Читать книгу: «Парфюм с ароматом метро», страница 2

Квартира шестая

На следующий день Олег стоял на пороге квартиры шестого этажа и был мрачнее тучи. «Выбиваюсь из графика! Осталось четыре дня и двенадцать букв!»

– Кто там? – послышался тонкий девичий голосок.

– Эээ… соседи, – нашелся Олег.

– Мне нельзя открывать. Я на домашнем аресте, – сказала девочка.

– А кто-то из взрослых дома?

– Неа!

– Я ненадолго. Пять минут!

– Мне нельзя открывать, – грустно сказала девочка, – хотя очень хочется. Ты мне нравишься!

Олег посмотрел в глазок и улыбнулся.

– Открой, пожалуйста. Родители даже не узнают.

– Мне можно открывать только в случае пожара или потопа.

– Отлично. Тут как раз потоп. – сказал Олег.

– Где?

– Вон! Капает с потолка,– Олег поднял ладони, будто подставляя их невидимому дождю.

Шаги быстро удалились в глубь квартиры, а потом так же быстро приблизились. Послышался поворот ключа, и Олег увидел в дверях девочку лет тринадцати.

– Где потоп? – спросила она, высовывая голову на площадку.

– Потопа нет. Но раз уж ты открыла, можно я войду на пять минут?

– Можно! – доверчивая хозяйка распахнула перед незнакомцем дверь. Олег почувствовал укол совести.

– Спасибо. Только больше никогда так не делай.

Девочка посмотрела на него удивленно.

– Никогда не открывай незнакомым людям.

Девочка явно ничего не понимала. Олег решил перейти к делу.

– Я сейчас выйду на балкон и нарисую на нем букву. А потом уйду.

– Ладно, – улыбнулась девочка. – А зачем букву?

– Я хочу написать для своей девушки – «Полина, я тебя люблю!»

Девочка ревниво нахмурилась.

– Нет! Я не согласна, – сказала она.

– Не расстраивайся! – стал уговаривать ее Олег. – Когда-нибудь и для тебя кто-то сделает надпись на доме. Или на асфальте. Или на снегу.

– Не сделает!

– Сделает. Точно тебе говорю.

– А ты можешь сделать?

– Я?! – перспектива снова покорять одну за другой квартиры этого дома повергла Олега в ужас.

– Да. Сделай для меня надпись на асфальте, хорошо?

– Хорошо, – выдохнул Олег.

– Иди. Рисуй свою букву, – девочка отодвинула шторы от балконной двери.

Олег быстро проделал все манипуляции, уже отточенные до автоматизма. Девочка внимательно наблюдала.

– Теперь подождем пару минут и заклеим букву бумагой. А через четыре дня поздно вечером ты бумагу уберешь, хорошо?

– Хорошо. А когда ты напишешь для меня?

– А что именно написать?

– Юля, я тебя люблю. И подпись. Как тебя зовут?

– Олег.

– Не. Только не Олег. Давай Игорь. Или Гоша. Да, давай Гоша.

– Почему это не Олег? – обиделся Олег.

– Самого ужасного двоечника в нашем классе зовут Олег.

– Ну ладно. Сегодня напишу. Жди.

– Смотри! А то не сниму бумагу через четыре дня.

Олег заклеил букву бумагой и стал обуваться.

– Юль, за что тебя наказали-то?

– Да с одноклассницей подралась.

– Из-за чего?

– Из-за Гоши.

– Во молодежь пошла!

Квартира седьмая

До прихода домой Полины оставался почти час. Воодушевленный быстрой победой над Юлей, Олег взлетел на седьмой этаж. Звонок не работал. После стука в коридоре послышались шаркающие шаги.

«О нет, только не пенсионеры! Разве им объяснишь?» – успел подумать Олег.

– Кто? – проскрипело за дверью.

– Эээ, здравствуйте! У меня к вам необычная просьба… – Олег приготовился к долгой схватке, но тут дверь отворилась. На пороге стояла маленькая старушка с абсолютно белыми волосами.

– Дед, – сказала она скрипуче. – Посмотри, кто к нам пришел. Это же Толенька!

– Нет-нет, я не Толенька…

– Толенька, сыночек, что же ты не заходил так давно? – спросила старушка.

