Читать книгу: «Работа для ведьмы», страница 2

На сём мы закруглились с разговорами, и каждая занялась своим делом. Лично я – томилась от впустую потраченного времени. Руслана же активно вздыхала, и я готова голову дать на отсечение, что мысли её по-прежнему направлены в сторону господина Чайки, но на тему, далёкую от сути его речи.

Она так хотела ему помочь обрести ещё один, помимо себя и работы на почте, смысл в жизни в Низогорье, что написала прошение губернатору области, магу высшей категории Некозлинскому, о чаяньях жителей нашего поселения по поводу закрытия любительского театра. Мы все подписались кровью под эпистолой, и Руслана лично отправилась в Центр, оседлав новую метлу, чтобы передать наши озабоченности. Мы ждали ответа от Некозлинского, а пока довольствовались монологами Диониса в стенах родного подразделения.

У кого-то сработало оповещение на сказизеркале, но никто не пошевелился – все продолжали слушать морально стимулирующие фразы, понимая, что прервать запись ракушки не возможно, а руководству требуется выход энергии и аплодисменты.

Да, народ у нас дружный, сознательный! Все горой друг за друга. До переезда, четыре с половиной года тому назад, я и не знала, что существовали места «внутреннего курорта». Ну, такие, где душой кривить, лгать, придумывать небылицы не нужно. А вот просто – живёшь как есть, и всё!

– А теперь перейдём к сменному графику, – моё нутро в тот день на слова руководителя отреагировало слабым, жадным вздохом, будто точно знало, что в передрягу попаду. – Давайте пройдём к моему столу.

– Попрошусь с тобой в одну смену, рыбка, зная, что ты опять согласишься поработать, – пропел на ухо Днищев Семён, подхватывая меня под локоток и помогая встать со стула. – Не могу оставить тебя одну в Новогоднюю ночь, здесь, на дежурстве. Уж пятый праздник ты в одиночестве на посту встретишь, пора традицию менять, и замуж тебе выходить. С кем Новый год встретишь, как говорится, с тем и проведёшь. И тебе веселей будет. Ведь, из развлечений, только что и есть, так «блюдо окаймлённое» и на все лады настроенное золотое яблоко со множеством каналов переключения.

Только я собралась в миллион первый раз за прошедшие годы послать Днищева в Дремучую рощу на поиски цветущего папоротника, как вмешалось руководство:

– Нет-нет. В этом году мы с многоуважаемой Русланой дежурим сами. А у Заи сложный заказ.

Вот такой поворот мне совсем не понравился. Мысли тут же отразились на лице в виде выпученных глаз и множественных складок на лбу. Впрочем, отреагировала я моментально:

– Неужто за магическую стену придётся выехать?

Сослуживцы замерли на месте, потому что из всех событий за последнее время стоящим оказалась лишь карточная игра в клубе «Василёк» на раздевание между драконом-оборотнем Дантесом Раевым и Семёном Днищевым, в которой Днищеву довелось не просто проиграть, а ещё и должником остаться. А тут такое! САМ подменить сподобился в Волшебную-то ночь! Точно не простое поручение будет – любопытно же! Вот и замерли родные односельчане, точно истуканы, ожидая развития событий.

Дионисий Чайка аккуратно, чтобы не помять выглаженную Русланой на рассвете щит-рубашку, приложил ладонь к груди, и максимально примирительно проговорил:

– Понимаю, понимаю, голубушка, Зая Радионовна, что не на то вы настроены. Но мир людей труден для нашего народа: столько соблазнов таит, что и сосчитать трудно. Вы единственная, кто ограничены в пользовании магией, а если что-то случится в дороге, то магия сработает как охранная сила. Чары не будут использованы по злобе и одухотворённости величием. Ой! Простите. Я имел ввиду: неудовлетворённости величия.

Я перевела взгляд на Руслану. Та глубоко вздохнула, отчего её полная грудь значительно колыхнулась, русая коса удлинилась на несколько десятков сантиметров и едва не волочилась по полу, что являлось признаком её сильнейшего, нервного состояния.

– И кто заказчик? – поинтересовалась я.

