Читать книгу: «Босиком за ветром 2 книга», страница 4

Славка слегка качнулась, будто хотела обнять, но не сделала этого, спросила с нескрываемой надеждой в голосе:

– Ты не мог?

Крис стиснул зубы, хотел солгать, хотел выкрутиться и наконец-то обнять Славку, но под этим пристальным колючим взглядом выронил всего одно слово:

– Мог.

Славка отклонилась, её глаза вспыхнули и расширились. Крис по инерции протянул руку, желая её коснуться и успокоить, но сказать больше ничего не успел, Славка больно и неожиданно толкнула его в грудь, он потерял равновесие и, пролетев по воздуху, рухнул в объятия Капиляпы. А когда вынырнул и отплевался, Славки уже не было ни на берегу, ни на дереве.

На следующий день Крис устроился на летнюю подработку. С ними пошла и Маша, правда, не в платье, а в прежней мальчишеской одежде, но даже в ней выглядела непривычно женственно. Их приняли без вопросов и определили в пару. Миха и Витёк остались на прежнем поле, а их отвезли к годовалым кварталам, разбитым за маслобойней. Они ходили в поле по очереди с большой амбарной тетрадкой. Если в ряду не хватало куста, ставили крестик и отмечали номер. Если не хватало двух кустов, что случалось гораздо реже, на листе появлялось два крестика. Вроде работа была несложная, даже монотонная, но необходимость внимательно считать не позволяла проваливаться в мысли. До вечера они бродили от лесополосы к лесополосе, спотыкаясь об огромные комья земли и укрываясь от солнца распахнутой тетрадью.

С краю леса, недалеко от кладбища, поставили длинный деревянный стол, именно туда в обеденный перерыв свозили всех работников винодельни. Когда накладывали еду в алюминиевые миски, Крис поймал взгляд Витька и сразу же отвернулся. Они оба вспомнили его маму – кулинарную фею и предводительницу котлетной флотилии. Витёк стиснул зубы, всхлипнул и едва не пролил на себя борщ. Крис громко поставил тарелку и во всеуслышание заявил, что неделю назад угнал машину. Пока его закидывали вопросами и требовали рассказать подробности, Витёк успел доесть свою порцию и вернуть себе равнодушный вид.

Между сменами в поле Крис собрал подсушенные косточки абрикоса, сложил их в коробку из-под печенья и отнёс к домику лесника. Здесь присутствие Славки угадывалось во всем: глиняных фигурках на пне, блестящем новом замке и букете повядших одуванчиков.

На следующий рабочий день он взял с собой бутылку воды и кепку. Машка тоже обзавелась шляпой. Она охотно делилась с Крисом своими планами, много говорила, будто её раздражала тишина, но большую часть дня они проводили порознь. Пока один сидел в тени деревьев, другой бродил в полях. Передавая тетрадь, они хлопали друг дружку по ладони и менялись. До этого года Крис вообще не отделял Машку от деревенской компании и даже не задумывался, что у неё есть какие-то планы, мысли и желания. Впервые они так много общались наедине, и уже к концу второго рабочего дня он понял, что нравится ей совсем не по-дружески. Она пыталась это скрыть, шутила невпопад и слишком уж явно терялась, когда Крис проявлял банальные правила вежливости: уступал ей место за столом и приносил обед им двоим, а не только себе.

Когда пришёл очередной общий для них выходной, Витёк объявил:

– Сегодня идём на свадьбу. В обед перекроем улицу, а вечером сходим на саму гулянку.

– Нужно малышню собрать.

Витёк растянул губы в улыбке.

– Я уже трёх сопляков нашёл. Ещё парочку – и достаточно.

Крис не знал, что значит «перекрывать дорогу», он вообще не планировал участвовать в этих развлечениях, наблюдал за ребятами немного свысока. Местным это не помешало вытребовать плату за проезд к дому невесты. Правда, жених попался психованный, сначала он разогнал малышню, а потом сжалился и одарил дешёвыми конфетами и парочкой мелких купюр.

Витёк забрал часть денег и пересчитал.

– Вот жлоб. Сразу видно городской, не чтит традиции.

Миха тоже покачал головой.

– Неприятный он какой-то, не повезло старшей Емеленой.

