Читать книгу: «Зови меня Златовлаской», страница 5
Глава 6
Оказавшись на улице, я жадно глотала воздух. Быстрым шагом направляясь к дому, чувствовала, что вот-вот разревусь. В те секунды я мечтала вырезать Пешкова и эту дрянь Ширшикову из своих воспоминаний.
Всю неделю я пыталась отвлечься от неприятных мыслей, поэтому стала усерднее заниматься английским. Ширшикова ходила по школе с гордо поднятой головой. Мне так хотелось ей врезать, но я понимала, что Пешков того не стоит.
Правда один раз, не сдержавшись, я с силой зарядила ей сменной обувью по голове, якобы случайно. Яна подняла на меня взгляд, полный ненависти, но я, быстро извинившись, выбежала из раздевалки.
Антон с Адой убеждали меня, что я должна радоваться тому, что Пешков показал свое истинное лицо сейчас, когда отношения между нами не зашли слишком далеко. Кстати, с ним в школе я даже не здоровалась. В нашу первую встречу после ссоры он улыбнулся и поприветствовал меня, а я с каменным лицом прошла мимо. После этого он тоже делал вид, что мы не знакомы.
В пятницу состоялось очередное собрание Совета старшеклассников. Народу было больше, чем обычно, потому что планировали обсуждать предстоящее новогоднее мероприятие. Пришли не только участники Совета, но и все, кто хоть как-то был задействован в представлении.
– Ребята, времени осталось совсем мало, нам надо определяться с новогодней программой: выступления, дискотека. Где Муслимов? Мы с ним подготовили наше видение актеров для новогодней сценки, список у него, – сказала Светлана Викторовна.
Практически одновременно с ее словами Максим вошел в актовый зал и, достав из сумки список, стал зачитывать его:
"Дед Мороз – Кирилл Архипов
Снегурочка – Саша Алферова
Снежинки – Лиля Петрова и Аня Никитина
Баба Яга – Ада Калинина
Пес – Никита Ящук ".
– Почему это я Баба Яга? – перебила его Ада.
Максим оторвал взгляд от списка и с улыбкой посмотрел на нее:
– Это одна из ключевых ролей, что тебя не устраивает?
– Нет, почему Алферова – Снегурочка, Никитина – Снежинка, а я – Баба Яга? – прожигая парня взглядом, спросила Калинина.
Максим разбередил ее старую рану. С самого детства во всех дворовых играх Аде доставалась роль злой колдуньи, ведьмы, мачехи или, в лучшем случае, принца, спасающего свою суженую.
Она не раз признавалась мне, что сама хотела быть принцессой, которую надо спасать, или русалочкой, которую выбросило на сушу. Но из-за ее бойкого характера в роли принцессы ее никто не видел. Не помогло даже то, что она гоняла девчонок по двору, хлыстая их оборванными с деревьев ветками и заставляя их отдать ей роль Золушки. В итоге подруге пришлось смириться с навязанными ей внешним миром образами.
– Ада, пойми меня правильно, но с твоей внешностью ты не можешь сыграть ни Снежинку, ни Снегурочку, – с легкой улыбкой ответил Максим.
– А что не так с моей внешностью? – вспыхнула Ада.
– Калинина, я полагаю, что Муслимов хочет сказать, что остальные роли больше подходят для светлых и белокурых девушек. Но если ты не хочешь быть Ягой, мы найдем другую актрису. Хотя, лично по мне, играть неоднозначных персонажей сложнее и всегда интереснее, – вмешалась Светлана Викторовна.
– Ладно, пока оставьте меня, я в течение дня приму решение, – ворчливо согласилась Ада.
После обсуждения новогоднего спектакля Светлана Викторовна перевела тему на выступления.
– Кто здесь из 11 “А”? – спросила она.
Несколько человек подняли руки.
– Мне нужно, чтобы Влад Ревков непременно выступил. Передаю этот вопрос под вашу ответственность, – заявила завуч.
– Он не может, мы уже спрашивали, – отозвалась рыжая девочка.
– Он никогда не может! Я, конечно, понимаю, что он у нас звезда, но пока он учится в этой школе, пускай выступает хотя бы на ключевых мероприятиях, – безапелляционно ответила завуч.
Одноклассники Ревкова тяжело вздохнули.
