Читать книгу: «Маленькие рассказы», страница 2

Ужастик

Перед сном решил прогуляться, подышать свежим воздухом. Бонька преданно стояла возле моих ног и терпеливо ждала, когда наденут шлейку. Домашние слишком охотно нас выпроваживают, что мне всегда не очень нравится. Весь в думах выхожу на улицу. Дневная жара спала, дует, что-то похожее на ветерок. Свернули в парк. Скамейки заполнены, никто не хочет расходиться по своим душным квартирам. При свете фонарей по-деловому и каждый вечер решаются проблемы быта, выносятся на обсуждение последние политические интриги, высказываются мнения о лидерах партий и их поступках, о маклерах, от которых можно ожидать чего угодно, о возможном продолжении падения курса доллара и, как это отразится на каждом из присутствующих, о детях, которые стали другими, о внуках, которые совершенно не читают книги…

Мое внимание привлек маленький велосипедист. Он несся мне навстречу с такой скоростью, что я вынужден, был прыгнуть на газон, успев дать команду Боньке. И этот маленький «камикадзе» промчался мимо. Я был в ужасе еще и оттого, что голова и шея малыша были плотно перебинтованы. Создавалось впечатление, что шея вообще была в гипсе. Перевязка была сделана добросовестно, торчали только уши и глаза. Правая нога была забинтована от бедра и почему-то поверх штанины. Но, самое удивительное, что концы бинтов, около пятидесяти сантиметров каждый, не были заделаны и развивались позади малыша. Я остолбенел и не мог двинуться с места, такой ужасной была эта картина. Бедная Бонька тоже была напугана, присев, она со страхом смотрела вслед умчавшемуся малышу, ее всю трясло. Совершенно не зная, как реагировать, я осторожно ступил на тротуар. Не успел я это сделать, как вздрогнул от крика, бегущей малышки:

– Спасите!!! Делжите его!!! Подожди, я еще хочу пелевязывать! – крик, полный обиды и отчаяния. Что-то белое мелькало вдалеке, наверное, перевязочный материал, догадался я. Мне пришлось посторониться и «медсестра» промчалась мимо. В руках она держала два рулона туалетной бумаги, пятиметровые концы которой трепетали за спиной бегущего «медицинского работника».

С дрожью в коленях мы с Бонькой проходили мимо, мирно беседовавших людей, которые из-за важности, обсуждавшихся тем, не слышали и не видели ничего и никого вокруг…

Трудный диалог. Письмо бывшему мужу

Здравствуй, дорогой! Твое предложение я встретила, по меньшей мере, с улыбкой, так как не вижу смысла в реанимации наших с тобой отношений. Воды реки, которая называется жизнью, не повернуть вспять. Возможно, тебя вдохновляет тот факт, что я после развода с тобой не была более замужем. Уверяю тебя, что это совсем не та причина, о которой думаешь ты. Я делала карьеру, растила детей, обустраивала наш дом, мне было не до личной жизни. К тому же ты, своим иждивенческим отношением стал мне просто неинтересен. Я не думаю, что по прошествии стольких лет ты изменил себя и свое представление об ответственности мужа, отца и просто человека. Меня же жизнь закалила, воспитала во мне самодостаточность. Я все смогла, самое главное, я вырастила наших детей. Твое участие в их проблемах настолько мизерно, что одно лишь воспоминание об этом вызывает улыбку. Я была свидетелем, когда ты не узнал свою младшую дочь, кстати, как и она тебя, весело пробегавшую мимо. Пойми меня правильно, я не обижаюсь на тебя. Ты такой, какой ты есть, и тебя нужно было принимать или не принимать. За твое неучастие в жизни детей я на тебя не в обиде. Ты, наверное, тоже занимался карьерой, обустраивался, пытался воспитывать детей, правда, чужих. Мы с тобой сами сделали свой выбор, и ничего уже не поделаешь. Вспоминаю смешной случай. Однажды позвонили в дверь, подойдя, я увидела в глазок тебя. Открывать, видеть, общаться, – ничего этого не хотелось, и я детским голосом спросила:

– Кто там?