– Теперь уже не Емеленой, – напомнил Крис.

Он пошёл на турники, а ребята – по домам. Встретились только вечером. Крис не хотел идти, но рубашку выгладил и вымыл кроссовки. Когда пришёл Витёк, он лежал на кровати, лениво листая взятую в библиотеке книгу.

– Ты чё, не готов ещё?

– Я ещё думаю, идти или нет.

Витёк снял со стула отглаженную рубашку и кинул Крису.

– Машка тебя сегодня заласкает, так что иди.

Крис поднялся.

– Это скорее антипричина.

Витёк воровато оглянулся.

– А ты уже пробовал?

Казалось, Витёк только об этом и думал, и говорил. Его накрыло гормональной волной, притушив важность всех остальных событий, не связанных с сексом.

– Нет, – Крис довольно быстро придавил желание солгать, он получал какое-то извращённое удовольствие от острой правды. – И с Машкой точно не хочу.

– Странно. Она красивая.

Крис не стал спорить или что-то объяснять, молча надел рубашку и пригладил волосы.

«Свадебный» дом легко узнавался издалека – самый яркий и обвешанный воздушными шарами. От начала улицы до самых ворот на обочинах дороги стояли машины, украшенные лентами и пластиковыми цветами. Музыка грохотала так громко, что басы ощущались даже за пределами Первого моста, сойки, барсуки и белки попрятались в дальних уголках леса.

Их встретила женщина в жёлтом платье и с алым ртом, расцеловала в обе щёки. Витёк чуть сильнее ссутулился, Миха вежливо поздоровался, ни капли не смутившись от такого радушного приветствия:

– Здравствуйте, тёть Вер.

– Здравствуй, Мишаня. – Она повернулась к Крису. – А это чей?

– Бабы Любы внук.

Тётя Вера, не церемонясь, оглядела Криса.

– Островский? Надо же. Такой светленький, милашечка. Вообще не их порода.

Виноградную беседку изнутри обвесили коврами, и двор превратился в шкатулку с мягкими стенками. К коврам пришпилили шарики, собранные в соцветия по три штуки, и плакаты, нарисованные гуашью. Корявые, яркие, с поучительными цитатами: «Это ж надо так влюбиться, что решили пожениться» или «У хорошей тёщи зять не бывает тощим».

Женщина проводила их к длинному столу, вместе с двумя другими они образовывали букву «П». Центральной перекладиной был стол жениха и невесты – с золотыми цветами и трёхъярусным шоколадным тортом. Между столов образовалась пустая площадка, где суетливо бегал тамада. Взмыленный, лохматый, с «хвостом» в виде задравшейся на спине жёсткой новенькой рубашки.

Тётя Вера огляделась и поймала за руку девушку в белом переднике.

– Кать, сюда неси три чистые тарелки и бокалы, – повернулась к Витьку, потрепала по впалой щеке, – и шампанское за счастье моей Аллочки.

Тут же засуетились нарядные женщины, поменяли посуду и наполнили им бокалы. Крис не ел, слушал шумного пошловатого тамаду и понемногу цедил шампанское.

Витёк к Миха вели себя просто и естественно, а Крис чувствовал себя так, будто ему не выдали инструкцию к деревенской свадьбе, не объяснили, когда и как отвечать и когда улыбаться. Витёк жадно и торопливо ел, Миха аплодировал каждому тосту, Крис рассматривал людей и читал надписи на плакатах. За спиной на столе с чистой посудой обнаружился цинковый таз, доверху заполненный хворостом, тут же на полотенцах рядами выстроились разноцветные сахарные шишки.

Тосты перемежались конкурсами и танцами. Лавки за их столом то и дело пустели. Тамада вытаскивал молодёжь в центр двора, заставляя то перекатывать яйцо из брючины в брючину, то хлопать шарики, прижимаясь бёдрами. Витёк тоже участвовал, один раз он попытался вытащить в круг танцующих пухлощёкую девчонку с толстыми косами, но она отбилась от его назойливости и снова замерла на краю лавки, готовая убежать в любой момент. Её хмурое лицо сильно выделялось на фоне нетрезвой веселящейся толпы, но большинство старались её игнорировать, чтобы не портить себе настроение. Вот и Крис заметил, что, оглядывая двор, словно перепрыгивает через неё, не цепляясь за её насупленные брови.

