Читать книгу: «Война в наследство», страница 2

– Отвези на с мамой вечером в бассейн, хорошо?

Она просяще улыбнулась и смотрела паинькой, но Олег не спешил с ответом стараясь погасить неожиданно накатившую злость. В бассейн. Снова худеет, ничего почти не ест, поэтому и злая такая, хочет в белое платье влезть. И на кой ей это платье далось, не восемнадцать уже и даже не двадцать, замужем была. И оба знают, что роспись лишь формальность для опеки, и не более того. Ну да черт с ней, главное Артема из детдома вытащить, а там разберемся.

– Хорошо. Я позвоню.

Олег чмокнул Маринку в щеку и поехал на работу.

По дороге понемногу успокоился, злость отпустила, стало полегче. Понятно, что все на нервах, что каждый ищет выгоду для себя, старательно это скрывая. Они с Маринкой зависят друг от друга, а Артем от них обоих, ему сейчас хуже всех приходится. Он не то, что в словах – во взгляде, в интонации ловит намеки на ложь, ждет подвоха или обмана. И не дай бог разглядит что-то этакое, и таких дров наломает, что замучаешься разгребать. Одно успокаивает: ждать осталось две недели, мелочь по сравнению с тем, что уже прошло. «Потерпим» – Олег остановил свой «паджеро» на светофоре перед «зеброй» и отпустил стекло.

После затяжных предосенних дождей наконец выглянуло солнце, и лужи быстро испарялись с асфальта. На дорогу падали бурые тополиные листья, крутились под легким приятным ветром, с шуршанием уносились прочь. Становилось жарковато, и Олег уже пожалел, что вырядился официально в костюм с галстуком и неудобные ботинки. Мог бы и попроще что надеть, выходной все-таки, но с другой стороны дресс-код еще никто не отменял.

Время тянулось еле-еле, от жары и духоты накатила сонная одурь, светофор тоже будто заснул. Красный горел, казалось, час, потом нехотя мигнул и сменился желтым. «Лада» впереди моргнула габаритками, ее водитель высунулся из окна и вытер ладонью лоб. На «зебру» вбежал последний пешеход, невысокий коренастый парень с рюкзаком в опущенной руке. Торопился, перескакивая белые полоски, и был уже в шаге от бордюра, когда на встречку вылетела серая «тойота». Ее мотнуло по сторонам, водитель «лады» спрятался в салон, и вовремя – «тойота» шарахнулась вбок, и «лада» лишилась бокового зеркала. «Нифига себе» – Олег глянул на регистратор: тот фиксировал все происходящее, и еле успел сдать назад. «Тойота» летела прямо на него, потом вдруг сдала назад и сбила парня. Стало вдруг тихо до жути, Олег видел, как подлетает в воздух и падает разом обмякшее тело, как под колеса «тойоте» катится рюкзак, как машина сдает назад. И задними, а потом передними колесами переезжает неподвижное тело, разворачивается, задев бампером еще две иномарки, и топит прочь с перекрестка. А светофор давно горит зеленым, но ни одна машина не двинулась с места.

Раздался грохот, звон, крики – «тойоту» вынесло на тротуар, и там чудом обошлось без жертв. Иномарка кое-как выползла обратно, развернулась через две сплошных, и погнала вдоль разделительной, стараясь затеряться в потоке машин. А парень так и лежал без движения, и у его головы образовалась тень точно от шляпы с широкими полями. Они росли, расползались на глазах, и тут Олег сообразил, что это кровь, и что убийца уже далеко. Содрал галстук, отшвырнул его и вылетел на перекресток.

