Читать книгу: «Венец безбрачия», страница 6
Я за равенство во всём!
Евгений в своей жизни старался придерживаться современных взглядов. Причем, как в общественной, так и в личной жизни.
– Надо идти в ногу со временем! – любил повторять он. – я вам не ретроград какой-нибудь.
Взглядов своих он не то, что не скрывал, напротив, старался пропагандировать их при каждом удобном случае. Его друзья и коллеги (не говоря уже о родственниках) давно знали, что он не верит в "высокие" чувства, считает брак самой обычной сделкой, в которой каждый пытается обмануть другого, поэтому все условия нужно прописывать в договоре, а также читать то, что написано "мелкими буквами".
А еще Женя уважал феминисток и посмеивался над теми, кто ратовал за патриархальный уклад семьи.
– Вы просто не видите своей выгоды, – снисходительно объяснял он: – ну что за ерунда "власть в семье"? Что за должность "глава семьи"? Где прописаны его права и обязанности? Это все чуЙства и эмоции – нематериальные вещи. Ерунда. Оттого, что можно ударить кулаком по столу или по супруге – пользы, кроме удовлетворенного самолюбия, никакой. Нет-нет! Только равноправие!
– Ты хочешь сказать, что можешь жениться на феминистке? – недоверчиво спрашивали собеседники.
– Я хочу сказать, что женюсь ТОЛЬКО на феминистке, – не задумываясь, отвечал он.
Проблем в отношениях с женщинами у него не было никогда: мужчиной он был приятным во всех отношениях, умным, эрудированным, веселым. Да к тому же довольно быстро начинал обозначать свою позицию:
– Я уважаю женщин. У них должны быть равные права с мужчинами. Равенство во всем. Никакого диктата в отношениях!
Многие из его дам уже имели печальный опыт неудачных отношений: кто-то столкнулся с абъюзером, кто-то с домашним тираном, кто-то с самодуром. Фразу "молчи женщина, твой день – Восьмое марта" знали абсолютно все. Поэтому слова Жени звучали для них прекрасной музыкой.
А Женя не торопился с выбором, ведь брак – это, пусть и не на всю жизнь, но на довольно продолжительное время. Наконец он остановил свой выбор на Валентине. Это была симпатичная женщина-кардиолог, лет под тридцать, без детей и мужа в амнезе. Нет, отношения у нее, конечно, были, но, как это сейчас называется, "гостевой брак", который через два года закончился открытием, что ее "муж", оказывается, вполне официально и довольно давно женат. А ведь от нее требовал полного послушания, грозил кулаком и просил запомнить, что он "глава семьи" и только он имеет право голоса.
После этой неудачи, Валентина надолго разочаровалась в мужчинах и избегала отношений. Но теперь, слушая речи Евгения, она понимала, что вот он – "ее" человек: умный, чуткий, понимающий. Который не будет унижать женщину и бороться за мифическую "власть в семье". Он признает равноправие, а, значит, и равенство. И, не долго думая, Валентина ответила согласием на предложение переехать к Жене.
В общем и целом, жизнь у них складывалась. Без африканских страстей, конечно, все было продумано и рассчитано. И это устраивало обоих. В семейный бюджет они вносили одинаковую сумму, остальное тратили по своему усмотрению. Все траты обязательно проговаривались и обсуждались.
С домашними делами разбирались по очереди и по мере умения. Например, Валентина прекрасно готовила, а у Жени даже элементарный бутерброд получался каким-то кривым. Поэтому, когда была его очередь готовить, они просто шли в кафе ужинать или заказывали еду на дом. Когда в "дежурство" Вали сорвало кран, ей пришлось вызывать сантехника и платить ему из "своих" денег – ведь сама она чинить краны не умела…
Первое облачко на семейном горизонте появилось, когда сломалась машина и им пришлось ехать в магазин за продуктами на общественном транспорте. Женя вывез полную тележку из магазина и кивнул Вале на сумки: бери, это твои. Валя попыталась их приподнять и охнула – сил не хватало.
– Я не могу. Мне тяжело, – сказала она, но Женя, казалось, не понял:
– Так и мне нелегко. Но почему я должен тащить все один? Есть будем вместе, значит, и сумки должны таскать вместе. Справедливо?
– Справедливо, – вздохнула Валя.
Когда они добрались до дома, Валя уже откровенно задыхалась и с трудом смогла выпрямиться, поставив, наконец, сумки на пол.