Упав на лавку после очередного конкурса, Витёк осушил бокал с шампанским, будто с водой.

– Марьянка, смотри, какая цаца. Сидит злая. Небось, сестре завидует.

Крис нашёл взглядом хмурую девочку.

– Так невеста её сестра? Чего она тогда такая печальная?

– Да кто её знает. Мелкая она ещё, но будет сочная. Уже видно.

– Странно, что на свадьбе сестры она сидит как на похоронах.

– Не парься. Пойдём лучше танцевать. Машка вон не приседает, даже Кузьму уже дважды утанцевала.

– Нет, спасибо.

Он снова принялся разглядывать людей, в этот раз больше смотрел на невесту. Её неестественная радость так и выливалась на окружающих, она громко смеялась, постоянно целовала жениха и вскакивала с места не в силах удержать эмоции. Столько в ней было сумасбродного оголённого счастья, что Крис невольно залюбовался, хотя по сравнению с младшей букой-сестрой и даже по сравнению с Машкой невеста выглядела почти дурнушкой. На Аллу постоянно смотрел и Кузьма, тот самый рыжий парень, за которым они когда-то со Славкой подглядывали на дискотеке. Правда, теперь он потерял юношескую гибкость и превратился в настоящего рыжего медведя, судя по всему, популярного у местных дев.

Трезвых уже не осталось, Крис тоже почувствовал, что его повело. Он не рискнул есть из незнакомой посуды неизвестно кем приготовленные блюда. Шампанское ударило в голову и поколдовало над настроением. Крис рассеянно улыбался, Машу, постоянно снующую рядом, почти не слушал, не переставал сканировать двор.

Начался очередной конкурс, собирали деньги в ползунки двух цветов, передавали их от гостя к гостю, вкладывая в них купюры. Крис неловко отклонился, пропуская мимо розовые штанишки, и увидел Славку. Она зашла во двор, чуть приостановилась и сразу же направилась к маме невесты, той самой тёте Вере. Он невольно приподнялся и вытянул шею, боясь потерять её в разноцветной шумной толпе, хотя Славка выделялась среди гостей так, будто её высветило прожектором. Пожалуй, она походила на невесту, больше, чем сама невеста. Белый сарафан оканчивался на середине голени тонкими кружевами, обувь она снова не надела, зато волосы украсила красными перьями, мерцающими в чёрных распущенных волосах. Её лоб охватывала тонкая плетёная тесьма тоже красного цвета. И всё. Никаких украшений в ушах или на пальцах.

Вот теперь Крис увидел, что не просто так пропала кличка Маугли. В Славке появились стать и потусторонняя красота Зофьи, из её глаз выплёскивалась ночь, в походку закралась текучесть Капиляпы. Славка отдала невесте картонную коробку, склонилась и что-то прошептала на ухо. Алла нахмурилась, коробку поставила на стол, едва не уронив, даже не попыталась задержать уходящую Славку. Её поймала тётя Вера и усадила за стол напротив Криса. Он думал, Славка убежит, но та не сдвинулась, правда, от предложенной еды отказалась. Он словно воочию увидел, как по разноцветной толпе гостей пронеслась волна шепотков. Приезжих посвятили, что босая новенькая – дочка ведьмы.

Во время конкурсов Славка смеялась, но сама не участвовала. Когда играла музыка, покачивала в такт ногой, но не танцевала. Её никто не приглашал. Она вроде была здесь со всеми, но её ощутимо побаивались и не замечали. Заиграла очередная песня для молодых. Невеста потянула жениха на середину двора, тут же с мест повставали и другие парочки. До этого Крис отверг все приглашения Маши, отказал ещё нескольким незнакомым девушкам и даже двум вполне возрастным дамам. Его, как и мелкую Марьяну, окрестили букой и оставили в покое. Крис сам пригласил Славку. Молча подошёл и взял за руку. Она подняла на него взгляд, несколько секунд смотрела не моргая, но руку не высвободила. Встала.

Песня играла фоном. Оба не вслушивались в слова, слишком уж громко тарахтел пульс один на двоих.