– Доченька, это я – папа! – обрадовано произнес ты.

– Ой, папа! А я одна и закрыта, – вещала я, голосом малышки, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

Нашим детям на тот момент было восемнадцать и шестнадцать лет. Пообщавшись через дверь с «малышкой», довольный, с чувством исполненного долга, ты удалился. Мне всегда было любопытно наблюдать за тобой и удивляться человеческой наивности и недоразвитому отцовскому чувству. Согласно настроению на тот момент, меня это или смешило, или ранило. Я хочу тебя настоятельно просить о том, чтобы ты оставил мысли о нашем воссоединении и отпустил меня, наконец-то. Возможно, по этой причине я и не могу быть с другим… Всякое бывает в жизни, вот у нас с тобой не получилось и в этом кроме нас самих никто не виноват. Я думаю, что мы просто с тобой ошиблись, переоценив свои чувства, которых не хватило для поддержания огня в семейном очаге. Не отчаивайся, твоя ностальгия пройдет, и твои жизненные ритмы восстановятся. Все у тебя будет хорошо, поверь мне, я достаточно хорошо тебя знаю.

Любимой женщине

Да, прошло немало времени, с тех пор, как мы расстались. И, что изменилось? Я любил и люблю одну единственную женщину. Я ведь не шутил, когда просил тебя потерпеть, обещая стать идеальным мужем. Решение о разводе приняла ты. Я же, отвергнутый, ужасно комплексовал, а твои поступки казались игрой, провокацией. Время шло, уходили годы. Нет, я не оправдываю и не жалею себя. Скажу лишь, что моя роль «воскресного папы» мне не нравилась, я нервничал. А видеть тебя становилось для меня мукой, я не мог связать и двух слов при виде тебя, переставал владеть ситуацией. Так и произошло, когда наша малышка пробегала мимо меня. Это первое время после нашего с тобой развода все не знали как себя вести и, чтобы не огорчать тебя, мы прошли «не заметив» друг друга. Вспоминаю случай, когда я позвонил в дверь вашей квартиры, и ты детским голосом отвечала на мои вопросы, называя меня «папой», а я соответственно тебя «доченькой». Я посмотрел на эту ситуацию со стороны: мы походили на двух придурков. Ошеломленный, ничего не понимающий, выходил я из подъезда. Я знал: ты – любительница представлений, всю жизнь ты во что-то играла – в дом, в войну, в театр, в дочки-матери и т. д. Да, я не успевал за тобой, за ходом твоих мыслей, но это не значит, что я – плохой. А с детьми мы общаемся, я участвую в их жизни, мне все интересно, мы часто созваниваемся, они бывают у меня, мы нужны друг другу, мы не расставались…

Отпустить я тебя не могу, как бы ты меня не просила. Пересмотри свое отношение к семье, прими это как данность. Не надо мыслить абстракциями, не надо ничего придумывать. Давай просто жить, любить, радоваться, не усложняй ничего, прошу тебя. У нас красивые дети, а таковые являются плодом любви. Пойми, мне не нужна с твоей стороны этакая милость. Я хочу, чтобы ты приняла решение, как взрослый, мудрый и красивый человек.