– Не тяни с обедом! – крикнул из комнаты Женя, – есть хочу!
Валентина резко повернулась и даже вскрикнула от боли – в спине что-то щелкнуло.
– Жень, спина… Что-то не то. Можно, я полежу немного? – крикнула она в ответ, с тревогой прислушиваясь к своим ощущениям: в поясницу словно вогнали раскаленный штырь.
– В смысле? – Женя вышел в коридор. – А обед? Твоя очередь сегодня.
– Жень, мне бы до комнаты доползти… Какой обед? Я, кажется, спину сорвала…
– Прости, но это твои проблемы. Я жду обед. И давай не будем без этих двойных стандартов – как выгода, так равноправие, а как обязанности, так сразу "я слабая девочка". Равны, значит, равны во всем! – и он ушел обратно в комнату.
А Валя стояла и думала, что, вроде бы, Женя и прав, но все равно, что-то тут не то. Не так. Где-то в его рассуждениях есть ошибка, но поймать ее никак не удавалось. Она с грустью вспомнила, что от зарплаты остались жалкие копейки и заказать обед на дом никак не получится, поэтому, вздохнув и морщась от сильной боли в спине, она волоком потащила тяжелые сумки на кухню.
Она изменила мужу и развалила семью.
Вера вышла замуж за Николая, когда они еще учились на третьем курсе института. Для нее это была первая любовь, первые серьезные отношения, и она очень гордилась тем, что несмотря на моду, на свободные нравы и взгляды, царящие в современном обществе, она сумела сохранить себя в чистоте – для будущего мужа.
Вообще-то мужу было абсолютно все равно, он не придавал этому никакого значения. Ему гораздо важнее было не прошлое, а настоящее и будущее.
– Запомни, милая, -предупредил он Веру накануне свадьбы, – я не смогу простить не только физическую измену, но даже эмоциональную. Не такой я человек. Моя женщина должна быть только моей – даже на уровне мыслей. В общем – даже не думай. Не прощу.
А Вера даже не обиделась. Лишь удивилась – ну зачем он это говорит? Это же очевидные вещи, как таблица умножения. Если выходишь замуж за человека, хранить ему верность – это не добродетель. Это бесспорная норма.
И началась их семейная жизнь. Спокойная, размеренная, без серьезных конфликтов и выяснения отношений. Оба закончили институт, оба пошли работать в одну и ту же фирму, только в разные отделы.
Вера вела их нехитрый быт, тихо что-то напевая, часами возилась на кухне или убирала крошечную "двушку", которую отдали молодым ее родители, а сами переехали к бабушке, маминой маме. Николай участия в бытовых делах не принимал – уставал на работе и дома хотел лишь тишины. Вера не возражала – она была молодой здоровой женщиной, и домашние дела вовсе не казались ей непомерной нагрузкой.
Единственное, что огорчало Веру – это некоторая холодность мужа, который очень не любил проявлять свои чувства. Он никогда не обнимал и не целовал жену "просто так", не говорил ласковых слов, не предлагал вместе сходить куда-нибудь, а, когда инициативу проявляла Вера, аккуратно, но решительно отстранялся.
Конечно, ее это огорчало, ей хотелось, чтобы муж уделял ей внимание, но потом она решила, что, наверное, она слишком многого хочет, что это женщины такие эмоциональные, а мужчинам это совершенно не нужно и – смирилась.
Прошло десять лет. Анечка, их дочка, пошла в первый класс, и тут грянул гром. То ли у Николая начался кризис среднего возраста, то ли еще что-то, но он совершенно по-глупому и очень нагло закрутил роман прямо на работе. Об этом, а еще о том, что Николай никогда ее не любил и живет с ней только по инерции и ради ребенка, Вере поведала та самая любовница – энергичная и решительная девица.
Николай вечером умолял о прощении, пытался что-то рассказать о мужской полигамности и эффекте новизны, о том, что после кризисов браки должны становиться еще крепче. Вера молча слушала и кивала. А потом, когда успокоенный муж лег спать (дочка легла еще раньше, до начала разговора), она собрала все сильные таблетки, которые оставались в аптечке еще от родителей, и выпила их.
Так Вера оказалась в неврологической клинике на целый месяц. Терапия очень хорошо помогала ей, но больше всего выздоровлению способствовали долгие беседы с Георгием, ее психиатром. Сначала это были рядовые беседы в рамках курса лечения, потом Георгий стал все чаще оставаться после приема пациентов или приходить чуть раньше, и тогда они шли гулять по территории больницы, подолгу сидели на скамейке, пили кофе с булочками в буфете.
