Читать книгу: «Добро пожаловать в бакалею «Надежда»», страница 2

8

Напрасно Тимофей при трудоустройстве пообещал Малуше бесхлопотную работу. На деле по сарафанному радио к киоску подтянулись призраки со всей округи. Одни из них метались в воздухе, другие бродили по поляне, а кто-то просто колыхался возле киоска потерявшими форму эфемерными сгустками. Сам начальник тоже не давал Малуше скучать. В очередной свой приезд затащил внутрь киоска дачный набор из складного стола и четырех складных же стульев. Потом двигал стеллажи, чтобы высвободить для них свободное место у окна.

К обеду вызвал мастера, который привез и установил хлебопечку.

Следом на такси прибыла Августа. Тимофей объяснил ей про поддоны для сокровищ, про продукты для прикрытия, про монтажников, которым неудобно есть стоя и про старика, который нуждается в свежем хлебе. Августа все эти объяснения молчала, потом обратила внимание на прикрепленные к стеклу четыре склеенных скотчем листа бумаги, на которых красным маркером было выведено – «Добро пожаловать в бакалею «Надежда».

– Что это за самодеятельность?

Малуша пропищала:

– Название.

– Я вижу, что название. Почему так криво написано?

Она повернулась к столу и стульям, которые Тимофей пристроил справа от двери.

– А это что такое?

– Обеденная зона для покупателей.

– Стулья специально железные, чтобы клиенты к ним примерзали?

Потом она прошлась вдоль витрин. «Ну, чисто королева-мать», – подумала Малуша о твидовом костюме и натуральном жемчуге Августы. Та указала пальчиком в замшевой перчатке на нижнюю полку под кассой:

– А это кто?

– Кошка.

– Чья?

– Моя, наверное.

Малуша так обрадовалась, что прикормленная ею живая душа первый раз зашла в киоск, что за спиной инспекции беззвучно захлопала в ладоши. Тимофей сделал непроницаемое лицо, но глазами смеялся. Августа обернулась к Малуше, поправила апотропей, замаскированный под бейджик на её груди, и похвалила:

– Молодец, хорошо всё обустроила. Кругом чистота и порядок.

Тимофею досталось иначе:

– Молодой человек, ты о чём думаешь? Вильгельмины на тебя нет! Знаешь, какие мы терпим убытки?! Киоск содержим, за энергию и воду платим, зарплату отчисляем и налоги. Только обнаружили первый артефакт, как ты его сам отдал. А ведь три остальных на аукционе с руками оторвали. Очень медленно ты работаешь. И почему ассортимент такой скудный? Зовешься «бакалеей», а в продаже даже туалетной бумаги нет.

– На ней мы бы сразу сделали выручку, – усмехнулся Сударь.

Знала бы Августа, отчего так медленно шел бизнес, не так бы ещё ругалась. Опознанные призраками артефакты Малуша сначала отправляла на проверку Моргафье, а только потом возвращала в киоск. Они с сестрой искали среди магических вещиц одну единственную, самую волшебную. Им нужен был пропуск на Побочень.

С просьбой отыскать ключ в другой мир к ним обратились Птахи. Не для того, чтобы всем вместе вернуться домой. Просто тот порошок, что превратил белый цвет крыл одного из Птах в антрацит, с каждым днем лишал его жизненных сил. Птахи были уверены, что в их родном мире найдется лекарство. Однако попасть туда в том же теле, с той же душой можно было только по особому перемежку – Побоченю. Вот для чего они разыскивали пропуск, который их опекуны предположительно оставили на хранение у Вильгельмины. Когда четверть века назад портальный вихрь вынес в город Птах и, за компанию, толпу призраков с нижних миров, работы у Мины и её подруги Варвары прибавилось. Потом некогда дружные бабки разругались и не общались до самой смерти. Сначала в мир иной ушла Варвара, а недавно представилась и Вильгельмина.

