Читать книгу: «Близкая даль. Мистический роман», страница 11

– Не то ты говоришь, Дарья, все по-другому может быть – сама ведь не хочешь…

Хозяйку смутили слова мужчины, сердце ее учащенно забилось, и она спешно отвела взгляд. Тихон подошел к хозяйке, взял из ее руки кадку, зачерпнул воду из бочки и понес к сараю.

– Не знаю, чем он тебе не угодил… – проводив односельчанина взглядом, произнес старый охотник и, взяв ведро, направился к телеге.

– Оставь, сам перелью… – крикнул ему Тихон.

Пантюшин посмотрел на крепкие, мускулистые руки земляка и, обращаясь к хозяйке, произнес:

– Ладно, пойду я… Помощник у тебя – что надо, ему эта работа – все равно что забава… Глазом моргнуть не успеешь, как всю воду перельет, а о колодце – не беспокойся, зайду к Дубову, введу его в курс дела и завтра же приступлю к работе.

Услышав, что Пантюшин собирается уходить, Дарья растерялась. Она не хотела оставаться наедине с Багровым.

– Уже уходишь?.. – забеспокоилась женщина. – Подожди, Тихон воду перельет, и вместе поедете…

– Действительно, зачем идти пешком, когда телега стоит у дома, – вылив воду в бочку у сарая, ответил Багров. – Подержи Гнедого, не ровен час – сорвется, тогда нам придется пешком идти…

Пантюшин повеселел. Не то чтоб ему не хотелось возвращаться в деревню пешком, просто Багров, переступив через свой личный интерес, попросил его остаться.

– Ну, коли так – можно, конечно, и задержаться… – согласился старый охотник и подошел к коню. – Устал, дружище… – погладив животное по шелковистой гриве, ласково произнес старик. – Потерпи, скоро осенние работы закончатся – тогда отдохнешь…

Гнедой успокоился и качнул головой, однако по тому, как он нервно бил копытами оземь, нетрудно было догадаться, что ему по-прежнему что-то не нравилось.

– Что тебя так беспокоит? – задумчиво произнес мужчина и осмотрелся по сторонам, конь фыркнул, тряхнул головой и посмотрел на Пантюшина.

В этот момент к телеге подошел Багров.

– Перелил, – промокнув пот на лбу, произнес Тихон и окинул взглядом разоренное подворье Дарьи.

«Да… Наделал ураган проблем… – подумал мужчина. – Как она с этим справится?»

Дарья протянула Пантюшину корзину с птичьими тушками и сказала, что это гостинец Грому.

– Не самой же мне есть эту дохлятину, – вздохнула женщина. – Лобзика нашего я накормила, часть тушек снесла в погреб – позже ему скормлю, а это – отвези своему Грому…

Пантюшин поблагодарил хозяйку и поставил корзину в телегу. Старику было приятно, что женщина заботилась о его четвероногом друге. «Будет тебе сегодня, Гром, пир на весь мир», – подумал старый охотник.

– А это, Тихон Григорьевич, вам… – обратилась к Багрову хозяйка и протянула ему небольшой сверток.

– Что вы, Дарья Сидоровна, мне этого не надо… – сморщившись, покачал головой мужчина. – У меня собаки нет, а сам я эту дохлятину есть не буду.

– У меня и в мыслях этого не было, – растерялась женщина. – Хотела угостить вас чем-нибудь домашним, здесь кусок пирога с капустой и копченый окорок… Я и Михаила Терентьевича угощала… Отведайте, Тихон Григорьевич, не побрезгуйте, может, придутся по вкусу…

Пантюшин посмотрел на Дарью, затем на Тихона и подумал: «Хотела женщина сделать как лучше, а вышло вон оно как…»

Багров опрокинул на бок порожнюю бочку, обложил ее в телеге соломой и взял в руки поводья. Дарья подошла к мужчине и протянула угощение:

– Ну так что, Тихон Григорьевич, возьмете?

Багров взял в руки кнут, запрыгнул в телегу и сухо бросил:

– Здесь всех заезжих так угощают?..

