Читать книгу: «Обратная сторона луны», страница 2
Еще одна умничка, маленькая девочка, сначала прослыла глупышкой. Она часами ходила по зеленым лужайкам, пробовала на вкус цветы и травы, наблюдала за бабочками, пчелками и пауками. От ее увлечений никому не было пользы, к тому же она всегда доставляла много хлопот родителям. Перепробовав кучу растений, она то и дела мучилась животом. Однако, случалось, что она плясала как ненормальная, а то и вовсе отказывалась от мяса, наевшись очередных вершков и корешков. Повзрослев, эта девочка стала лучшей хозяйкой в округе. Она научилась делать из сырого мяса вкусные блюда, маринуя его с травами. Вместе с тем в пищу людей попали неизвестные ранее ягоды, плоды деревьев, коренья. А еще, она подсмотрела у паучков, как прясть ткань, а потом научилась делать из нее одежду. Заодно поняв, как сшивать между собой шкуры животных, делая их более удобными для носки. Люди зажили еще лучше, и их стало слишком много…
Но природа всегда берет свое. Всегда должно быть равновесие. И звери, которых люди отгоняли от себя все дальше и дальше, стали злее и коварнее. Стаи волков разоряли деревни, большие птицы портили огороды, полчища насекомых уничтожали леса, хищники объявили на людей охоту.
Но и в этой ситуации люди нашли выход. Они всегда поклонялись природе, и, не совладав с животным миром, они решили поклониться и ему. Вожаки племен стали приносить в жертву диким животным своих детей – маленьких, несмышленых малышей, которые еще совсем не успели пожить, и ничего не понимали. Среди людей появился страх друг перед другом. Любая мать могла лишиться любимого чада, и на какие только уловки не шли женщины, дабы спасти своих малышей. Так или иначе, но некоторые методы возымели смысл, и через многие годы люди стали замечать среди зверей своих собратьев. Дикие животные, запутанные ворожбой и хитростями матерей, принимали человеческих детенышей за своих собственных, и воспитывали их по своим законам.
Шли годы и мир между людьми и животными восстановился. Тем более, что среди зверей мирно жили двоеданы. Существа, появившиеся на свет людьми, но воспитанные как животные. Люди-волки, люди-медведи, люди-лисицы стали частью этого мира. И все бы ничего, но со временем человеческой расе и этого стало мало. Жертвы приносились все реже; двоеданов, державших равновесие, становилось все меньше. Пока однажды в стае волков не вырос совершенно особенный мальчик. Хищники понимали, что он не такой, как все, но старая волчица приютила малыша. Она кормила его с волчатами, воспитывала, учила охоте и мудрости. Этот мальчик настолько слился с волками, что в зрелом возрасте его избрали вожаком стаи. Это был первый двоедан, возглавивший животную общину.
Но люди разузнали о таком взлете своего сородича и решили вернуть его обратно. Они мечтали, что вожак волчьей стаи сможет покорить всех диких зверей, заставить их подчиниться. Каких только благ не сулили вожаку-двоедану, но преданный своей стае, он избегал контактов с людьми, он отвергал все предложения и не внимал мольбам. И люди разозлились.
Уже тогда среди женщин были особенные. Те, которые могли при помощи трав и заговоров, творить такое, что обычным смертным не под силу. Их называли ведьмами, их сторонились, но то и дело бегали к ним за помощью. Так случилось и на этот раз. Наобещав старой ведьме всяческих почестей, люди отправили каргу в волчью стаю.
Несколько дней и ночей хитростью, уговорами, лестью, а то и угрозами старая ведьма склоняла вожака стаи переметнуться в людской стан, возглавить человеческую армию и покорить непокорный животный мир. Но стойкий человек-волк был непоколебим. Разозлившись, ведьма приготовила страшное заклинание, сотворив которое обрекла этого мужчину на вечное родство с волками. «И никогда! – кричала она своим визгливым голосом, – Никогда тебя не примут среди людей! И никогда тебя не примут среди волков! Будешь ты и зверем и человеком, но будешь ты и не зверем, и не человеком! И проклятье твое перейдет всему твоему роду!»