Тонкий аналитик

«Немолодой, интеллигентный человек, желает познакомиться с приятной женщиной до 40 лет. Умеет ценить и радоваться жизни во всех ее проявлениях. Вредных привычек не имеет, азартными играми не увлекается», – прочитав это объявление, Эвелина проанализировала: немолодой – это шестидесятилетний, если нуждается в обществе женщины моложе его на 20 лет, значит, он очень хорошо выглядит. А, благодаря чему? Возможно, что, благодаря диете, спорту, аккуратному соблюдению режима, то есть какие-то рамки, ограничения, как это скучно! Ценить жизнь надо и это понятно, а радоваться жизни во всех ее проявлениях – это еще что за жизнерадостный рахит? Вредных привычек не имеет, значит, зануда, азартными играми не увлекается, значит скупой, расчетливый. После проведенного анализа, довольная результатами «расследования», Эвелина удобнее устроилась в кресле и продолжала знакомиться с объявлениями. Холеными пальчиками с красивыми ноготками она водила по строчкам очередного объявления: «Свободный и устроенный, нормального телосложения, любящий музыку и танцы хочет познакомиться с женщиной с такими же увлечениями в возрасте 38-47 лет для серьезных отношений». Праздник не может продолжаться вечно и уже после нескольких дней музыкально-танцевального образа жизни, несомненно, начнутся серьезные выяснения отношений, а это уже патология. Вздохнув, она продолжала рассматривать варианты: «Если ты симпатичная и не зануда, если ты твердо стоишь на ногах, и тебе осточертело одиночество, позвони мне! Честное слово, Я СООТВЕТСТВУЮ!..» Это было похоже на крик души, вот только отчаявшихся ей и не хватало, от этого объявления веяло этаким разгильдяйством, а если это был юмор, то такой его уровень Эвелину не устраивал. Шкодничать здесь неуместно, ведь не мальчик уже… Она перевела взгляд на объявление следующего содержания: «Разведенный, устроенный, хочет начать новый этап жизни и ищет хорошо выглядящую, высокую женщину, расставшуюся с мужем и готовую к серьезным отношениям и созданию настоящей семьи. Хотелось, чтобы откликнувшаяся женщина была чистой в своих помыслах, а не занималась поиском решения своих финансовых и прочих проблем». Это было что-то новенькое! Ничего себе, и это называется – устроенный! Эвелина чуть не задохнулась от возмущения. Просит откликнуться чистенькую, чтобы начать новый этап и создать настоящую семью.

Извините, а что у него тогда было до этого? Написавший это объявление производил впечатление осторожного и меркантильного, у которого была огромная практика общения с женщинами, категории «хищниц». Никакого чувства, а, тем более, пламенной любви в нем уже, увы, не родится. В каждой женщине он видит акулу, заплывающую на его территорию только с одной целью – решить свои финансовые и прочие проблемы. Господи, а как же совсем без проблем-то? Эвелина отложила газету, лицо выражало удовлетворение: ничто ее не удивило, ничего нового она для себя не открыла. Жизненные ситуации друзей и ее отрицательный личный опыт семейной жизни спровоцировали ее мнение о том, что времена рыцарей ушли навсегда. Настоящий мужчина, сочетающий в себе такие качества, как благородство души, ум и доброту, – это стало редким явлением. Семья, чаще всего, вместе с любовью дает будущему мужчине иждивенческое начало: не прилагая усилий, не растрачивая, а значит, не развивая душевных качеств, мужчина входит в самостоятельную жизнь, и считает, что холить и лелеять должны только его и начинает капризничать и выражать недовольство по поводу невнимания к своей персоне. Он, согласно полученному воспитанию, не понимает, что всем на свете движет любовь, которая похожа на дезинфектора. В присутствии любви нет места разного рода бактериям. Там, где властвует любовь, процветает взаимопонимание, взаимоуважение и много других замечательных взаимо…, мир интересов двух любящих людей безграничен, а доверие, рожденное той же любовью, предоставляет каждому возможность реализовать себя, развиваться гармонично, ощущая полноту счастливой жизни. Эвелина мысленно дала оценку существующей ситуации, когда Он и Она, разочаровываясь друг в друге и страдая от того, что ничего не могут изменить в своих отношениях, все больше отдаляются, не понимая и не слыша друг друга…

Ее мысли прервал телефонный звонок. Она подняла трубку, звонил Олег – ее надежда, боль и любовь.