После того, как Птахи попросили внучек Варвары отыскать пропуск, старшая уже почти решила идти к внуку Мины на поклон, но Тимофей сам предоставил неограниченный допуск к магическим предметам, наняв младшую на сортировку. Сёстры, как и Сударь, доверили первый этап отбора призракам, которых так удобно видела Малуша. На дальнейшее тестирование каждой найденной магической вещицы у старшей сестры уходило много сил и времени, поэтому артефакты возвращались к Тимофею с задержкой.

Чувствуя себя неким тормозом в предприятии Тимофея, Малуша после отъезда домашнего ревизора поинтересовалась:

– Зачем ты купил такую дорогую хлебопечку?

– Возить тебе свежие булки по утрам – только тратить такой ценный ресурс, как время.

– Можно узнать, откуда у тебя столько денег?

Тимофей помедлил, но рассекретил доход. Сказал коротко, понятным Малуше языком:

– Я экзорцист. Устраняю порчу. Компьютерную.

Так Малуша узнала, что нет никаких различий между заговорами старой магии от их технологических аналогов. Ведь тот же компьютерный вирус, как и шептание на воду, тоже обладает магическим принципом воздействия на объекты. Это просто технологичная форма порчи, использующая определенные среды распространения, оттого и не менее опасная. Это он, Тимофей, не сам догадался, а где-то вычитал.

– А я думала ты нормальный, – задумчиво протянула Малуша, доставая кошку из-под кассы.

– В каком смысле?

– В прямом. Казалось, ты не веришь в магию и призраков.

Сударь услышал в её голосе разочарование, но обманулся. На самом деле Малуше понравился его ответ.

9

Малуше было приятно, что Тимофей не чурается привычных для неё терминов. Воспринимает её способность видеть призраков как должное. Ведь именно это умение придало Малуше ценность в глазах Сударя при найме на работу. Сама она своего дара стеснялась, считая его проклятьем. Чувствовала себя изгоем, контактирующим с низкочастотной энергией. Вильгельмина в свое время провела с Малушей немало бесед, объясняя, что сквозным её мировосприятие делает генетическое отсутствие некоторых фильтров. И в этом нет никакой ущербности. Ставила в пример дальтонизм, но Малуша предпочла бы видеть запутанные цвета, чем выходцев из нижних миров.

Бояться призраков Малушу научили родители. Сначала девочка не догадывалась, что все те, с кем она играла в прятки, кого поила чаем, на самом деле больше ни для кого не существуют. Способности в их семье наследовались не в каждом поколении, но со строгим следованием принципу преемственности. Эту традицию прервала бабка Варвара. Вместо того чтобы учить внучек ремеслу, она ушла из семьи. Бесталанные родители с чужих слов пытались объяснить дочери, что же она такое видит. Малушины «друзья» под влиянием этих описаний становились всё более пугающими, пока не превратились в монстров. К двенадцати годам её собственное суждение полностью затмилось навязанными извне стереотипами. Призраков, которые сгустками, облачками и прочей ватой скользили рядом, она теперь считала явлениями природы, а вот тех, кто виделся тенями, кто плыл над землей, не передвигая ног, или резко появлялся перед ней в самых неожиданных местах – таких, очеловеченных, она начала бояться.

Стала много плакать.

Злилась на сестру, что та одарена иначе, легче.

Винила себя за то, что Варвара ушла из семьи.

Обижалась на родителей, после бесед с которыми уже не могла вернуться к прежнему, беспристрастному видению потустороннего.

Ненавидела беззаботных сверстников.

Малуша подошла к самому краю отчаяния, когда повстречала Птах.

В то время она заслушивалась одной известной музыкальной группой. Когда узнала, что парни будут на гастролях в их городе, чуть с ума не сошла. Желая как-то приободрить сестрёнку, Моргафья втридорога купила два билета на концерт. Теперь, когда Малуша ростом и умом доросла до старшенькой, им вместе стало интересно.

