Читать книгу: «Любовь и жизнь», страница 5
Любовь и жизнь
Глава 1
Соседская девчонка Валя нравилась Володе всю жизнь. А тут внезапно пришла повестка в армию. В душе ёкнуло, потом обдало жаром, и мелькнула мысль:
– А дождётся ли меня Валюшка?
– Поехали в сваты, – затеребил вечером он старшего брата, в семье которого жил, оставшись после войны сиротой.
– Какие сваты, сопляк, отслужи сначала, а потом семьёй обзаводиться будешь, – отрезал недовольно Миша, – садись ужинать, жених.
Но Володя не мог ни пить, ни есть.
Мысль о женитьбе не давала покоя. И он решил уговорить дядьку Гордея, тестя Михаила, помочь ему в этом вопросе. На его счастье, тот улыбнулся и сразу же согласился. Сговорились в выходной съездить в их родное село, где стояла пустая родительская изба.
Володю постоянно тянул к себе этот дом, родные поля и маленькое деревенское кладбище с холмиком и крестом, где была похоронена мама.
А Валюшка, дочка нынешнего председателя колхоза, с которой начинал учиться в сельской школе, смущала и вызывала в душе нежные чувства.
После танцев в выходной он, порой, ночевал в пустом доме, за что получал нагоняй от брата. А потом и Коля, самый маленький в осиротевшей семье, напросился в попутчики, смутно вспоминая маму и тепло родительского дома. Но после этих посещений с ним случилось что-то невероятное, встревожившее всех родных. По ночам Коля вставал, где-то ходил во сне, а потом ничего не помнил. Длилось это нервное растройство довольно долго, поэтому поездки ему были запрещены.
И только Володя никак не мог оторваться от родных мест. Валечка притягивала его влюблёнными глазами, заразительным смехом и нежными словами. Он не мог распрощаться с ней, с трудом выпуская маленькую тёплую ладошку из своих рук, провожая до калитки после танцев.
После окончания железнодорожного училища тут же пришла повестка в армию. Он ждал этого, но всё равно воспринял тревожно и без особой радости.
Еле дождался выходного дня и вместе с дядькой Гордеем, краснея и смущаясь, поехал в сваты.
– Не робей, Вова, – пытался ободрить его Гордей, – девки все замуж хотят. Так что, я думаю, всё у нас сладится. Выпьем по чарке и пропьём деваху. Твоя будет.
Но оказалось не всё так просто в жизни, как хотелось бы.
Родители Валентины встретили незадачливого жениха и свата неприветливо. Правда, отец не отказался выпить и поговорить по душам. При этом Валюшку отправили в другую горницу и не разрешили молодым пообщаться.
– Дочке нашей замуж ещё не приспичило, – просто и конкретно заявил многоуважаемый председатель колхоза.
– И жениху ещё соску сосать надо, – добавил он, с ухмылкой взглянув на Володю.
– Плесни и ему в стакан горькой, чтоб не так краснел. Незавидный жених. Сирота. Пусть повзрослеют, а там видно будет.
Володя пить не стал. Вот так он получил свой первый урок в жизни, намереваявь жениться на любимой девушке.
Перед отправкой в армию он всё же встретился с Валюшкой. Она обещала ждать его и, вопреки воле родителей, выйти за него замуж.
Но судьба приготовила им четырёхлетний испытательный срок. Попал Володя служить в морфлот в Севастополь. Почти год получал от Вали нежные письма с клятвами и признаниями в любви. А потом вдруг писем не стало.
– Не тоскуй, Вовчик, – старался утешить друг Митя, – таких Валюшек у тебя ещё знаешь сколько будет…
– Таких не будет, может случилось с ней что-то, – с тревогой думал Володя.
И решил он Колю послать в родное село, узнать про Валю и отписать ему в письме, почему молчит.
Николай по малолетству не подумал, как горько будет брату в армии узнать правду. И без всякой задней мысли вскоре сообщил, что Валюшка вышла замуж за красавца агронома, недавно приехавшего по распределению в колхоз.
Эта новость так шокировала Володю, что только благодаря службе, морю, он смог справиться с тяжестью внутри.
Вот так закончилась для него первая любовь.
