Читать книгу: «Не потерять всё», страница 3

События 1985–1990 гг.

Ты же помнишь мою подругу Людмилу? Несколько раз она была у нас в гостях. Тебя ещё рассмешили наши шпаргалки, исписанные мелким почерком. Он был настолько мелкий, что ты, смеясь, сказала, что если учителя не увидят шпаргалки, то уж лупу, которой мы будем пользоваться, чтобы их прочитать, точно увидят. Одна из шпаргалок выпала из твоих рук, и смех сменился удивлением. Это была не просто длинная шпаргалка, она была длиннющая. Мелкая узкая гармошка, превратившаяся в исписанную полоску длиною в несколько метров. «Девочки, – сказала ты тогда голосом строгого учителя. – Гораздо проще было бы выучить предмет, чем столько времени тратить на эти шпаргалки». Мы согласились с тобой, но меня распирало чувство гордости, что ты оценила наш труд.

У Людмилы была очень интересная мама. Звали её Светлана Павловна. Я не случайно назвала её «интересная», потому что этот человек стал для меня примером во всём. Это была молодая женщина лет сорока, невысокого роста, слегка полноватая, с копной вьющихся русых волос. Глаза у неё были необыкновенные. И дело не в цвете или форме. Они были понимающими. Когда она слушала меня, эти глаза были сочувствующими, иногда улыбающимися. Часто интересующимися и всегда понимающими. Для меня, гадкого утёнка в страшном переходном возрасте, этот человек стал кумиром. Когда наступали выходные дни, я всегда старалась прийти к подруге в гости. Как только представлялась хоть малейшая возможность, вваливалась к ним домой и уходила, когда уже оставаться было неприлично.

Так как мой кумир увлекался всем паранормальным и сверхъестественным, неудивительно, что я безоговорочно разделяла и впитывала в себя всё, чему меня учила и что рассказывала Светлана Павловна. Мне было интересно всё неизведанное, сокрытое от простых людей. И, конечно же, хотелось делать всё, чтобы мой кумир оценил моё почитание и уважение.

Сколько раз ночью ты просила меня, сестрёнка, не печатать на машинке. Тебе нужна была тишина, тебе надо было выспаться, чтобы утром встать и убежать на работу. А я держала в руках «сокровище», данное мне на время. Это были прошитые ксерокопии книг по хиромантии, хатха и раджа йоге, гороскопы и т. п. Чтобы не мешать твоему сну, находила в этих листах схемы, линии и начинала их трепетно срисовывать. Всё то время я печатала и изучала. Изучала и снова печатала. Да, всё это было новым, необычным. Но всё чаще я ловила себя на мысли, что оно не давало той жизни, с которой я встретилась тогда под водой.

Спасибо, что все эти годы ты не вспоминала ту неловкую ситуацию, в которой я оказалась, когда ты пришла со своими друзьями домой. Это был предновогодний зимний вечер. Я была дома одна, сидела на полу, обёрнутая белой простыней, обставленная свечами, и читала нараспев мантры. Неожиданно дверь открылась, и вы с друзьями вошли в нашу квартиру. От мороза ваши лица были раскрасневшимися и весёлыми. Вы что-то громко обсуждали, но, когда наши глаза встретились, все замолчали. Слова мантр застыли у меня в горле. Наступила неловкая тишина, и чтобы как-то спасти ситуацию, ты произнесла: «Моя сестра ищет смысл жизни. Не будем ей мешать». И с этими словами чуть ли не вытолкала всех к лифту, закрывая за собой дверь. Когда вы ушли, я переоделась, сняв с себя смешную белую простыню. Задула свечи и выбросила их в ведро.

В комнате стояла гнетущая тишина, и только воздух был наполнен ненавистным запахом потухших свечей. Открыв окно, подставила своё красное от смущения лицо навстречу холодному пронизывающему ветру, пытаясь справиться с учащённым сердцебиением. На этом мой опыт с чтениями мантр был закончен.

