Читать книгу: «Заклятье от измен», страница 5
Не пил, не бил, не изменял
Когда младшей дочке исполнилось три года, Валентинка вернулась на работу. К сожалению, первый же рабочий день оказался последним.
– Ой, мы тебя так ждали! – радостно воскликнул начальник, увидев ее. – У нас тут сокращения, срочно надо кого-то уволить. Ну ты понимаешь, у нас тут одни мужики, им семью кормить надо, а ты женщина, у тебя муж есть. Так что… В общем, ждали, когда декрет твой закончится. Ты как, по соглашению сторон подпишешь? Мы тебе три оклада дадим…
Специальность у Валентинки была довольно редкая, мало востребованная, правда, хорошо оплачиваемая. Но вакансий – увы – не было. Она искала работу, но пока безуспешно. К тому же, старшая вдруг вздумала болеть, да и младшая то неделю ходила, то две недели болела. Ну какой из Валентинки сотрудник? Особенно, если на новое место устраиваться… "Не выдумывай. Работу, можешь, конечно, потихоньку искать, но выходить не торопись. Дома ты нужнее. Да и зарабатываю я хорошо – голодать не будем, " – решил Алексей, глава семьи.
Валентинка возражала – она устала в декрете, соскучилась по работе, по людям, по общению, да и хоть какой-то финансовой независимости очень хотелось. Но Алексей умел убеждать. Тем более, что искать работу он ей ведь не запрещал. И Валентинка стала домохозяйкой. С этого дня ее жизнь стала превращаться в ад.
Сначала она выслушивала бесконечные претензии по поводы еды: теперь Алексей не признавал разогретую еду и требовал ужин, приготовленный к его приходу. Утром ему были нужны сложносочиненные завтраки – банальной кашей и омлетом Валентинка уже не отделаться не могла. Да и по магазинам с сумками теперь бегала она сама – раньше они ездили раз в неделю в гипермаркет и закупались там, но теперь он не делал этого принципиально: ведь жена не работает, нечего ей без дела сидеть.
Потом начались упреки в том, что "вы все сидите на моей шее". Валентинка начала экономить на себе, и тогда Алексей высказывал претензии, что она стала выглядеть "как чучело". Валентинка пыталась гасить скандалы – где-то молчала, где-то соглашалась, где-то сразу просила прощения. Но это, казалось, только еще больше подстегивало мужа – он становился совсем невыносимым.
…Два часа два раза в неделю Валентинка самым наглым образом ленилась и отдыхала – пока ждала старшую дочку с танцев. Занималась тем, чем ей хотелось, а именно – зависала в соцсети, общаясь с друзьями и однокурсниками. Дома было тяжело, живого общения она была лишена из-за нехватки времени, поэтому эти два часа для нее были глотком свежего воздуха.
Именно в один из этих дней ей вдруг написал одноклассник, с которым в старших классах у нее был школьный роман. Он тоже был несвободен, но жил гражданским браком и "там все сложно". Выглядел он, судя по фото, просто великолепно, сильно не разбогател, но в жизни состоялся. Валентинка ему ответила, и оставшееся время пролетело незаметно – так захватила ее беседа.
Они переписывались еще несколько раз, потом одноклассник выпросил ее номер телефона и они разговаривали днем – пока у Валентинки дома никого не было, а одноклассник был на работе (отдельный кабинет позволял разговаривать совершенно спокойно).
А потом он пригласил ее вместе пообедать. Валентинка была в замешательстве. С одной стороны – ей очень хотелось вырваться из бесконечного дня сурка, пообщаться с живым человеком, тем более с тем, к кому когда-то испытывала нежные чувства. С другой – она понимала, что свидание (даже простая встреча) с чужим мужчиной – это непорядочно по отношению к мужу.
Вечером этого дня муж закатил очередной безобразный скандал на тему "слишком много специй в курице" и "пора бы уже выучить мои вкусы и не экспериментировать". На следующий день Валентинка позвонила однокласснику с договорилась пообедать вместе в кафе – как раз посередине пути между его работой и ее домом.