Я с тобой смогу о чем-то главном мечтать,

И выше неба к солнцу взлетать. Твои ладони к сердцу прижать!

Я с тобою, но ветер знает, ты – не моя.

Твоя улыбка не для меня, но я тебя, любимая, буду ждать.²

Крис осторожно обнял Славку, стиснул её руку в ладони и прижал к груди. Она смотрела прямо, с вызовом и протестом, но не отталкивала, покачивалась в такт мелодии. Наконец, будто приняла для себя какое-то решение, свободная рука Славки опустилась на плечо Криса. Пальцы прошлись по его лопатке и застыли распластанной пятернёй, касаясь шеи.

Крис шумно выдохнул и прижался плотнее. Чувствовал сквозь ткань рубашки и сарафана её горячую кожу. Дышала она тяжело, рывками, но взгляда так и не отвела. Не умела она смотреть искоса или стыдливо, только так – прямо и бесстыдно. Когда мелодия затихла, Славка отступила и неожиданно спросила:

– Отстирал рубашку? – Между её заострённых зубов мелькнул прозрачно-жёлтый леденец.

Крис вспыхнул, сразу же вспомнил, как она делилась с ним тонкими частично рассосанными конфетами из отвара крапивы.

– Не-а.

– Мама сказала тут не задерживаться. Это плохая свадьба.

Он удивлённо оглядел радостные лица гостей.

– В каком смысле?

Славка не успела ответить. Невеста и жених тоже закончили танец и направились к своему столу, держась за руки. Подскочила Марьяна, схватила сестру за фату и заревела, перекрикивая музыку и весёлый гвалт:

– Не выходи за него, Аллочка! Не выходи!

Девочку оттянули в сторону, но успокоить не смогли. Она громко, почти истошно кричала:

– Не выходи за него, пожалуйста!

Тётя Вера увела младшую дочку в дом. Мимо прошла Поликарповна и прикрикнула на тамаду:

– Чё стал, давай свои конкурсы!

Снова заиграла музыка. Но гости не торопились веселиться. Крик Марьяны оставил гнетущее впечатление, столько в нём было абсолютно неуместных на свадьбе боли и страха. Славка и Крис переглянулись, услышали, как Поликарповна сказала:

– Устроила тут выступление. У сестры счастье такое, а она в слёзы! Дура малолетняя. Радоваться нужно. Аллку порченую забрали. А она ревёт.

Славка поймала чуть пристыженный взгляд Кузьмы и вышла на улицу, Крис последовал за ней. Замер на дороге, часто моргая. Уже давно стемнело, над домами и деревьями висела безлунная и влажная ночь. После духоты укрытого коврами двора июньская прохлада ощущалась особенно остро. Он поёжился.

– Почему ты сказала, что свадьба плохая? Это Зофьины слова?

Славка развернулась.

– Ты её помнишь?

– Кого?

– Аллочку. Это же мы за ней подглядывали семь лет назад. За ней и Кузьмой.

– Мало ли, что там у неё было семь лет назад, Кузьма, наверное, полдеревни уже перепортил, а ещё половину ваш шаловливый ветер. Разве это причина не выходить замуж?

– Так дело не в этом. Пророчество о другом. – Славка обхватила себя руками и потёрла плечи. – Мне пора.

– Сейчас свадебный торт будут резать. Большой, шоколадный, – попытался задержать её Крис.

Славка сделала шаг, обхватила Криса за шею и, прижавшись к его губам, отдала ему свой леденец.

– Я не люблю шоколад.

Он дёрнулся, пытаясь её обнять. Но Славка непреклонно отступила и ушла не по улице в деревню, а в лес. А Крис остался стоять с леденцом на языке и гулко бухающим сердцем, ощущая смутную тревогу за несчастливую судьбу Аллочки.

3 глава. Не Жемчугова

Уезжали так рано, что утро больше походило на ночь. Рассаживались, стараясь не шуметь и не будить спящих пассажиров. Их факультет раскидали по двум вагонам вперемешку с незнакомыми людьми. Кто-то сел парами, кто-то в одиночку, больше всех повезло тем студентам, кто попал в полностью выкупленное открытое купе. Славка оказалась в числе тех, кто очутился в компании пока ещё спящих попутчиков. Демьян Станиславович помог запихнуть под полку чемодан, раздобыл с верхнего отсека одеяло, подушку и ушёл рассаживать других студентов. Славка наскоро натянула наволочку и простыню, стараясь не шуметь, разулась, легла на узкую постель и сразу же схватилась за телефон.