Страшная злость и колдовство сделали свое дело. В первую же полную луну вожак стаи, который все еще имел облик человека, в страшных муках перевернулся в волка. Но стоило луне уйти с небосвода, все так же мерзко волк перевернулся в человека. И только первому волколаку известно, как это страшно, когда все твои чувства и эмоции выходят из-под контроля в один миг, как жажда крови и мести вперемешку с сумасшествием переполняют все сознание. Не снеся боли и унижения, он скрылся в чаще леса. И долго скитался в поисках самого себя. Он пытался жить среди волков, но они его не принимали за своего. Он искал счастья среди людей, но первая же женщина, увидев его волчье обличие, убежала, рыдая и крича о помощи. Только в старости, а волколаки живут очень долго, он смог найти душу, пожалевшую его и принявшую.
Одинокая вдова, жившая в уединении, впустила на порог никому не нужного странника. Благодаря ее состраданию первый волколак нашел долгожданный приют, и именно от них берут свое начало все волколаки. Но жизнь их на самом деле всего лишь проклятие старой злобной ведьмы. Их дети обречены были с муками переворачиваться каждое полнолуние, их близкие, выбравшие судьбу полуволка, страдали еще больше…
И до сих пор нет жизни волколакам ни с людьми, ни с волками. – Настасья замолчала, бросив едва заметный взгляд в сторону Ольги.
Мальчишки сидели, раскрыв рты, Оля едва сдерживала слезы, в глубине души ненавидя свою родную человеческую расу, Максим почти не дышал, буквально впитывая каждое слово матери. Повисла пауза и длилась она долго, не смотря на то, что Сеня и Саня то и дело открывали рты, но так и не могли обличить удивление в слова.
– А теперь спать, – устало проговорила Настасья и встала из-за стола.
Ольга с Максимом прошли в прихожую. Макс успел переодеться, однако утепляться не спешил. Они на пару минут задержались, ожидая хозяйку, но та увлеклась детьми.
– Ну, – вздохнула Ольга, – пошли.
И двое молча вышли во двор. На улице в свете фонаря кружились беззаботные снежинки. И дела им не было ни до проклятий, ни до волколаков, ни до страданий матери, которой дали всего пару дней на то, чтобы попрощаться с любимыми мальчиками.
– Думаешь, они все поняли? – спросила Оля.
– Думаю, да, – Максим взял ее за руку и повел домой.
– А если нет?
– Мама позаботиться, чтобы они уловили каждое слово. Это она умеет. По крайней мере, мы с Алексом поняли все досконально. В том числе и самое главное.
– А что самое главное?
– Что наше проклятье всего лишь плод человеческой зависти и злобы.
– Проклятье… – прошептала Оля и погрузилась в тяжелые мысли.
3. Тяжелая ночь
Оля откинулась на большую подушку, лежавшую у стены старой часовни, что стояла на окраине маленькой уединенной деревушки. Только здесь, на устланном шкурами полу, она чувствовала себя счастливой. В этом маленьком мирке под купольным сводом не было ни роскоши, ни красоты. Наоборот, комната второго этажа больше напоминала заброшенную каморку: низкие потолки, окошко размером с блин, и то занятое под дымоход старой буржуйки. Только обилие выцветших ковров, одеял и звериных шкур превращало это место хоть в какое-то подобие жилища. Места здесь, конечно, было с гулькин нос, зато помещение быстро нагревалось и подолгу сохраняло тепло, несмотря на дыры в окошке. Оля снова и снова окидывала взглядом каждый уголок маленького убежища. Здесь всегда царил полумрак, и только свечи и тонкие лучи света из тех частей окошка, которые не заслонял дымоход, не давали совсем ослепнуть. Хотя, если подумать, будь здесь поярче, она, наверняка бы, ужаснулась.