Женщине словно ножом по сердцу полосонули, она с укором посмотрела на земляка и с горечью произнесла:

– Зачем вы так? Я от всей души…

Пантюшину стало неловко, что он присутствует при разговоре. «Зачем я остался?» – укорял себя старик.

– Садись, Терентьевич, поедем, – кивнул Тихон.

Старый охотник оперся рукой о край телеги и собрался сесть. Налетевший порыв ветра хлестнул Багрова по глазам ветвью березы, шатром нависавшей над его головой. Тихон сжал от боли веки и выронил кнут. Новый порыв ветра еще ниже склонил березу над телегой, вихрь облетевших листьев в смеси с дорожной пылью поднялся в воздух и закрутил вокруг повозки. Конь испуганно заржал и, словно шальной, помчался по дороге. Старый охотник качнулся и, не успев запрыгнуть в телегу, отлетел в сторону. Тихон от внезапного рывка Гнедого упал навзничь, а пустая бочка придавила его сверху. Конь, словно подстегиваемый нечистой силой, понесся прочь от злополучного хутора.

– Господи!.. – всплеснула руками Дарья и бросилась на помощь старику. – Михаил Терентьич, вы не ушиблись? – запричитала женщина.

– Вроде нет, – в растерянности произнес Пантюшин и с тревогой посмотрел вслед удаляющейся телеге.

– Что я тебе говорила? Не терпит покойный Василь, когда около меня мужики вьются. Ты говоришь, каждый кует свою судьбу сам… Как ее выкуешь, когда пасет днем и ночью?..

– Не знаю, что и сказать… – пожал плечами мужчина. – Удивительный случай, но ты не отчаивайся, из каждой ситуации есть выход.

– Где он?.. – вздохнула хозяйка. – Что я только не делала: молитвы христианские читала, за водой к знахарке ездила, святой водой дом кропила – ничего не помогает. Видно судьба моя такая – всю жизнь с этой напастью маяться. Ладно, что об этом говорить… Работать надо… Раз телега ускакала, значит пойдем пешком. До реки я тебя провожу, а там разойдемся: ты – к себе домой, а я – на поле. Отсрочка, которую мне дал председатель, закончилась…

– Ладно, – кивнул старик. – Эх, Гром, ускакал твой гостинец…

Дарья и гость глянули друг на друга и рассмеялись.

– То-то! – заметил Пантюшин. – Нет такого горя, которое бы Бог не обернул человеку пользой.

Старый охотник поправил на голове сбившуюся при падении кепку и, бросив Дарье «Пошли…», направился в сторону деревни.

ГЛАВА 20

КОГДА ДАРЬЯ ПОДОШЛА к полю, работа по спасению остатков урожая была в самом разгаре. Сначала подбирали то, что имело товарный вид, грузили на подводы и увозили в амбар, затем сгребали остальное и собирали в кучи по краям поля. До наступления темноты нужно было все убрать, поэтому работали без отдыха. Никто не жаловался на усталость, так как все прекрасно понимали, что на кон поставлен урожай года. Дарья подошла к работавшим женщинам и услышала шум приближающейся машины. «Кто это к нам пожаловал?» – удивилась женщина и посмотрела на дорогу. Черная эмка (ГАЗ-М-1. Автомобиль производился на Горьковском автомобильном заводе в 1936—1942 гг. Буква «М» в индексе модели существовала ввиду того, что завод стал носить имя Председателя Народных Комиссаров СССР того периода – Вячеслава Михайловича Молотова, цифра «1» – обозначала порядковый номер модели автомобиля.), неуклюже переваливаясь с одного гребня грязи на другой, медленно приближалась к полю. Дубов узнал машину председателя райисполкома и поспешил навстречу. Недалеко от поля легковая машина остановилась, и из нее вышел светловолосый мужчина средних лет в потертой кожанке и фуражке с высоким околышем. Увидев председателя колхоза, гость приветливо улыбнулся и, протянув Дубову руку, произнес:

– Добрый день, Петр Иванович! Вижу, вы время зря не теряете, всем миром урожай спасаете…

– Здравствуй, Эдуард Михайлович! – поприветствовал районное начальство председатель колхоза. – Вот уж кого не ждали…

– Зря, я с раннего утра по району колешу, хочу ознакомиться с положением дел в колхозах.