Руслана, стоя за спиной Чайки, и глядя на меня, пухлой ладошкой шлёпнула себя по лбу, затем резким движением схватила за горло, изображая удушение. Её коса при этом ещё больше выросла, и теперь лежала на полу у ног, свернувшись калачиком.

Почтальоны переглянулись, а Чайка сделал шаг назад, остановился возле своего рабочего стола, поднял с него свиток:

– Вот! Ознакомьтесь!

Чувствовалось, что пергамент жёг ладони Дионисия, а коса Русланы обвила её ноги – кольца доходили до середины щиколотки.

Что же её так разволновало и напугало?

Странно, меня тоже вдруг оторопь взяла, но с ней я расправилась быстро.

Я подошла к руководителю вплотную, приняла из рук свиток и развернула.

Тэкс! Обычная форма заявки на доставку ценной посылки. Ничего особенного, если не заглянуть в самый конец, туда, где стояли подписи. Там значилось имя отправителя: «ТДФ», и изощрённый вензель вместо закорючки клиента.

– Что?! – ахнула я. – ТДФ?

– О! – прошептала Руслана в один голос с другими сотрудниками, а коса обвила её стан до пояса.

– «Твоя Добрая Фея»?! – обезумела я. – Пожелание и подарок из дома самих Фей! Ха!

– Теперь вы понимаете, как важна ваша безупречная дисциплинированность? – пролепетал начальник. – Задание ответственное! Очень важное не только для адского района, но и всего Низогорья. Губернатор лично за мной метлу прислал, когда на совещание вызывал, и очень сильно просил исполнить всё в лучшем виде.

– Я понимаю, насколько важное задание, и для меня честь выполнить поручение одной из семи королев, – пролепетала я.

– Может, тогда и театр разрешат, – болтнул Днищев.

Руслана активно закивала, соглашаясь с ним, а её коса обвила её дородное тело до самого подбородка.

Глава 2

Спецназ активно штурмовал стылую зону. Придомовая территория трактира озарялась множественными системами самосветящихся зеркал с толстыми, прозрачными линзами, дающими направленный свет в каждый уголок купола, развеивая мглу. Казалось, что днём гораздо темнее, чем сейчас – ночью.

Чародеями из отряда особого назначения расставлены ряды ловушек, чтобы после нейтрализации экрана, поймать призраков и разложить эктоплазму погибших на молекулы.

Маги-оперативники пользовались заклинаниями левитации, чтобы максимально увеличить шансы нарушить зельями и ворожбой структурную решётку купола.

В общем, битва за спасение нас троих, – застывшего я тоже считала потерпевшим, – велась активно, но длилась вот уже полтора часа, а результатов не давала.

Всматриваясь в чёрное зимнее небо, усыпанное миллиардами звёзд, я, дрожа от пронизывающей стужи, конвульсивно вспоминала страницы из «Книги ведовства», копию которой забыла в Раужках, понадеявшись на собственную память. А она возьми и начни подводить на фоне моральных перегрузок и жуткого мороза.

Сейчас, по минимальным прикидкам, около шестидесяти градусов ниже нуля. Какой мозг станет работать в столь экстремальных условиях? Тело пыталось выжить – и только это являлось приоритетом.

Эх, была – не была! Так надоело ждать, готова рискнуть здоровьем, честью, относительной свободой, и развеять нас с коньком по ветру, протиснуться сквозь призраков и собраться заново за чертой купола. Но, с другой стороны, может так статься, что я-то «была», а потом вдруг превращусь в «не была», коли заклинание перепутаю или рука дрогнет при создании в воздухе сложного знака. И тогда пиши: «пропало»!

Коньку хорошо – у него: шкура собственная, ткань широкого кармана, в котором сидит, плюс тепло, исходящее от моего тела. А я до самых глаз укуталась в воротник и шапку натянула до бровей, обхватила себя руками, сумку прижала – и всё равно зуб на зуб не попадал. С плясками, для разгонки крови, покончила ещё полчаса назад – они продуктивны для согревания, но стоит остановиться, как сызнова начинаешь околевать. Как только выдохлась, отплясывая «Камаринского» так сразу и продрогла до костей.