«Мам, привет! Слушай, у меня серьезные проблемы: Ольга стала не доверять, ревновать по страшному. До смешного доходит, вдруг начала контролировать меня», – в его голосе Эвелина не услышала волнения, просто происходящее лишало его душевного комфорта и немного раздражало.

«Мой дорогой! Что я могу тебе сказать? Никто тебе не сможет помочь кроме тебя самого. Мне грустно, что не слышу в твоем голосе ни тревоги, ни страсти, по этому поводу Шекспир сказал:

 
«Любовь – не кукла жалкая в руках
У времени, стирающего розы
На пламенных устах и на щеках,
И не страшны ей времени угрозы.
 
 
А если я неправ и лжет мой стих, –
То нет любви и нет стихов моих!»
 

Томкина война

Она по-пластунски передвигалась среди цветущей картофельной зелени, боясь себя обнаружить, часто останавливалась, чтобы сориентироваться и изучить обстановку. Ей было поручено ликвидировать охрану у склада с оружием. Это задание Томка получила от самого командира. Выдавая комплект боеприпасов, он обнял ее и просил быть аккуратной. Все опасались, что противник выставит усиленную охрану, поэтому решено было группой из трех бойцов отвлекать противника с противоположной стороны. Никто не сомневался, что Томка справится с заданием. Она была очень сильным и ловким бойцом, у нее уже имелись боевые награды. Когда проводились учения, ее гранаты улетали дальше всех в отряде. И сейчас ей нужно было не с близкого расстояния забросать объект гранатами. Уничтожить склад с оружием – эта задача относилась к первой категории сложности.

Ползти было не трудно, земля была сухой, мучила только летняя жара. Раздвинув картофельные кусты, она увидела неприятельский склад и худого длинного бойца, что-то знакомое и неприятное было в его облике. Чтобы зафиксировать свою победу, Томка использовала собственную методику. Окликнув охранника, она встала в полный рост и мощными бросками отправляла гранату за гранатой. Группа поддержки с криками «Ура!» набросилась на охранника и ворвалась в склад. Томка потная и красная от напряжения оглянулась назад, на пройденный картофельный путь и ей стало нестерпимо больно и стыдно за измятую и сломанную ботву. Разгневанная, она подбежала к плененному врагу и стала колошматить его, приговаривая:

– Сколько раз вам надо говорить, чтобы военные объекты не располагали около жилых домов. Непонятно, да?!

Она с еще большим удовольствием продолжала его колотить, потому что узнала в нем Сережку Маркина, самого противного мальчишку в городе. Он был ябедой, сбегал с уроков физкультуры, обижал слабых, а перед старшими и сильными ребятами угодничал, у него даже внешность была какая-то неприятная и предательская.

Вечером перед всем отрядом командир вручил отличившемуся бойцу самодельную медаль «За отвагу». Задумчиво и грустно семилетняя Томка произнесла вслух:

– Война с фашистами давно закончилась, а война с противными людьми продолжается…

То, что тебя не убило, сделало сильнее

«…ничто не сообщает женщине большого мужества, чем бесстрашие любимого человека.»

Антуан Франсуа (Аббат Прево, Прево Д'экзиль.)

На ней лежал знак… Она знала об этом, она чувствовала и, когда прислушивалась к себе, с ужасом замечала, что иногда принимала решения вопреки разуму и своему философскому отношению к жизни. В эти мгновения она теряла контроль над собой, и кто-то другой, существующий в ней, диктовал ей и провоцировал поступки, отличавшиеся коварством, жестокостью и отсутствием логики. Регина – эта восточная красавица, грациозная, с утонченными манерами, получившая хорошее воспитание, постоянно занимающаяся самообразованием и повышением своего интеллектуального уровня, становилась ироничной и желчной, нетерпимой и даже презрительно-брезгливой к мнению окружающих. Владимир обещал позвонить вечером около семи и, уже в начале оговоренного часа, ее внимание было приковано к телефону. Устроившись на диване, она взяла журнал, и стала листать его, пытаясь найти хоть что-то для себя интересное. С Владимиром они учились на одном факультете. Их отношения и взаимные симпатии были очевидны для всех в институте. Мысли о нем переполняли ее ум и бушующее сердце. Он возбуждал ее, страсть, рождаемая при этом, была инстинктивной и безудержной, граничащей с безрассудством.