– Ну, нам что, к нему силу применять? – спросила рыжеволосая.
– Напомни, как твоя фамилия?
– Пирогова.
– Пирогова, применяй силу, угрожай, воздействуй через классного руководителя. Делай, что хочешь, но обеспечь мне выступление Ревкова на Новый год, – отрезала Светлана Викторовна, своим тоном показывая, что разговор закончен.
Придя домой после школы, я удивленно обнаружила, что папа уже дома. В коридоре стояли его ботинки, а в зале работал телевизор.
– Ты сегодня пораньше? – спросила я, заходя в зал.
Отец вздрогнул и, выключив телефон, положил его экраном вниз. В последнее время он часто так делал.
– Да, были выездные дела, а обратно в офис решил не ехать.
– Ясно.
– Как в школе? – он поднял на меня взгляд.
– Нормально, – пожала я плечами.
Ничего не ответив, он перевел глаза на телевизор. Очевидно, на этом наш диалог был закончен. Я пошла в свою комнату делать уроки. Часов в шесть, когда я стала собираться на тренировку, пришла мама и встала у плиты.
С Адой мы как обычно встретились на остановке, чтобы вместе ехать в "Экстру". Когда мы заняли парные сидения в автобусе, подруга сказала:
– Завтра Ящук устраивает посиделки у него дома, ничего грандиозного, только свои. Пойдешь?
Ада была знакома с Никитой с детства, потому что он раньше жил в ее доме. Их мамы были приятельницами, и иногда они семьями ходили друг другу в гости. Все это время Никита и Ада неплохо общались. Не сказать, что между ними была крепкая дружба, но они всегда весело болтали в школе, приглашали друг друга на дни рождения и прочие мероприятия.
Никиту все обожали. Его ценили за легкий характер, хороший юмор, а самое главное – за выдающиеся спортивные навыки, ведь отчасти благодаря ему наша школьная футбольная команда столько раз становилась чемпионом города.
– Пешкова там не будет? – с опаской поинтересовалась я.
– Вроде нет, они же особо не общаются.
– Вечеринка без Пешкова – это как раз то, что мне сейчас нужно, – согласилась я.
В субботу я, Ада и Антон отправились в гости к Никите. Мы купили две бутылки колы и три пачки чипсов. Ящук встречал нас на пороге с широкой улыбкой:
– Девчонки, классно выглядите! Тоха, давай сюда пакет. Проходите, будьте как дома.
Людей оказалось и вправду немного. Среди присутствующих я узнала Егора Анохина, одноклассника Никиты и его лучшего друга. Он был симпатичным, темноволосым парнем, а также капитаном школьной футбольной команды.
В зале на диване расположилась Алина Юкина, и я с улыбкой помахала ей. Рядом с ней сидели две незнакомые мне девчонки, которые оказались сестрами: Наташа и Тоня. Они были очень похожи друг на друга: обе с темно-русыми волосами, бледной кожей и застенчивыми взглядами.
Сначала мы просто болтали, обсуждали смешные ролики на Youtube и учителей. Каждому из нас Никита предложил по бутылке пива. Я отказалась и налила себе в большой стакан сока.
Когда ребят немного развезло, Ящук предложил поиграть в Бутылочку. Парни сразу поддержали его идею, а девчонки начали ломаться. Но продлилось это недолго, и через пару минут мы позволили ребятам себя уговорить.
Игра в Бутылочку всегда щекотала нервы. А если она проходила в хорошей компании, то могла быть очень даже приятной. Мы заранее оговорили, что если бутылочка укажет на представителя того же пола, то будет достаточно просто чмока для девочек и рукопожатия для мальчиков.
Плотно прижавшись друг к другу, мы расселись в круг и начали играть. Егор Анохин крутанул бутылочку, и она указала на Тоню. Девушка смущенно заерзала. Егор быстрым движением приблизил свое лицо к ней и поцеловал. Было видно, что она не ответила на поцелуй, держа губы сжатыми.
– Антонина, вы что, рыбка? – хохотнула Ада. – Кто так целуется?
Тоня опустила глаза и махнула рукой на Калинину. Подруга любила задавать беспардонные вопросы и вгонять людей в краску.