От Луки пришло два сообщения:

«Напиши, как сядешь».

«Села?»

Она отвернула экран от спящих попутчиков и набрала ответ:

«Всё хорошо, даже легла. Завтра позвоню тебе, сейчас все спят».

«И ты спи, это такой балдёж – спать под стук колёс».

Славка улыбнулась.

«Попробую. Я тебя люблю».

Лука ответил не сразу. Славка представила, как он раздумывает и пытается выкрутиться из неудобной ситуации. Он давно уже не говорил, что любит её. С тех самых пор, как они расстались в Старолисовской. Часто и с удовольствием произносил комплименты, был ласковым и внимательным, но в любви не признавался.

Экран уже успел погаснуть, когда пришло сообщение:

«Спасибо, это для меня очень много значит».

Славка положила телефон на столик экраном вниз, натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза. Заснуть не пыталась. Знала, что в таком взбудораженном состоянии это невозможно. Она впервые ехала в Москву, впервые на поезде и в этот раз без поддержки Луки. На новые приключения она отправлялась одна… ну и ещё восемнадцать студентов под предводительством двух преподавателей. А должно было быть девятнадцать, если считать без неё.

Крис не пришёл.

О том, что он тоже едет в столицу, она узнала перед самой поездкой. Оказывается, в вожделенный список активистов они оба попали благодаря Дядько, подавшему списки после турслёта, правда, немного с опозданием. Третье место в соревнованиях добавило баллов в голосовании за лучших из лучших. И всё равно по факультету поползли скользкие слухи об отношениях Славки и декана, якобы он взял свою новую любовницу, естественно, по блату.

Но Крис не пришёл на вокзал.

На перроне толпились биологи, ещё столько же счастливчиков с исторического факультета, им предстояло ехать вместе, а потом жить в одном хостеле, но на разных этажах. Несмотря на глубокую ночь, на площадке было многолюдно, а суетливые шумные студенты добавили в многоголосье радостное предвкушение. Пихались, шутили и много смеялись. Пахло чуть прибитой дождём пылью, креозотом и кофе. Когда на соседний путь подошёл пыхтящий, оглушающе громкий поезд, Славка вздрогнула, судорожно схватилась за ручку чемодана.

Лука заметил её нервозность и обнял.

– Волнуешься?

Она несколько секунд рассматривала огромные блестящие колеса поезда, зябко ёжилась и хмурилась.

– Странное состояние. Тревожно, радостно и почему-то страшно.

– Это потому, что ты впервые едешь так далеко.

– Нет, – категорично произнесла она, – не поэтому. Предчувствие. Что-то случится.

– Плохое? – встревожился Лука.

– Не обязательно плохое. Важное. Переломное. Не знаю. Но меня колотит. – Она протянула руку вперёд, пальцы действительно мелко подрагивали.

– Как перед экзаменами?

Славка тряхнула головой, откидывая пышные волосы за спину, и снова оглядела шумную толпу.

– Не так. Будто пришёл на кладбище и увидел могилу человека, о котором даже не знал, что он умер.

Лука сморщился.

– Фу, какое ужасное сравнение. Ты меня пугаешь.

Она нарочно вонзилась в него чёрным взглядом и злодейски усмехнулась.

– Это нормально. Я же дочка ведьмы.

– Ох, Славка, ты кое-что похуже, – Лука сам поцеловал её, крепко обнял, – пообещай быть осторожной и привези мне…

– Матрёшку? – перебила Славка.

– Впечатлений.

Стояли ещё минут десять. Славка то и дело пробегалась взглядом по лицам студентов, проверяла, искала. Как только вдалеке показался их поезд, волнение и тревожное предчувствие усилились. Суета на перроне многократно возросла. Рассаживались быстро и хаотично. Боялись не успеть. Энергия ожидания выплеснулась в виде излишней подвижности.

А Крис так и не появился.