Глава 2
После демобелизации решил Володя остаться в Севастополе. Не входило в его планы дальше обременять и без того большую семью брата. Но очень хотелось повидать родных и, конечно, встретиться с Валюшкой.
Уже на вокзале в Брянске он с улыбкой подумал:
– Домой попал. Где ещё можно услышать это мягкое протяжное «гэ» и увидеть саяны на деревенских женщинах? Конечно же, только в родных краях. Вроде, до Москвы рукой подать, а так бедна русская глубинка.
– Матросик, откеля будешь? – полюбопытствовал мужичок в зале ожидания вокзала.
– Со Стародубского района я, дедушка, есть там такой посёлок Решетинский.
– Слыхал, вместе значит дальше поедим. Я до Красного Рога. Супротив усадьбы графа Толстого живу.
– Проезжал не раз, а вот побывать не пришлось.
– А ты, милок, заезжай. Я тебе и адресок свой дам. Посмотришь наши достопримечательности и покалякаем с тобой о жизни.
– Спасибо, дедушка! Некогда мне. На пару деньков приехал к родным повидаться, да назад отправлюсь. Надо на работу устраиваться, да приодеться немного. Рассчитывать мне не на кого.
– Ну, тады подсобь мне с мешками, я тут мучицы прикупил для хозяйства. У нас в магазинах тольки мыши живуть. Вот я в область и езжу.
После разговора с дедом Володина душа не только пела, но и ликовала. За четыре года он очень соскучился по местному диалекту, хотя на корабле над ним самим постоянно подшучивали и называли хохлом.
– Да русский я, оправдывался он каждый раз. Просто, Украина и Белоруссия у нас по соседству. Вот и говор наш – братский.
Распрощавшись с дедом, как с родным отцом по Красному Рогу, решил Володя немного вздремнуть. И тут же увидел странный сон, будто был он маленьким мальчиком, и мама взяла его за ручку и повела за собой в красивый сад, весь усаженный какими-то вьющимися цветами. Ему захотелось побегать по дорожкам, но она крепко держала ладошку и не отпускала. С силой Володя дёрнул руку и тут же проснулся с ощущением боли в суставе.
– Милок, тебе что-то приснилось? – спросила женщина напротив.
– А что? – смущаясь спросил Володя.
– Да ты так лупил рукой по стенке вагона, что я хотела тебя уже будить. Как служилось – то, морячок?
– Всё нормально. Домой еду, – улыбнулся Володя словоохотливой женщине.
А дальше была встреча с родными. Племянницы не отходили ни на шаг от красавца матроса, уцепившись с двух сторон в его широкие брюки-клёш. Но душа тянула Володю к Валюшке.
Не хотелось верить, что смогла она забыть его и променять на другого мужчину.
Сойдя с пригородного поезда, он долго шёл пешком, вдыхая аромат родных полей.
Чернозёмная стародубская земля всегда радовала своими щедротами. Картофельные поля славились на всю Россию своим могучим урожаем. А яблоневые сады поражали обилием наливных плодов.
Недалеко от посёлка свернул на кладбище и поклонился могилке матери. Букетик васильков, собранных во ржи, лёг на заросший холмик, нарушая покой устоявшихся трав.
Было раннее утро. Деревня жила своей обыденной жизнью. Пели петухи, лаяли собаки, услышав чужака на улице. Дойдя до своей усадьбы, Володя остановился и от изумления присел на корточки. Дома не было. Кругом валялся хлам, и только побеленная печь стояла с грязными разводами от дождей и пыли, как пугало, среди яблоневого сада.
Володя сорвал яблоко и присел на трухлявое бревно, ещё не совсем понимая, что произошло.
– Володька, ты что ли? – вдруг услышал он знакомый голос.
Повернулся и увидел тётку Матрёну с коромыслом через плечо.
– А я вот за водицей ходила. Заходь к нам. Чай, не чужие. Мы с твоей мамкой хорошо жили.
Матрёна хлебосольно накормила Володьку нехитрыми деревенскими угощениями, расспросила обо всех, а потом не смущаясь спросила:
– К Валюшке приехал? Видела как вы провожались. Не тревожь её, сынок. У неё уже один малец за подол держится, а другим брюхатая ходит. Да и съехали они уже всем семейством на центральную усадьбу в Решётки. А посёлок распадается, растаскивают заброшенные дома. И ваш так растянули по брёвнышку. Сам видел. Вот мы помрём старые, и не будет посёлка вовсе.