А искушение поворожить на всю катушку, даже если в последний раз, всё сильнее росло внутри меня, и с каждым дуновением становилось значительнее. И, вроде, уже и не так плохо состояние «не была». Ну, развоплощусь, полетаю набором молекул, гонимая воздухом, а потом родня восстановит – буду цела и невредима.

Но тем самым ведьмовским зовом, которое люди за Стеной называют шестым чувством, понимала, что чем меньше магии внутри купола, тем безопаснее для бедных работящих почтальонов – Лютика и Заи. Объяснить почему так вдруг, затруднялась даже самой себе, а потому просто ждала, внимая своим ощущениям и проклиная тот день, когда влюбилась без оглядки в вора и мошенника.

– Сделай же что-нибудь, ведьма! – воззвал из кармана скакунок.

– «Книги ведовства» нет! – гаркнула я.

– Раньше тебя ничего не останавливало, – гнусавил Лютик. – Где твоя предприимчивость?! Четыре года честной службы – можно разок, ради спасения друга, рискнуть!

А я ему в ответ, чтобы отстал:

– Да, согласна, служим мы честно. У меня берестяных грамот за подписью главы почты Застенья не меньше двадцати штук имеется. Намедни пересчитывала. Ещё парочку, и на свободу с чистой совестью, восвояси.

– А я не хочу «восвояси», – заявил конёк. – Мне в Низогорье нравится. Трава вкусная, лошадки красивые, гордые, да и работа не такая пыльная. Ну, разок другой шкурой рисковал – так не беда. Выбрались. Чего грамотами-то меряться?

– Не увиливай! – рявкнула я. – Когда это я нечестной была?

– Хорошо, честной, была, но только в отношении клиентов. Я ж про то и говорю, что исключительно благодаря тебе, дорогуша, из каких только передряг не выпутывались! Всегда поворожишь, если нужно, и всё образуется. А сейчас чего решила правильной стать? Жить надоело? Вон, смотри, в сосульку превратилась.

Мне нечего ответить на отповедь напарника. Он был дважды прав.

Во-первых, мы действительно с честью выходили из разных ситуаций, доставляя корреспонденцию вовремя, потому что оба хотели получить освобождение без лишних проверок и волокит, без затягивания работы специальной комиссии при Канцелярии.

Во-вторых, я часто нарушала предписание суда, ловя на свою шею очередное ярмо, рискуя, топая по лезвию бритвы между «нельзя» и «разрешено в особых условиях».

А сейчас я чувствовала себя безоружной, растерянной, резко поглупевшей. Не могла представить, что должна делать. Раньше выход из обстоятельства находился сам собой – просто видела или чувствовала, что должна сделать, а нужная формула из «Книги» вставала перед глазами, и оставалось лишь ею воспользоваться.

Теперь меня будто перемкнуло – не в состоянии ничего предпринять, проанализировать, ухватить момент за хвост, который вытащит нас. Я наблюдала за усилиями полиции, осознавая, что наше дело – труба. Именно данное уразумение начисто отбивало волю к жизни в последние пятнадцать минут. Я словно бы согласилась с тем, что мои часы сочтены.

Полагаю, я жутко выдохлась, подавляя собственные гены, не следуя характеру, лишая себя удовольствия колдовать. Наказание – есть наказание, и я устала стоять в углу, точно маленькая провинившаяся девочка, и наблюдать, как другие добропорядочные ведьмы и маги наслаждаются жизнью и силой.

От себя следовало добавить: в-третьих. Итак, оно – в-третьих, нормально признаться самой себе, что авантюрный характер и самонадеянность в очередной раз сыграли со мной злую шутку. Зачем я спрятала драгоценность? О чём я думала в тот момент? Почему я не могла успокоиться и просто отбыть наказание? По собственной глупости, я не отсиживалась за амбаром, а скукожилась под истончающейся защитой, наблюдая, как она тает.