За окном послышались шаги. Это Максим. Если в образе зверя он и был легок и бесшумен, то в образе человека все это исчезало, и его шаги по хрустящему снегу Оля слышала издалека. И она безумно радовалась встрече, хоть ей и хотелось оттянуть этот момент. Страх и отчаяние, накатившие внезапно, заставили сердце бешено колотиться, и каждый удар перекликался со звуками открывающейся двери, шорохом стряхиваемого снега, гулом шагов по никудышным деревянным ступенькам. Еще секунда и Максим будет здесь! Она так ждала его прихода, считала минуты, представляла себе его красивое лицо, густые волосы и сильные руки. Но как же ей было страшно от того, что именно сегодня Максим перевернется в зверя прямо на ее глазах…
Этот день врезался в память как нож. Несколько лет Ольга о нем не вспоминала, но уже вторую ночь подряд картинка оживала в ее голове, доставляя все новые страдания. Оля ворочалась и стонала, плакала и умоляла не делать этого. Она прекрасно помнила, как потом не могла уснуть, представляя, что все люди вокруг вдруг стали переворачиваться, но что-то сломалось и все они навсегда застыли в образе полуволка-получеловека. С изогнутыми спинами, звериным оскалом на еще человеческом лице, с покрытыми густой шерстью конечностями и острыми белесыми когтями. От страха Оля зажмурилась, отгоняя от себя тот злосчастный день, но шаги Макса становились все ближе, а стук сердца все громче. Когда в углу комнаты появилась русая макушка, Ольга с силой вжалась в подушку. Еще мгновение, и вместо светло-голубых глаз любимого мужчины, на нее уставились неоновые зрачки волка. Еще шаг, и еще, и из глубины первого этажа на четырех лапах по ступеням взбирался чудовищный гибрид человека и волка. Еще мгновение и Оля истерично закричала, пытаясь закрыть лицо какой-то шкурой…
Она очнулась, все еще крича, нервно перебирая одеяло, ногтями впиваясь в синтепон. Максим сидел рядом, держа в руках наполовину опустошенный стакан с водой. Только сейчас Оля осознала, что ее покрывает не холодный пот, а обычная вода.
– Прости, – Максим поставил стаканчик на пол, и аккуратно положил руки ей на коленки, – Ты никак не просыпалась.
На его встревоженном лице Ольга заметила несколько свежих царапин. Следы от борьбы остались и на груди мужчины, и на его плечах.
– Это я?
– Да, – Макс улыбнулся, – во сне ты необычайно сильна.
Ей было не до смеха. И не до гордости за свои недюжие способности. Ей было стыдно. Стыдно за чувство отвращения, которое она испытывала к процессу перевоплощения человека в волка. Нельзя любить только часть кого-то, отрицая то, что является его сущностью. Ей был бесконечно приятен Максим-человек, она совершенно не боялась Максима-волка, но то, что стояло между этими ипостасями, она искренне ненавидела. Но ни в коем случае нельзя говорить об этом любимому человеку, он может не понять. Для него обращение всего лишь момент жизни, необходимый и незаменимый. Ей просто нужно принять, смириться, перестать морщиться от мыслей об этом.
– Что тебе снилось? – влез в ее размышления Макс.
– Просто кошмар, – Ольга уже пришла в себя и всем видом старалась показать, что все в порядке.
– Две ночи подряд? – Максим ее актерским способностям не очень верил. – Ты не хочешь говорить? Это как-то связано со мной?
– С чего ты взял? – с этими словами Оля попыталась встать, но Макс крепко держал ее ноги. – Прекрати, все в порядке.
– Нет, не в порядке! Две ночи подряд ты плачешь, кричишь и дерешься. В чем дело?