Очень быстро стало понятно, что они оба испытывают взаимную симпатию. Но, если Георгий был свободен, то Вера по-прежнему была замужней женщиной. Она не хотела уподобляться мужу, считала это непорядочным по отношению к обоим мужчинам.
С мужем она все-таки планировала попробовать начать сначала, ведь он так искренне раскаялся, просил прощения, плакал, через день приходил сюда, приносил цветы и сладости. Конечно, прежнего доверия уже не будет, но у них семья. И ребенок. А Вера – мудрая женщина, которая должна уметь прощать.
Георгий же был слишком хорошим и порядочным мужчиной, чтобы оставаться любовником, мужчиной "для души", запасным аэродромом или средством мести мужу. С ним так было нельзя. Или все, или ничего.
Вера долго мучилась, но все-таки приняла решение – ей нужно сохранить семью.
– Я все равно люблю тебя. Просто знай это, – сказал Георгий, когда она сообщила ему о своем решении. А на следующий день ее выписали.
Николай приехал встречать ее один – Анечку на все лето забрали на дачу родители Веры.
– Это к лучшему, – в который раз подумала она. – Нам надо заново научиться общаться.
Дома было, на удивление, чисто.
– Вызывал службу специальную, чтобы тебе после больницы не возиться с уборкой – пояснил Николай, и Вера обняла его:
– Спасибо за заботу, Коленька.
Тем не менее, немного "повозиться" пришлось – корзина с грязным бельем была полна: похоже, Николай перестелил постель перед ее возвращением, а постирать грязное не успел.
Вера взяла комок ткани, то ли простынь, то ли пододеяльник, и встряхнула его, чтобы расправить перед загрузкой в машинку. Из середины комка выпало что-то черное. Она наклонилась и подняла маленькие черные кружевные трусики, которые явно не принадлежали ни ей самой, ни семилетней дочке.
– Гош, я еду к тебе. Можно? – с удивительным спокойствием она набрала номер и выговорила непривычные для нее слова.
– Я как раз еду домой, буду через полчаса. Сама доберешься или тебя забрать? – совершенно обыденно уточнил он.
– Доберусь сама. Диктуй адрес.
Муж уже смотрел телевизор и даже не услышал, как Вера вышла из дома. А она не хотела с ним прощаться. Через неделю Вера подала на развод и попросила Николая освободить квартиру.
…У Веры был любимый человек, ее поддержала дочка, которая, хоть и скучала по папе, но захотела остаться жить с мамой. Больше у Веры никого не осталось.
От нее отвернулись ее собственные родители, свекры прокляли в самом прямом смысле этого слова, общие друзья прекратили общение, на работе многие сторонились и чуть ли не показывали пальцем. Шутка ли – изменила мужу и развалила семью!.. Тьфу, противно! Приличных слов для таких даже нет.
Я этого так не оставлю!
У Анатолия не было детей. Так сложилось. В первом браке у жены были проблемы со здоровьем, а, когда он женился второй раз, после сорока, на своей ровеснице, уже вроде бы, как-то и не нужно было. Тем более, что у второй жены, Тони, была дочь-второклассница, а у самого Анатолия была племянница Инночка, дочь младшей сестры. Словом, было о ком заботиться, но не было возни с пеленками-распашонками и бессонных ночей.
Анатолия все вполне устраивало. Тем более, что он был реалистом и неглупым человеком: у него имелось серьезное хроническое заболевание, которое периодически вступало в острую фазу. Тогда за ним самим нужен был уход. Да и общее состояние медленно, но верно двигалось в сторону ухудшения. Врачи давали прогноз максимум лет на десять активной жизни. А потом… неизвестно.
Ну и что ждет ребенка в таком случае? Нет. Анатолий не афишировал свою мотивацию, отговариваясь тем, что он – убежденный чайлфри. И точка. Кто-то отступал, кто-то убеждал, кто-то презрительно фыркал, но ему это было до лампочки. Он принял решение и был убежден в своей правоте.
Тоня хотела ребенка от любимого мужа. Конечно, хотела. Но разделяла его взгляды. Да и возраст… В общем, со временем и она смирилась: есть дочь, есть любимый муж, что еще нужно для счастья? Наверное, только здоровье…
Они были женаты чуть больше года, когда к ним из небольшого провинциального городка перебралась жить Инночка. Она только что закончила институт, и поняла, что в родном городе перспектив нет ни в плане работы, ни в плане удачного замужества. Поэтому совершенно естественно, что она вспомнила о дяде.