Новости про Валю уже не отозвались так болезненно, как раньше.
– Знать не судьба, – сказал он вслуг не то сам себе, не то Матрёне, – вот к мамке заглянул, яблочко наше съел.
– Спасибо за всё! Пойду к поезду. Через пару деньков уеду в Севастополь. Там буду жить. Передайте всё же Валюшке от меня привет, когда увидите, – смущаясь попросил Володя.
– Передам сынок. Счастья тебе!
Не знал тогда Владимир, что всё же суждено им будет встретиться с Валентиной. И за плечами у них у каждого будет свой жизненный путь.
Глава 3
– Гонят тебя черти невесть куда, – недовольно бурчал Михаил, провожая Володю к поезду. – Своя земля – всегда своя. Где родился, там и пригодился. Устраивался бы на работу по полученной в училище специальности да женился.
– Ну, сколько можно говорить одно и то же. Железная дорога и там есть. Меня обещали взять и общежитие дадут. Как приеду, сразу отпишу про свои дела. Не переживай. На твоих плечах ещё Колька и своя семья немаленькая, – успокаивал брата Володя.
– Ладно, только без присмотра не загуляй там, будь осторожен насчёт компаний, сам знаешь о чём я, – продолжал в том же духе Миша.
– Знаю я всё, хватит меня учить, давай прощаться, а то уже объявили отправление поезда.
Наспех обняв брата, Володя почувствовал облегчение, когда замелькал удаляющийся вокзал их маленького городка. Все ежедневные наставления остались позади. А впереди рисовалась свободная и безоблачная жизнь.
Севастополь за четыре года службы стал почти родным. Там его уже ждал Митя, тоже сирота, но выросший в детском доме. Война отняла родителей у многих, поэтому ребятам самим приходилось выживать и устраивать свою дальнейшую жизнь.
Железная дорога обеспечила парней не только общежитием, но и бесплатным обмундированием, чему ребята были, естественно, рады. А вскоре на заработанные деньги они смогли купить себе необходимую одежду и обувь.
Работа монтёрами пути была и есть во все времена тяжёлой и в основном под открытым небом.
От южного солнца их лица и спины стали шоколадными, а руки мозолистыми и со следами несмывающегося креозота.
Но молодость брала своё. После работы, не смотря на усталость, успевали сходить в кино с девушками, завернуть на пляж и после купания съесть с удовольствием по порции мороженого с вареньем или сиропом в прибрежном кафе.
– Что-то мы с тобой, Митя, только гуляем и совсем не думаем об учёбе. Так всю жизнь и будем костыли под шпалы загонять? В конторе висит бумага о приёме заявлений на заочное отделение в техникум. Может рискнём?
Эти слова Володи не вызвали в душе друга ответной положительной реакции.
– Знаешь, – признался он, – я в детдоме плохо учился, в аттестате одни тройки. И не помню уже ничего, да и помнить нечего. Я и тогда ничего не знал.
– Мы вместе будем готовиться, я неплохо учился в железнодорожном училище. Там и среднее образование получил, – надеясь уговорить Митю, добавил Володя.
– Нет, ты как знаешь, а я надумал жениться, а не учиться, – решительно заявил Митя.
– На Вере?
– Да.
– А я то думаю, чего ты всё ворочашься по ночам и не спишь, – пошутил Володя.
– В субботу пойдём заявление подавать. А потом повезёт меня знакомиться с родителями. Вот я и вздыхаю. Боязно. Понравлюсь ли я им, безродный. Они местные, недалеко в деревне живут.
– Главное, Вере нравишься.
– Вот я ей и говорю, что сначала надо расписаться, а потом знакомиться. А она твердит, что родители обидятся, нельзя так… Заладила и не уступает.
Но опасения друга оказались напрасными. Сияющий Митя после знакомства привёз целую сумку деревенских угощений. А Вера весь вечер над ним потешалась, рассказывая Володе, как словоохотливый жених покорил сердца родителей байками про детдомовскую жизнь.
– Да, он может превратить всё в шуточки, хотя ничего весёлого там не было, – с грустью добавил Володя.