Даже Моргафья волновалась, не говоря уже о Малуше, которая ночь не спала, всё беспокоилась, что места будут неудачные. Возликовала, когда увидела свой ряд буквально в двадцати метрах от сцены. Места прямо перед ними – целых восемь сидений – до самого выключения света оставались свободными, и лишь впотьмах, толкаясь и шикая, под первые фанфары и приветственный гул толпы, их заполнили опоздавшие.

Потрясение у Малуши случилось не от встречи с любимыми музыкантами. Она даже на некоторое время забыла, где находится, потому что прямо перед ней сидела группа молодых людей с изумительными крыльями: лазоревыми, антрацитовыми и алыми, узкосерпными и раскрывающимися веером. У двоих они, правда, были спорной красоты – с когтями на длинных костях – но общий ошеломляющий эффект не портили.

От прекрасного видения Малуша очнулась на первых аккордах знакомой песни и взвыла от досады. Чудная компания полностью загородила ей обзор сцены! Было бы не так обидно, сиди эти странные создания чинно. Вместо этого они хлопали в ладоши и крылья, махали ими в такт битам, поэтому Малуша не увидела ни любимую группу, ни танцоров, ни спецэффектов. Так Птахи испортили ей долгожданную встречу. В огромном зале она была единственная, кому так не повезло. Или очень повезло?

Моргафья, увлекшись праздником, не сразу заметила, что Малуша не подпевает, ни качается в такт музыки, как остальные фанаты. Списала заторможенное состояние сестры на шаговую доступность кумиров, пуговицы которых можно было разглядеть с их места. Поняла, насколько та расстроена, только когда после концерта Малуша разрыдалась и ткнула пальцем в сторону компании, державшейся обособлено от общей толчеи:

– Вот эти своими шикарными крыльями загородили мне весь обзор.

Сказала так громко, что Птахи дружно обернулись. Окружили Малушу, забросали вопросами, ведь до сих пор их крылья видели только малые дети и дряхлые старики. Моргафья даже отошла в сторонку, ведь её сестра впервые оказалась в центре внимания.

Только сейчас Малуша поняла, что самая яркая перьями Птаха – лазоревая – это их не кровная, а сводная по Варваре родственница, с которой они не виделись больше десяти лет с самих похорон бабули. Бажена обошлась тремя словами: «Здравствуйте. Нормально. До свидания». Не спросила из вежливости, как они жили все эти годы, но показалась не грубой, а просто нелюбопытной.

Парень, что кинулся за ней следом, поспешно раскланялся: «Приятно познакомиться. Ещё увидимся». Крылья у него были короткие, смешные по форме, зато с золотым брызгом. Казалось, что у него много зубов и ушей, хотя комплект был стандартный.

Близняшка с серповидными крыльями, что походила на молочную ириску, предложила как-нибудь сходить вместе по магазинам. Её точная копия, только леденцовая, предупредила: «Не соглашайся. Это будет утомительно».

Невзрачный с лица владелец орлиных маховиков промолчал, исподволь оглядывая обеих сестер с ног до головы, словно прикидывая свои шансы, за что девчонка с мембранными перепонками пребольно стукнула его по ноге носком тяжелого ботинка – так возмутил её этот оценочный взгляд.

Чахлый паренек, согбенный под врановыми крылами, поинтересовался природой «столь удивительного дара» Малуши.

Но только один из Птах, которого и птицей не назовешь, скорее зверем, озвучил то, что она очень хотела услышать:

– Прости. Мы своими довесками закрыли тебе весь обзор сцены. Признайся ты сразу, что видишь наши крылья, я бы тебе место уступил. В следующий раз не терпи молча. Будь смелее.

Так Мирон стал самой любимой Птахой Малуши.