– Я ненадолго. Мне только зацепиться в Москве. Ну не буду же я квартиру снимать, когда у моего дядечки Толечки своя квартира есть? – хлопая длинными ресницами объясняла она свой неожиданный приезд.
И действительно. Дядечка Толечка и тетечка Тонечка недавно продали свои квартиры и купили общую – большую, просторную, светлую и в очень хорошем районе. Ну разве жалко на время отдать одну комнату родной племяннице?
– Живи, конечно. Родным людям нужно помогать, – сказал Анатолий и выделил Инночке не только комнату, но и помогал деньгами, пока она не устроилась на работу. А тетечка Тонечка стеснялась просить помощи по хозяйству – ведь Инночка у них в гостях. Она кормила племянницу, убирала в ее комнате, мыла за ней посуду и гладила ее одежду, когда Инночка об этом просила – а просила она довольно часто.
Инночке очень нравилось у тети и дяди, и неизвестно, сколько бы она еще гостила у них, но через полгода она закрутила на работе роман и очень удачно вышла замуж, перебравшись в квартиру мужа.
Муж Инночки был перспективным мальчиком, но пока с деньгами было не слишком шикарно. И Инночка, теперь уже с мужем, часто приходила занимать денег у дяди Толи, иногда забывая их отдавать, по несколько дней гостила на их даче и использовала дядин гараж в качестве склада своих вещей – ведь она же его родной человек, это нормально.
…Муж Инночки пошел в гору, а вот дядя Толя стал заметно сдавать. Периоды ремиссии становились все короче, а периоды обострений – дольше и мучительнее. Тоня ухаживала за мужем, искала новых врачей, заказывала какие-то чудодейственные лекарства. Но мужу лучше не становилось.
Он становился физически слабее, зато характер его сделался невыносимым: он почти постоянно кричал на жену, капризничал и чего-то требовал. Тоня все сносила терпеливо и оставалась любящей, заботливой женой – до самого конца.
– Дяди Толи больше нет, – позвонила она Инночке поздним вечером. – я не могу поверить… Сил нет… Давление подскочило… Дочка завтра первый экзамен сдает в школе, ЕГЭ, не могу ее выдернуть… Ты не поможешь мне все организовать? У тебя, вроде бы, отпуск
– Ой, тетечка Тонечка, какой кошмар, какой кошмар!.. Дядя Толечка… Нет, я на завтра уже к стоматологу записана, но на похороны послезавтра приду. Обязательно приду!..
И Инночка пришла. Принесла две розы, красиво поплакала на плече мужа, обняла Тоню, а, едва все зашли в квартиру, где собирались помянуть, отозвала вдову в сторонку прямо в коридоре.
– Тетечка Тонечка, а вы знаете, дядя Толя завещание оставил? Нет? Странно… Впрочем, у него из родных – только я и мама. Вы, наверное, эту квартиру себе хотите оставить? Тогда давайте мы дачу заберем и машину – вы же все равно не водите… И запонки с бриллиантами заберу – их мама ему дарила. Вам-то они ни к чему, да? И еще кожаный портфель отдайте, это мы с мужем дарили, он мужской, вам не нужен. И, наверное, коллекцию марок заберу – он мне обещал их отдать, там редкие есть, дорогие…
Тоня подняла на нее сухие, покрасневшие от слез глаза, и что-то прошептала.
– Что вы сказали? – не расслышала Инночка.
– Пошла вон! – уже громко повторила Тоня.
Инночка вздрогнула от неожиданности:
– Что? – Тоня молча распахнула входную дверь. – Вот стерва! Ну, я этого так не оставлю! Я на тебя в суд подам! – Инночка погрозила кулаком и гордо вышла в коридор, а Тоня закрыла за ней дверь и бессильно привалилась к стене…
Кому нужен богатый внутренний мир
– Нормальных мужиков не осталось. Какая там любовь? Какое внимание? Кажется, им вообще от женщин больше ничего не нужно, кроме денег! – вздыхали за чаем с пирожными коллеги Надюшки, такие же милые интеллигентные барышни-экскурсоводы, как и она сама. Только возрастом чуть постарше нее, вчерашней выпускницы института, а потому рассуждающих с позиции опытных наставников.
– Да как же так! Да не может быть! – горячилась Надюшка.