– Господи, да не Толенька я, видимо, просто похож!

Из комнаты вышел маленький старичок и, сощурившись, стал разглядывать Олега.

– Как похудел! – просипел он.

– Заходи, сыночек, я тебя накормлю, – сказала старушка.

Олегу вдруг стало ясно, что проще притвориться Толенькой, чем объяснять причины своего появления в этом доме. Олег разделся и прошел на кухню. В квартире неприятно пахло, и обстановка была очень странной. Например, с люстры свисало несколько елочных игрушек, покрытых пылью. А вместо штор на карнизе висел дырявый пододеяльник.

Между тем старушка поставила на стол какую-то кастрюлю со странным содержимым. Дед нарезал хлеб огромными ломтями, близоруко склонившись над столом.

– Мам, пап, я не голодный, – сказал Олег, стараясь быть как можно более непринужденным.

– Ты с работы?

– Да.

– Значит, голодный. Ну, расскажи. Где ты, как ты? Женился?

– Ээээ, нет.

– А техникум-то закончил?

«Сколько же они не видели своего сына?» – подумал Олег.

– Конечно, закончил, – сказал он вслух.

– Молодец! – дед похлопал Олега по плечу. – На заводе работаешь?

– Ээээ, да.

– Молодец, молодец. – Старушка принялась выставлять на стол все содержимое холодильника.

– Мама, я совсем не голодный

– А я связала тебе свитер, – вдруг вспомнила старушка и ушла в комнату. Вернулась она с пыльным свертком. Из него она достала свитер совершенно необъятных размеров, связанный явно из всех возможных остатков шерсти, которые нашлись в доме.

– Какой красивый, мама, – сказал Олег. Почему-то захотелось надеть свитер, чтобы сделать старушке приятно. Олег надел его сверху на костюм. Рукава болтались сантиметров на десять ниже кистей.

– Она старалась, – сказал дед. – Года два вязала. Потом года два ждала тебя.

Олег почувствовал от свитера запах нафталина.

– Берегла от моли, – словно в подтверждение сказал дед.

Олег почувствовал, что обман затягивается.

– А давайте я вам… покрашу балкон! – вдруг сказал он.

– Зачем, Толенька? – спросила старушка.

– Там снаружи краска облупилась – некрасиво. Я покрашу.

– Давай, Толенька, – сказала старушка.

– Кто еще о нас позаботится? – сказал дед.

Олег открыл балкон, вышел и нарисовал нужную букву. Потом еще пару минут делал вид, что красит балкон снаружи.

Старики умиленно наблюдали за ним из комнаты. Потом Олег развернул рулон белой бумаги и заклеил букву.

– Вот и все!

– Помощник ты наш, – сказал дед.

В тот момент, когда Олег слезал с подоконника, в спальне Полины загорелся свет.

– Мама! – сказал Олег, взяв за плечи старушку, и посмотрел в ее белесые глаза. – Пообещай мне кое-что.

– Что, Толенька?

– В воскресенье, когда стемнеет, сними, пожалуйста, лист бумаги, который я приклеил на балконе.

– Хорошо, Толенька.

– Только осторожно, мама. И оденься тепло, когда будешь выходить.

– Ладно.

– Ты не забудешь?

– Нет, Толенька.

– И вот еще что, – Олег вывернул карманы брюк и выложил на стол все купюры, которые у него были.

– Заходи к нам почаще! – просипел старик, когда «Толя» выходил за дверь. Старушка всхлипнула.

Олег запомнил номер квартиры и тут же, пока бежал до первого этажа, заказал старикам доставку продуктов. Потом спрятал краску и кисти в подвале, снял огромный свитер, после чего зашел к Полине.

– Боже, от тебя краской несет!

– Да? Это в офисе у нас красят…

– Фу! И еще чем-то… нафталином, что ли?

Олег подошел к окну. Бумажные листы на балконах напротив было почти не видно – не зная, и не разглядишь.

– Давай выпьем? – после визита к старикам ему почему-то было страшно тоскливо.

– Давай.