Да, самонадеянность – моё всё! Обнаружив подкинутый мне рубин, я решила, что приобрела возможность развлечься. Я не собиралась его присваивать, а надеялась на потеху, когда незнакомец отыщет меня и попросит обратно красный камень. Допрашивая человека, сумею позабавить себя его тайной, и историей про то, как к нему попал такой серьёзный булыжник.

Мыслимо, – но, боюсь, не точно! – пурпурный минерал вообще относился к разряду тайных артефактов. Все признаки этого имелись. А тут вдруг человек, артефакт, драгоценность – ух, как любопытно! Конечно, в моей голове всё именно так и произошло, но в жизни всё обстояло иначе. Вот – мёрзла теперь!

Мне не хватало в предыдущей досудебной жизни эмоций, драйва, стимула. Я поплатилась из-за особенности натуры, и наказание отрезвило. Но ненадолго. Увы, через четыре года мою душу снова одолела жажда похождений.

Пряча рубин, с особым удовольствием предвкушала новую встречу с ясноглазым человеком, которая точно состоится – я была уверена. Он ушёл – его след простыл. Маг, что перекинулся парой слов с ясноглазым мужчиной, до момента, когда человек подсел к нам с Лютиком за стол, теперь зачарован колдуном в водорослевой шубе.

В общем: спустя полтора часа на морозе самонадеянность покинула меня. На смену ей пришли иные мысли. Не скажу, что они хоть чем-то похожи на раскаяние, но, уж простите, как умею, так и анализирую собственное положение. Докатилась и до заклинания о развеивании по ветру – это ли не дно в ведре обстоятельств, которое умудрилась пробить в текущий раз?

Каюсь: в голове промелькнула та самая отчаянная мысль, ну, та, что идёт рука об руку с бравадой, мол, хватит, пустое бороться за свободу, держаться за месть, мечтать взять реванш у судьбы. Думала так: «Поворожу на всю катушку, а там, будь, что будет». Потом, браваду догнала безнадёга: «Всё – пришёл мой конец, и пусть так и будет. Счастье, что эпилог моей жизни всё же прописан».

Если расценивать происходящее, как театральные подмостки бытия, то концовка вполне красочная, драматичная и загадочная. У полиции будет над чем поразмышлять, когда они, расследуя происшествие и прорабатывая каждого гостя трактира, в вещьдоках заметят таинственный артефакт. Естественно, они его найдут после того, как обнаружат в личных предметах почтальона термос с водой. Начнут гадать, искать, чары накладывать, а тут вдруг – рубин! Здравствуйте, мы вас не ждали!

Увы, только в эту пору прекрасную я буду проходить по делу о драгоценности внушительных размеров, как случайная жертва, коей в общем-то и являлась. Придётся сыщику составлять мой психологический портрет, просматривать информацию в архиве, и в один прекрасный момент он получит данные о судебном разбирательстве и отбывании наказания. И в итоге, пообщавшись с семьёй, прочитав толстый томик доказательной базы и приговор суда, сыщик поймёт, наконец, что я просто идиотка.

Ладно. Можно сказать, что я сдалась.

Я – да, но только не Лютик. Спасибо ему за сие!

– Соберись, ведунья! – выпрыгнув из моего кармана и, на выдохе увеличившись в размере, гаркнул Лютик. – Ты обязана нас вытащить отсюда! Думай! Разуй глаза, оглядись! Ты столько прошла за четыре года! И я знаю, что ты хочешь сделать в будущем! Но ради чего ты сейчас мёрзнешь и ничего не предпринимаешь я тоже знаю! Хорошей остаться сложно, Зая! У тебя есть цель – иди к ней! Я – мошенник, и разбираюсь в людях! Задаю себе вопрос: Зая сдастся? И знаешь что? Не верю!

– Чего орёшь? – жалобно пропищала я, а на глаза навернулись неожиданные слёзы. – Я не могу! Мы как на ладони. Я не понимаю! Я…

– Неужто к прабабкам собралась? Я угадал? Не имеешь права! Ты ещё за себя не отомстила!

Лютик попал в самое сердце. Месть придавала мне силы последние четыре года, и стала целью для подвигов в почтальонском отделе во славу выхода по условно-досрочному.