«Тойоту» увидел почти сразу, благо, номер успел преотлично разглядеть и запомнить. Машину кидало по дороге, как лыжника на склоне, болтало от обочины к обочине, ему сигналили, орали, крыли последними словами, но без толку. Водитель то ли пьяный в хлам, то ли под веществами, имел ввиду и ПДД, и скоростной режим, и прочие условности. Вылетел на проспект и наплевав на светофоры, гнал по разделительной, едва ли не по встречке, Олег старался не отставать. В ушах грохотала кровь, было душно и адски жарко, руль вибрировал в пальцах. Пролетел следом за безумцем на желтый, понимая, что это даром не пройдет, и что штрафов он нахватается на всю будущую зарплату. «Черт с ним, разберемся» – Олег едва успел за маневром безумца. Тот на скорости влетел в поворот, едва не повторив трюк с выездом на тротуар, но удержался на дороге. На встречке, правда, но это такие мелочи, что не стоит обращать внимания. Отходившая от остановки маршрутка затормозила так резко, точно ее вкопали в дорогу, но все же «поцеловалась» со «шкодой». Образовался затор, снова вопли, гудки, мат, Олег протиснул «паджеро» в щель между «газелью» и бордюром, и чуть от радости не заорал – «тойота» влепилась в столб. Влепилась смачно, со всей дури, смяв передок в красивую гармошку. Одно плохо: двери настежь, внутри только раздутые подушки безопасности, а за рулем никого. Зато и с дороги видно, как через чахлый скверик бежит тощий сутулый мужик, бежит боком, точно краб, и постоянно оглядывается.

Олег бросил машину у обочины и побежал следом. До убийцы оставалось метров триста, плевое дело, и тому не уйти. Мужик это тоже понял, оглянулся еще раз, еще, Олег заметил его бледное до синевы длинное лицо и огромные темные зрачки. «Точно, обдолбался» – он наддал еще, пронесся мимо мамашек с колясками, мимо пенсионерки с костлявым недоразумением на поводке, обогнал пацана на велосипеде, взял чуть правее, обходя беглеца. Тот оглянулся еще раз, сообразил, рванул вбок, но уже из последних сил: он ртом хватал воздух и прижимал ладони к груди. «Спекся!» – Олег ушел вбок, подрезая добычу, поскользнулся в неудобных ботинках на мокрой траве, но догнал мужика, толкнул в спину. Тот грохнулся ничком, рухнул лицом в траву и не шевелился, будто бы и не дышал. Олег подошел, толкнул того в плечо:

– Поднимайся, сволочь.

Без результата, длинное костлявое тело лежало на траве без признаков жизни. Начал подтягиваться народ – те же мамашки, бабульки с собаками и без, дети. Близко они подходить опасались, столпились поодаль и перешептывались.

– Умер? – выкрикнул кто-то из толпы. «А черт его знает» – Олег взял того за плечо и перевернул на спину. Разглядел длинную бледную физиономию, глубокие залысины над высоким лбом, впалые заросшие щеки, мятый костюм, галстук, съехавший за ухо. На правой щеке длинная старая ссадина, пальцы скрючены, а на губах выступила пена. «Точно обдолбался» – Олег раздвинул ему пальцами веки. Зрачки сузились, да и пульс нашелся, дохлый, еле уловимый, но все же.

– Живой! – крикнул в толпу Олег и принялся набирать номер экстренной службы. Быстро описал ситуацию, назвал адрес, потом спохватился, глянул на часы. До конца рабочего дня оставалось полтора часа, потом контору сдадут под охрану, и в кабинет его новый хозяин попадет лишь завтра. «Плевать» – Олег еще раз заглянул мужику в лицо, хотел похлопать по щетинистым щекам, потом передумал. Лучше не трогать, пока врачи не приехали, им виднее.

Налетели вмиг, точно за углом ждали. Полиция и «скорая» подкатили одновременно, капитан, молодой черноглазый парень, лишь глянул на «пострадавшего» и занялся Олегом. Сидели в полицейском «форде», напарник капитана курил рядом, в приборной панели то и дело шипела и бормотала что-то невнятное рация. Офицер писал объяснение, изредка переспрашивая и уточняя. Самой аварией особо не интересовался, упирал на все, что было после.

– Я его догнал и в полицию позвонил.

Капитан спокойно и даже равнодушно поглядел на Олега. Тот уже собрался повторить свои слова, как капитан спросил:

– Вы его били? Физическое воздействие руками, ногами, иными предметами?

– Нет, конечно, – сказал Олег, – догнал и в спину толкнул, тот грохнулся и лежит. Я подошел, рефлексы проверил…

– Как? – моментально подобрался капитан, – как проверили?

– Пульс, реакция зрачков на свет, – машинально ответили Олег.

– Навыки особые имеете? – уточнил капитан.