– Кошмары, – Оля попыталась быть спокойной, – обычные кошмары. Не бери в голову.
– Думаю, тебе не стоит сегодня принимать участие в ритуале. – Максим наконец-то убрал руки и встал, – Боюсь, твои кошмары станут страшнее.
– Что? – От удивления Оля немного опешила.
– Ты знаешь, о чем я, – Максим прошел в прихожую, чтобы одеться, – И мне жаль, что мы не можем об этом поговорить.
– Но… Как? – Ольга все еще не сдавалась. – О чем ты, я не пойму.
– О твоих кошмарах. Не трудно догадаться, что тебя так пугает, – Максим не спеша натягивал джинсы, – Тем более, что все началось после того, как мы решили перевернуть близнецов. Ты боишься, что они нападут на тебя.
Ольга выдохнула. Макс ошибся. И этот промах был в ее пользу. Пусть лучше он думает, что ее пугают волки, а не их обращение. И уж тем более обращение самого Макса.
– Ты должна знать, что этого не случится. В образе зверя мы не теряем ни капли человеческого разума. Мы не сходим с ума от жажды теплой крови и свежего мяса, – Макс улыбнулся своей иронии, и продолжил серьезнее, – Но если тебе действительно страшно, тебе лучше остаться дома.
– Нет! Нет-нет-нет-нет! – Оля соскочила с кровати. – Поверь, я справлюсь. Даже больше, мне это нужно! Иначе, я так и не смогу перебороть свои страхи.
– Ты уверена?
– Уверена. – Оля мысленно представила себе заснеженный лес, старую часовню и целое семейство волколаков вокруг себя. Все четверо удивительно красивы: у них идеальная кожа с легким румянцем, большие глаза всех оттенков небосвода, добрые улыбки и грациозная стать. Она зажмурилась, и перед ней предстали четыре белых волка. Самый большой громко дышал, испепеляя девушку неоновыми зрачками. Трое других, меньшего размера переминались с ноги на ногу, и выглядели совершенно безобидно. Красота и грация этих животных внушали восхищение. И Оле совсем не было страшно. Она снова зажмурилась, а когда открыла глаза, вновь оказалась среди людей. – Я не могу всю жизнь бояться. И ты мне в этом поможешь.
Произнеся это вслух, Ольга сама себе поверила. С улыбкой она встала и крепко обняла своего возлюбленного. Как можно бояться человека, с которым связана вся ее жизнь? Она нежно поцеловала его в губы, и Макс, успокоившись, отправился по своим делам. Подготовка к ритуалу занимала его целый день, и Оля знала, что она будет посвящена только себе.
Максим ушел, негромко хлопнув дверью, а Ольга, как и днем ранее, занялась уборкой. Обустройство быта всегда помогало ей справиться со стрессом. Она несколько месяцев переделывала абсолютно все в новой квартире, куда переехала вместе с мужем. Так она отвлекалась от семейной жизни с нелюбимым человеком. Вот и сейчас она натирала до скрипа посуду, кипятила столовые приборы и крахмалила полотенца, стараясь занять этот день чем угодно, только не мыслями о предстоящей тяжелой ночи.
Но она приближалась неумолимо быстро. Стоило заняться первым сумеркам, как в дверях скрипнул ключ, и на пороге появился слегка возбужденный и довольный Макс.
– Уверена? – спросил он, когда Оля, упаковавшись в теплые вещи словно капуста, неуклюже одевала валенки.
Девушка кивнула.
Держась за руки, они обошли дом, потом другой, прошли вдоль ряда гаражей и вышли на утоптанную снежную полянку. Дальше было только поле, укутанное в высоченные сугробы. Едва заметной змейкой по нему проползли следы бурана. Снегоход стоял здесь же. Большой, оранжевый, блестящий. Ольга не удивилась бы, если Максим купил абсолютно новую машину. Ведь он ясно дал понять, что с деньгами у него проблем не бывает. Другое дело, что доставили такую посудину так быстро. Но расспрашивать подробности Оля не стала.