…Сначала все было отлично – встреча, дружеский поцелуй, разговоры, воспоминания… Но потом одноклассник совершенно определенно начал намекать на то, что он рассчитывает на продолжение их свидания и даже попытался залезть Валентинке под юбку. Покраснев от негодования и стыда, она вскочила, не глядя, бросила на стол купюру и почти выбежала из кафе.
А вечером ее ждал очередной выговор. Сегодня на тему того, как она опустилась и подурнела.
– Знаешь что! – не выдержала она, – Вообще-то я сегодня обедала с мужчиной! Вот так! И он говорил, что я красивая! И даже хотел, чтобы мы были вместе! Только я вот, дура, не согласилась! Верная тебе потому что! Только ты этого почему-то вообще не ценишь!
– Конечно, дура, – вдруг совершенно спокойно ответил Алексей. – Да лучше бы изменила…
– Ты о чем? – растерялась Валентинка.
– Да все о том же. Устал я с вами. Капец, как устал. Достали вы меня. Все трое. Только я не подлец – бросать жену с детьми просто так… Без повода… Вот и нашел твою школьную любовь, написал ему… Дал "добро", так сказать… Думал, хоть так получится… Спалю тебя на измене и уйду со спокойной душой… Так ты и тут подвела… Или все-таки он не захотел? – Алексей криво усмехнулся.
– Зачем же такие сложности? – странно изменившимся голосом проговорила Валентинка. – Сказал бы сразу… Я удерживать тебя не стану. Иди. Вещи помочь собрать?
– Нееет, – снова усмехнулся Алексей, – я же сказал – я порядочный человек. Без повода семью не брошу.
– Зато я непорядочная, – повысила голос Валентинка. – Без повода выгоняю мужа. Не пил, не бил, не изменял. Но выгоняю. Вечером. На мороз. К родителям. Последний раз спрашиваю – вещи помочь собрать или сам справишься?
Он же простой курьер!
– Татьяна, там за документами пришли – Инга Петровна вчера оставила, говорила, курьер с утра придет! А ключи от сейфа у тебя! – крикнула из кабинета коллега, но Таня лишь пожала плечами: к чему эта спешка?
Она только что сделала себе замечательный кофе в офисной кофе-машине и совершенно не испытывала желания все бросать и бежать к какому-то курьеру. Курьер подождет, а вот кофе остынет и станет невкусным.
Не торопясь, смакуя каждый глоток, Татьяна пила кофе в прикуску с воздушным пирожным, которое купила в любимой пекарне по дороге на работу. Да, сладкое вредно для фигуры, но если с утра – то ничего страшного. Да и настроение поднимает отлично.
С настроением у Татьяны последнее время было не очень. Прямо скажем, на нуле было настроение. Она работала от рассвета до заката, потом в электричке тряслась больше часа до своей съемной квартирки – в черте города аренда была безумно дорогой, а в пригороде – очень даже терпимо. Тем более, что места были очень живописные – река, огромный лесопарк. Не случайно рядом находился элитный коттеджный поселок – богачи знали толк в выборе места для постройки жилья.
Только вот времени для прогулок у Татьяны практически не было. Да и желания. С кем гулять? Подруг на новом месте она еще не заимела, коллеги все жили далеко, мужчины у нее тоже не было. Вот это последнее обстоятельство огорчало ее больше всего. В разговоре она любила пошутить над "клушами" с "тикающими часиками", которые всеми правдами и неправдами стремились замуж. Но в душе она их очень хорошо понимала. Ей в этом году исполнилось 28. И это начинало тревожить…
…Татьяна допила кофе, тщательно вымыла и вытерла чашку и лишь тогда отправилась в кабинет. Курьер сидел около ее стола, нагло попивая чай. Он был в одном джемпере, куртку он повесил в шкаф для посетителей. Татьяна начала заводиться от подобной наглости, но курьер вдруг посмотрел на нее и ослепительно улыбнулся:
– Добрый день, Татьяна! Извините, что отвлек вас от работы, но документы действительно нужны срочно, – он повернулся к Лерке, той самой, что завала Татьяну: – Спасибо большое за чай, очень вкусно.