Я заревела. И сильно удивилась этому.

Почему слёзы показались внезапными? Я заревела, потому что почувствовала себя невероятной тупицей, прошедшей все стадии принятия правды.

Первая стадия – всепрощающая во имя любви. Мужчина, ради которого я нарушила закон Застенья, кинул меня. Но я всё ещё надеялась, что он объявится и всё объяснит. Позже, когда поселилась в Раужках и немного пришла в себя, осознала, что меня подставил тот, кому я, как влюблённая идиотка, полностью доверяла.

Вторая стадия – самоистязающая. Бывший Чародей Моих Очей очень рассчитывал на истинное королевское правосудие, и оно случилось, но не соответствовало его изначальному замыслу.

По закону Застенья за содеянное, я отправилась бы в места, не столь отдалённые строгого режима, лет, так, на пятьдесят с небольшим, что весьма длительный срок, за который мести ожидать бывшему Чародею Моих Очей не стоило. А там я и сгинуть могла: ведь статья предполагала тяжёлый труд, невыносимые физические и моральные условия содержания.

Короче: меня жаждали убить.

И началась третья стадия – приход в чувства. С осознанием факта крупной подставы пришла страшная душевная боль. Она иссушила, издёргала нутро. За четыре года солёные капли на ресницах ни разу не появились, что бы со мной не происходило. Я просто разучилась плакать. Зато смеялась очень громко и весело.

Я расплачивалась за двоих, и адвокат был прав, сказав, что легко отделалась. Всё просчитал, гадёныш – предатель! Только не учёл, что срок дали в пять раз меньше, и досрочное освобождение предполагалось.

Наступила предпоследняя стадия – план мести. Я работала, не жалея живота своего. Лезла в самые сложные доставки. Ещё две бересты от главы почты Застенья, и выйду с почётом на свободу. А когда перестанут действовать ограничения, я смогу найти Бывшего и насладиться местью.

А я мечтала поквитаться.

Страшно отплатить.

Свести счеты.

Злость, пришедшая на смену растерянности и угнетению, подорвала изнутри. Она придала мне сил, подпитала, мобилизовала.

Я ещё не все намерения в жизни исполнила, и не всего добилась.

Я буду процветать вопреки всему, даже гениальному волшебству, сотворённому неизвестным в вязаной из водорослей шубе.

Я буду падать и подниматься на своей дороге жизни, пока не достигну целей.

Я не сдамся, и выполню все обещания, данные себе и другим.

Я что-нибудь придумаю, и вылезу из очередного капкана.

Энергично смахнув слёзы со щёк, посмотрела в глаза Лютику, бьющему копытом по стылому грунту, что свидетельствовало о его готовности стоять до конца, и прошептала:

– Ты прав, Лютик. Прости. Помутнение случилось.

Он приблизил морду, а потом выпрямился:

– Вот так бы раньше! И-го-го какое-то! Не жуй слюни – я с тобой!

– Тэ-э-э-кс! – озираясь по сторонам, выдохнула я. – Давай подумаем. Каждый удар чародеями из полиции склянкой с зельем о купол, и прочитанное следом заклинание на активацию средства, делает атаки зачарованного мужчины ожесточённее и стремительнее. Ему не до магов, исполняющих работу извне – он с нами воюет. Смотри: падает и поднимается, и происходит действие дерзновенно и быстро, точно со всяким столкновением его тела с нашей защитной водной полусферой он подзаряжается. Иначе говоря: он при столкновении принимает малую толику от неё себе. Однако, он практически не реагирует на внешние раздражители в виде полицейских. Ощущение, что мы – главный трофей. Что ещё? Помоги мне.

– Ты на его зрачки погляди – они меловые! Кожа приобрела оттенок синевы. Хотя последнее, возможно, просто от мороза. Дальше думаем, набрасываем.

Лютик цокнул копытом, а затем подпрыгнул – холодно ему. Длинные ресницы скакунка побелели от снега, облепившего их, а пар из ноздрей стал интенсивнее. Ох, нужно торопиться – Лютик долго в таком состоянии не протянет и превратится в мощного жеребца – а значит, я потеряю разумного напарника. С другой стороны, получу великолепного коня.

