Цитаты из книги «Патриот», страница 3

Родная душа и верная подруга – вот и всё, что человеку нужно. На первый взгляд. При дальнейших же

расспросах выясняется, что список пожеланий непременно включает в себя атласную кожу и бюст, которого хватило бы на целое стадо коров.

Кроме того, интеллектуальный уровень существа, известного под названием «толпа», равняется корню квадратному из числа составляющих ее людей.

— Послушай, Шнобби, какая разница, что эти клатчцы едят, пьют и так далее? Начать с того, что все они — неправильного цвета.

— А ведь и точно! Здорово ты сообразил! — воскликнул Шнобби столь жизнерадостно, что сержант Колон почти поверил в его искренность.

— Ну, это ведь очевидно, — осторожно согласился он.

— Гм-м… а какой цвет ПРАВИЛЬНЫЙ! — спросил Шнобби.

— Белый, само собой!

— Значит, не кирпично-красный! Потому что ТЫ…

— Ты что, специально меня заводишь?

— Конечно нет, сержант… А… я какого цвета?

Этот вопрос заставил сержанта Колона задуматься. На капрале Шноббсе можно было найти любой из цветов, имеющихся на Плоском мире, а также несколько оттенков, известных лишь специалистам-медикам.

— Быть белым… быть белым, это, видишь ли… состояние ДУШИ, — заключил он. — Все равно как… честно отрабатывать жалованье, регулярно мыться — ну, и прочее из той же серии.

— Не слоняться, значит, без дела и не плевать в потолок.

— Ага.

— И… не работать день и ночь, как Горифф.

— Шнобби…

— И его детей никогда не увидишь в грязных руба…

— Шнобби, ты, я вижу, нарываешься на неприятности. Ты ведь ЗНАЕШЬ, что мы лучше клатчцев. И я не понимаю, к чему ты ведешь. Сейчас, когда назревает война с ними, ты за свою предательскую болтовню можешь угодить в тюрьму.

Невозможно быть таким простым, таким избирательно, изощренно тупым, не будучи при этом очень умным.

Это как с актерами. Лишь самые талантливые из них способны убедительно прикидываться бездарями.

После первой битвы при Сто Лате я сформулировал стратегию, каковая верою и правдою служила мне на протяжении многих битв. И заключается оная в следующем: коли у противника неприступная крепость, не мешай ему пребывать там и далее.

– А генерал Тактикус говорил что-нибудь о таких ситуациях? – полюбопытствовал Моркоу.

«Их не меньше сотни, – продолжал думать Ваймс, – а нас шестеро. Да еще Детрит с минуты на минуту отключится, да Посети – кто знает, какие у него сейчас праздники и что ему можно, а что нельзя, да Редж – когда он волнуется, у него руки отваливаются в буквальном смысле этого слова…»

– Не знаю, – ответил он. – Наверное, говорил. Что-нибудь вроде: «Таких Ситуаций Следует Всячески Избегать».

И тут сержант Колон открыл для себя еще одну сторону храбрости. Храбрость, наверное, - это своего рода усовершенствованная трусость; это когда знаешь, что каждый шаг вперед чреват ГИБЕЛЬЮ, но вместе с тем осознаешь, что это всего лишь увеселительная прогулка по сравнению с ГАРАНТИРОВАННЫМ кошмаром при жизни, ожидающим тебя, если ты отступишь.

Ты, Ваймс, НЕ БЛАГОРОДНЫХ КРОВЕЙ, – отозвался Ржав.

– Я знал, я ЧУВСТВОВАЛ: что-то хорошее во мне все-таки есть.

Отец всегда говорил мне: сынок, не ешь то, что может подмигнуть тебе в ответ.

— Такова человеческая природа: люди всегда валят все на своих вождей, если тем изменила удача, — с непроницаемым лицом добавил Витинари.