Татьяна передернула плечами – вкусно ему! – но промолчала, бросая на него короткие взгляды. Курьер был откровенно красив той мужской красотой, которая отличает зрелого мужчину от смазливого юноши: четкие, но гармоничные черты лица, прямой открытый взгляд, добрая, чуть насмешливая улыбка. "Он ПРОСТОЙ КУРЬЕР!!!" – одернула себя Татьяна. Быстро нашла в сейфе нужную папку и вручила ему:
– Вот, возьмите!
– Еще раз прошу прощения, что отвлек вас, – снова извинился курьер – в качестве компенсации предлагаю вам пообедать вместе.
– Спасибо, я не обедаю в фаст-фуде, – презрительно бросила Татьяна и тут же пожалела об этом: курьер явно расстроился. Оно и понятно – Татьяна была красивой девушкой, к тому же работала, в отличие от него, в приличном месте.
– Всего наилучшего! – отрезала она и отвернулась к монитору своего компьютера.
Курьер сорвал с вешалки свою куртку и, не надевая ее, поспешно вышел. В спешке он не заметил, что из папки с документами выпорхнул листок и упал на пол.
– Тань, может, догонишь? – Предложила Лерка.
– Щас. Бегать за ним буду. Сам прибежит, если надо.
Не говоря ни слова, Лера сама подняла листок и побежала догонять курьера…
…Прошло две недели, и Татьяна поняла, что просто дошла до ручки – нервотрепка и завал на работе обернулись полным упадком сил. "Все! Сегодня – только отдых! – решила она в субботу. – Завтракаю и иду в парк гулять. А обедаю в кафе. Никакой готовки!" Сказано – сделано.
Она бродила по зимнему парку, как вдруг ей навстречу, прямо на дорожку выскочила белка и, безо всякого страха уставилась на нее.
– Ой… вот не знала, что встречу тебя, я бы угощение взяла, – расстроилась Татьяна и вдруг услышала сзади тихий смех:
– Не верьте ей. Это моя старая знакомая – я ее здесь давно подкармливаю. Она постоянно выпрашивает у всех еду, – на дорожке стоял тот самый курьер!
Надо же… Она и думать о нем забыла, а он, получается, выследил ее… Татьяна окинула его высокомерным взглядом:
– Вы следите за мной?
– Нет, конечно! Я здесь недалеко живу – он махнул рукой в сторону элитного поселка, – и в выходные гуляю в лесу, если выпадает свободное время.
– Вы живете ТАМ??? – изумлению Татьяны не было предела – И сколько же нынче получают курьеры, чтобы покупать такие дома?
– Понятия не имею, – лучезарно улыбнулся он, – своим курьерам я хорошо плачу, это факт
– В смысле? – совсем растерялась девушка. – А вы разве не курьером работаете?
Тут уже удивился мужчина :
– А я такое говорил? Я по делам заходил в бизнес-центр и заодно зашел в ваш отдел за документами – ну раз уж я все равно здесь – чего курьера-то гонять? У меня строительная фирма, мы дома строим – он снова махнул в сторону поселка. – Ну, не смею вас задерживать. Всего наилучшего!.. – и он зашагал по тропинке.
– Подождите! – окликнула его Татьяна, едва отошла от потрясения и припустила за ним бегом: – А давайте завтра здесь встретимся и вместе вашу знакомую белочку покормим?
– Простите, – мужчина улыбнулся, – вот уже две недели, как у меня появился человек, с которым я здесь гуляю. И, словно в подтверждение его слов откуда-то сбоку выскочила… ее коллега Лерка – в ярко-красном лыжном костюме, засыпанная снегом и страшно довольная. В руках она держала фотоаппарат
– Все! И рябину сняла, и ту елку! Сейчас придем домой, обработаю – и сразу на конкурс! Спасибо, что подождал! – как сорока затараторила она и только потом заметила Татьяну. – Ой… А ты-то здесь какими судьбами?
– Гуляю, – едва сдерживая слезы ответила она и, пожелав им "хороших выходных», зашагала в противоположную сторону.
– Чего это она? – спросил мужчина у Леры, но та пожала плечами. – Ну ладно… Я замерз. Пойдем кофе пить?
– Пойдем! – Лера улыбнулась и обняла его.