Лука обещал ей балдёж под стук колёс. А Славка лежала и таращилась абсолютно не сонными глазами в подвижную дышащую темноту. Ночь летела за окном, шевелилась, облизывала стекло и одновременно ехала вместе с ней на поезде, но не накрывала с головой. Когда глаза привыкли к тусклому свету луны, Славка разглядела на столике у окна открытый ноутбук и наградной кубок, правда, прочитать, за что он вручён, не смогла. На нижней полке, оказывается, спал не один объёмный человек, а двое. Любвеобильная парочка так тесно переплелась руками и ногами, что они метафорично слились в единое целое. Верхняя полка напротив пустовала. Где-то в соседнем открытом купе соревновались в громкости храпа, чуть дальше глуше разговаривали и даже тихо смеялись. А за стеной утробно шумел туалет. Пахло очень странно и непривычно: лапшой быстрого приготовления, носками и кофе со сливками – специфический аромат поездов, с нотками ожидания и щекочущего волнения.

Тревога немного утихла, но пришло другое странное состояние. Снаружи поезд казался привычным. Он был жутким, почти как трамвай, громким, но вполне обыкновенным. На перроне он её проглотил, как удав, и теперь тащил непонятно куда, видимо, в логово – в Амазонку или Австралию, полную кровожадных прожорливых тварей. Но ещё удивительнее было ощущение, будто она выпала из этого мира и сейчас находится где-то посередине. Уже не там, но ещё не здесь. Завораживающее ощущение негдешности.

Славка уснула только под утро, пассажиры зашевелились и потянулись в туалет, вооружённые щётками и полотенцами. Сон тут же отступил под натиском шума и новых впечатлений. Проснулись соседи по купе, слегка помятые, но довольные. Они поздоровались, но не представились, Славка кивнула и тоже не назвала имя. Достав зубные щётки, они сидели и ждали, пока иссякнет поток жаждущих смыть с себя сон. Туалет шумел всё громче и всё чаще. Пока они зевали и негромко переговаривались, Славка прочитала надпись на кубке, её попутчики оказались спортсменами – свежеиспечёнными чемпионами в зональных соревнованиях по паркуру. Ехали домой с победой.

Парень с верхней полки над Славкой спустился вниз, сел на самый краешек. Явно чувствовал себя неловко, оттого что стесняет её.

– Можно?

– Конечно, – Славка встала в проходе у столика, – помоги приподнять полку, я вытяну чемодан.

– Хорошо.

Пока парень держал полку, она передвинула чемодан так, чтобы достать из внешнего кармана печенье и чай, из другого отсека вынула книгу и бутылку воды. В сторону туалета снова кто-то прошёл, она увидела только кроссовки, не успела подумать, что обувь знакомая, как услышала:

– Это же Островский, видела?

– Островский? Триклайнер, что ли? – удивилась девушка.

Славка дёрнулась, едва не стукнулась плечом об угол столика, но ребята не обратили на неё внимания, продолжили обсуждать Криса.

– Или этот, с которым он в паре выступает, Колесников. Вечно их путаю.

– Если есть пирсинг, значит, Островский.

– Попроси его язык показать.

– Ага, сейчас, уже побежала, – усмехнулась девушка. – Зажму в туалете и как следует изучу его язык.

Парень пихнул подругу в плечо, неискренне засмеялся.

– Я тебе зажму.

Славка вздрогнула, воспоминания о новогоднем поцелуе тут же нахлынули с ошеломительной чёткостью. Она помнила этот дурацкий пирсинг. Слишком хорошо помнила.

Взяв печенье и чай, она обратилась к парню, держащему полку:

– Опускай.

Они снова сели рядом. Она сжала книгу, не сдвинулась и не пошла за кипятком в другой конец вагона, ждала. Совсем рядом хлопнула дверь. Когда Крис поравнялся с их купе, Славка затаилась и даже немного отклонилась назад, чтобы спрятаться за парня, но Крис безошибочно нашёл её взглядом и поздоровался:

– Привет.

Она не ответила, но вроде бы кивнула. Заинтригованные взгляды попутчиков устремились в её сторону, но она не обратила на них внимания, прокручивала в голове те две секунды, в течение которых Крис на неё смотрел, растягивала их на десять минут, отмечая детали: лёгкую, едва заметную улыбку, сверкнувшие глаза и чуть придавленное самоконтролем удивление.