Макс завел мотор, и направил буран по проторенной колее. Издалека белоснежное море казалось бескрайним, но они добрались до часовни меньше, чем за четверть часа. Настасья и ребятишки были уже там.
В паре десятков шагов от торчащего из сугробов сруба, чернела вырванная из снежного плена стылая земля. В центре неровного круга горел внушительных размеров костер. Пламя дерзко разрывало темноту, озаряя заледеневшие бока часовни и серьезные лица присутствующих. Такими хмурыми мальчишки на памяти Оли еще не были. Не только их лица, но и тела были так напряжены, хоть режь стекло. Саня, которого теперь, наверное, стоило звать полным именем Александр, сидел подле матери и заворожено глядел в пламя костра, даже не обратив внимания на прибывших. Сеня, он же Семен, хмурым взглядом оглядывал все вокруг. Он то пристально смотрел вдаль, выискивая мрачные силуэты одиноких сосен, то нервно теребил кожаный мешочек у себя в руках, уставившись на него невидящим взором. Настасья же, слегка кивнув Ольге, продолжила что-то шептать, разглядывая видимые только ей фигуры в огне. Так или иначе, но все были чем-то заняты, и все невероятно изменились за те два дня, что Ольга их не видела.
– Их словно подменили, – шепнула она Максу.
– Они просто быстро повзрослели.
– Через чур быстро.
– На самом деле, – Макс понизил голос, – Мать сильно затянула с их переворотом. А чем старше волколак, тем сложнее. Мы с Алексом перевернулись в пять, мальчишкам почти десять.
– Им будет больно?
– Скорее страшно, – он поймал вопросительный взгляд Ольги и продолжил, – Они совершенно не знакомы с волколаками, ведь они выросли среди людей. Само принятие того, что ты можешь стать волком, для них – дикость. Представь, если бы тебе лет в десять заявили: «Завтра ты станешь волчицей!», как бы ты отреагировала?
– Я даже представить себе этого не могу, – шепнула Ольга, и на мгновение ей показалось, что Настасья прислушивается к их беседе.
– Вот и подумай, каково им, – Макс внимательно осмотрел близнецов, и слегка улыбнулся, – но они справятся.
– Уверен?
– На сто процентов. Посмотри на них: им нереально страшно, но они здесь. Силе их духа можно только позавидовать.
Оля вздохнула и снова посмотрела по сторонам. На этот раз ее взгляд остановился на приоткрытой дверце в часовню. Было видно, что снег подле нее примят, да и сам вход освободился от натиска сугробов совсем недавно.
– Что там? – кивнула она Максу в сторону часовни.
– Ничего, – в его глазах показалась печаль, – все подчищено, а что не подчищено, то поломано…
– Военные?
– Скорее, дети. Отсюда не так далеко до поселка.
– Жаль, – Оля тяжело вздохнула. Их маленький мирок разрушили ни в чем неповинные дети. Если б это были захватчики, она бы их ненавидела еще сильнее. А вот питать злость к ребятишкам, которые, наверняка, играли здесь в войнушку, она не могла. Тем ни менее заглянуть внутрь ей очень хотелось.
Максим словно почувствовал ее мысли:
– Не стоит тебе туда ходить. Только расстроишься. Да и не безопасно.
Оля кивнула и снова уставилась на кострище.
– Тебе лучше остаться здесь, – обратился к ней Макс, – там, возможно, будет жарко.
– Хорошо, – Ольга итак не собиралась рваться в гущу событий. Однако, стать ее частью ей пришлось.