– Нет, это я так, в книжке прочитал, – попытался выкрутиться Олег. Не рассказывать же замученному суточным дежурством капитану и про Вадьку, как тот учил младшего этим самым навыкам, и про и свои занятия армейской рукопашкой с подачи того же Вадьки. Только брат звание мастера спорта незадолго до последней командировки получил, а Олег дошел до кандидата и на этом успокоился. Неинтересно это будет капитану, лишнее это.

Тому и правда, было неинтересно. Он дописал объяснение и подал лист Олегу.

– Здесь и вот здесь подпишите. С моих слов записано верно. Да, спасибо. Номер телефона вашего оставьте, вас следователь может вызвать. А, может, и нет…

Он осекся – от «скорой» махал фельдшер, пузатый коротышка с озабоченной физиономией. Капитан двинул туда, сунулся в салон «газели», куда давно уже погрузили водителя «тойоты». Постоял так с минуту, поговорил с медиками, и двинул обратно. Махнул напарнику, и тот мигом оказался за рулем. Олег поднялся и оказался с капитаном лицом к лицу.

– Подождите. – Тот загородил Олегу дорогу, – вы говорили, что не били потерпевшего.

– Не бил, – подтвердил Олег, – я его в спину толкнул, между лопаток, и он упал. А что такое?

– Умер, – бросил капитан, и отстегнул с ремня наручники.

– Кто умер? – Олег реально не понимал, о чем говорит парень в форме. Тот скривился, ругнулся в полголоса и ловко защелкнул «браслеты» у Олега на запястьях.

– Сдурел? – негромко спросил он, – ты что творишь? Я его, что ли, убил? На кой мне это надо, я на работу ехал…

– В отделении разберемся. – капитан толкнул Олега в грудь, – сядь в машину. Или сопротивление сотруднику полиции будем оформлять? Свидетелей полно.

Это он в точку – неподалеку толпились человек двадцать. Близко никто не подходил, но и со стороны все было отлично видно. И понятно без слов: одного забрала труповозка, второго менты, а им виднее, кто виноват. Расходимся, граждане, все интересное закончилось.

Олег сел на заднее сиденье, капитан плюхнулся вперед, и «форд» рывком взял с места.

Чувство нереальности происходящего не отпускало, точно сам на себя со стороны смотрел. Время, до того шедшее по кругу, рвануло вперед по прямой, и Олег не успевал за ним, мало что понимал, да и соображал неважно. Больше всего бесила оторванность от мира, от привычного окружения и дел, ну и неизвестность, конечно. Ни с работы, ни от Маринки вестей не было, и из детдома тоже, и это напрягало сильнее всего. Олег понятия не имел, как там без него обходится Артем, и весь извелся, а следователь же умело поддерживал это подвешенное поганое состояние и гнул свое.

– Вы врача убили, хирурга. Он стольким людям жизнь спас, а умер вот так, глупо. Совесть вас не мучает?

Следак, крупный очкастый блондин с погонами старлея откинулся на спинку стула и постучал по столу карандашом. Олег смотрел в стену небольшого, без окон кабинета, пристально разглядывал каждую трещину на синей краске.

– Я его не убивал, – повторил уже на автомате. Разговор тянулся больше часа и заходил на второй круг. Следователь кивнул, точно другого ответа и не ждал, открыл папку, что лежала перед ним на столе, принялся перебирать бумаги в ней.

– Вы, Казарцев, кандидат в мастера спорта по армейскому рукопашному бою, а стало быть, владеете соответствующими навыками и приемами. Вы его одним ударом убить могли….

– Хотел бы убить – бил бы по почкам или печени, – глядя в стенку, проговорил Олег. – Или в висок или по кадыку врезал разок, и завалил бы вашего хирурга к херам. А я его промеж лопаток толкнул, там болевых точек нет, и ты это знаешь. Давай следственный эксперимент, экспертизу…

– Будет, – оборвал его следователь, – все будет, а ты посиди пока, подумай.

Но конвой вызывать не стал, снова взялся за бумаги. Олег мельком глянул на ворох документов и отвел взгляд. Характеристики, объяснения, протоколы – ему эта муть была безразлична. Почему-то накрепко засела уверенность, что от этих бумаг ничего не зависит, а судьба Олега Казарцева решается совершенно в другом месте. Следак сложил все аккуратной стопкой, взял верхний лист.