Размышляя об этом, она увлеклась настолько, что не сразу услышала телефонный звонок. Звонил Паша, с ним они были знакомы еще со школьных поэтических вечеров, он увлекался Пастернаком и прозой Окуджавы, ей он был интересен своим, не похожим ни на кого свободным мышлением. Учась в институте, он, владел и умел писать на высоком литературно-художественном уровне, благодаря чему уже работал внештатным корреспондентом молодежной газеты. Его материалы всегда вызывали огромный интерес, удивление и негодование одновременно по поводу его откровенных признаний в любви или ненависти, его статьи о человеческих идеалах, о предательстве и непорядочности высокопоставленных лиц города – все это заявляло о нем, как о незаурядном и талантливом журналисте. Сейчас он звонил и сообщал ей, что в редакции состоится литературный вечер, посвященный творчеству Анны Ахматовой и, приглашая, признался, что был бы очень рад видеть ее. Она поблагодарила и торопливо положила телефонную трубку. Измученная ожиданием, взглянув на часы, которые показывали уже десять минут восьмого, она поняла вдруг, что решение созрело. Звонок Владимира, раздавшийся пятнадцать минут восьмого, уже ничего не мог изменить, потому что она принимала приглашение Павла…

Он встретил ее у входа в редакцию, бережно взял ее руку нежно и трогательно поцеловал. Регина иронично улыбнулась тому, какие они разные, с Павлом ей было приятно, он был предупредителен, галантен, восхитителен, с ним она чувствовала себя красивой и любимой женщиной, а не самкой, сгорающей каждый раз в страстном и диком, как первозданная природа с ее зверинным оскалом, танце любви. Даже сейчас, думая об этом, она содрогнулась, и у нее на миг защемило сердце. Павел почувствовал, что она вся дрожит. Сняв с себя пиджак, он осторожно стал приближать его к ней и замер, ему казалось, что он сам прильнул к ее божественному телу и она перестала дрожать. Эта женщина способна была свести с ума кого угодно, в ней уживалось и монашеское послушание, и неукротимость красивой импозантной женщины, и холодная царственность высочайшей особы. Павел уже смотрел только на Регину и делал открытие за открытием: эта женщина – его идеал, его мечта, его влекло к ней, он хотел быть рядом с ней всю свою жизнь! Написав в своем блокноте: «Будь моей женой!!!», он сразу успокоился и протянул блокнот Регине. Их глаза встретились, и он не увидел в них ни лукавства, ни кокетства, зато услышал, как она смеется красивым, грудным, чуть снисходительным смехом: «Я буду Ахматову считать нашей свахой». Поэтический вечер плавно переходил в теплую встречу единомышленников, коллег, людей, влюбленных в журналистику. Стали обсуждаться проблемы всех уровней жизни, кто-то с сожалением высказался по поводу того, что давно не участвовали в торжествах, и все повернули головы в их сторону: «Послушайте, какая красивая пара сидит с нами, мы даем согласие на ваш брачный союз!»

Расставаться не хотелось, и они бродили по ночному городу и говорили, говорили, говорили… Павел вспоминал смешные истории, чтобы постоянно слышать ее восхитительный смех. Последний, смешной случай произошел с ним в то время, когда он звонил ей, приглашая на вечер. Он возвращался домой и, увидев телефон-автомат, вошел, прикрыв за собой дверь, стал набирать ее номер. Мимо проходил неприлично подвыпивший мужчина, он увидел звонившего Павла, стал открывать дверь и, сильно заикаясь, просить закурить. Олег, кстати, тоже слегка заикался, поэтому его ответ: «Из-з-вини, но у м-меня з-з-закончились с-сигареты», – мужчина воспринял как издевательство, вмиг протрезвел и стал воинственно тарабанить и дергать дверь. Павел понял, что обидел прохожего и, открыв дверь, прокричал ему в знак перемирия: «С-слушай, мужик, я тоже за-а-икаюсь. Это правда, п-понимаешь?» После чего они расхохотались и, дружески пожав друг другу руки, мирно разошлись. Регина смеялась.