Следующим бутылочку крутил Булаткин, и ему выпало целовать Алину Юкину. Щеки девушки мгновенно вспыхнули, и она застенчиво убрала волосы за ухо.
– Алин? Я тебя поцелую? – деликатно поинтересовался Антон.
– А чего ты спрашиваешь? – встряла Ада. – Она же согласилась играть, значит, согласна на поцелуй.
Булаткин осторожно приблизился к Алине и прижал свои губы к ее приоткрытому рту. Их поцелуй оказался тоже довольно скромным.
– У нас тут, по ходу, пуританская вечеринка, – посмеялась Ада и крутанула бутылочку.
Горлышко указало на меня, и я получила звонкий чмок в щеку.
После Ады бутылку крутил Никита, и ему выпало целовать Наташу, которая жутко смутилась и начала отнекиваться.
– Девчонки, вы меня поражаете! Сами садитесь играть в бутылочку, а потом чего-то стесняетесь! – улыбнулся Анохин.
– Согласна! – поддержала Ада. – Нечего корчить из себя недотрогу!
Наташа сдалась и позволила Никите себя поцеловать. Он действовал настойчиво, и ей пришлось уступить. Так что в итоге их поцелуй получился самым страстным на сегодня.
Когда настала моя очередь вращать бутылочку, мне выпал Булаткин. Антона я целовала и раньше, ведь во втором классе мы с ним лобызались на переменах. Но это было так давно, что казалось неправдой.
Я подползла к Булаткину и посмотрела ему в глаза. Почему-то меня начал раздирать истерический смех, и я никак не могла взять себя в руки. Я пыталась приблизиться к нему губами несколько раз, но все время вместо поцелуя начинала хохотать, и Антон ржал вслед за мной.
Раза с пятого нам все же удалось совершить задуманное. К моему удивлению, целовать лучшего друга оказалось не так уж и страшно. Его губы были теплыми, а язык вел себя очень смирно, редко покидая пределы рта.
Оторвавшись от Антона, за его спиной я заметила только что вошедшего в квартиру Максима Муслимова. Разувшись и повесив куртку на вешалку, он прошел из коридора в комнату, поздоровался и сел в круг, заставив нас потесниться.
С появлением Максима поведение Ады сделалось напряженным и сдержанным. Она больше никого не подстрекала и ни над кем не подшучивала.
Наташа крутанула бутылку и она вновь показала на Антона.
– Да я сегодня популярен! – рассмеялся Бултакин.
Учитывая, что Наташа с Антоном видели друг друга в первый раз, целоваться им было очень неловко. Со стороны выглядело комично, как они долго пытались подладиться друг под друга, затем во время поцелуя оба забыли закрыть глаза, а встретившись взглядами, с силой зажмурились.
Настала очередь Тони. Когда ей выпала ее сестра, она облегченно выдохнула и чмокнула Наташу в нос.
Последним в этом кругу бутылочку вращал Максим. Он с силой крутанул предмет, и горлышко указало на Аду.
– Я выхожу из игры, – заявила она.
– Ты не можешь выйти посреди круга, – заметил Егор.
– Но он опоздал, – Ада указала на Максима.
– Когда Макс пришел, круг не был закончен, поэтому правила не нарушены, – настаивал Анохин.
– А в чем проблема, Ада? Ты же сокрушалась по поводу нашего умения целоваться. Может, покажешь мастер-класс? – едко вставила Тоня.
Подруга поморщилась. В очередной раз ее длинный язык сослужил ей плохую службу. Но отказаться от своих слов он не могла.
Максим молча наблюдал за ее реакцией, а когда она, наконец, кивнула, неторопливо оперся на руки и потянулся к ней. Ада сидела неподвижно, и их лица оказались совсем рядом. На долю секунды они замерли. Максим смотрел ей прямо в глаза, а она не отводила взгляд. Затем он подался вперед, и их губы встретились.
Ракурс, с которого я наблюдала поцелуй, был отменный. Я отчетливо видела, как подруга пошире открыла рот, чтобы впустить язык Макса. Парень целовал Аду упоенно и темпераментно. Если бы я не знала, какие между ними отношения, то наверняка решила бы, что они любовники. От их поцелуя мне стало не по себе, настолько интимным он выглядел.
– Эй, ребят, снимите номер! – сконфуженно проговорил Булаткин.