Когда уже стемнело, Олег попрощался с Полиной, спустился вниз и, не переодеваясь в спортивный костюм, написал на асфальте: «Юля, я тебя люблю! Гоша», почти не ощущая абсурдности этого поступка.

Квартира восьмая

Олегу снилось, что утром в понедельник Полина, проснувшись, босиком подошла к окну и потянулась. Вдруг она раскрывает шторы, и блаженная улыбка тут же сходит с ее уст. На торце дома напротив она видит надпись «Полина – дура!».

Олег проснулся, тяжело дыша. Кот смотрел на него удивленно, готовый броситься под стол и поджать уши в случае опасности.

После работы Олег принесся к шестнадцатиэтажке, переоделся в подвале, взял свое снаряжение и решительно поднялся на третий этаж. По традиции, никто не открыл.

На восьмом этаже дверь открыл мальчик лет восьми.

– Взрослые есть? – спросил Олег.

– Нету! – радостно ответил мальчик.

– Почему тогда не спрашиваешь, кто пришел?

– А зачем?

– Слушай, мне нужно выйти на ваш балкон и нарисовать там, снаружи, кое-что. Впустишь?

– Эээ… А у нас нельзя выходить на балкон!

– Почему это?

– Папа сказал, что он вот-вот обвалится.

– Ммм… да?

– Ага.

Олег замешкался.

– Можно я посмотрю все-таки?

– Да пожалуйста!

Олег вдруг страстно возжелал, чтобы во всех оставшихся квартирах ему попадались дети без родителей – по всему выходило, что с ними проще всего договориться. Он открыл дверь на балкон и увидел свалку из санок, лыж, велосипедов, лопат, грабель и гантелей. Судя по всему, отец просто не хотел, чтобы сын выходил на травмоопасный балкон, поэтому придумал байку про обрушение.

– В общем, это… Я осторожно выйду. Подо мной не должен обвалиться, – подмигнул мальчику Олег. Он обмакнул кисть в краску и уже шагнул было на балкон, но вдруг маленький хозяин закричал:

– Дай я!

– Чего? Нет, это опасно, парень.

– Дай! Дай! – Олегу померещилось, что у славного мальчика вдруг выросли рожки и маленький хвостик. Отступать хозяин квартиры не собирался.

– Да брось. Ты хоть писать умеешь?

– Умею. Еще как умею!

– У вас же восьмой этаж. Ты свалишься.

Мальчик надулся.

– Тогда уходи, – вдруг сказал он.

«Все дети – шантажисты», – подумал Олег, вздохнул и слез с окна.

– Ну хорошо, напиши мне букву «Е» на бумаге.

Мальчик сбегал в детскую за листком бумаги и карандашами и старательно вывел букву «е».

– Что ж, вполне, – оценил Олег. – Теперь надень теплый свитер и принеси папин ремень.

– Зачем это? – у мальчика вытянулось лицо.

– Пристегну тебя к себе. Вдруг балкон обвалится.

Мальчик молниеносно нацепил свитер и принес отцовский ремень. Олег уже открыл окно и банку с краской.

– Господи, если бы это видели твои родители, – бормотал Олег, пристегивая ребенка к себе. – Ну, план действий. Я макаю кисть в краску…

– Нет, я!

– Хорошо, ты макаешь кисть в краску. Потом рисуешь длинную палку. Потом рисуешь красивые ровные три поперечные полосочки, понял?

– Ага! – мальчику не терпелось начать.

– Все это время одной рукой ты крепко держишься за меня, понял?

– Ага!

– Как тебя зовут-то, мой юный маляр?

– Митя.

Олег вышел на балкон вместе с пристегнутым Митей, одной ногой все время оставаясь в квартире. Ему казалось неприличным разрушать отцовский миф об обрушении балкона. Он показал мальчику, какого примерно размера должна быть буква. Митя обмакнул длинную кисть в краску и, закусив язык, прицелился. Вниз капала краска. Олег крепко держал пацана за талию.

– Ну, поехали!

Митя начал рисовать очень корявую палку, каждый раз спотыкаясь кистью о выступы. Олег не выдержал, вышел из квартиры и глянул вниз, на букву.

– Митя, ты издеваешься, черт возьми!

– Чего?

– Рисуй ровно, как на бумаге!