– Заявление об усыновлении Артема Казарцева. Родственник ваш?

– Племянник, – сквозь зубы отозвался Олег, едва сдерживаясь, чтоб не послать старлея по матери. Очкастый отложил этот лист, взял другой.

– И свадьба у вас намечается, с Алтыновой Мариной. – Он исподлобья глянул на Олега, но тот продолжал изучать паутину трещин. Ага, свадьба. Намечалась, было дело, еще пару дней назад, а сейчас вся жизнь из-за этого чокнутого хирурга летит к чертям.

– У меня регистратор в машине, – Олег посмотрел на следователя. – Там запись, как этот хирург человека убил. Вам будет интересно.

– Посмотрим. – Следак вытащил из папки газетный лист, перевернул его, и прочитал вслух:

– Сегодня на глазах нескольких десятков человек неизвестный спас из-под колес поезда щенка. Хозяйка пса не успела отблагодарить спасителя, и через нашу газету просит передать ему слова благодарности. Животных, вижу, любите?

Олег уставился на следователя, на газету перед ним, подтянул лист к себе. И первым делом увидел себя – грязного, взъерошенного, девчонку в обнимку с щенком, Артема рядом. Снимок был кривоват и мутноват, снимали чем-то вроде мобильника, но лица различимы и узнаваемы. Ну надо же, где бы еще наткнуться на такое…

– Я тоже люблю, особенно енотов, – сказал следователь и снял очки, поморгал крохотными голубыми глазками. – Они такие славные. Я б завел парочку, но жена против.

– Я его не убивал, – повторил Олег, – он гнал, как пьяный, и потом в столб врезался. Может, это черепно-мозговая?

– Может, – согласился следователь, и закрыл папку, – экспертиза покажет, а суд решит. Ждите.

Заседание назначили на вечер, и Олег за сутки так извелся, что на исход было уже плевать. Сидел на жесткой холодной лавке и смотрел в пол, по сторонам особо не глядел. Чужие были неинтересны, как и он им, а на слишком ярко накрашенную поверх почти синюшной бледности Маринку и смотреть не хотелось. Она примостилась около двери и глядела то на Олега, то на судью, листавшую бумаги. На одной, подшитой в конце, задержалась, изучила особо вдумчиво. Потом выступил гособвинитель, расписал деяние Олега самыми черными красками. Маринка мрачно глядела на сурового дядю, Олег пропустил его речь мимо ушей – чего там слушать, и так все известно.

– Вину признаете? – спросила Олега судья.

– Нет, – отозвался тот. – Я никого не убивал.

Маринка опустила голову, в зале снова стало тихо. Из-за окна доносились гудки машин и прочие уличные звуки. По подоконнику ходили голуби, топали по железу как слоны и хлопали крыльями. Судья надела очки и открыла папку.

– По заключению судебной экспертизы смерть Михайлова И. А. наступила от отравления препаратом на основе барбитуровой кислоты, а именно снотворного количеством более десяти врачебных доз. В результате произошло угнетение функций центральной нервной системы, повлекшей паралич дыхательного центра и острое нарушение кровообращения…

– Так он что, снотворного нажрался и за руль сел? – не выдержал Олег. Судья глянула на него поверх очков, и перевернула лист.

– Как следует из опроса жены Михайлова И. А., он страдал онкологическим заболеванием и неоднократно высказывал суицидальные мысли. В тот день он принял большую дозу снотворного, потом испугался и поехал в больницу, где работал, чтобы ему помогли. В деле имеются показания свидетелей, что Михайлов звонил им с просьбой о помощи.

Олег не сводил с судьи глаз, та что-то быстро писала, не обращая на Олег внимания. Впрочем, и так уже все было понятно – это Михайлов решил покончить с собой, наглотался какой-то дряни, а потом передумал. Погнал к коллегам за помощью, по дороге убил человека, и сам помер от паралича дыхательного центра. Неудивительно, что «тойоту» так по дороге кидало, просто чудо, что без других жертв обошлось. Ехал-то Михайлов на тот свет, как выяснилось, и многих бы с собой прихватить мог, да есть бог на свете.