Веня, ради здоровья которого она сейчас обманывала своего начальника, тоже ходил у неё в любимках. Он объяснил, почему Малуша видит призраков: «Наше сознание – это фонарь, который высвечивает лишь то, что нам знакомо. Твой же не только проникает своими лучами в области сокрытого, но и привлекает к себе заблудшие души. Просто нужно разобраться, для чего тебе доверили такой особенный источник света».

С тех пор Малуша перестала роптать на судьбу. Стала внимательна ко всему, что видит. Сейчас этот навык ей пригодился. Понаблюдав за поляной перед киоском, Малуша поняла, что часть призраков на ней – это безучастные статисты. Им без разницы, где бродить – в Момре или на лужайке перед бакалеей «Надежда». Это были те, кого случайно вынесло с нижних миров портальным вихрем.

Иначе себя вели местные призраки – те, кто задержался среди живых по разным томительным причинам. Малуша вознамерилась узнать, что привязало их к этому месту.

10

Золотые берёзовые колки вперемешку с алой рябиной и свечками елей, крыши домов, пестрые гладиолусы в палисадниках с равной частотой мелькали вдоль дороги. Потом начался ряд тополей, а за ним многоэтажные кварталы, обернутые в ленты подстриженных кустов. В центре города осень чувствовалась по густо усыпанным кленовыми листьями тротуарам, по палаткам, в которых продавали вареную кукурузу и глазированные яблоки. У главного фонтана, грустно зияющего обезвоженным дном и пустыми трубами, проходил конкурс на самую большую тыкву.

Малуша под хорошее настроение спросила легко, как если бы поинтересовалась у друга, а не у начальника:

– У тебя это, что – тоже защита от призраков?

Тимофей перехватил взгляд Малуши:

– Это памятки. Сначала рисовал на руках крестики, но не мог вспомнить, о чем они. Потом начал писать буковки, а теперь гадаю, что я обозначил буквой «М».

– Метла, – напомнила свой заказ Малуша.

– Точно. Метла.

Начальник разбудил её ни свет, ни заря. Она вышла к нему во флисовой пижаме, угах и душегрейке. Волосы закрепила резинкой на макушке в круглый хвостик, но мягкие пряди выбились, свисая на лицо и по ушам.

«Вот, чучелко! – подумалось Тимофею. – Пугальце».

Вслух сказал:

– Поехали закупаться комплектующими для выпечки. Я в этом ничего не понимаю.

– Я тоже.

– Инициатива наказуема. Сама просила свежего хлеба.

В центре города Сударь припарковал машину у кофейни. Долго перебирал накладные, листал новостную ленту в телефоне, писал кому-то сообщения. Малуша не возражала, ведь начальник предупредил, что течет её оплачиваемое время. Она так расслабилась в теплой машине, что вздрогнула, когда он хлопнул себя по коленям.

– Выпьем кофе.

– Я не хочу.

– Вылезай. Ты на работе.

От долгого сидения мышцы затекли. Малуша потянулась в разные стороны и в одном из поворотов корпуса заметила сестру, пересекающую оживленный переулок. Малуша спряталась за Тимофея, но запнулась о бордюр и, падая, нечаянно положила на начальника руки. Сударь отреагировал быстро – поймал и даже на некоторое время придержал Малушу рядом. Она успела разглядеть шелковую изнанку его кашемирового пальто, прежде чем Тимофей поставил её перед входом в кафе. Прямо перед Моргафьей.

Сестра сначала спросила удивленно: «Луша? Что ты здесь делаешь?!», а только потом посмотрела на сопровождающего. Сударь, обычно слегка тормозящий в быту, здесь не растерялся, протянув для знакомства ладонь:

– Тимофей. Начальник Луши. Полагаю, та самая старшая сестра? Моргафья, верно?

– Она про меня что-то рассказывала? – сразу насторожилась раздосадованная встречей родственница.

