог’ошее… человеческое. Я свое это… уже отжил. А у паг’енька-то вся жизнь впег’еди. Глядишь, и сумеет сбежать.
– Ага! Повозку со всех сторон охраняют люди Маньерто…
– Обычно ― да, но не сегодня.
– О чем это ты?
– Пг’ислушайся?
– Я ничего не слышу, ― рассерженно шепнула Мария.
– Ну… а я о чем тебе говог’ю?
Смолл выглянул наружу. Лошади, привязанные к тонкому деревцу, беспокойно топтались на месте. Их седла пустовали.
– Удачи, паг’енек, ― сказал Диори.
Смолл кивнул и скользнул наружу.
Небо заволокло стеною туч. По обе стороны от повозки шелестела редкая острая трава. Удивительно, но прямо посреди нее росли невысокие густые кустарники с крошечными листьями и красными ягодками и тонкоствольные березы. Смолл поднял с земли увесистый камень и обогнул повозку. Облучок пустовал, под ним валялся недокуренный сверток сигареты.
Спереди послышались голоса, и Смолл юркнул за ближайший кустарник, вовремя увернувшись от оказавшейся на пути шеи острой травинки. У повозки напротив остановились два бородатых мужика в серых потрепанных куртках.
– Эт еще повезло, что мы легко отделались! ― бросил первый.
– Хрень все это! ― не согласился второй. У него был звонкий девичий голос. ― Их восемь, нас двенадцать.
– А ты что, хотел бы выступить против разукрашенных?
– Их восемь, нас двенадцать, ― уклончиво сказал он.
– Да хоть двадцать! Маньерто лучше тебя знает, как нам поступать. ― Мужик запрыгнул на облучок. ― Моя очередь! Иди товар проверь! Может, подох кто.
– Да наверняка!
Смолл дождался, когда мужик заглянет в повозку, вынырнул из-за кустов и с размаху зарядил камнем ему по затылку. Бандит бы громко рухнул на землю, но Смолл его поймал и мягко уложил. После чего снял со спины колчан со стрелами и поднял с земли лук.
– Эй! Ну чего ты так долго? ― крикнул второй. ― Я сейчас… ― Крик утонул в груди, из которой торчала стрела.
Спереди стояли еще три повозки, и Смолл, превозмогая усилившуюся боль в ступнях, крался вперед. Одна за другой стрелы достигали цели, и бандиты безжизненно валились на землю. Сердце парня колотилось как никогда прежде. Каждый удар будто разрушал Смолла изнутри. Он пытался представить, что охотится, а бандиты ― это дичь, но легче не становилось. Он убивал, пусть и плохих, но людей.
В повозках Флоры не было. В одной Смолл отыскал съестные запасы, одежки, сундуки и оружие, а в другой лежали три серых тела ― мальчик, девочка и бабушка. У мальчика от удара нос вошел в череп, у девочки была сломана шея, а бабушку исхудала настолько, что превратилась в скелет.
Гнев помогал Смоллу натягивать тетиву. Люди оказались легкой добычей. Ни панциря секача, ни верткости дымчатого змея, ни слуха травяного метателя ― у них не было ничего. Вскоре Смолл настиг Маньерто. Коренастый, загорелый, с пустым властным взглядом, ― главарь бандитов и глазом не повел, увидев направленный на себя лук. Он курил сигарету с видом художника, выпуская изо рта дым в виде причудливых фигур.
– Где Флора?! ― вскричал Смолл.
– Милая девушка, правда? ― спокойно сказал Маньерто.
– Ты поиграть хочешь?!
– Очень может быть.
Смолл, не колеблясь, всадил стрелу в ногу Маньерто. Он убил уже десятерых прихвостней, ничего с его душей не станет, если убьет и одиннадцатого ― их главаря. Бандит стиснул зубы, сжав сигарету, но не проронил ни звука.
– Вижу, ты не шутишь.
– Повторяю в последний раз. Где Флора?!
– Она ушла. Буквально пятнадцать минут назад. За ней приехала королевская стража. Ты еще можешь их догнать, уверяю. Они пошли во-он в ту сторону, ― Маньерто указал себе за спину.
– Думаешь, я в это поверю?
– Мне все равно.
– Она бы… ― Смоллу вдруг стало дурно.
– Не оставила тебя тут? ― Маньерто усмехнулся. ― Ты уверен, что хорошо ее знаешь? Черт. А ты неплохо попал. ― Он сморщился от боли. ― Принцессы используют таких людей, как ты, для своей выгоды. Дай угадаю, она пообещала тебе себя и горы монет в придачу?