– На основании вышеизложенного суд приговорил Казарцева Олега Сергеевича по предъявленному ему обвинению в совершении преступления оправдать в связи с отсутствием в деянии состава преступления. Меру пресечения – арест – отменить, и освободить из-под стражи в зале суда. Разъяснить, что в случае подачи жалобы…

Олег ее не слушал, вышел из зарешеченного загона и прямиком попал в лапы Маринке. Та только что слезами не обливалась, вцепилась мертвой хваткой и хлопала мокрыми ресницами.

– Как ты? – Олег кое-как высвободился, взял Маринку под руку, – не плачь, все закончилось.

– Нормально, – хлюпала носом та и кривовато улыбалась. Она заметно похудела за эти дни, и теперь, даже зареванная, нравилась ему больше. – Все в порядке.

– Из детдома звонили?

– Нет, – Маринка вытерла нос платком, – я сама звонила. Там все хорошо, правда, Артем подрался с кем-то из-за машинки.

Стало малость полегче – хоть какие-то новости. А что подрался, так это нормально, странно, если бы свое без драки отдал. Значит, пацан воспиталок слушается, но делает по-своему, вернее, как отец успел научить, а потом и Олег.

– А с работы?

Приближалась суббота, надо бы уточнить время, место и прочие детали скорого мероприятия. Завтра пятница, до официальной пьянки один день, как раз в себя прийти.

– Звонили, – глядя вбок, проговорила Маринка. – Вчера и сегодня утром. Просили предать…

– Начальство? – просто так уточнил Олег. Они уже вышли из суда, и топали к метро. Небо затягивали тучи, из них уже сыпал мелкий дождик, и Олег невольно ускорял шаг. Подумал, что надо еще машину забрать, штраф заплатить, и вообще впереди куча дел.

– Нет, его секретарь. И еще из отдела кадров. Олег, тебя уволили.

– В смысле? – он не сразу пронял смысл ее слов, недоуменно глянул на Маринку. Та молча кивнула с затравленным видом, точно сама была как-то виновата.

– В смысле – уволили?

– По статье, – пробормотала та, – за прогулы. Я пыталась объяснить, но меня не слушали. Сказали, что трудовую тебе почтой отправили, а деньги на карту перевели, весь расчет.

– Что за бред. – Олег сбавил шаг, не обращая внимания на дождь. Уволили. Да быть такого не может, приказ же о повышении еще в понедельник подписали. И кабинет, и месяц, что руководитель дал новому заму, чтобы вникнуть в работу. И что, все коту под хвост? А справки для опеки, а Артем?

– Дай телефон.

Олег буквально вырвал у Маринки мобильник, по памяти набрал номер начальника СБ. Абонент оказался вне зоны доступа – раз, другой, третий. Олег сжал трубку в ладони и смотрел сквозь прозрачную стенку магазина, куда они забежали, чтобы спрятаться от дождя. Тот хлынул неожиданно сильно, по лужам били тугие струи, во все стороны летели брызги, стекло покрылось мелкой рябью.

– Им из полиции сообщили, что ты человека убил, – прошептала Маринка, – может, поэтому? Олег, что теперь делать будем?

Может, и поэтому. Да не может, а скорее всего так оно и есть. Сообщили, когда характеристику запрашивали или другие сведения. А СБ-шник сделал все правильно, на его месте и Олег поступил бы так же. Сотрудник на должности зама службы безопасности с перспективой стать руководителем этой самой службы должен быть безупречен со всех сторон. И любая проблема с законом автоматически уводит его на рядовую должность без намека на перспективу получить повышение. А тут вообще церемониться не стали, выкинули на раз-два, не разобравшись, не дав возможности объяснить все, не дождавшись суда.

– Разберемся. – Олег отдал ей мобильник. Звонить начальству бесполезно, и его секретарю тоже. Та скажет, что шеф на совещании, в командировке, умер – все, что угодно, лишь бы не дать Олегу возможность объясниться, да и незачем. Почему-то стало легче: пьянка отменяется, не надо быть все время настороже, стараясь не сболтнуть лишнего и пытаться угодить. И деньги если выплатили реально все, то хватить должно надолго, насчет этого можно не волноваться. Но Артем, он ждет не дождется, когда его заберут домой. И как теперь ему объяснить, что переезд откладывается?