Суд приговорил Лютика за мошенничество к пяти годам исправительных работ и наложению вычитательной магии, ограничивающей его индивидуальность. С того момента Лютик, меняя размер мог пользоваться лишь частью своих возможностей.

Уменьшаясь, скакунок становился гением математики, логики и просто мудрым, знающим, приятным во всех отношениях существом. Когда же на выдохе он восстанавливался до своих природных размеров, то делался невообразимо скороходным, выносливым, сильным, но невероятно глупым, не мог существовать без седока.

Его бег по просторам королевства – завораживал. Объятый пламенем, вырывающимся из-под копыт, Лютик походил на птицу, лежащую на ветровых потоках. Когда я забиралась в седло, казалось, что я обретала то самое чувство, которое называется «надежда» и верила, что всё будет хорошо.

Впрочем, нравился мне Лютик именно разумным. С ним поговорить, поспорить можно.

Тяжело вздохнула:

– Да. Ещё тело потерпевшего стало массивнее, будто купол, подпитываясь призраками и магическими заклинаниями полиции, даёт силы и наращивает его мускулатуру, заставляет увеличиваться в размерах всё тело – он стал выше не меньше, чем на полметра.

– Он как я. Быстрота, – накидывал Лютик, стараясь помочь мне. – Зачарованный поднимается и устремляется к нашей защите, пытаясь разодрать её образовавшимися на руках кривыми, длинными, острыми когтями. У него когти и клыки, Зая! Форма черепа изменилась.

А я добавила:

– И хуже всего то, что у него получается ослабить магию застывших капель – они потускнели, уменьшились в размере. Значит, волшебство, наложенное на него, направленного действия. Скорость в таком случае означает, что ворожба имеет определённый срок воздействия. Преступник скрылся, и оставил Зачарованного здесь, будто аванпост организовал. Зачем ему преграда посреди леса?

Конёк скакал вокруг меня, а из его рта выбивались клубы пара:

– Спрошу иначе: то, что ты понимаешь методику хорошо для нас?

Я улыбнулась, пусть даже из-под поднятого воротника моей улыбки видно не было:

– Луч света в тёмном царстве.

– Делаю вывод: хорошо. Смотри на него, Зая. Он странно стоит, заметила? Будто только агрессия заставляет его держаться вертикально.

– Да, – согласилась я. – Выглядит так, словно мужчину в оборотня превратили. Но всё не так. Тут что-то иное. Эй, Лютик, не моргай ресницами так интенсивно – с них снег осыпается. Вон уже сугроб накидал. Что, шутка не удалась? Прости, совсем околела – вот и не получается. Всё против нас, но мы выпутаемся. Обещаю. Такс…

Пришлось прыгать на месте, чтобы хоть как-то согреться. Очень отвлекали лица полицейских, становящиеся всё более хмурыми, и глаза, в которых сильнее читалась злость и безнадёга.

Продолжая искать ответы, я закрыла глаза, отрешилась от происходящего, надеясь на Око сердца, указывающее верный путь любой ведьме от рождения до истечения её срока существования. Думала оно подскажет что-нибудь верное. Люди за границей королевства не считали Око за нечто удивительное – путеводную нить – они называли его интуицией, или проведением. Редко: Ангелом – хранителем. А Око сердца – дар, коим наделены все живущие на Земле. Только не всем дано ему следовать.

Я надеялась на подсказку из «Книги», пусть и по памяти, в усечённом варианте. Согласна была даже на намёк, указывающий в каком направлении ворожить. Хотела, чтобы Око натолкнуло на предмет из дорожной почтальонской сумки – умещайки, что сумеет помочь продержаться.

Замерла на месте, закрыла глаза и глубоко вдохнула, стараясь не замечать, насколько болезненно резанула пропущенная внутрь струя воздуха по горлу.

Ну же! Око! Книга!