– Бумага ровная, а тут… – оправдывался Митя.

– Тогда дай я.

– Нет! – завизжал мальчик.

– Ладно, теперь давай ровные три полосочки. Они должны смотреть туда, в сторону дороги. Не перепутай, – Олег был дико взволнован. Ко всем прочим раздражителям вдруг присоединилась мысль, что в любой момент могут прийти Митины родители.

Митя пыхтел от усердия. Но горизонтальные полоски давались ему еще хуже. Верхняя планка буквы «Е» получилась чересчур толстой и смотрела вниз, а не вбок.

– Митя, все, давай дальше я.

– Нет! – заорал дьяволенок.

– Эй, что это вы там делаете? – вдруг раздалось снизу. Олег посмотрел вниз и увидел пожилого мужчину в шляпе и с чемоданчиком. – Что вы делаете с ребенком, я вас спрашиваю? Немедленно вернитесь в квартиру, или я позвоню в полицию!

– Мы ээээ… рисуем! – крикнул Олег.

Вдруг кисть выпала у Мити из рук и упала прямо к ногам мужчины. Он отскочил, чертыхаясь.

Олег быстро вошел в комнату, отстегнул Митю и бросился на улицу, на ходу сочиняя относительно правдивую историю для сердобольного прохожего. Но мужчины под окнами не оказалось. Кисти, кстати, тоже. Только уродливое синее пятно на асфальте, прямо рядом с надписью «Юля, я тебя люблю! Гоша»

Олег еще поискал кисть пару минут и вернулся в квартиру.

– Я все! – сказал Митя, сияя.

– Что все?

– Нарисовал букву!

– Как? Чем?

– Своей мочалкой! Привязал ее к швабре.

Олег перевесился через перила. Буква «Е», кривая и толстая, казалось, корчилась от запаха свежей краски.

– Ну ты даешь! Ты же мог свалиться. Никогда больше так не делай.

– Не! Теперь так всегда буду делать. Маляром буду!

– Ужас, только не говори папе об этом, – тут Олег увидел, что ни губка, ни швабра более не годятся для использования по назначению.

– Слушай, во сколько приходят твои родители?

– В восемь.

– Я сейчас сбегаю и куплю тебе новую мочалку и швабру, ладно?

– Ага.

– Какого цвета была губка?

– Вроде желтая.

– Вроде… Маляр, тоже мне.

Олег заклеил Митину уродливую букву «Е» бумагой, предусмотрительно забрал у мальчика краску и самодельную кисть, спрятал их в подвале и помчался в ближайший хозяйственный магазин, чтобы скрыть улики.

Квартира девятая

Олег не терял надежды взять штурмом вторую квартиру за вечер. К тому же Полина позвонила и сообщила, что задержится на работе.

На девятом этаже Олегу открыла высокая седая женщина в черной одежде. На плече ее сидела ворона. Олег испугался и свою заготовленную жизнерадостную речь произнес как пономарь, при этом не сводя взгляда с вороны. Ворона тоже наблюдала за ним пристально, время от времени переминаясь с ноги на ногу.

Вдруг женщина заговорила абсолютно сказочным голосом – таким, что хоть прямо сейчас иди и озвучивай Степашку.

– Конечно-конечно! Проходите. Как интересно. И как романтично! Надо же… Есть романтики до сих пор, – женщина проводила Олега в комнату, при этом взмахивая руками, точно птица. Ворона продолжала внимательно смотреть с ее плеча на незнакомца.

Еще в коридоре Олег услышал из комнаты звуки чириканья и курлыканья. Но он не ожидал, что в квартире окажется целый птичий зоопарк. В клетках сидели попугаи, канарейки, соловьи – и это лишь те, кого Олег узнал. При виде Олега птицы занервничали, закурлыкали еще громче. Женщина стала ворковать с ними своим сказочным голосом, и пернатые затихли.

– Ну вот, успокоились. Пожалуйста, проходите. Рисуйте. Ой, ну как романтично-то…

Но Олег уже настолько привык активно участвовать в жизни обитателей этого дома, что страстно захотел узнать побольше о женщине и ее постояльцах.

– Вы орнитолог?