– Поехали домой. – Олег толкнул дверь и вышел из магазина. В лицо дунул холодный ветер, Маринка поежилась и заторопилась к метро. Дождь прошел, ветер рвал облака в клочья, из-за них проглядывало солнце, яркий луч больно полоснул по глазам, Олег зажмурился. Сейчас надо отдохнуть, прийти в себя, и ни о чем не думать. Все решения сейчас будут неверными, а ошибаться нельзя.

Дома первым делом отмылся, а когда вошел в кухню, то аж оторопел: Маринка закатила настоящий банкет. Мало того, что на стол и тарелку некуда поставить, так еще и в духовке что-то шипело и очень хорошо пахло.

– Ждала меня, что ли? – Олег сел спиной к стене, откинулся назад, осматривая стол.

– Конечно, – суетилась рядом Маринка, – конечно, ждала. А как иначе?

Она переоделась во что-то легкое и цветастое, то ли платье, то ли халатик, и буквально летала по кухне. «Ну хоть кто-то в меня верит» – Олег еще раз глянул на стол, и понял, что сейчас кусок в горло не полезет. Хотелось тишины и покоя, просто отдохнуть, собраться с мыслями. Тем более, кое-что начинало вырисовываться. Маринка мигом просекла его настроение, села напротив, и спросила:

– Может, выпьешь?

– Давай, – согласился Олег. Пятьдесят грамм не повредят, да и надо как-то отметить свое возвращение.

Маринка налила ему полную стопку водки, а себе мартини. Потянулась чокнуться, но Олег махом выпил свое и сжал стопку в ладони. Ничего не произошло, будто воды махнул, без вкуса и запаха. Маринка пила мартини и посматривала на Олега. Тот поставил посудину на стол и прикрыл глаза.

– Машину твою я забрала, штраф заплатила. – Он кивнул, не открывая глаз, а сам все крутил мысленно и так, и этак только что пришедший в голову план. Пока еще мутный, нечеткий, но это только пока.

– Теперь все отменяется?

– Что? – Олег посмотрел на Маринку. Та резала яблоко на маленькие дольки, и вся сосредоточилась на этом занятии.

– Наша свадьба, Артем. – Она отложила ножик и взялась за бокал, уже наполовину пустой. Тот подрагивал в ее руках, Маринка отпила еще немного и взглянула на Олега.

– Не факт. – Он взял с тарелки яблочную дольку и сжевал ее, – не спеши. Думаю, все получится.

Как именно, он и сам себе пока сказать не мог, в этом уравнении пока было слишком много неизвестных, и с ними надо разобраться уже завтра.

Маринка подлила себе еще, Олег крутил в пальцах пустую стопку. Посиделки начинали его тяготить, уж больно праздник смахивал на поминки: сидят тихо, пью, не чокаясь. Пора сворачиваться.

– Ничего страшного, – проговорила вдруг Маринка, – не переживай.

Сделала хороший глоток, поморщилась, и добавила:

– Ничего страшного, если Артема нам не отдадут. Мы же можем навещать его, брать на выходные, как и сейчас. Ничего не изменится…

– Он не игрушка, – оборвал ее Олег, – взял, отдал. Я вытащу его оттуда.

– Как? – Маринка вытаращила глаза, и снова стала похожа на карася. Вид у нее сделался глупый и неприятный, Олег отвел взгляд.

– Как? – пробормотала она, – как ты это сделаешь? У нас нет всех документов, и наша свадьба ничего не решит.

– Договорюсь.

Олег поднялся из-за стола, Маринка тоже вскочила, и они оказались напротив. Халатик у нее на груди распахнулся, но Маринка точно этого не заметила. Она одним глотком допила мартини и поставила бокал на стол.

– Хорошо, как скажешь. Ты спать?

От ее улыбки стало не по себе. Олег ушел в комнату, закрыл дверь, борясь с желанием запереть ее на ключ. Диван тут был неудобный, красивый, но несуразный, не для сна, и после ночи на нем болела спина и шея. Но всяко лучше койки в ИВС, а двуспальная кровать в соседней комнате достается сегодня Маринке. Ему же сейчас нужно остаться одному, утром понадобится свежая голова и ясный рассудок.