И вскоре после свадьбы Митя с Верой, получив комнату в коммунальной квартире, покинули общежитие.
Володе подселили уже немолодого бригадира пути. После работы он сильно уставал и укладывался спать.
– Вовчик, занимайся, чем надо тебе. Ты мне не мешаешь. Силы все на путях остались. Вздремну малость, даже есть от усталости не хочется. А ты смотри на меня и думай, что наша профессия только до тех пор, пока молодой.
Эти слова соседа ещё больше укрепили мысль об учёбе. Раздобыв учебники по математике, Володя усиленно стал готовиться к вступительным экзаменам. И вскоре стал студентом заочного отделения Симферопольского железнодорожного техникума.
А на первой же сессии приглянулась ему темноволосая смугляночка Галина с отделения организации перевозок. Девушке тоже понравился застенчивый парень с умным взглядом серо-голубых глаз. Она оказалась родом из Орловской области.
– Землячка, – улыбаясь заметил Володя, – мы тоже когда-то относились к Орловской губернии.
В свободное от занятий время Володя и Галя гуляли по улицам Симферополя. Здесь же впервые посмотрели в канун наступающего 1957 года премьеру музыкальной кинокомедии режиссера Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь». И Людмила Гурченко стала кумиром и объектом для подражания у многих девушек. А парни поголовно были влюблены в молодую и талантливую звезду экрана.
Глава 4
Встречаясь с Галиной, Володя пытался забыть свою первую любовь к Вале.
Да, Галочка ему нравилась. Но не было в душе того обожания и тихой радости при встречах.
– Люблю ли я её? – спрашивал он сам себя.
– Наверно, – неуверенно доносилось из глубины, – но почему я постоянно, закрывая глаза, вижу Валюшку, а не Галю?
Эти терзания мучили и не давали сказать Галине то, что она давно от него ждала.
– Вова, – как-то не выдержав, спросила девушка, – долго мы с тобой ещё вот так, как подружки, будем встречаться?
– Давай поженимся, я согласен.
Вот так без признаний в любви и жарких поцелуев Володя и Галина соединились в брачном союзе. А к концу учёбы у них родилась первая дочка.
Забирая жену из больницы, он гордо нёс свёрточек с новорожденным ребёнком. И впервые за эти годы почувствовал, как тёплое и щемящее чувство радости и ответственности заполняло всё внутри.
Всё свободное время он возился с ребёнком, помогал купать, гулял в парке.
– Володь, пора зарегистрировать дочку, – напомнила Галина через недею, оправившись после родов, – что-то мы с тобой даже имя не обсуждаем.
На все предлагаемые женой имена Володя никак не соглашался.
– А ты ему скажи, чтоб Валентиной назвал, тут же зарегистрирует, – подсказал Митя, зайдя со своим семейством в гости.
– Это в честь кого?
– Сама у него спросишь. Главное, предложи.
И точно, Володя улыбнулся, услышав имя Валентина, и тут же зарегистрировал дочку.
А в душе Галины впервые шевельнулось чувство ревности к той далёкой и незнакомой женщине, которая до сих пор не отпускала её мужа.
Они по прежнему не признавались друг другу в любви, но жили дружно, заботясь друг о друге и о подрастающей Валечке.
По стране интенсивно строились панельные пятиэтажки, позднее получившие название «хрущёвок». Благодаря этим быстро строящимся домам из железобетонных конструкций, многие улучшили свои жилищные условия. На работе Володю назначили дорожным мастером пути и выделили в таком доме однокомнатную квартиру.
Валюшку определили в ясли. Галина стала работать в конторе станции техником. Молодая семья железнодорожников трудилась на благо страны, а страна заботилась о них.
Все заработанные деньги уходили на питание и одежду. Так что денежную реформу 1961 года пережили спокойно и без материальных потерь, с интересом рассматривая «хрущёвские фантики», которые были во много раз меньше «сталинских портянок».
Но зато с каким ликованием встретили известие о полёте Юрия Гагарина в космос. Вместе со всем народом радовались и гордились своей страной Володя и Галя.
А вскоре жена шепнула мужу на ушко важное известие:
– Вова, у нас будет второй ребёнок.
– Сын, – засиял Володя, – обязательно сын!