Я боюсь, что ты ляпнешь глупость
Когда в компании друзей к Соне подошел эффектный мужчина и представился: "Иван", ее сердце пропустило несколько ударов. Он был хорош – высокий, со спортивной фигурой, элегантно одетый. А какая у него чудесная улыбка… Соня пропала сразу и навсегда.
Ей было уже 22, но она пока толком ни с кем не встречалась. Соня была из небогатой семьи, поэтому очень рано поняла, что всего в жизни придется добиваться самой: родителям еще младших поднимать. Она не пошла в десятый класс, хотя учителя уговаривали ее чуть ли не со слезами – училась Соня легко и хорошо, буквально все схватывала на лету.
Но нет. К сожалению, она не могла позволить себе сидеть на шее у родителей еще два года. Еще осенью к ним в школу приходили "вербовщики" и рассказывали про чудесный лицей, в котором учат на кондитеров. "Лицеем" он стал недавно, а раньше гордо именовался "кондитерское ПТУ".
Мама рассказывала, что раньше, во времена ее молодости "ПТУ" презрительно расшифровывалось "помогите тупому устроиться" и шли туда только от безысходности – если поступить в институт "не светило". А у Сони и была безысходностть – только финансовая. Она совершенно четко услышала, что уже летом, на практике, лицеисты работают на кондитерской фабрике и получают реальные деньги, а, начиная со второго курса, могут подрабатывать там пару раз в неделю. Это и стало определяющим фактором.
К тому времени, как Соня закончила лицей, она уже прочно закрепилась на кондитерской фабрике: начальство видело старательную, ответственную и умную девушку. Поэтому, как только она получила диплом о средне-профессиональном образовании, ее вызвали на ковер и завели беседу о том, что неплохо бы ей поступить на заочное отделение пищевого института, чтобы потом перейти на должность технолога. Обещали всяческое содействие и поддержку.. Соня и сама хотела учиться дальше, поэтому с радостью согласилась.
…Она легко поступила, но учиться и работать, особенно на первых двух курсах, было тяжело, поэтому ни на какие "отношения", ни на какую личную жизнь у нее не было ни времени, ни сил. И вот – жизнь налаживается. В институте начались спецпредметы, "экватор" пройден, педагоги стали намного лояльнее относиться к студентам и можно было немного расслабиться. А теперь – с ней познакомился такой интересный мужчина…
Ваня был постарше. Он закончил институт – не самый простой, на самом деле – и по протекции папы сразу устроился на достойную работу с весьма неплохой зарплатой. Он был молод, обаятелен, умен, умел легко находить общий язык с людьми – было понятно, что карьерный рост у него будет. И довольно скоро.
– Подумай о семье, – тонко намекнул ему недавно папа. – Нам с мамой хотелось бы понянчить внуков, пока мы еще в силе.
Воля отца для Вани была законом, и он начал искать достойную невесту. Выбрать было сложно: современные девушки как на подбор, были капризными, избалованными и эгоистичными. Что-то там чирикали про равноправие и распределение обязанностей. А вот о детях – напротив, не говорили ничего. Ну или то, что не хотят их вовсе, а хотят пожить для себя и "не портить фигуру". А потом он встретил Соню…
Они довольно быстро поженились: Соня была влюблена, а Ваню она просто устраивала. Тем не менее, они казались счастливой парой – не ссорились, не ругались. Соня сразу признала главенство мужа – он старше, умнее, опытнее, и Ване, конечно, это очень нравилось.
…Соне оставалось доучиться всего один год, а потом выйти на диплом, когда Ваня однажды за ужином веско изрек:
– Соня. Мне бы очень хотелось, чтобы у нас была настоящая семья. Ты понимаешь, о чем я? Семья – это СЕМЬ "я". А нас только двое. Я о ребенке – если говорить проще. Зачем тянуть?
– Вань, Соня растерялась – а институт? Мне же совсем немножко осталось…
– Ой, да кому он интересен, твой занюханный институт? Велика потеря… Это что – МГУ? МГИМО? Кем ты после него будешь? Технологом? Не смеши меня. Моя жена или не будет работать вовсе, или будет работать на какой-нибудь престижной, но не обременительной работе, просто, чтобы дома не деградировать. Главная забота жены – это семья. Работа – вторично. Я что, мало зарабатываю? Тебе не хватает?