– Исключительно хорошее, – соврал Тимофей и предложил вместе выпить кофе. Моргафье сделал приглашающий жест, а свою работницу подцепил под локоть и втолкнул в малый зал. «Прямо как мебель меня двигает», – досадливо подумала Малуша, в то время как сестра шептала ей в ухо:

– Ты разве не знаешь, что я каждый день прихожу сюда перед работой?

Хозяина кофейни, на стене которой висел спортивный велосипед, Малуша узнала и помахала ему рукой. Тот в ответном приветствии расправил орлиные маховики за своей спиной. При желании Птах, крылья обретали видимость для всех, но сейчас Малуша была единственная, кто наслаждался зрелищем завихряющихся энергетических потоков. Владельцу кафе явно льстило то, что Малуша улыбалась от малого счастья созерцания его иномирной красоты. Пока они вели переглядочную беседу, Тимофей с удивлением наблюдал за преображением Малуши.

«Парнишка совсем неказистый. Ей, что, нравится такой типаж?», – подумал Сударь.

– Это Птах. Малуша видит его крылья, – объяснила Моргафья, заметив озадаченный взгляд Тимофея.

Разговор между Сударем и старшей сестрицей на удивление Малуши лился, как свободный ручей – и про погоду, и про университет, в котором оба отучились почти в одно время. Когда старшие хлебнули из кружек, она вставила и свои впечатления:

– Вкусный здесь кофе, правда?

Тему не поддержали. Завели речи о недавней выставке и об её художественной ценности. Когда Тимофей плавно подвел к спортивным увлечениям, Малуша снова вклинилась в беседу:

– Начальник, нам пора.

– Мы же не на работе.

– Ты определись, уже. То мы на работе, то нет.

– Сейчас перерыв.

– Сам говорил, что время – ценный ресурс. Давай уже закупаться.

Тимофей, прощаясь, попросил Моргафью о близкой встрече с целью продолжить знакомство. Малуша была уверена, что сестра отклонит предложение, но та не успела, потому что Сударь применил своё тайное оружие. Целился он в Моргафью, но рикошетом зацепило и младшую сестру.

Малуша поняла, почему её начальник так редко пользуется улыбкой – та заставляла сердце пропустить удар. В ней участвовало всё его лицо, и даже уши. Уголки глаз опускались, уголки губ поднимались, образуя смешные складочки вокруг носа, откуда-то появлялись ямочки на щеках, глаза испускали звездочки, искорки и сердечки. Весь этот фейерверк длился недолго. Тимофей почти сразу возвращался к привычному серьезному выражению лица, но человек напротив был уже полностью обезоружен.

В тот день Малуше стало обидно, что за всё время знакомства Сударь ни разу не применил к ней свою суперсилу, а опробовал её на Моргафье. Словно обманул её – казался одним человеком, а на деле был совсем другим.

11

Тимофей увидел краем глаза, как нечто аморфное взвилось рядом с ним, коснулось волос на макушке, шепнуло невнятное на ухо. Он отскочил от неожиданности.

Малуша на лету поймала полупрозрачную субстанцию и встряхнула её.

«Бесстрашная!», – подумал Сударь. – «На лету ловит призраков».

Малуша пробурчала:

– Раскидали тут всякий хлам, – и свернула в рульку кусок пупырчатой упаковочной пленки, поднятой сквозняком. Пожаловалась Тимофею:

– Я вчера в баню отлучалась. Меня не было всего два часа. Вернулась – замок висит, а у меня ощущение, что кто-то здесь был в моё отсутствие. Ты приезжал?

– Нет.

– Странно… ещё кошка забилась в подсобку. Может новый призрак явился, испугал её?

– Проверила коллекцию?

– Всё на месте.

– Апотропей не снимай, – напомнил начальник, доставая форму из духового шкафа.

Первая партия булок, приготовленных Малушей, растеклась по противню и слепилась в один плоский блин. Тимофей забрал себе фартук и инструкцию, следуя которой новая выпечка получилась пышной и аппетитной. Велел пристыженной работнице:

– В следующий раз, пожалуйста, без импровизаций. Строго соблюдай температурный режим.