Артем едва не сбил с ног, налетел вихрем. Олег обнял мальчишку, взял за руку и как маленького повел рядом с собой по дорожке к главному корпусу. Детдом помещался на территории старого поместья, от которого остались лишь кирпичные столбы ворот и роскошная липовая аллея. Артем топал, задрав нос – на них смотрели другие дети, из окон, и те, что проходили мимо или стояли поодаль. Олег ловил их взгляды, тоскливые, пустые, или наоборот, полные злости или зависти. И шкурой чувствовал, что Артему тут не место, его надо забирать, и скорее, пока от такого соседства психика мальчишки не сломалась окончательно. Его пока держит вера в скорое возвращение домой, и лучше не думать, что произойдет, если пацану придется остаться тут навсегда.

– Ты за мной? – Артем задрал голову. Олег щелкнул его по носу.

– Пока нет.

– А когда? – заныл мальчишка.

Это у них было что-то вроде ритуала: Артем убеждался, что о нем не забыли, и Олег старательно поддерживал в нем эту уверенность.

– Надо подождать, – Олег улыбнулся, и тут же спросил:

– Дрался?

Артем потупился, сбавил шаг.

– Дрался, спрашиваю?

– Да, – выдохнул пацан, – пришлось. Он первый начал.

Кто начал и что именно Артем не поделил с кем-то из воспитанников Олег выяснить не успел. К крыльцу подъехала зеленая «волга», из нее выбралась полная высокая блондинка лет под пятьдесят, большая и серьезная. Машина отъехала, женщина повернулась к ним.

– Директор, – прошептал Артем, – пойдем.

И потянул Олега в сторону.

– Подожди здесь, я скоро. Погуляй пока.

Он отпустил Артема, но тот и не думал уходить, топал следом, как привязанный, точно чувствовал, что сейчас, может быть, решится его судьба. Директор детдома, Мартынова, важная громкая особа глядела на них обоих в упор, и Олег немного робел. Он раньше уже общался с ней, но сейчас разговор предстоял особый.

– Вы ко мне? – вместо приветствия бросила директриса.

– Да, надо обсудить кое-что.

– Это срочно? – та придала себе озабоченный вид, – у меня скоро обед, а потом совещание в департаменте.

– Срочно. – Олег подошел к ней, – но много времени не займет. У меня есть вопросы.

Артем тенью оказался рядом, Мартынова глянула на него, на Олега, и отступила вбок.

– Десять минут. А ты погуляй пока.

Артем нехотя пошел прочь, все оглядывался, а потом спрятался за липой и следил, как Олег следом за Мартыновой скрывается за дверью.

Кабинет директора помещался на первом этаже в самом дальнем углу старого здания. Тут было очень светло и тихо – окна выходили на забор, и детские крики с площадки сюда не долетали. Мартынова бросила сумку на стол, села в кресло и показала Олегу на стул напротив.

– До комиссии еще две недели, – сказала она, – и раньше я вам Артема отдать не смогу. Вы можете приезжать как раньше, по выходным, брать его на два часа, но поймите меня…

Она прижала ладонь к груди и тяжко вздохнула. Олег кивнул, собрался с духом. Мартынову эту он успел уже неплохо узнать, тетка она была не вредная, но по должности обязанная исполнять все нормы, правила и инструкции. Что свято соблюдала, и Олег не мог ее в этом упрекнуть – еще неизвестно, как он бы повел себя на ее месте. Улыбнулся как мог доброжелательно, и сказал:

– Две недели, да. Я вот что хотел уточнить: что будет, если я представлю не все документы?

Мартынова приподняла бровь.

– В смысле не все? Не поняла вас.

– Справку с работы, например.

На этой поганой справке свет клином сошелся – ее не было. Вернее, имелась, но старая, от роду ей было три с лишним месяца, и она уже не годилась. Олег хотел заменить ее новой, где указана другая должность, но теперь по ряду причин сделать этого не мог. И ходить вокруг да около бесполезно, Мартынова – баба тертая и мигом его раскусит.

