– А ты та самая художница что ли? – спросил лысый парень без передних зубов.
– Вася, не мешай ей работать, – угомонила его девушка узбекских кровей. – Вишь, вон как рисуют. Ты и этого не умеешь.
Алла почувствовала себя не в своей тарелке. «Не хватало мне еще с ними общаться», – брезгливо подумала девушка и, отмахнув от себя всякие мысли, продолжила дальше. Когда наброски стали готовы, Алла отошла в сторону и посмотрела на свое творение. «Пойдет», – подумала она и вытерла о себя руки.
После обеденного перерыва в квартире воцарилось относительное спокойствие. Всем было лень дальше работать. Гогот и матерные анекдоты заменили шум дрели. Кто-то похрапывал на мешках с опилками, кто-то играл в карты.
–Присоединяйся к нам, Барби! Хватит малевать! Работа не волк – в лес не убежит, -предлагали Аллочке новоявленные коллеги.
– Спасибо, мне надо сегодня закончить, – отвечала Алла.
Мазок за мазком и «работа» по мнению Аллочки была завершена к пяти часам вечера. На стене в неровных два ряда красовались восемь черных цветков, отдаленно напоминающие корявые бутоны роз. «Пойдет», – решительно подумала про себя Аллочка и в завершении добавила спрея.
– Класотка, ты домой не собилаешься? Тебя пловодить? – предлагал тот самый беззубый парень.
– Я сама дойду, – отказалась Алла.
– Ну, смотли, от классного пледложения отказываешься.
Алла собралась и пошла домой, вся испачканная краской. Она ощущала себя великим художником, шедевр которого выставили в Лувре.
***
Прошла неделя. От Федора не было ни слуху ни духу, Никита тоже не звонил. Тут раздался телефонный звонок.
– Алло, Аллусь, привет! – Это была Наташа Краснова. – Тут такое произошло, такое.
– Что случилось, Наташа?
– Федору Лукьянову, директору «Строй-сервиса» сломали руку, лицо в месиво. Он сейчас в больнице лежит. Никита, хитрый жук, сбежал со всеми деньгами. Рабочие распустились. Короче, конец конторе.