Осенью состоялась красивая свадьба, на которой было много друзей, родных и коллег, цветов, улыбок и веселья. Среди подарков были символические ключи от квартиры – этот подарок оказался пророческим: через год главный редактор вручил Павлу ключи от двухкомнатной квартиры, куда они переехали уже втроем. Их первенца звали Виталий, это был умненький и хитренький бутуз, который задавал тысячу вопросов в день и, что самое замечательное, на каждый вопрос он получал исчерпывающий ответ своих родителей. Каждый из троих был при этом счастлив: родители были удовлетворены своим уровнем знаний, а умненький бутуз удовлетворен повышением своего уровня знаний, кроме того, его охватывала гордость за своих всезнающих родителей.

Регина выглядела прекрасно, потому что была любимой и любила. Она понимала, что состоялась как женщина, благодаря благородному рыцарю по имени Паша, которому она родила чудного сына. Ей было очень интересно с ним жить. Он был для нее одновременно превосходным любовником, заботливым другом и авторитетной личностью. Он был ее замечательным мужем.

Через четыре года у них появился второй малыш, которого назвали Антоном. Однако в их жизни были не только приобретения, но и потери. Отец Регины пережил маму на четыре года, очень скучал, пытался вторично создать семью, но разочаровался, заболел и уже не вставал… У Паши умер брат, заразившись и заболев тяжелой формой гепатита. Это произошло в инфекционной больнице, в которой брат работал врачом, у него в руках разбилась пробирка с кровью больного гепатитом. Осколком поранило указательный палец. Заболевание проходило в тяжелейшей и жесточайшей форме, Брат стремительно уходил из жизни. Все рыдали, ощутив свою беспомощность, попытки вернуть его к жизни оказались жалкими и несущественными. Не успели прийти в себя от этой потери, как позвонили из Москвы о том, что погибла в автокатастрофе сестра Павла. Регине стало страшно, захотелось что-то изменить, зажечь сильный огонь и отгородиться от беды. Павел нервничал и не мог объяснить, что с ним происходит. Работы было много, он отвечал за раздел «Спортивные новости», мотался по республике, комментировал соревнования всех уровней. В политику и в светскую жизнь его умышленно не пускали, зная его смелость, честность и принципиальность, боялись, что после первого же материала в газете будет скандал на правительственном уровне. Он не выдержал таких сдерживаний и ушел на радио, где стал работать в самой неблагодарной и трудной редакции – сельскохозяйственной. Он «горел» на работе, вскрыл множество проблем, которые не хотели замечать власть придержащие. Заставил обратить внимание и принять меры к обеспечению сохранности урожая овощей, так необходимых для районов Крайнего Севера республики. Находил смелых людей, реформаторов своего дела. Готовил репортажи с полей, в которых механизаторы республики открыто извещали о разрухе в сельском хозяйстве и мизерном его финансировании, об отсутствии современной техники на полях, о своем изнурительном и почти бесплатном труде. Павел готовил очередной материал, который он привез из командировки, взглянув на окно студии он увидел, что оператор машет рукой и просит его выйти.

– Срочно позвони домой, что-то случилось – сказал он и протянул ему телефон. Павел нервно набрал свой номер, ответила его мама:

– Мама, что случилось? – он услышал в трубке ее всхлипывания.