– По закону вы должны представить комиссии полный комплект документов, – как по писаному выдала Мартынова. Она уже почуяла неладное, и пристально глядела на Олега.

– Справка есть, – торопливо сказал он, – но старая. Ей три месяца. А другой нет.

Стало тихо, Мартынова глядела вбок и постукивала пальцами по столу. Она все отлично поняла, но медлила с ответом, на то была причина. Она знала все: и историю Артема, и что Олег тут буквально прописался, дважды в неделю навещал племянника, и что другие документы в порядке, и что у нее есть план по передаче детей в приемные семьи, и что этот план надо выполнять, иначе начальство не похвалит. И что с Казарцевым вопрос был решен, и вот нате – он того гляди испортит ей все показатели.

– Раз так, то Артема придется отдать в другую семью, тем, кто документально подтвердит свою способность выполнять обязанности приемных родителей.

Олег спокойно выслушал Мартынову. Ничего нового она не сказала, он примерно так это себе и представлял. Волновало другое.

– Когда?

– Как только найдутся люди, может, чрез месяц, может быстрее, – сказала Мартынова, и добавила:

– Желающих много.

Помолчали, зная, что разговор еще не закончен. Мартынова подтянула к себе сумку и принялась вытаскивать из нее набитые бумагами прозрачные папки. Олег прикидывал, как бы подойти к сути вопроса, когда директор негромко спросила:

– И что, нельзя ничего сделать?

Проговорила еле слышно, почти шепотом, но Олег ее отлично понял. Покачал головой, Мартынова отвела взгляд, принялась выкладывать бумаги на стол. Олег следил за ней, потом поднялся, прошелся по кабинету. Мартынова молчала, точно чего-то ждала, и выставлять Олега вон не торопилась.

– Вы председатель этой комиссии.

Мартынова кивнула, не глядя на Олега. Он сел, взял с ее стола белый квадратный листок и ручку, принялся чертить косые линии, одна строго параллельно другой. Мартынова не мешала ему, лишь поглядывала мельком на синие штрихи.

– Помогите мне, – сказал Олег, – пожалуйста. Сделайте так, чтоб эту справку кроме вас никто не видел. Я не могу отдать Артема другим людям, вы же понимаете.

– Понимаю, – отозвалась та. Понимаю, что вы толкаете меня на должностное преступление. Это срок, вы понимаете?

– Разумеется. – Олег написал на листке пятизначную цифру и показал ее Мартыновой. – Я тоже все отлично понимаю, и готов оказать посильную помощь подведомственному вам учреждению.

Мартынова чуть прищурилась, откинулась на спинку стула. Глянула на Олега, на листок в его руке, потом в окно. Потом у нее зазвонил мобильник, но женщина скинула вызов. Потом сказала:

– Да, у нас не все так хорошо, как хотелось бы. Нужны новые системные блоки в компьютерный класс, не мешало бы обновить мебель и сделать небольшой ремонт. Думаю, это будет вам по силам.

Быстро чиркнула что-то на листке, показала Олегу. Цифра была почти на треть больше той, что он мог предложить. Происходи их разговор на полгода позже, отдал бы сразу и без раздумий, но сейчас дело осложнилось. И все же кивнул, малость помедлив, смял свой листок и сунул в карман.

– Конечно. Когда вы планируете приобрести все необходимое?

– Через две недели.

Мартынова поднялась с места, Олег тоже встал, направился к двери.

– Две недели начиная с этого дня, или все отменяется, – донеслось в спину.

Он повернулся. Мартынова стояла у стола и комкала в руках обрывок бумаги.

– Я понял. Всего доброго.

Олег вышел из кабинета и направился к выходу. Сердце билось где-то в горле, руки чуть подрагивали. Чувство такое, точно кросс с полной выкладкой пробежал, а впереди еще полоса препятствий. Но главный барьер взят только что, дальше будет легче. И две недели нормальный срок, этого хватит. Олег толкнул входную дверь и первым, кого встретил на крыльце, был Артем. Он сидел на лавке, завидев Олега вскочил, поднял голову. Смотрел так серьезно и пристально, что на мгновение стало не по себе, Олегу вдруг показалось, что мальчишка слышал его разговор с директором.