Но Малуша творчески подходила к любому делу. Нарезала свой пласт ровными квадратами, смазала джемом и слепила попарно. На ценнике написала: «Булка «Оригинальная». Группа школьников, что на уроке физкультуры пробегала мимо, смела с прилавка весь поднос. Дед тоже был доволен кривой, ещё горячей буханкой. Вдохнул запах, отломил румяную корочку и с удовольствием прожевал. Малуша посоветовала:

– Дедуля, вы пакет не закрывайте, пока хлеб не остыл, а то он намокнет.

– Не успеет. Я его съем по дороге, – и, обернувшись на пороге, предупредил. – Завтра приду в это же время.

Местная скандалистка прельстилась рогаликами, которые испек Сударь. Малуша подозревала, что тётка ходит в киоск не для того, чтобы поругаться из-за отсутствия ценников на бижутерию, а чтобы полюбоваться на Тимофея. Тот достойно принимал её восхищение собой и возмущение непорядком, был вежлив, интересовался здоровьем. Обычно она приходила между обедом строителей и перекусом секции биатлонистов. Попивала за столиком растворимый кофе из бумажного стаканчика, вывязывая круги из разноцветной пряжи. Оказалось, что это сидушки на местные стулья. Потом она принялась за длинный шарф, и, судя по расцветке, тот тоже предназначался Тимофею.

Если низенькая, пухленькая дебоширка не отводила глаз от Сударя, то Болтун сверлил взглядом Малушу. Его, видимо, огорчал факт того, что она совершенно не понимает язык жестов, потому что он грустнел с каждым днем. Когда не было начальника, призрак садился в позу лотоса перед самодельным столиком Тимофея и клал на столешницу свою растрепанную голову и нескладные длани. Его лопатки устрашающе остро торчали из спины. Малуша была готова поклясться, что видит мрачные мысли в виде протуберанцев, что ворочались в голове Болтуна.

Самодельный столик, который призрак приспособил для грустного лежания, появился в киоске после офисного стула, хотя Малуша была против захламления. Нет, конечно, киоск формально принадлежал Тимофею, поэтому он мог делать с ним, всё что угодно. Но это был её киоск. Когда-то она радовалась его относительной пустоте, а теперь свободное место у входа занимала обеденная зона и «кабинет» начальника.

Свое офисное кресло Тимофей сначала поставил между подсобкой и кассой. Малуше не понравилось столь тесное соседство, поэтому она обронила вскользь:

– Переставь левее. Там старуха с прялкой любит сидеть.

Так Сударь оказался у самого выхода, слева от двери. Именно по его части киоска тянулся короб, скрывающий трубы водопровода, на который было удобно складывать книги и ноги. Отсюда открывался вид на всю опушку леса и частокол далеких городских высоток. Уединенность этому углу обеспечивал напольный горшок с диффенбахией. Столик понадобился Тимофею для того, чтобы ставить на него ноутбук. По его словам, самоделка целый год пылилась в гараже Вильгельмины, пока не пригодилась внуку.

Когда Сударь уезжал домой, его кресло занимала Малуша. Её вечера престали быть мертвыми. Ещё совсем недавно она затемно выходила на работу, потом весь день стояла на ногах, а вечером ещё один час ехала в метро – и к сумеркам у неё уже ни на что не оставалось сил. Сейчас Малуша каждую свободную минуту могла заняться тем, что любила. Побегать трусцой вокруг киоска. Посмотреть на звезды, которые хорошо были видны через стеклянные стены. Потом зажечь лампу и почитать книги. Подумать о разном. Например, о том, в повседневных хлопотах она не отследила момент, когда Тимофей стал проводить в киоске большую часть дня.

Малуше стало казаться, что Сударю нравится проводить с ней время, но обманывалась на его счет.