Очевидно, эта сцена показалась слишком эротичной не только мне.
Максим отстранился от Ады и сел на свое место. Подруга немного растерянно поднесла кончики пальцев к губам, словно пытаясь задержать на них поцелуй. Это был трогательный и совершенно неосознанный жест.
Затем она натянула дежурную улыбку и вышла из игры. Ребята начали шуметь и отпускать шуточки по поводу их поцелуя, всем стало весело. Максим был как всегда сдержан и никак не комментировал произошедшее. Я тоже вышла из круга и пошла вслед за Адой. Я постучала в ванную, и она впустила меня внутрь.
– Что это было? – удивленно спросила я.
– Он делает вид, что я ему нравлюсь, – задумчиво ответила подруга.
– Мне кажется, что и правда нравишься.
Ада молчала. Ее взгляд бесцельно блуждал по комнате.
– Придумала, – она щелкнула пальцами. – Я влюблю его в себя, а потом брошу.
Я пораженно присела на край ванны. Я-то думала, что этот поцелуй положил конец их вражде, но не тут-то было.
– Ад, это неправильно, – я попыталась вразумить подругу.
– Ты знаешь, для чего он это делает? Он пытается манипулировать мной. Думает, я настолько глупа, что от одного классного поцелуя растаю, как ледышка на жаре. Но он не на ту напал.
– Хорошо, хоть ты признала, что поцелуй был классный.
– Я подыграю ему. Сделаю вид, что ведусь на его уловки.
– А, может, это не уловки вовсе? Может, у него к тебе реально чувства.
Ада отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. Я хотела продолжить ее убеждать, но передумала. Я слишком хорошо знала свою лучшую подругу. Если она что-то вбила себе в голову, то ничем этого из нее не выбьешь.
Через пару минут мы вышли к ребятам. В Бутылочку они уже не играли. Ящук включил музыку и стал смешно под нее двигаться. Булаткин присоединился к нему, и вдвоем у них получилось целое шоу. Я смеялась в голос, наблюдая за их дикими танцами.
Максим сидел в кресле и негромко переговаривался с Наташей. Судя по тому, какой расслабленной она была рядом с ним и как широко улыбалась, они были знакомы и раньше. Через пару минут, когда девушка отошла на кухню, я подсела к Муслимову.
– Как продвигается твой социальный проект? – поинтересовалась я.
– Отлично. Перед Новым годом будет голосование. Хотя, уверен, ты не поддержишь его, – усмехнулся он.
– Почему это?
Максим перевел взгляд на Аду, которая в одиночестве сидела в кресле и, не торопясь, потягивала пиво.
– Она, конечно, моя лучшая подруга, но это не значит, что у нас одна голова на двоих, – возмутилась я.
– Правда? – Максим удивленно вскинул брови. – А я думал, что девчонки всегда заодно.
– Не всегда. Я вообще не понимаю, чего вы грызетесь как кошка с собакой.
– Я с ней не грызусь, – спокойно заметил он.
– Да, я знаю, – вздохнула я. – Про тот случай в столовой… Не воспринимай на свой счет, Ада просто очень эмоциональная.
Максим ничего не ответил и перевел тему.
Остаток вечера прошел мирно и без происшествий. Мы играли в Уно, фотографировались и немного попели в караоке. В десятом часу мне позвонила мама и напомнила, что уже поздно. Вскоре мы попрощались с ребятами, и Антон проводил нас с Адой по домам.
Глава 7
Логика и чувства – несовместимые вещи. Можно спланировать идеальную жизнь, но счастья в ней не спланируешь. Оно очень хитрое. Его не сымитируешь. Судьбу не обманешь. Сердцу не прикажешь.
Мама часто говорила мне, что невозможно заставить себя чувствовать то, чего нет, но можно заставить себя поступить правильно, несмотря на чувства. Когда я была маленькой, мне казалось, что это просто. Но, повзрослев, я поняла, что это ни черта не так. Это настоящее насилие. Насилие над самим собой. Поэтому я совсем не была уверена, что подавлять свои чувства – действительно лучший выход.
Прошло почти полмесяца с момента нашей ссоры с Пешковым, и я скучала по нему. Несколько раз я была близка к тому, чтобы самой ему написать, но каждый раз останавливалась, понимая, что это неправильно.