Мой кумир с понимающими глазами всё ещё оставался моим кумиром. По-прежнему, как губка, я впитывала всё, что она мне говорила. Но однажды ученица не послушалась своего учителя. Как ты помнишь, через два-три месяца после моей истории с мантрами я сломала ногу. Банальное падение – картонка, положенная на кафельную плитку у входа в подъезд. Итог – закрытый перелом левой ноги со смещением кости. Ох, и намучились вы со мной тогда! Спасибо, спасибо, спасибо за каждый день, когда ты заботилась обо мне! В первые дни после перелома стоять на одной ноге, даже если ты на костылях, просто невыносимо. Здоровая нога некоторое время терпит непосильную нагрузку, потом начинает трястись и отказывается одна держать всё тело. Только через несколько дней она крепнет и начинает работать за себя и «за того парня». Но до этого момента надо было дойти, точнее сказать, допрыгать. И в такие моменты вы с папой и мамой всегда были рядом. Там, где нельзя было присесть, вы буквально несли меня на руках. А сколько раз вы с улыбкой и любовью отвечали на мои «принесите, дайте, помогите». За всё то время вы ни разу не ответили мне грубостью или отказом.

В один из вечеров мне позвонила Светлана Павловна. «Телепатически я вижу, что врачи наложили гипс неправильно. Нога плохо срастётся. Гипс надо снять», – безапелляционно заявила она мне по телефону. Сейчас это кажется смешным, но в тот момент во мне началась борьба. Как поступить: послушаться моего кумира и заработать ещё один бонус? И какой бонус! Или же довериться врачам? Да, мне уже надоело ходить на костылях. Тем более, что ходила не только дома, но и ездила в институт. Третий курс Института Связи – это серьёзно. Не хотелось терять год. Поэтому даже в то время старалась не пропускать лекции. «Светлана Павловна, нет», – робко ответила я. «Ты мне не веришь?» – услышала её то ли удивленный, то ли разочарованный голос. Что я могла ответить в тот момент? Сказать правду, что не верю? Сказать, что и великие гуру могут ошибаться? Что это – моя нога, а не её? Что если она ошибается, то рискую остаться хромой я, а не она? Ответила, что ничего не хочу трогать, и стала в глазах моего кумира простой смертной.

Наконец настал тот день, когда мы поехали снимать гипс. Ты тогда сказала, что нужно взять с собой костыли. «Зачем?» – удивление отразилось на моём лице. Последнее время я прекрасно передвигалась. Да, в гипсе, да, медленно, НО без всяких не то что костылей, даже без палочки! Чем, кстати, очень гордилась. А тут ты говоришь про костыли. Не обращая внимания на мои возражения, с невозмутимым лицом ты взяла в руки костыли и поехала со мной в травмпункт. Когда мы благополучно доехали, я вошла в кабинет, а ты осталась в коридоре. Врач, молодая женщина, долго рассматривала гипс, переворачивая мою ногу в разные стороны. Если ты помнишь, он был очень толстый. Т.к. перелом был со смещением, пришлось накладывать гипс в несколько слоёв, чтобы кость нормально срослась.

Всегда с улыбкой вспоминаю один момент. Молодая женщина пытается разрезать мой гипс. Она сжимает ножницы со смешным закруглением на концах, с силой надавливая в одном и том же месте. Но всё безрезультатно. Врач пытается разрезать гипс в другом месте, но он держится на ноге мёртвой хваткой. В кабинете тишина, слышно только тяжёлое дыхание молодой женщины, сражающейся с упрямым гипсом. Победа остаётся за последним, и тогда она уходит за подмогой. Минут через пять в кабинет приходит мужчина, с крепкими руками и, судя по всему, такими же крепкими нервами. Врач протягивает ему ножницы. С невозмутимым лицом мужчина берёт инструмент и пытается разрезать мой гипс, но у него не получается продвинуться хотя бы на сантиметр. Отбрасывая эти ножницы, он берёт другие, по размеру раза в два больше прежних. Следуют новые попытки. И если вначале этот мужчина с небрежной ухмылкой сквозь свои густые усы смотрел на меня и молодого врача, то теперь, весь раскрасневшийся, сосредоточенно пытался разрезать непобедимый гипс. Ну и испугалась же я тогда!