– Я? О не-ет, что вы, – птичница разговаривала так, что Олегу казалось, будто она вот-вот скажет: «Я – Степашка!» – Я просто люблю птиц. Вот этого малыша я нашла с подбитым крылышком, – женщина просунула сквозь прутья клетки тонкие пальцы и погладила маленького чижа по голове. – А этих попугайчиков хозяева отдали мне на передержку, а потом забыли забрать.

– Они разговаривают?

– Ээээ… они говорят только одну фразу, – смущенно проговорила женщина.

– Не кудахтай! – в доказательство прокричал большой зеленый ара, а за ним все остальные попугаи. – Не кудахтай! Не кудахтай!

– Совершенно случайно получилось, – оправдывалась птичница. – Все время говорила эту фразу своим птицам, вот ее и запомнил Гаврюша. А за Гаврюшой все остальные стали повторять. Теперь вот они мне затыкают рот.

– Не кудахтай! – продолжал ворчать ара.

– Кар, – сказала вдруг молчаливая ворона на плече у птичницы и взмахнула крыльями.

– Не кудахтай! Не кудахтай! – закричали на ворону взволнованно попугаи.

– Тихо все! – закричала женщина, а потом снова заворковала с птичками.

– Ладно, – сказал Олег и стал осторожно убирать клетки от балконной двери. Он старался делать все быстро, чтобы не простудить питомцев. Уверенной рукой он вывел сначала длинную продольную палку от буквы «Т», а потом поперечную. Затем Олег зашел в комнату и отряхнул руки.

– Теперь осталось только заклеить букву бумагой. А послезавтра вы эту бумагу отклеите, хорошо?

– Конечно, конечно, – сказала женщина и умилительно сложила руки на груди. – Как романтично!

– Можете мне дать ваш номер телефона? Я позвоню вам и напомню.

Женщина вышла в коридор, чтобы записать телефон. Вдруг Олег услышал какое-то громкое шуршание, а в следующее мгновение из коридора устремилась ворона, которая молниеносно пересекла комнату и вылетела в открытую балконную дверь, обдав Олега ветерком от своих крыльев. На улице ворона сделала круг над двором и скрылась за углом.

В комнату вошла женщина. На ней не было лица.

– Глаша улетела? – спросила она мертвым голосом.

– Да, – хрипло сказал Олег.

– В открытую дверь? – спросила птичница.

– Если бы я знал, я бы обязательно сразу закрыл…

– Я и раньше открывала окно, но она не улетала, – женщина заплакала.

– О, пожалуйста, не плачьте! Я сейчас ее найду, – сказал Олег.

Он быстро заклеил бумагой букву, закрыл балкон и побежал на улицу. Уже темнело.

Пока Олег спускался на лифте, он успел подумать, что это страшно бредовая затея – искать в сумерках ворону, только что получившую волю.

Как ни странно, Глашу он увидел сразу. Она сидела на ветке вяза и внимательно смотрела на Олега. Черные зрачки зловеще блестели в сумерках.

– Глаша! Иди ко мне. Я отнесу тебя к мамочке, – Олег крался к вязу.

– Кар! – сказала Глаша.

– Тихо. Тихо. Все будет хорошо. – Олег протянул руки к вороне и поймал себя на мысли, что пытается разговаривать, как Степашка.

Но ворона прокаркала что-то очень похожее на «Не кудахтай!», взмахнула крыльями и улетела.

Олег вернулся в квартиру на девятом этаже. В коридоре пахло корвалолом.

– Мне так жаль, – развел руками Олег. – Давайте я попробую купить вам новую ворону.

– О нет, что вы! – грустно сказала женщина. – Ничего, я справлюсь. Глаша теперь на свободе, заведет семью, деток. Просто я к ней так привыкла, – птичница заплакала на груди у Олега. От ее седых волос пахло курятником.

– Простите, – еще раз сказал Олег и ушел, всю обратную дорогу обдумывая, что бы такое приятное ему сделать для этой прекрасной женщины с добрым сердцем и голосом Степашки.

Квартира десятая

До дня рождения Полины оставались суббота с воскресеньем и целых восемь недописанных букв! Олег понимал, что ему не успеть, учитывая, что в выходные Полина много времени будет проводить дома. Поэтому он пошел на отчаянный шаг – решил сократить надпись. Вместо «Полина» будет написано «Поля». Это аж на две буквы (и квартиры) меньше!