– Хватает – была вынуждена согласиться Соня.
Конечно, ей очень не хотелось бросать институт, да и осталось-то – всего-ничего. Но Ваня был настойчив: от уговоров он переходил к ультиматумам, потом снова уговаривал. И она послушалась. Правда, попросила, чтобы ее отчислили "по собственному желанию" и не забрала документы – в таком случае она имела право вернуться к учебе в течение пяти лет, ведь ребенок не всегда будет маленьким, правда?
Но сразу за первым ребенком родился второй, потом захворала свекровь, за которой пришлось ухаживать Соне. Словом, когда все более-менее устаканилось, возвращаться в институт было поздно – все уже прочно забылось. Да и Ваня привык, что жена всегда дома – моет, убирает, готовит. Всегда веселая, приветливая, какая-то уютная и теплая. Дети здоровые и хорошо развитые для своего возраста. И со всем этим Соня прекрасно справлялась сама: не ныла, не жаловалась, не просила помощи.
Но Ваня все равно считал, что с женой ему не повезло. Он старался не брать ее с собой, когда шел в гости к друзьям "тебе там будет неинтересно", возмущенно зыркал, если она начинала что-то говорить за праздничным столом в кругу родни.
Пока мысли Сони были заняты маленькими детьми и больной свекровью, она даже не придавала этому значения, но в какой-то момент словно прозрела.
– Вань, а почему ты так со мной? – спросила она после очередного семейного праздника, где Ваня весь вечер пытался семафорить жене, чтобы она молчала.
– Да потому что я боюсь! -неожиданно зло бросил он. Наверное, сработал закон "что у трезвого на уме, то у пьяного на языке": – Я боюсь, что ты ляпнешь какую-нибудь глупость, а мне придется краснеть за тебя
Соня опешила:
– Ванечка… Ты о чем? Я хоть когда-то что-то не так говорила? Я что, по-твоему, дурочка совсем?
– Пока нет, не говорила, – признался Ваня, – но все может произойти впервые… Разве можно в чем-то быть уверенным? Тем более, когда рядом с тобой всего лишь какая-то пэтэушница…
Папа просто не умеет любить по-другому
Отец Надежды всегда хотел сына. Но родилась – она, и он так и не смог ей этого простить. Тем более, что жена больше не могла иметь детей и Надежда осталась его единственным ребенком.
Нет, он никогда ее не ругал, тем более, не бил. Он не возражал, когда мама покупала ей красивые дорогие платья или игрушки, водит в зоопарк или цирк – но сам никогда компанию им не составлял. Ему было абсолютно все равно, куда и зачем они пошли – у него всегда были дела поважнее и поинтереснее.
Он не обнимал и не целовал дочь, не спрашивал о ее школьных успехах, не интересовался ее победами и поражениями в спорте (она ходила в секцию фигурного катания), не знал, как зовут ее друзей, ее учительницу. Ни разу не отвел ее в поликлинику, а когда Надежда болела, ни разу не поинтересовался ее самочувствием.
– Почему папа меня не любит? – начала спрашивать Надежда, едва немного подросла.
– Что ты!, – испуганно шептала мать – Как же не любит? Что ты такое говоришь? Вон, у Люськи папка – что ни день, то пьяный – все из дома тащит. А у Гальки? За каждую провинность ремнем охаживает – мать заступится, так и матери попадает. А наш папа хороший. Он просто такой человек… Он просто не умеет любить по-другому…
Мама умерла, когда Надежде исполнилось 30 – в голове мамы лопнул какой-то сосуд, и врачи только разводили руками: все произошло очень быстро и слишком внезапно… После этого отец резко сдал. То ли любил жену, то ли привык к ней за столько лет, то ли просто в его жизни образовалась пустота, которую надо было чем-то заполнить.
До пенсии ему оставался год, и этот год он еще старался держаться, хотя уже мог прийти на работу небритым, в нечищеных ботинках и несвежей сорочке. А потом, когда его с почетом проводили на пенсию, подарив грамоту и памятный подарок – гобеленовую картину в полстены – процесс падения уже было не остановить.