– Мог бы вместо себя инструктора прислать, – ответил Дубов.

– Свои глаза надежней, – улыбнулся Гладков. – Вводи меня в курс дела…

Гость сменил улыбку на деловую серьезность, достал из внутреннего кармана кожанки блокнот и направился к работавшим женщинам.

– Здравствуйте, товарищи! – приветливо улыбаясь, поздоровался мужчина. – Пополнение принимаете?..

– Конечно, – разогнув натруженную спину, ответила Елена Голованова. – Лишняя пара рук нам не помешает…

Женщина озорно глянула на председателя райисполкома и засмеялась. Люди на поле моментально оживились, обступили высокопоставленного гостя и стали расспрашивать, что привело его в село.

– Вы к нам по делу или как? – полюбопытствовала Ольга Щеглова.

– Хочу посмотреть, как вы живете, узнать, есть ли проблемы, и выяснить, чем можно помочь… – ответил Гладков.

Градов отошел от подвод со льном и присоединился к разговору.

– Здравствуйте, Эдуард Михайлович, – поздоровался мужчина. – Видели, что натворил ураган? До сих пор прийти в себя не можем…

Председатель райисполкома окинул внимательным взглядом поле и поинтересовался:

– Большие потери?

– Потери в урожае есть, но небольшие, – ответил агроном, – а насчет выполнения плана… должны вытянуть, конкретных цифр я сейчас назвать не могу, вот уберем все с поля – тогда подсчитаем…

– А в целом как? – поинтересовался Гладков.

Дубов ожидал этого вопроса, ему хорошо была известна принципиальность председателя и то, насколько дотошно вникает он в суть дела.

– Что смотришь на меня, как Ленин на буржуазию?.. – улыбнулся гость. – Докладывай, как обстоят дела…

– Дайте с мыслями собраться, – ответил Дубов, – это ж не байку рассказать, вам же точные цифры подавай…

– Верно, – кивнул гость, – мне все досконально знать нужно…

Дубов посмотрел на Пелагею и произнес:

– Бригадир, возвращайтесь к работе, отдохнули – и будет…

Женщины переглянулись и стали нехотя расходиться.

– До свиданья, Эдуард Михайлович! – почтительно кивнула гостю Екатерина Шульга. – Приезжайте, мы вам всегда рады…

– Благодарю, – ответил Гладков и, взяв Дубова под локоть, отвел в сторонку.

Градов растерялся, он не знал: то ли ему возвращаться к работе, то ли следовать за начальством.

– Петр Иванович! – окликнул он главу колхоза. – Если ко мне пока нет вопросов – я пойду…

Дубов оглянулся, махнул рукой в знак того, что мужчина может быть свободен, и продолжил разговор с председателем райисполкома.

– Как ты думаешь, Петр Иванович, сможете вы справиться с последствиями урагана?.. – поинтересовался Гладков.

– Думаю, да, серьезных разрушений нет. В конюшне снесло часть крыши, но животные не пострадали, ремонтная бригада там уже работает, так что крышу отремонтируют. В амбаре во время бури выломало дверь, работники ночной смены наскоро приладили ее, а утром плотники закрепили как следует, недалеко от амбара ураган повалил старую иву, благо здание и люди не пострадали… В деревне есть, конечно, разного рода повреждения: у кого-то забор ветром повалило, у кого-то хозяйскую утварь поломало, на хуторе Кругловых – колодец по бревнам разнесло, но в ближайшие дни мы все отремонтируем…

Гладков слушал председателя колхоза и не переставал удивляться его расторопности. «Многому мне у них надо поучиться… – мысленно рассуждал мужчина. – Мы в районе принимаем резолюции, постановления, пытаемся воздействовать на сознательность и патриотические чувства людей, а на деле все просто: вышло из строя – отремонтировали, не взошло – пересеяли, не справились с поручением – вынесли общее порицание…»

– Так ты говоришь – люди не пострадали?.. – уточнил гость.