Пока Полина уехала выбирать себе платье для праздника, Олег рванул на десятый этаж. Ему открыл дверь лысеющий мужчина очень опрятного вида, одетый в клетчатую рубашку с бабочкой и строгий жилет.

– Что вам угодно? – спросил хозяин.

– Вы знаете, у меня к вам необычная просьба. Я хочу написать своей девушке признание в любви на вашем доме. Можно мне выйти на ваш балкон и нарисовать снаружи букву? Я потом ее сотру.

– Можно, войдите, – спокойно сказал мужчина, но вдруг закричал так, что Олег вздрогнул: – Фа!

– Что, простите? – спросил Олег.

– Я не вам. Фа! Потом ре. – Олег понял, что в квартире еще кто-то есть. И этот кто-то занимается музыкой. А интеллигент – не кто иной, как учитель музыки.

– Пальцы, Игорь, пальцы! Сначала!

Олег вошел в комнату. За пианино сидел маленький кудрявый мальчик. Он жалобно посмотрел на Олега, словно моля его: «Забери меня отсюда».

– Госсподи, еще эти соседи! – возмущался учитель, воздевая взгляд кверху. Из квартиры этажом выше доносилась музыка и смех. – Ну, давай, Игорь, еще раз, я буду считать. Раз и! Два и! Фа! А вы делайте, что задумали, пожалуйста, – интеллигентно обратился учитель к Олегу.

Олег максимально тихо открыл балкон. Ученику было явно интересно, что собирается делать этот странный мужчина с банкой краски, и он стал искоса поглядывать на Олега.

– Игорь, ты сейчас шею свернешь! Смотри в ноты! Раз и. Два и. Диез! Еще раз с репризы.

Олег проделал свою привычную работу, вошел в квартиру и стал ждать, когда подсохнет краска. Игорь уныло стучал по клавишам. Его тонкие пальчики словно приседали отдохнуть на каждой клавише и ни в какую не хотели сниматься с места привала, чтобы двигаться дальше. Когда Игорь поднял на Олега умоляющий взгляд, тот не выдержал.

– Послушайте, но он ведь не хочет заниматься.

– Что-о? – учитель интеллигентно сдвинул брови, что указывало на то, что он интеллигентно злится.

– Ему интересно все вокруг, но только не музыка.

Игорь с надеждой смотрел на Олега.

– Как вы смеете? Это не вам решать! Уходите, – сказал учитель.

– Нет, он прав, – вдруг пискнул Игорь.

– Что-о? Молчать! – совсем не интеллигентно вскричал учитель и стукнул ладонью по крышке пианино.

– Я хочу домой. Я хочу гулять. Я хочу спать. Я не хочу играть на пианино. Я никогда не стану музыкантом! – тараторил Игорь.

– Скажи это своей матери, – сказал учитель. – Она платит за твои уроки.

– Я говорил, – честно признался мальчик. – Но она сказала, что если мы перестанем ходить к вам, то у вас не будет ни одного ученика, и вы умрете с голода.

– Что-о? – у музыканта перекосилось лицо. – Вон отсюда! – заорал он и указал пальцем на дверь. Игорь радостно собрал ноты в папку и выскочил из квартиры.

– И вы тоже. Вон! – кричал учитель Олегу.

– Пожалуйста, не злитесь на мальчика. У него прекрасная, добрая мама – она вас жалела. А мальчик жалел маму и поэтому ходил к вам. Добрый, хороший мальчик. Ну не хочет он быть музыкантом.

– Это не ваше дело! Я остался совершенно безработным по вашей милости.

– Послушайте! Можно я буду брать у вас уроки? Я мечтаю заниматься музыкой с детских лет.

Учителя явно заинтересовало это предложение. Он задумался и перестал хмурить брови.

– Правда. Я буду прилежным учеником.

– Хорошо. Когда начнем? – учитель поправил бабочку.

– Во вторник. Дайте свой телефон.

Мужчина протянул Олегу визитку:

– Будем учить гамму до мажор. Готовьтесь.