Днём спортсмены смотрели фильм на ноутбуке, в обед спали, общались между собой, хотя её не игнорировали. Открывая пачку чипсов или сухариков, предлагали и ей, но она отказывалась и большую часть времени смотрела в окно. Ненароком наблюдала за влюблённой парочкой и считала разы, когда Крис проходил мимо. Несколько раз её навещал декан. В один из визитов принёс упаковку лапши быстрого приготовления и шоколадку. А ближе к вечеру Славка столкнулась с Крисом у титана с кипятком. Он молча взял из её рук стакан, сам наполнил.

– Я отнесу, сильно качает, ещё обольёшься.

– Десять раз до этого не облилась, – усмехнулась Славка, но позволила помочь.

– Десять? Ого. Повезло тебе, что ты в купе у туалета.

Не ответив на шутку даже улыбкой, Славка чуть ли не обвинительно произнесла:

– Ты опоздал.

Поезд накренился, Крис качнулся с двумя полными стаканами. Несколько секунд серьёзно и молча смотрел на Славку. Наконец, признался:

– Не хотел ехать.

– А почему поехал?

– Передумал.

По пути Крис оставил свой стакан на столике и донёс Славкин до конца вагона. Сразу не ушёл, сел рядом. Внимательно проследил, как она опустила пакетик с чаем в воду, положила ложку рядом с шоколадкой.

– Ты любишь шоколад? – удивился Крис.

– Нет. Не люблю. Это Демьян Станиславович принёс.

Крис едва заметно вскинул бровь, но не прокомментировал сладкое подношение.

– Ладно. Я пошёл, – он поднялся, – если что я в середине вагона, тоже из наших один в купе.

Как только Крис ушёл, девушка ткнула парня пальцем в грудь и перевела взгляд на Славку.

– Всё-таки Островский.

В эту ночь Славка спала, причём планировала побродить по чужим снам, но утонула в мутной, как кисель, усталости. Видимо, сказалась предыдущая бессонная ночь. В Москву приехали с рассветом. Декан снова бегал по вагону, выгонял студентов, ему помогала учительница физкультуры – Марина Игоревна. Маленькая, юркая, как полинявший хорёк, с мелкими чертами лица и взъерошенной короткой стрижкой. Славка вышла на перрон и застыла. Казанский вокзал разительно отличался от «Краснодара-1», подавлял размерами и гулом. Она крутила головой во все стороны, вздрагивала от гудков локомотивов и пыталась влиться в атмосферу столицы. Если с Краснодаром она не смешивалась, то от Москвы отскакивала как резиновый мячик. Всё здесь было не так. Не просто большое – гигантское, не просто шумное – оглушительное. И чужое.

К счастью, хостел находился всего в квартале от вокзала. Перебежали дорогу и прошлись вдоль высокого, но какого-то заброшенного здания с высоким цоколем, повернули за угол и нырнули во двор. Декан то и дело подгонял отстающих, катил свой чемодан и нёс две чужие сумки. Своим примером подтолкнул и других студентов забрать сумки у девушек.

Разместились на третьем этаже, историки поселились ниже. Славке не приходилось ещё жить в подобном месте, она удивлённо разглядывала общую кухню и двери в душевые комнаты.

Кто-то из студентов сказал:

– Как общежитие, только красивенько всё и аккуратно.

В номера заселились по два и по четыре человека, компаниями, сформировавшимися ещё в поезде. Славке досталась комната с Катей. Они переглянулись и промолчали. Пока администратор переписывал данные с их паспортов, они раскладывали вещи и готовились к знакомству с Москвой. Славка переоделась в бежевое платье с кружевной тесьмой, снова достала ботинки, хотя из Краснодара выехала в туфлях. Пришлось накинуть тонкое пальто и даже длинный оранжевый шарф Луки. Другие студенты тоже утеплились. Сменили почти летнюю одежду на весеннюю, более плотную. Некоторые достали тонкие шапки.