– Нет.

– Хорошо… И то, что материалов у вас для устранения последствий разбушевавшейся стихии хватает – замечательно, к сожалению, у ваших соседей дела обстоят хуже: разрушены дома, коровники, конюшни, зернохранилища, об урожае и вовсе говорить не приходится…

– Правда? – огорчился Дубов. – Я думал, их эта беда не коснулась…

– Коснулась, и еще как… С утра езжу по колхозам, уточняю, какие убытки нанесены и какая помощь нужна. Кстати, коль уж ты сказал, что больших разрушений в деревне нет, может, после того, как все у себя отремонтируете – поможете соседним хозяйствам? Стройматериалами обеспечим… Зима на носу, до заморозков нужно успеть завершить ремонтно-восстановительные работы.

Дубов не знал, что ответить, у самих работы было невпроворот, дать свое согласие председателю райисполкома и не выполнить его Петр не мог.

– Ну так как – поможете? Чего молчишь? Если бы с вами беда приключилась – другие хозяйства в стороне не остались бы, – председатель райисполкома был уверен, что его довод сработает.

– Я за людей решать не могу, – ответил Дубов. – Соберем общее собрание, вынесем вопрос на обсуждение и проголосуем…

– Хорошо, только быстрее.

– Понимаю, но у нас хозяйство – коллективное, решения мы должны принимать сообща, иначе получается, как в старину: «Мы, Николай второй…»

– Хорошо, собирайте собрание, принимайте решение и давайте ответ как можно скорее.

– Постараемся, но сначала закончим свои дела…

– Буду ждать твоего звонка, а сейчас – садись, поедем, покажешь, как идут восстановительные работы.

Пока руководитель колхоза и высокопоставленный гость разговаривали, деревенская детвора и гущинские мужики обступили эмку и с интересом рассматривали чудо-технику. Автомобиль был красивый, черного цвета с красной полосой вдоль борта, и хотя он почти до верха был забрызган грязью – это не делало его менее притягательным в глазах людей.

– Красавец!.. – восторженно покачал головой Матвей Свиридов.

Мужчина открыл дверцу эмки, заглянул в салон и, сделав очередной виток вокруг автомобиля, подошел к шоферу.

– Сколько в нем лошадиных сил?.. – поинтересовался мужчина.

– Зачем тебе это знать? – спросил Селезнев.

– Интересно…

– Почем я знаю, может ты шпион… – улыбнулся шофер.

– Ты что, парень, какой я шпион? – оторопел Матвей.

– Какой, какой… Обыкновенный! Может, ты крутишься возле машины, чтоб выведать секретную информацию…

– Скажешь тоже, – насупился Матвей.

Селезнев увидел испуг в глазах мужчины и рассмеялся:

– Что, желание задавать вопросы пропало?..

Свиридов уставился на парня, не зная, шутит он или говорит всерьез.

– И все же, сколько лошадиных сил в двигателе автомобиля? – поинтересовался Митрофан Брагин.

– Пятьдесят! – гордо произнес Андрей.

Алексей Лужин прервал разговор с Федором Варенковым и спросил:

– Чего пятьдесят?..

– Лошадиных сил, – крикнул на ухо глуховатому земляку Матвей.

– Это и где?..

– В моторе, Алексей Степанович, в моторе…

Старик покачал убеленной сединой головой и произнес:

– Это ж надо, какая силища! На вид такая маленькая, аккуратненькая…

Селезнев, видя, какое впечатление произвела на сельчан эмка, ободрился и стал нахваливать машину.

– Мощность мотора этой, как вы выразились, штуковины – пятьдесят лошадиных сил, – пояснил парень.

– Вон оно что!.. – подивился Лужин. – А это, сынок, много?

Андрей с удивлением посмотрел на старика:

– Ну, вы, отец, даете – это ж целых пятьдесят ваших лошадей. Неужто мало?..