До каникул оставалось лишь несколько недель, и я усиленно занималась, чтобы хорошо написать контрольные в конце четверти.
Особенно я волновалась из-за геометрии: она всегда давалась мне с трудом. Я неважно рисовала, и у меня плохо было развито пространственное мышление. Мне повезло, что я сидела за одной партой с Булаткиным, который, по сравнению со мной, был просто богом геометрии и часто помогал мне на самостоятельных.
Однако в этот раз Булаткин приболел и в день контрольной не пришел в школу. Подписав листок, я сдала работу математичке со стойким ощущением, что контрольную завалила.
Через два дня, в четверг, я узнала свой результат: тройбан. Эта оценка сильно снижала мои шансы получить четверку по геометрии за четверть, поэтому после урока я подошла к математичке и умоляющим голосом произнесла:
– Ирина Константиновна, у меня тройка за контрольную. Дайте, пожалуйста, шанс исправить.
– Ой, не знаю, Алферова, вряд ли. Сейчас конец четверти, очень много бумажных дел.
– Ирина Константиновна, я могу в любое время, хоть вечером, хоть утром, когда скажете.
Математичка внимательно посмотрела на меня поверх очков. Она была строгой, но понимающей женщиной.
– Ладно, Алферова, приходи завтра, часов в шесть.
Поблагодарив учительницу, я направилась к Булаткину, чтобы он поднатаскал меня перед переписыванием контрольной.
В пятницу в назначенное время я постучала в кабинет Ирины Константиновны. Она жестом пригласила меня войти. К моему удивлению, за одной из парт сидел Пешков. Встретившись взглядами, мы быстро отвернулись друг от друга, и я заняла место в соседнем ряду.
Кроме нас контрольные переписывали еще несколько ребят. Ирина Константиновна раздала нам задания, и мы принялись за работу. Присутствие Пешкова отвлекало меня от геометрии. Пару раз я замечала, что он смотрит на меня. Сделав над собой усилие, я попыталась сосредоточиться.
Благодаря Булаткину все задания казались мне понятными, и я решила, что неплохо справилась. Когда Ирина Константиновна объявила, что время вышло, я поднялась из-за парты практически одновременно с Димой. Столкнувшись у ее стола, мы сдали свои работы и, собрав вещи, вышли из кабинета.
В школе было пусто. Я шла по коридору, а Пешков отставал на пару шагов. Было неловко идти рядом и не разговаривать. Когда мы стали спускаться по лестнице, Дима неожиданно сказал:
– Саш, давай поговорим?
– О чем?
– Мы не общались две недели. Думаю, темы найдутся.
Спустившись на первый этаж, я взяла из раздевалки пальто. Дима прихватил куртку и скейт. Одевшись, мы вышли на улицу.
– Давай прогуляемся, – он потянул меня в противоположную сторону от моей привычной дороги домой. Я не стала сопротивляться.
Погода выдалась аномально теплая и безветренная для ноября. Я была без шапки и совсем не мерзла. Однако темнело рано. Несмотря на то, что шел только восьмой час, казалось, что сейчас уже глубокая ночь.
– Я хотел позвонить или написать, но времени совсем не было, – признался Пешков.
Никогда не верила фразе "у меня не было времени". В сутках одна тысяча четыреста сорок минут. Как может человек не найти одну минуту, чтобы просто написать: "Привет, как дела?"
Дима говорил, что сначала посчитал мою реакцию относительно вписки у Шарова неадекватной, но, поразмыслив, признал, что у меня были причины для недовольства. Он сказал, что Яна для него хорошая подруга и много раз выручала его, поэтому он не может вычеркнуть ее из своей жизни.
– Я не требую, чтобы ты вычеркивал ее из жизни, – ответила я. – Просто хочу понимать, кто я для тебя. Хочу понимать, что между нами.
– Ты хочешь отношений? – неожиданно прямо спросил он.
– А чего ты хочешь?
Дима помолчал, а потом негромко сказал:
– Я думаю, что отношения лишь отвлекают нас от неизбежности одиночества.
– Тогда я вообще тебя не понимаю, – вздохнула я.
– Саш, ты мне нравишься. Но давай позволим тому хорошему, что есть между нами, развиваться без излишнего давления.