Наконец суета немного улеглась, все собрались на общей кухне вокруг стола. Те, кому не хватило мест, пили чай стоя. Достали припасы, не съеденные в дороге, наскоро нарезали колбасу и сыр. Ели торопливо, практически не замечая вкуса, слишком сильно взбудоражила поездка, ранний подъём, а теперь ещё сладкое ожидание приключений.

Декан открыл на экране телефона карту метро, несколько минут изучал её, шёпотом советуясь с Марией Игоревной. Оторвавшись от мобильника, оглядел возбуждённые лица студентов.

– Кто уже бывал в Москве?

Вверх взметнулись две руки.

– Кристиан и Сергей, будете помогать гонять стадо в нужном направлении.

Студенты недовольно зашумели.

– Ну, что прямо стадо!

– У меня тоже карта есть!

– А я в Питере был, не потерялся.

Марина Игоревна заволновалась.

– Ребят, это шутка.

– Не шутка, – вмешался декан. – Программа у нас такая: сейчас на метро добираемся до Арбата. Там у нас экскурсия. После знакомства с прекрасным идём пешком на Красную площадь, это недалеко, минут тридцать. Фотографируемся, гуляем, посещаем Кремль. Без экскурсовода, сами, поэтому не разбредайтесь, не превращайтесь в баранов и не колупайте старинные фрески.

– А обед когда? – заволновался крупный первокурсник с бутербродами в обеих руках.

– Вот потом как раз обед. А после обеда топаем в Третьяковку.

– И всё? – спросила Катя.

Демьян Станиславович саркастично хмыкнул:

– Всё. Дай Бог не помрёте от такой порции новых слов. Вечером возвращаемся, ужинаем и спать.

– А завтра что?

– А завтра ВДНХ и усадьба Шереметьевых в Кусково. Больше вряд ли успеем. Ночью поезд в Краснодар.

Студенты снова зашумели.

– Давайте лучше на какой-нибудь концерт сходим, не будем таскаться по хрестоматийным достопримечательностям.

– Как-нибудь сам потом сходишь, а моя задача – превратить вас в Homo sapiens. Это вам не каникулы Бонифация, а культурная программа.

– Может, мы ещё на Останкинскую башню успеем?

Демьян Станиславович изумлённо выгнул бровь и цокнул языком.

– Хоть бы это успеть, это только кажется, что времени полно.

Декан оказался прав. Приобщение к культуре порой напоминало забег на длинную дистанцию. Но в первый день ещё не накопили усталость, а глаза горели от предвкушения приключений. После завтрака более или менее организованной толпой выдвинулись к Казанскому вокзалу. Декан постоянно прикрикивал и напоминал:

– Не отстаём и не теряем связь. Если что, кроме меня и Марины Игоревны, держитесь Криса или Сергея.

Сергей в поезде говорил, что приехал в Краснодар из Тольятти, в Москве был пару раз с родителями ещё в глубоком детстве, но сейчас, видимо, постеснялся в этом признаться. Ему льстило доверие декана. Он приосанился и тоже стал прикрикивать на отстающих. Славка старалась не теряться, но постоянно заглядывалась на здания и людей. Её подпихивали, Катя дёрнула за край длинного шарфа.

– По тебе сразу видно, что приезжая. Хватит уже глазеть.

Славка ускорилась и догнала основную группу, Крис время от времени поглядывал в её сторону, тоже прилежно выполнял наказ декана. А когда вошли в метро, встал рядом, едва не касаясь плечом. Пока покупали билеты и шутили, Славка чувствовала себя вполне нормально, возбуждённо и радостно, но как только толкнули створки турникетов, и она ступила на ступеньку эскалатора, её накрыло удушающей волной паники. Лестница уходила глубоко под землю, арочный потолок нависал слишком низко, буквально давил на голову. Она тяжело сглотнула, дёрнулась вперёд, потом назад. В ушах зазвенело, а перед глазами поплыло и замерцало, словно марево над горячим песком. Славка затравленно оглянулась и поймала взволнованный взгляд Криса. Он стоял на пару ступенек выше, увидев побелевшее лицо, не раздумывая, двинулся вперёд, остановился сразу за её спиной, притиснулся вплотную и нащупал её руку. Обхватив пальцы, слегка сжал и выдохнул в её волосы.