– Что ты, сынок, много! Это, как если бы мой конь тянул один за пять десятков лошадей…

Довольный, что достоинства автомобиля произвели на сельчан столь яркое впечатление, Селезнев распушил перья и стал воспевать хвалебные оды эмке.

– Хочу поинтересоваться, отец, с какой максимальной скоростью может бежать ваш конь?

Старик задумался, сдвинул на бок шапку-ушанку, которую носил на голове и зимой и летом и, почесывая плешивый затылок, произнес:

– Шут его знает… Быстро…

Ответ мужчины устроил шофера, Андрей почувствовал свою значимость и с нескрываемой гордостью заявил:

– Эта, как вы, отец, выразились, штуковина развивает скорость до ста пяти километров в час!

Мужики рты раскрыли от удивления.

– Ого!.. – покачал головой Лужин.

Сельчане стали рассматривать машину: кто-то норовил открыть дверцу эмки и заглянуть в салон, кто-то щупал рукой колеса, иные поглаживали корпус ладонью, дивясь зеркально-гладкой поверхности.

Селезнев торжествовал, он чувствовал себя героем дня, парень засунул руки в карманы кожаного пиджака и, наблюдая за мужчинами, важно комментировал:

– Кузов автомобиля – цельнометаллический…

Шофер недовольно глянул на Бронислава Луганова, пытавшегося пальцами отогнуть над колесом крыло автомобиля.

– Что ты делаешь?.. – сделал замечание парень. – Сказал же – корпус – металлический, не пытайтесь его погнуть, вы б еще на зуб его попробовали…

Шофер подошел к мужчине и отстранил его от эмки.

– Это вам не игрушка, – сердито произнес парень, – с техникой надо обращаться полюбовно, как с женщиной, тогда она будет служить исправно.

Андрей открыл дверку легковушки, вытащил из салона деревенских мальчишек и, шлепнув Саньку Сычева ниже спины, пригрозил: «Смотрите у меня!» Наведя порядок во вверенном ему хозяйстве, шофер отошел в сторону и, глядя на дорогую сердцу эмку, восторженно произнес:

– Видели, какая у нее рама? Не машина, а просто загляденье!

– Что и говорить, – кивнул Бронислав.

– А на салон вы обратили внимание?

– Красота!.. – восторженно произнес Луганов.

– Для тех, кто не разобрался, что к чему, поясняю: внутри салон обит коричневым шерстяным сукном, – горделиво заявил Андрей.

– Любота… – восторженно произнес Федор Варенков.

– Вот бы моей бабе такого сукна на зимнее пальто, – заметил Лужин.

– Что и говорить… – кивнул Федор. – Нам бы в Гражданскую таких вместо тачанок, ох и дали б мы жару белякам! В таком корпусе и пули, наверное, застревают…

– А то! – проведя ладонью по блестящему корпусу автомобиля, произнес Матвей. – Это не в тачанке ехать, еще скорость учти…

Мужчины представили картину, словесно нарисованную Матвеем, и засмеялись.

– Вот бы каждому из нас по такой штуковине – по воскресеньям бы на базар ездили… – улыбнулся Матвей.

– А что – здорово было бы! – засмеялись мужики.

– Ладно, поглазели – и хватит, – засуетился шофер, увидев, что Дубов и Гладков возвращаются к машине.

– Одно в этой штуковине плохо, – прощаясь с парнем, заметил Лужин, – коню можно дать попастись на травке, а автомобиль работает на бензине, если его под рукой не окажется – машина с места не сдвинется…

Едва старик успел договорить, как к эмке подошли руководители.

– Что, Андрей, замучили тебя мужики?.. – улыбнулся Петр. – Прости, в городе легковой автомобиль – дело привычное, а в деревне, кроме полуторок и сельхозтехники, они ничего не видят…

Селезнев сел за руль эмки и стал ждать указаний начальства. Гладков попрощался с сельчанами и, открыв дверцу автомобиля, произнес:

– Ну что, Петр Иванович, поехали? Дел невпроворот, мне еще в детский дом заскочить надо.