Я не знала, что ответить. За всем этим словоблудием я с трудом угадывала истинный смысл слов. Что он имел в виду? Может, стоило интерпретировать его высказывание как "ты мне нравишься, но не настолько, чтобы я захотел с тобой встречаться"?
Мы долго шли молча, размышляя каждый о своем. Темные улицы сменяли одна другую, а голые деревья во дворах, казалось, отражали состояние моей души. Я чувствовала необъяснимую грусть в сердце. Прежней злобы к Пешкову не было, только звенящая пустота.
Дима взял меня за руку, и впервые я не почувствовала привычного трепета от его прикосновений.
– Я рад, что ты выслушала меня, Саш, – мягко проговорил он.
Я посмотрела на парня, и его голубые глаза показались мне как никогда холодными.
Мы продолжали идти в неизвестном направлении. Дима делал вид, что между нами все по-прежнему: беззаботно рассказывал о школе и друзьях, шутил и широко улыбался. Я вполсилы подыгрывала ему, но от ощущения, что наши отношения изменились, отделаться не могла.
***
– Эй, пацан, слышь! – неожиданно за спиной раздался низкий прокуренный голос, затем свист и звук приближающихся шагов.
Я огляделась по сторонам. Где мы? Что это за район? Узкий неопрятный переулок. Справа от меня стоял переполненный мусорный бак, источающий сладковатый запах гнили. Слева гаражи. Вдали одиноко мигал фонарь. Мы машинально ускорили ход.
– Стоять, кому сказал! – рявкнули сзади.
Шаги становились все ближе. Мне не нравился этот голос. В нем слышалась угроза. Интересно, мы успеем удрать? Я глянула на Диму и, не сказав ни слова, мы сорвались на бег.
– Хватай их, Хлыст!
Я почувствовала, как по телу ядовитой змейкой прополз страх. Он отличался от страха, который я испытывала раньше. Прежде все было будто понарошку, ведь в глубине души я всегда понимала, что по-настоящему мне ничего не угрожает.
Сейчас же мое существо наполнял первобытный животный страх, который превращал меня в зверька, услышавшего приближение шакала. Я жертва, а сзади хищники. Бежать, бежать скорее! Все мое нутро обратилось в слух. Где они? Далеко ли? Есть ли шанс оторваться?
Но мы не успели. В одно мгновенье один оказался впереди нас, двое сзади. Я подняла глаза на фигуру перед нами. Худой, сутулый, в поношенном немодном спортивном костюме. На вид чуть старше меня.
– Серый, че это за ребятосики тут у нас? Здрасьте, здрасьте, – проговорил он с кривой улыбкой, противно растягивая слово "здрасьте".
– Они из той хреношколы, Хлыст, – донесся голос из-за моей спины. – Глянь на ее сумку.
Я опустила глаза и увидела крупный светоотражающий значок с изображением нашей школы, который красовался на боковом кармане сумки. Его мне дали за победу в каком-то спортивном состязании еще в девятом классе, и с тех пор я все время таскала его с собой.
Гопник по кличке Хлыст прищурился.
– А, значит, вы у нас при капусте, да, ребятосики? – он смотрел на нас в упор.
Мне стало некомфортно, и я потупила взгляд. С чего он взял, что у нас есть деньги? Мы же не в частной школе учимся. Конечно, наше учебное заведение считалось довольно престижным, но лично я относилась к нему по адресу прописки, а не потому, что меня пристроили туда обеспеченные родители.
– Пацаны, мы уже уходим и не хотим проблем, – немного дрожащим голосом, но твердо сказал Дима и потянул меня в сторону, пытаясь обойти стоящего перед нами Хлыста.
Тот резко сделал шаг, вновь преграждая нам путь.
– А ты чо такой дерзкий, Вась? Давай познакомимся, побазарим. Шняга у тебя какая зашибатая, – сказал он, указывая на скейтборд в руках Димы.
Дима молчал, и я чувствовала нарастающее в нем напряжение.
– Поделись по-братски, Вась, – гопник выхватил у Димы скейт и встал на него.
– Можешь забрать себе, только отвалите от нас, – огрызнулся Пешков, вновь пытаясь уйти.
На этот раз путь нам преградил второй гопник, который все время был за нами и которого первый называл Серым. Он казался крупнее, выше и старше. Его взгляд был тяжелым и неприязненным. Вот черт! Этот человек походил на настоящего бандита!