Сначала все проходило тихо и мирно. Максим присоединился к костру, и Настасья в полголоса повторила проклятье старой ведьмы, заколдовавшей первого на земле волколака. Повзрослевшие близнецы с серьезным видом внимали каждому ее слову. Только Максим в этой компании чувствовал себя спокойно и даже улыбался, то и дело ловя на себе Ольгины взгляды. Потом Настасья встала, приподняв с пола деревянную ступку. Она пробормотала что-то себе под нос и передала чашу сидящему рядом Сане. Тот послушно принял ее и аккуратно двумя пальцами извлек темно-зеленую кашицу. Все так же неспешно мальчик начал втирать субстанцию себе в десны, потом в кончики пальцев, и, наконец, передал ступку дальше. Сеня проделал тоже самое, только несколько поспешнее. И Оля поняла, кто из мальчишек по-настоящему боится.
Макс тем временем непонятно откуда достал тонкий бурый поясок, сплетенный толи из тонкой кожи, толи из травы, и накрутил на правую руку, оставив свисать недлинный конец. Глаза Настасьи при виде сего действа резко увеличились.
– Откуда у тебя это? – зло спросила она.
– Сам сделал, – улыбнулся Макс, теребя поясок.
– Зачем принес?
– На всякий случай.
Настасья словно посерела от злости, но тему закрыла. Повернувшись к сыну спиной, она протянула руки и жестом позвала мальчишек ближе. Оба тут же прильнули к матери, крепко обняв ее за талию.
«Надо было остаться дома, – подумала Ольга, – надо было». Ей стало нестерпимо горько, сердце защемило в груди от понимания того, как же страшно мальчишкам на самом деле. Вроде вот они, сидят такие невозмутимые и серьезные, готовые принять свою судьбу. А вот опять же они, маленькие испуганные дети, прижавшиеся к матери в поисках защиты.
– Луна! – громко произнес Максим, и Настасья отпрянула от мальчиков.
Те переглянулись и снова уставились на мать. Ольга не видела ее лица, но чувствовала, что от доброй мамаши не осталось и следа. Перед близнецами стояла суровая женщина, требующая полного подчинения. И они подчинились. Немного стесняясь, они стали снимать с себя одежду.
Первым вскрикнул Саня. Даже не вскрикнул, скорее проскулил. Он ничком упал на землю, затрясся всем телом, царапая почву под руками. Потом резко запрокинул голову, оскалив рот, и Ольга отчетливо увидела волчьи зрачки вместо ярких голубых глаз. В следующий миг мальчик уже стоял на четвереньках, немыслимо изогнув спину. На его плечах и груди уже вовсю серебрилась белая шерсть, но он продолжал царапать землю, а его новые глаза, как стеклянные, смотрели куда-то вдаль.
Ольга затаила дыхание, боясь пошевелиться. Она даже не заметила, как второй мальчишка, обалдев от метаморфоз, творящихся с родным братом, вдруг схватил в охапку лежащий рядом ворох одежды и попытался убежать. Максим настиг его в один прыжок, схватил за плечи и тряхнул так, что Ольге показалось, будто она услышала хруст позвоночника. Хотя, может, это были кости Сани, который уже практически перевернулся.
Максим все так же грубо швырнул мальчишку к ногам Настасьи. До смерти напуганный, он никак не мог перевернуться, и уже практически рыдал во все горло, по-детски уставившись на мать.
– Давай! – рявкнул Максим, и Сеня зарыдал еще громче. Но тут же встретился взглядом с белоснежным молодым волком. Он стоял подле, слегка оскалившись, и тяжело дыша.
– Ну же! – прорычал Максим, но Сеня лишь заворожено смотрел на брата. Макс чертыхнулся, схватил левой рукой пояс, и резким движением накинул на спину волка. Тот страшно взвыл и заметался вокруг костра. Настасья с ужасом следила за происходящим. Спустя пару минут агонии, измученный зверь буквально свалился с ног, его затрясло, и он стал кататься по полу, вновь обретая человеческие черты. Еще несколько минут все, как завороженные, смотрели на обратный переворот волка в человека, пока, наконец-то, все не закончилось.