– Кого сделал, того и рожу, – съязвила Галя и добавила, – две сестрички ещё и лучше.
Вторая беременность протекала с осложнениями, Галина подолгу лежала на сохранении в больнице, а Володя один управлялся с Валюшкой, работой и успевал отнести что-нибудь вкусненькое жене.
– Счастливая ты, Галка, – говорили соседки по палате, – не мужик у тебя, а золото.
Галя ничего не отвечала на реплики женщин, хотя соглашалась, что таких, как её Володя, поискать надо. Но в душе всё равно тлела какая-то неудовлетворённость с первого дня их знакомства. Ей хотелось не только тихой и спокойной жизни, но и бурных ласк и признаний в любви. А у них всё было как-то буднично и без эмоций.
Пришли на ум собственные родители. Отец, придя с войны, пристрастился к бутылке. Часто замахивался на мать, когда она пыталась остановить его от запоев. Они, дети, прятались за печку, боясь буйства. Так и выросли в страхе и разъехались, кто куда, чтоб не видеть и не слышать всего этого.
– А мать терпела и терпит до сих пор, – подумала Галя, – что-то всё же держит её. Неужели любовь? А разве она, любовь, такой бывает?
Эти вопросы постоянно возникали и тревожили Галину. С улыбкой вспомнила, как одна женщина в их селе, постоянно избиваемая мужем, часто говорила:
– Хоть под лавкой полежу, но на красивого погляжу.
Галя с удивлением смотрела на всегда небритую и нетрезвую рожу её мужа и с детской наивностью спрашивала маму:
– А разве он красивый?
– Значит, для неё красивый. Любовь, Галочка, зла – полюбишь и козла! – с усмешкой добавляла она и говорила ей, как взрослой, – русская женщина привыкла терпеть всё. Это, наверно, от безысходности. Трудно преодолеть материальную неустроенность, особенно, с маленькими детьми. Вот эта зависимость и заставляет многих склонить голову. А потом молодость уходит, и сил нет начать всё заново. И проклятая жалость сидит в нас, бабах, вот и нянчим их всяких.
– Володя, конечно, не всякий. Заботливый, не пьёт, не курит, Валюшку обожает… Это я – ненормальная, всё мало мне, – отогнала прочь навязчивые мысли молодая женщина, – надо думать о хорошем. Вон как недовольно толкает ножкой в бок ребёночек в животе. Это он своего папку защищает.
Новый 1962 год встретили дома. Галя наотрез отказалась идти в гости к Мите, ссылаясь на своё неважное самочувствие, а через месяц благополучно родила вторую дочку, Танечку.
Страна в это время переживала крах сельскохозяйственной программы развития страны. Значительно подорожало мясо, молоко, хлеб в магазинах завозили с перебоями и тут же разбирался. Народ роптал:
– Хрущёва на мясо!
Детям надо было постоянно молоко, и Галя уговорила мужа отвезти их на лето к маме на Орловщину.
Глава 5
Отправив семью на деревенское пропитание, Володя никак не мог привыкнуть к тишине в квартире и безделию по вечерам. Недавно купленный радиоприёмник «Муромец» скрашивал одиночество и отвлекал от тревожных мыслей. Применив немало усилий, поймал как-то «Голос Америки», а потом стал периодически слушать эту «вражескую» радиостанцию, хотя её неимоверно глушили.
Второго июня, проглотив без аппетита суп, наскоро сваренный из пакетика, подсел к радиоприёмнику и сначала не понял слов диктора, рассказывающего о событиях в Новочеркасске.
– Ничего себе! Докатились! – вырвалось с болью, – расстреляли бастующих рабочих!
Всё ещё не веря своим ушам, Володя переключился на московские новости, где страна рапортовала о победах и ничего не говорила об убитых и раненых в столице Донского Казачества.
– Может врут? Электровозостроительный завод в Новочеркасске один из ведущих в стране. И там, значит, не сладко живётся, – с горечью подумал Володя, взглянув на свой суп без мяса.