– Паша, приезжай быстрее, пьяный водитель какой-то большой машины сбил Виталика. Сейчас он в реанимации, Регине позвонили в техбюро, и она прямо с работы уехала в больницу, Паша, не могу больше говорить, приезжай – она разрыдалась. Коллеги молча приняли у него материал, договорились с машиной и он помчался в больницу. Его мучила одна мысль: за что? за чьи грехи они расплачиваются? Его сын, его ребенок, этот плод любви, кому он сделал плохо? Мама сказала, что он в реанимации, значит, жив, значит, есть надежда…

И, действительно, надежда не покидала их все два месяца, пока Виталик находился в больнице, а потом началась борьба за его достойную жизнь в обществе. Почему достойную, потому что он стал другой. Будучи чемпионом, по шахматам среди юношества, он, заново учился владеть шахматными фигурами и, благодаря отцу, стал играть, правда, на уровне перворазрядника, восстановление проходило крайне медленно, все это понимали и терпеливо работали с мальчиком. Изменилось даже лицо из-за повреждения лицевого нерва. Левая рука застыла у сердца, словно хотела предотвратить удар, переломанные кости левой ноги сложили неправильно, ломали и складывали дважды – все делалось под наркозом, который был противопоказан при его черепно-мозговой травме. Павел не выдержал и буквально приказал прекратить эти многочисленные повторения ошибок. Ногу оставили в покое и она, став на двенадцать сантиметров короче правой, стала крепнуть и набираться сил, чтобы продолжать быть нужной мальчику, не смотря на свою некрасивость.

О шахматной школе Михаила Ботвинника, куда был принят юный Виталий, нужно было забыть, как нужно было забыть о его успехах в школе. Однако, в этом выжившем малыше рождались и звучали слова, одни складывались в стихи, другие в рассказы и повести. Стихи звучали странно, никому не верилось, что они написаны ребенком, в них присутствовала музыка неземного происхождения, что подтверждает его возвращение с «того света». Мальчик выжил и жил только благодаря мужеству и самоотверженности родителей. Когда, уложив детей, они закрывались на кухне, чтобы выпить по кружечке чая, обменяться впечатлениями от прошедшего дня и обговорить планы на завтра, Павел внимательно рассматривал свою единственную и любимую женщину. Вот и сейчас, они сидели на кухне, прижавшись друг к другу, он обратил внимание, что Регина стала красить волосы и понял: появилась седина. Он нежно обнял ее и стал целовать глаза, губы, нос, щеки, взял ее руки и целовал каждый пальчик. Павел не переставал восхищаться этой женщиной, она стала еще более красивой. Он выполнял все домашние дела, брал на себя всю отвественность за материальное положение семьи, стараясь уберечь ее от излишних и ненужных переживаний. Ее мужество и благородство души помогали детям, помогали ему, Павлу. Так думал он, благодаря судьбу, которая подарила ему эту женщину. Регина вдруг прижалась к мужу и заплакала. Он понял ее чувства и бережно обнял свою любимую. Она посмотрела на него, улыбнулась: «Ты мой дорогой, ты самый замечательный. Ты мужественный человек, я считаю, что благодаря тебе Виталик восстанавливается. Все будет хорошо, наш сын окрепнет и мы вчетвером поедем на море! Я так счастлива, такие необыкновенные стали наши мальчики. Младший Антон повзрослел и стал таким же благородным рыцырем как ты, как он заботится о брате, как много с ним занимается. Паша, я люблю тебя, и с годами мое чувство не ослабевает, ты обладаешь чудодейственной силой, мне рядом с тобой не страшна никакая беда, ты умный, сильный, смелый, добрый и талантливый человек! Я горжусь твоими репортажами, ты единственный на радио и по стилю, и по содержанию! У нас с тобой все будет хорошо! Я люблю тебя, мой дорогой!» – ласково шептала Регина.

Они сидели рядом красивые, сильные и непобежденные. Они любили и волновали друг друга, они были интересны друг другу, и это давало им силы жить, верить и мечтать…