Сзади хрустнула ветка. Смолл обернулся и отпустил тетиву. Одиннадцатый бандит отправился на тот свет вслед за своими приятелями.
– Так ему и надо, ― сказал Маньерто. ― Он у меня подворовывал, я бы сам его грохнул в свое время, если бы не ты. Только помучил бы сначала.
Смолл его не слушал.
– Сколько было королевских стражей?
– Восемь, ― Маньерто бросил на землю докуренную сигару и, придавив сапогом, растоптал.
«Он сказал правду», ― подумал Смолл, вспомнив разговор двух бандитов у облучка.
Это означало, что принцесса действительно спаслась, но легче ему не стало. Он чувствовал пустоту внутри себя, тягостную и разъедающую. Такую же пустоту, какую чувствовал в тот день, когда узнал, что Селия переспала с ним из-за денег отца.
– Скоро спустится туман, ― Маньерто пожал плечами. ― Без меня тебе не выжить.
– Я не боюсь тумана, ― сказал Смолл.
– Люди боятся не тумана, а того, что в нем скрывается.
Смолл опустил лук, и Маньерто заметно расслабился.
– Пойдем, ― сказал он. ― Возьмем самых быстрых лошадей и поскачем в ближайшее…
– Зачем ты все это делаешь?
– Ты о чем?
– Люди в повозке, ― Смолл смотрел на коренастого главаря бандитов пустым взглядом.
– И что? Тех безвольных созданий в повозке едва ли можно назвать людьми. Сравни их хотя бы с собой. Ты там и дня в сознании не провел. Ты свободолюбивый человек. Жизнь взаперти для тебя хуже смерти. А они… а что они?
– Там есть девушки и дети…
– Ребенка мы случайно у матери забрали. Потом куда-нить сплавим его. Он совсем бесполезен. А девушки… они рождены для удовлетворения мужских потребностей. В борделях с одной красавицы можно иметь триста серебряных в месяц. ― Маньерто, как ему казалось, незаметно вытащил из ножен кинжал с деревянной рукояткой.
Смолл снова поднял на него лук.
– Ты опять за свое? ― вздохнул Маньерто.
– Знаешь что? Всегда думал, что убивать животных проще, ― тихо сказал Смолл. Маньерто в его тоне уловил угрозу и тут же метнул кинжал. Смолл увернулся и отпустил тетиву. ― Я ошибался. Есть люди, чьи души и сердца прогнили настолько… Не люблю убивать, никогда не любил. Но если это спасет сотни невинных душ…
Тело Маньерто грузно повалилось на землю. Из его лба торчала стрела.
Смолл развернулся и побежал к повозке.
Когда освобожденные им люди осыпали его благодарностями, он не слушал. Перед глазами маячили лица бандитов. Они молчали, но их безжизненные широко открытые глаза будто следили за растущей в груди у Смолла невидимой для человеческих глаз дырой, которую и так расширяли нежные, холодные, удаляющиеся руки принцессы.
Обследовав повозки, люди отыскали карту и сообщили Смоллу, что ближайшее поселение в трех часах езды.
– Сколько у нас времени?
– Час… это максимум, ― ответил Диори. ― В такую погоду, паг’енек, точнее не опг’еделить.
– Этого должно хватить, ― тихо сказал Смолл. Он предпочел бы точно определить время по часам, но те вместе с рюкзаком, видно, прикарманил Диего. ― Диори, сможешь управлять повозкой?
– Обижаешь!
– Собери всех в одной и езжайте следом за мной.
– Что ты задумал?
– Перед тем как остановиться, повозка на что-то наскочила. Я думаю это корень Вечного растения. Отыщем его, появится возможность укрыться от тумана.
Диори ободрился и резво, для своих лет, принялся созывать всех к повозке. Когда Смолл нашел корень, все, кроме одной молодой девушки, решившей на лошади добраться до поселения, заняли места в повозке.
– Выдвигайся за мной! ― скомандовал Смолл.
Очень скоро показался высоченный Вечный древовидный пион с малиновыми лепестками. Он рос на поляне, заросшей плющом, и его верхушка находилась так высоко, что Диори тут же понял несостоятельность затеи Смолла.
– Вот же! Не меньше пятнадцати двойных шагов.
– Что там, Диори? ― спросил кто-то из повозки.