– Что вам от нас нужно? – с дрожью в голосе спросила я.
– Завали пещеру! – грубо отозвался Серый. – Давайте сюда мобилу и бабки!
Я застыла. Неужели нас грабят? Вот так, посреди улицы. Я как будто попала в сериал про девяностые. Кошмар.
И тут я внезапно вспомнила, что мама все время предлагала мне носить с собой перцовый баллончик для самозащиты. Я отмахивалась от нее, а она… Боже! Она ведь просто засунула баллончик в мою школьную сумку! Скорее всего, он так и лежит там, в боковом кармане!
– Эй, овца, поторапливайся! – прикрикнул на меня Серый.
Дима нехотя стягивал с плеча рюкзак, чтобы отдать грабителям свои ценности.
Я бегло оглянулась. Их действительно было трое. Один позади, двое спереди. Если мне удастся действовать быстро, то я смогу ослепить их перцовым баллончиком, и у нас будет шанс сбежать.
Я потянулась к своей сумке, делая вид, что ищу кошелек и телефон. Моя рука скользнула в боковой карман и нащупала прохладный корпус баллончика. Я постаралась расположить пальцы так, чтобы можно было сразу нажать на клапан для атаки.
– Ты че там копаешься? – с угрозой проговорил Серый.
Я поняла, что мешкать больше нельзя. Рывком достала баллончик из кармана сумки и начала распылять его, направляя на грабителей. Но что-то пошло не так, мне не хватило времени.
Сзади на меня навалился, сбил с ног и выбил из рук баллончик третий гопник. Я успела зацепить только самого первого, худощавого Хлыста. Он скорчился и, схватившись руками за лицо, стал материться. На Серого, очевидно, тоже немного попало: он закашлялся, но глаза были открыты.
– Ах ты, сука! – с яростью прорычал он и с размаха ударил меня по лицу.
Я стояла на коленях, пытаясь подняться, после того как меня сбил сзади стоящий гопник. Удар Серого обжег лицо, и я завалилась влево. Несмотря на то, что он бил ладонью, а не кулаком было очень больно, и у меня закружилась голова. Боковым зрением я видела, что Дима рванулся ко мне, но его скрутил третий гопник, которого Серый называл Хорьком.
– Пацаны, я ни хрена не вижу! – задыхаясь, орал Хлыст, которого я атаковала.
Не обращая на него внимания, Серый смачно сплюнул и вновь прокашлялся, пытаясь прочистить горло. Затем он подошел ко мне и грубо схватил за подбородок, заставив смотреть на него.
– Какая же ты тупая сука! Ты могла отделаться малой кровью, но теперь пожалеешь! – рявкнул он и с силой толкнул мое лицо.
Я опрокинулась назад и, не успев подставить руки, ударилась головой об асфальт. Затылок обожгло резкой болью. Я машинально протянула руку к голове и увидела на ней кровь.
Я закричала, призывая о помощи, но Серый моментально накрыл мой рот своей огромной ладонью.
– Отпусти ее, гад! – злобно выкрикнул Дима, пытаясь вырваться из тисков Хорька, но тот держал очень крепко.
Серый медленно перевел взгляд на Пешкова и вдруг коварно улыбнулся:
– Нет, Вась, ее не отпущу, зато отпущу тебя. Ты вел себя послушно. Так что оставляй рюкзак и вали отсюда нахрен.
Дима застыл, не сразу осознав смысл его слов.
– Да пошел ты! Я ее не брошу! – в конце концов прошипел он.
Серый вновь ткнул меня головой в асфальт. Перед глазами забегали блики, и на какое-то время я потеряла ориентацию в пространстве.
Затем он подошел к Диме и достал из бокового кармана что-то металлическое. Я попыталась сфокусироваться на предмете в его руке. Через несколько мгновений я осознала, что это нож. Одной рукой Серый схватил Пешкова за горло, второй приставил оружие к его животу и хищно произнес:
– Ну? Что ты теперь скажешь?
– Я ее не брошу! – упрямо повторил он.
Резким движением Серый задрал Димину толстовку, оголив живот, и с нажимом провел ножом по коже. На теле Пешкова появился тонкий порез, и парень сморщился от боли.