Я увидела здание университета, в котором училась сто лет назад: его стены, регулярный парк с неувядающими, вечно цветущими деревьями. Необыкновенно голубой пруд с поющими кувшинками. Вишнёвый сад с призраком прекрасного принца, готового поддержать советом любого, если тот вызовет его интерес.

Но за пятьсот лет прекрасный принц посеял где-то любопытство к делам мирским, и являлся живым крайне редко. Мы с девчонками даже пытались его вызвать, когда затеяли гадания на суженного. Увы, безрезультатно.

Профессор некромантии застукал нас за совершением обряда, собрал в кабинете и вместо наказания, растолковал, что мы не первые, кто пытался связаться с его высочеством. Из года в год, изо дня в день, призрак слышал вопросы, адресованные ему, и никому не отвечал на них многие десятилетия. Вот и нам не следовало тревожить царственную особу.

Однако, шесть лет назад я наведалась к профессору по некротическому искусству за консультацией, и заглянула в вишнёвый сад, чтобы в приятной обстановке дождаться, когда учитель освободится от уроков. И вот тогда впервые его высочество явился передо мной, так сказать, воплоти. Ну, естественно, насколько такое возможно у призраков двадцать первого – наивысшего – уровня.

Я настолько опешила, стоя под деревом, что не смогла произнести ни единого слова. Фантомом оказался долговязым подростком лет пятнадцати, с грустными карими глазами, восточными чертами лица, роскошными тёмными, длинными волосами. Он явился из ниоткуда, став плотным, непрозрачным существом в белых одеждах.

Парнишка подошёл ко мне, протянул руку к дереву, будто собирался облокотиться на него, а затем резко наклонился, так, что наши лица оказались очень близко, и прошептал: «Только яркое солнце позволяет в полной мере оценить густоту тени от ветвей вишнёвого сада и насладиться ею. Угостись ягодой. Если сорвёшь червивую, то не переживай – хороших ягод больше». И развеялся.

Вот и думай теперь, зная, что произошло дальше в моей судьбе: толи проклял принц, толи совет дал, толи наградил простым и одновременно великим знанием.

Я распахнула веки, снова оказавшись в мёрзлом панцире:

– Ты чувствуешь, Лютик? Вишнёвый аромат! Стало теплее, не находишь?

– Дела совсем плохи, – посетовал напарник. – Галлюцинации на почве обморожения начались. Хотя против вишнёвой крепкой настойки я, лично, ничего не имею. Как и горячего чая с вишнёвым и брусничным листом. Вишнёвый лист, между прочим, отлично употреблять…

Мне стало не до сетований конька, как и не до его измышлений на тему плодов, прутьев, листьев деревьев, и употребления всего набора разом для увеселения души и тела – я погрузилась в анализ того, какое же событие заставило вспомнить Око сердца.

Видение показалось настолько ярким, что аромат и вкус мякоти ягод, как и сок, заполняющий рот, ощущался так, будто наелась их сейчас. Достоверность иллюзии заставляла меня считать воспоминание подсказкой, о которой мысленно просила.

Я невольно улыбнулась. В тот день, в вишнёвом саду, я срывала плоды и запихивала их в рот. Помню: жевала, глотала, плакала от удовольствия и тревоги, и снова охотилась за новой порцией. Остановить смог только окрик профессора и заклинание, произнесённое им на древнем языке.

Ладно. Будем расценивать воспоминание как подсказку. И?..

Сетка, созданная из застывших капель, истончилась настолько, что смотрелась мутным старым стеклом, через которое мир выглядел поцарапанным и искажённым. Зачарованный бесновался за ним, оскаливаясь и демонстрируя отросшие клыки внутри вытянувшейся вперёд пасти.

На заговор оборотня очень похоже, и, полагаю, именно его сейчас снимают полицейские. Только поведение у Зачарованного не то. Сумма признаков соответствовала также другим похожим Чёрным искусствам. Их не меньше пяти ста – если перебирать все, то жизнь из нас с Лютиком выбьют раньше, чем полиция закончит первую сотню.

А что, если решить задачку, разбив её на отдельные, короткие части? Что если происходящее лишь выглядит чем-то сложным, а на самом деле, простые элементы. Их можно встроить в сюжет чародейского воздействия, элементарно произнеся друг за другом заклинания.