Грязный, вспотевший Саня, лежал на холодной земле, хватая ртом воздух. Настасья, подлетела к мальчику, упала подле него на колени и стала судорожно ощупывать его тело.
– Что ты натворил? – закричала она на Макса, закончив осмотр.
– Ускорил процесс, – ровным голосом ответил тот.
– Я запрещаю тебе применять пояс к моим детям! – Настасья соскочила и попыталась схватить поясок, но тут же одернула руку, словно обожглась.
Максим сделал вид, что не услышал мать, и обратился к сидящему на земле Сене:
– Твой брат будет страдать снова и снова, пока ты не наберешься смелости, – спокойно сказал он.
Мальчишка сглотнул, обернулся. В десятке шагов от него все также лежал испачканный землей Саня, рядом с ним стояла и тряслась от злости Настасья.
– Я не могу, – прошептал он, и слезы снова брызнули из глаз.
– Можешь, – уверенно сказал Максим и быстро зашевелил губами. На мгновение Оле показалось, что свет луны стал ярче, а костер зашипел, словно в него бросили зеленых веток. У нее тут же закружилась голова, и она не спеша присела прямо на снег, навалившись спиной на стену часовни.
А ситуация у костра накалялась. Саня вновь запрокинул голову и выпучил неоновые зрачки. На этот раз он переворачивался гораздо быстрее, при этом практически не издавая звуков. Однако Настасья даже не бросила в его сторону и взгляда. Она умоляюще смотрела на Сеню, охваченного ужасом. Еще секунда, и рядом с ней опять стоял волк. Его шерсть изрядно испачкалась, отчего тот казался суровее, чем прежде.
Не дав ему прийти в себя, Макс опять набросил на зверя пояс. На этот раз Настасья не сдержалась и бросилась к нему, срывая с себя одежду. В два счета Максим обогнул ее, одной рукой прижал к себе за горло и что-то проговорил на ухо. Но женщина продолжала брыкаться. Тогда Максим другой рукой перехватил пояс, отпустил ее шею, она рванулась вперед и оказалась в плену волшебного плетенья. Ольга разглядела, что поясок был сделан из высохшей травы. Он словно вцепился в Настасью за талию, отчего та завизжала и упала на землю. Уже два волколака катались по земле, крича страшные проклятия.
И снова Максим обратился к Сене:
– Давай!
Но того словно молнией пересекло, он сидел неподвижно и смотрел на мать, приходящую в себя после мучительной боли, на брата, который снова обрел человеческий облик. Только теперь Саня не выглядел усталым, скорее злым. Максим снова начал что-то шептать, парень взвыл и опять запрокинул голову.
Оля только успела подумать, как жестоко Макс обходится с ребенком, как снова почувствовала недомогание. Она совсем обмякла, но продолжала следить за происходящим. Саня снова был волком. Он уже осознанно рычал на брата. Настасья, придя в себя после контакта с поясом, упала ниц перед Максом и залилась слезами, умоляя не трогать ее сыновей.
Уже теряя сознание, Оля увидела, как белый волк метнулся в ее сторону, почувствовала, как острые зубы сомкнулись у нее на запястье. Она закричала и тут же пришла в себя. Она услышала, как зарычал Максим, его голос она никогда не спутает. Она увидела безумные глаза Настасьи и маленького Сеню, который изогнулся и упал. Белый волк рванул головой и в его пасти остался клок пуховика. Оля одернула руку, обнаружив лишь маленькие капельки крови – толстый синтепон уберег ее от серьезных ран. Однако, мир вокруг нее продолжал кружиться: на поляне, рыча, и осторожно ступая, топтались три белых волка. Они замерли на какое-то время, принюхиваясь и оценивая обстановку…
Костер продолжал трещать, Настасья заботливо осматривала ранки на запястье испуганной девушки, а белоснежные хищники растворились где-то за часовней, среди высоких сугробов и мохнатых сосен.