– Если будешь таким дебилом и дальше, Вась, я засуну этот нож так глубоко в твои кишки, что смогу достать его через жопу! А этой дряни, – он кивнул на меня, – ты все равно никак не поможешь.
Дима молчал. Его взгляд метнулся ко мне. В нем читались боль, отчаяние и ужас.
Что я должна была сделать? Кивнуть ему в знак того, что отпускаю? Я не могла. Мне было дико страшно. Я боялась представить, что могут сделать со мной эти трое. Я просто опустила взгляд в землю, ожидая.
Расценив молчание Пешкова как согласие, Хорек ослабил хватку и с силой толкнул его вперед.
– И помни, у меня есть твой телефон и твои документы, – сказал Серый, указывая на Димин рюкзак у своих ног. – Я знаю, кто ты и где живешь, так что не зли меня.
Я прикрыла глаза, в которых застыли слезы, и с ужасом услышала звук удаляющихся шагов Пешкова. Он бросил меня. Бросил одну на растерзание этим ублюдкам. В эту секунду внутри меня что-то умерло.
Я огляделась. Хлыст по-прежнему матерился и кашлял, не в силах убрать руки от слезящихся глаз. Двое других с кровожадными лицами направились ко мне.
Серый, сложив нож и убрав его во внутренний карман куртки, рывком поднял меня на ноги и приблизил свое лицо к моему. В нос ударил запах дешевых сигарет и еще чего-то тошнотворного. Я заорала, что есть мочи.
Он вновь закрыл мне рот рукой и больно схватил за волосы. Я попыталась ударить его коленом в пах, но Серый разгадал мои намерения. Уклонился и резко развернул меня спиной к нему, уперев щекой в шершавую стену гаража.
Я зажмурилась. Слезы катились рекой, я жалобно скулила, тщетно пытаясь освободиться. Я чувствовала противное дыхание Серого на щеке. Одной рукой он прижимал меня к стене, а второй начал шарить по моему телу. Мне стало настолько мерзко, что рвотные позывы подступили к горлу. В эту секунду у меня в голове пронеслась мысль: "Лучше бы умереть. Лучше бы они меня сейчас убили". Мне казалось, что смерть была бы настоящим избавлением от унижения и боли.
Внезапно я почувствовала какое-то движение сзади, а через секунду хватка Серого ослабла. Я резко обернулась и увидела, что Хорек валяется на земле, и кто-то отволок Серого от меня. Неужели Дима вернулся за мной? Серый извернулся и с силой ударил моего спасителя по лицу. В этот момент я поняла, что это не Дима.
Это был Ревков Влад, тот самый парень из школы, который просил у меня разменять деньги в столовой. Но что он тут делал?
После удара Серого Влад отлетел и упал прямо на Димин скейт, брошенный Хлыстом.
Я заметила, что Хорек встал с земли и направился к Ревкову, чтобы схватить его и облегчить жизнь Серому. Не теряя времени, я дернулась в сторону брошенного баллончика. На этот раз я сделала все верно. Направила свое оружие четко на обидчика, и Хорек, закрыв лицо руками, попятился назад.
Тем временем Влад схватил скейтборд и с силой зарядил им Серому по голове. От удара доска сломалась пополам. Серый немного пошатнулся, но устоял, а затем попытался достать свой нож из внутреннего кармана куртки. Ревков, разгадав его намерение, накинулся на соперника, осыпая ударами по лицу. Некоторые из них Серый блокировал и бил в ответ.
Гопник казался крупнее и, очевидно, больше весил, но преимуществом Влада была подвижность и быстрая реакция. Серый попытался нанести удар с ноги, но Ревков схватил его за лодыжку и силой дернул на себя. Перед тем, как упасть, гопник зацепился за шею Влада, и они повалились на асфальт. Яростная схватка продолжалась.
Я хотела воспользоваться баллончиком против Серого, но они с Ревковым были так близко, что я боялась ненароком попасть в своего спасителя. Я оглядывалась по сторонам, думая о том, как помочь Владу одолеть этого урода. Но поблизости не было никаких труб или палок, которыми можно было бы атаковать Серого. Я понимала, что надо действовать быстро, ведь в любой момент у гопника могла появиться возможность достать свой нож.