Итак, что мы имели к данному моменту?

Эктоплазма, заполнившая купол – считаем за раз. Око, подбросившее воспоминание о призраке – принце – снова, раз. Почему? Суммируется отлично: тут призраки и там призрак.

А что у нас есть фантом?

Фантом – астральная оболочка, существующая отдельно от тела, но привязанная к нему крепкой связью. Существует в слоях живого эфира, и может уйти в мир иной, если живые сильно попросят или прогонят. Есть ещё одна градация – умертвия. Они – сильные духи, прошедшие обряд перед кончиной. Есть те из них, кто ждут подходящее тело, чтобы продолжить жить в нём. Они существуют лишь за счёт того, что осели на глубоких слоях сумеречного эфира.

Что у нас тут: умертвия или фантомы? Скорее – умертвия, а потому картина резко модифицировалась.

Мёрзлый купол, функционирующий как ловушка. Опять же ощущение одиночества, беспомощности, сводящие с ума живых, тоже вполне рифмовались – считаем за два.

Мне стало больно от того, что мы с Заворожённым оказались в одно время и в одном месте без права что-либо изменить. Одновременно, пришла жалость к будущему убийце, который не понимал, что творил.

И тут меня осенило!

Бухнувшись на ледяной панцирь, которым была скованна земля, я принялась рыться в почтальонской сумке – умещайке, и выкладывать из неё склянки со снадобьем. Лютик, скакавший до этого по кругу, чтобы согреться, замер напротив, наблюдая за моими действиями. Увы, в том и фишка напарника, что столбом стоять, не кидая в воздух слов, он не в состоянии даже десяти секунд. Потому, естественно, полез с вопросами:

– Зачем тебе столько порций «Любовного снадобья номер один», которое в классификации имеет специальное название: «Очарование»? Ты не выглядишь настолько отчаявшейся, Зая. Одиннадцать пузырьков с корнем валерианы, заговорённым на двухчасовое помутнение рассудка от влюблённости, и первого эмоционального контакта – сие, как минимум, неразумно. Обычно их подливают девушкам порочные ловеласы, но, чтобы серьёзная ведьма купила их сама себе – такое встречаю впервые. Нам срочно нужно поговорить! Я – твой друг, и могу быть чутким, понимающим. Я уважаю твои чувства, и положение не будет выглядеть бедственным, если о нём поговорить со старым другом. Я открыт для любого обсуждения. Неужели, ты решилась на отношения без любви, привязанности, благодарности, жалости, привычки…

– Стоп! – вскипела я. – Снадобье – бонус за каждый заказ в магазине «Всё для магии» семьи Раевых. Ну, как постоянному клиенту. Я часто в разъездах, потому много заказываю оборонительных средств из лавки. За год накопилось.

– И-го-го! Вот так поворот! Никогда не слышал о том, чтобы снадобье от Раевых, за которое многие душу готовы продать, присылали в виде бонуса. Оно жутко дорогое! Баснословно! Ты что-то не договариваешь, подруга! Сколько у тебя их? Две, четыре, шесть… Пятнадцать склянок?! Да у тебя в сумке целое состояние! Ты в курсе? Если бы у тебя была голова на плечах, то сбросила зелье на чёрном рынке и купила себе досрочное освобождение.

– Угомонись! – рявкнула я, выуживая из сумки – умещайки ещё четыре пузырька.

Но Лютик веселился от души:

– Ладно. Зайдём с другого бока. А записок с приглашениями на ужин в драконий Раужский замок там не обреталось? У тебя запас снадобья на три декады ужинов с продолжением. Могла бы сэкономить и получить свободу, как инициированная жена дракона – оборотня, и скинуть снадобье на чёрном рынке. Флэш-рояль, детка! И неучтённое приданое, и свободная жизнь! Ты издеваешься – тридцать один пузырёк! Или дракон издевается? Ну, или совсем отчаялся тебя завоевать. Из положительного: у парня серьёзные намерения! На всё готов ради тебя. Ну, и себя, тоже. Из отрицательного…