Никак не верилось, что стреляли по безоружным рабочим и детям. Но на следующий день на работе все шептались о страшных новостях, а Митя скептически заявил:
– А я нисколько не удивляюсь. Кому мы нужны, безродные? Ведь там на деревьях сидели в основном дети из соседнего детдома. Убили, зарыли и молчок. Искать их некому. А государству меньше ртов кормить. Вот тебе и «холостые» в воздух поверх толпы, а на деревьях любопытная детвора…
Вот с таких событий в стране начиналось лето 1962 года. Народ хотел верить, что впереди их ждёт коммунистическое будущее. Но реальное было далеко даже от простого благоустроенного быта.
Очередь за хлебом занимали с утра. Работающему человеку с трудом удавалось отлучиться в магазин в эту злополучную очередь, а потом втиснуться в толпу во время раздачи. Кусок чёрствого кукурузного хлеба, порой, не лез в горло, но Володя его размачивал то в супе, то в чае и съедал до корочки. А потом жена Мити умудрилась вместе с малолетней дочкой брать и на его долю булку хлеба.
Шли разговоры, что не раз люди падали в обморок в очередях, а маленьких детей, порой, толпа затаптывала своим натиском. Хлеб выдавали из окна на улице. Ни один магазин не решался впустить в помещение такое количество людей.
Явная нехватка зерновых была налицо. Освоение целины и замена зерновых кукурузой в масштабах Н. С. Хрущёва дали серьёзную трещину. И пик нехватки хлеба пришёлся на начало 60-х годов.
Впервые Володя задумался о том, что не в состоянии в городе прокормить свою уже большую семью. Галя писала, что дети в деревне с удовольствием пьют парное молоко. Валюшка «помогает» бабушке доить Бурёнку и любит «пасти» курочек. Это вызывало улыбку на лице и наполняло душу теплом.
А к концу лета жена вдруг заявила, что пока не намерена покидать родителей.
На душе было одиноко и тоскливо без семьи. Володя несколько раз перечитывал письмо, надеясь найти в нём что-то важное для себя. Но оно было холодным и будничным, где не было даже намёка о душевном тепле и ожидании встречи.
– Не любит она меня! – вдруг чётко и ясно сказал голос внутри, – сколько вместе, но ни разу не видел её глазах искорки той нежности, которая притягивает и вызывает ответную бурю чувств.
Он гнал от себя эти мысли, оправдывая жену заботой о детях. А потом опять мучился сомнениями, не решаясь в письмах спросить о главном.
С трудом дотянул до нового года, взял очередной отпуск и без предупреждения поехал к семье.
У родителей жены он был всего один раз. Посёлок Знаменка напоминал ему маленький районный городок с пятиэтажными домами в центре. Автобусы с Орла туда ходили регулярно, так что вскоре радостная Валюшка повисла на шее у папочки и возбуждённо расказывыала о своих новостях. А вот Танечка спряталась под стол и никак не хотела оттуда вылазить, боясь незнакомого дяденьку.
– А где же Галочка? – спросил Володя у тёщи, суетливо семенившей из кухни в зал и недовольно что-то бурчащей.
– По магазинам отправилась. Скоро будет. А ты, зятёк, что это без предупреждения? Мы тебя к весне только ждали.
– Соскучился я, вот и решил на новый год сам подарком вам быть.
В ответ Володя опять услышал невнятное бормотание и совсем засмущался. Он тут же почувствовал, что его приезду рада только Валечка.
Но тут услышал шум остановившейся возле дома машины, выглянул в окно и не поверил своим глазам. Его Галочку обнимал здоровенный верзила и что-то весело ей рассказывал.
Через минуту она впорхнула в дом и с полугримассой на лице выдавила:
– Володька! Откуда ты?
– От верблюда! – почему-то вырвалось у него.
Замешательство прервал вошедший тесть в своём обычном состоянии полутрезвости:
– Зятёк! – и в этом коротком слове и доброжелательной улыбке Володя наконец-то услышал и увидел, что этот человек ему очень рад,
– Кидай свой Крым, – продолжил он, – хата большая, город рядом, а бабы без мужика, что куры без петуха. Их, дурных, постоянно пасти надо и обслуживать. Иначе разбредаются, кто куда. Ты это учти, сынок. Их одних оставлять нельзя! Хотя и нас тоже!
– Выпить нам с тобой надо! Марья, бутылку на стол и закуся нам с зятьком! – закончил свою длинную речь тестюшка.