Он стал забывать самые элементарные вещи – умыться, купить продукты, поесть. Один раз заблудился совсем рядом с домом – забыл, куда нужно идти.
И Надежда вспоминала мамины слова:
– Он любит тебя. Просто любит, как он умеет. Он такой человек. – и понимала, что у отца не осталось ни одной родной души на этом свете. Сначала она ездила к нему, благо, жили они не так далеко – привозила еду, убирала квартиру, заставляла умываться, одеваться и принимать лекарства.
Когда отцу стало совсем худо, то, посоветовавшись с мужем, забрала отца к ним. Квартиру отца они сдали, а на эти деньги наняли сиделку: пенсию отец отдавать не хотел – они копились "на книжке", как он по старинке называл свой счет.
Пока Надежда с мужем была на работе, а дочка в садике, папа умудрился выйти и захлопнуть дверь – ему пришлось несколько часов сидеть на улице. Хорошо еще, что никуда не ушел! Один раз он сорвал в ванной кран, не сообразив, как его нужно открывать и залил соседей снизу. Словом, без сиделки обойтись не получилось.
А потом подоспели и физические недуги. Отец таял как свеча. После очередного обследования, доктор отозвала Надежду в сторону и сказала:
– Я дам направление в больницу. Но это не для него. Это для вас – чтобы вы немного отдохнули. К сожалению, это вопрос нескольких недель. Готовьтесь…
Папу положили в отдельную палату – Надежда настояла на этом, да и муж не возражал. Сиделка тоже осталась рядом. Навещали папу так часто, как только могли – почти каждый день. Но ему становилось все хуже – он почти никого не узнавал, называл зятя "сынок", а Надежду – "мама" и все время говорил про какого-то Витю, которого "надо позвать". Надежда думала, что это бред спутанного сознания, но однажды, в момент краткого просветления, отец совершенно четко сказал:
– В моей записной книжке. В черной. Позвони Вите. Пусть приедет попрощаться.
Городской телефон Вити – с кодом другого города – действительно нашелся. Надежда позвонила ему и объяснила ситуацию. По паузе на том конце провода, она поняла, что неведомому Вите ее отец не просто хорошо знаком, но и очень дорог.
– Конечно, я приеду, – сказал он. – Только нам с вами сначала надо поговорить. Я думаю, время пришло.
…Надежда пришла в кафе чуть раньше назначенного времени и уже допивала вторую чашку чая, когда в зал вошел ее отец. Тряхнув головой, она присмотрелась к мужчине, который сразу направился к ее столику, и поняла свою ошибку – мужчина был ее ровесником, но на ее отца был похож невероятно.
– Здравствуйте, Надежда, – сказал он, усаживаясь. – Я ваш брат. Виктор. У нас с вами разница меньше года. Когда вы родились, ваш отец сразу же попросился в командировку в наш город – на целых полгода. Так он познакомился с мамой. Хоть я и незаконнорожденный, но он меня всегда любил – у меня его фамилия и отчество. Я никогда не знал ни в чем нужды. Он приезжал к нам при первой же возможности и все время проводил со мной: читал, гулял, играл…
…Но я все равно завидовал вам – вы-то могли его видеть каждый день… Именно вам досталась вся его любовь и внимание, а мне – так, крохи… Я был очень обижен и на него, и на вас… Последний раз он приезжал, когда не стало вашей мамы – долго просил у меня прощения и говорил, что постарается все исправить. И взял с меня обещание приехать на его похороны…
Виктор остановился у сестры – ведь, как ни крути, они самые близкие родственники, им надо держаться вместе. Тем более, что Виктор сказал, что больше не держит зла на сестру, за то, что ей повезло больше, а Надежда была рада, что у нее есть брат. Хотя его рассказ ее расстроил – оказывается, папа все-таки умеет любить детей… ну да ладно, дело прошлое…
…Отца не стало через четыре дня. Он успел попрощаться с сыном, которого, единственного из всех, он узнавал до последней минуты, а уже после поминок, Виктор признался Надежде, как именно их папа компенсировал несправедливость в отношении сына: в свой последний приезд он оставил нотариально заверенное завещание, по которому все движимое и недвижимое имущество отходит к нему. Признанному сыну Виктору.