– Одну минуту, Эдуард Михайлович… – засуетился Дубов и осмотрелся вокруг.

Увидев у подводы Свиридова со льном, председатель окликнул его и распорядился, что он остается за старшего.

– Хорошо, – кивнул Матвей.

– Когда закончите, отведи Буяна на конюшню.

– Не волнуйтесь, оформим, как надо… – заверил Свиридов.

Дубов сел в эмку и сказал, что можно ехать.

– Так куда мы – на конюшню или зернохранилище? – уточнил Гладков.

– Сначала на конюшню…

– Хорошо, поехали.

Селезнев завел машину и попробовал тронуться с места, эмка заревела и зарылась носом в грязь.

– Поддай газку! – крикнул Гладков.

Шофер нажал ногой на газ, машина качнулась раз-другой и еще глубже зарылась колесами в глину.

– Тьфу ты! – ударил ладонью о руль Андрей. – Приехали…

Гладков недовольно глянул на парня:

– Ты это серьезно?..

– Еще бы, – нахмурился парень и, открыв дверцу эмки, глянул на увязшие в жидкой глине колеса, – надо рубить ветки и подсовывать под колеса, иначе не выберемся…

Дубов открыл дверцу машины и попросил односельчан помочь вытолкнуть легковушку из лужи. Мужчины оставили работу на поле и поспешили на выручку начальству. Наломав в придорожных кустах веток, сельчане снесли их к машине и попытались подсунуть их под колеса эмки. Гладков и Дубов выпрыгнули из машины и присоединились к работникам, вскоре совместные действия дали желаемый результат, и легковушка сдвинулась с места.

– Андрей, газани разок! – распорядился Петр.

Сельчане уперлись руками в кузов машины и по знаку Гладкова толкнули эмку.

– Пошла! – махнул рукой Дубов. – Спасибо, мужики! Не окажись вы рядом – не знаю, что делали бы…

– Не за что, – вытирая травой перепачканные грязью руки, ответил Матвей. – Тут после дождя только на тракторе можно проехать.

– Это точно, – кивнул Гладков.

Председатель райисполкома посмотрел на перепачканные глиной сапоги и свою кожанку и, глянув на Дубова, произнес:

– Ну и куда мы такие?..

– А хоть куда, – улыбнулся Петр.

Мужчины попытались отряхнуть одежду, но грязь только больше размазалась.

– Пусть подсохнет… – посоветовал Дубов. – А вот лицо и руки вымыть надо, недалеко речка, поедем, умоемся…

– Хорошо, – согласился Гладков.

Дубов нырнул в легковушку, и эмка, неуклюже переваливаясь с бока на бок, поползла в сторону деревни.

Сельчане проводили руководителей взглядом и вернулись к работе. К наступлению сумерек поле было убрано.

– Ура!!! – ликовала Тамара.

Девушка разогнула натруженную спину и озорно глянула на подруг.

– Пошли, – кивнула она Рудаковой.

– Одну минутку, только сгребу лен возле телеги, – ответила Фая и сосредоточилась на работе.

– Ну тебя… – фыркнула Коржакова и, перепрыгнув через лужу, пошла в деревню.

Она злилась на девчат, что они по-прежнему продолжали работать.

– Чего это она? – глянув однокласснице вслед, поинтересовалась Зинаида.

– Кто ее знает… – пожала плечами Фая.

– Не обращайте внимания, – посоветовала Настя и стала сгребать граблями остатки льна возле телеги.

Девушки собрали осыпавшийся с телег лен, отдохнули и отправились домой. От усталости одноклассницы едва держались на ногах.

– Еще немного, и я упала бы, – призналась Роза. – Не знаю, как завтра встану, спина просто разламывается… – девушка посмотрела на поцарапанные льном руки и вздохнула.

– Я тоже очень устала, кажется, упала бы и уснула… – тихо произнесла Зинаида.

– И я, – кивнула Фаина.

– Держитесь, девчонки, – подбодрила одноклассниц Анастасия.

Девушки дошли до реки, разулись и стали мыть перепачканные глиной сапоги.