Она пыталась спорить, но, видя снисходительные усмешки старших дам, смущенно умолкала, правда, все равно оставалась при своем мнении.
Опыта общения с противоположным полом у нее было маловато, который ограничивался парой мимолетных романов еще в институте.
Теперь же с мужским обществом было грустно: среди коллег было всего несколько сильно возрастных и глубоко женатых мужчин, что Надюшку вовсе не устраивало. Шумные компании она не любила, подружек у нее было двое – такие же тихие, скромные девушки. Те кандидатуры, что предлагала мама – сыновья ее подруг – Надюшка отвергала на еще на стадии описания, даже на фото потенциального ухажера взглянуть желания не возникало. Словом, познакомиться с кем-то возможности не было решительно никакой.
И Надюшка, как современная и энергичная девушка, не желающая ждать милости от природы, зарегистрировалась на сайте знакомств.
– Уж здесь-то выбор будет большой! – подумала она и очень ответственно подошла к заполнению анкеты. Выбрала самые лучшие фотографии из архива, да еще заказала фотосессию, где очаровательная девушка-фотограф запечатлела ее в разных образах: от сказочной принцессы до дерзкого байкера.
Надюшка описала свою внешность, рассказала об увлечениях, о том, какого мужчину хотела бы найти. И стала ждать. Впрочем, это очень громко сказано, ибо сообщения, открытки и смайлики посыпались практически мгновенно, едва анкета прошла модерацию.
К сожалению, пришлось переботать кучу "руды", прежде чем найти несколько "самородков" – отсечь явных неадекватов, извращенцев, малограмотных, но горячих джигитов и откровенно женатых товарищей. Тем не менее, после такой громадной "зачистки" все равно оставалось пара десятков более-менее адекватных мужчин, по крайней мере, способных к конструктивному диалогу и производящих впечатление нормальных.
При дальнейшем общении отсеялось еще несколько товарищей: они не хотели "терять время" на переписку, требовали немедленной встречи, желательно, у них дома, чтобы "получше узнать друг друга". Еще трое упорно писали с предложением денег за "встречу", не понимая слов отказа. Пришлось отправить их в черный список.
В результате у Надюшки осталось только четверо собеседников, с которыми было интересно общаться, которых интересовала она сама как личность, ее внутренний мир, ее увлечения. И – что самое интересное – все они, как один, говорили о том, что для них самое важное в женщине – это ее характер, ум, образование, воспитание. Не важно, как человек выглядит, не важно, какое него материальное положение. Главное – какой человек он сам.
Как поняла Надюшка, мужчины очень сильно настрадались от меркантильных потребительниц, которых интересовали в мужчине только деньги.
– Ужасно, – вздыхала Надюшка, – как так можно?
Она радовалась, что может быть "на одной волне" с человеком. Для нее тоже деньги не были самоцелью, она не гналась за модой и была сторонницей естественной красоты: без наращивания разных частей и деталей тела, дикого макияжа или вызывающей одежды.
После двух недель онлайн общения Надюшка поняла, что готова к знакомству в реальности. И назначила свидание первому кавалеру, о чем и похвасталась тетушкам на работе.
– Оденься поскромнее, – посоветовали почему-то они. – И не штукатурься сильно. А, главное, не говори, что тебе родители квартиру и машину подарили. Ну и про то, что ты совладелица маминой картинной галереи тоже не говори. Скажи, работаю в музее экскурсоводом, получаю три копейки. Тем более, что это правда.
– Зачем? – возмутилась Надюшка.
– А зачем им эта информация? Ты молодая, красивая, скромная, хорошо образованная, культурная девушка с хорошим характером и богатым внутренним миром. Они ведь такую искали? Вот и нашли. А про то, что ты – дочка богатых родителей им знать незачем.
– Вы ошибаетесь! – возмутилась Надюшка, но потом все-таки решила последовать их советам. Она им докажет, что это они циничные тетки, а порядочные мужчины существуют!..
…Первое свидание сразу не задалось. Мужчина, не оценив довольно сложный, но неброский макияж "натюрель", спросил, почему Надюшка такая неухоженная – даже не потрудилась по-нормальному накраситься для первого знакомства. Да и одета как-то… неярко… Дальше любитель "естественной красоты" рассказывал, какими внешними качествами должна обладать женщина, чтобы понравиться ему. Почти за час общения Надюшка поняла, что не сможет соответствовать столь высоким стандартам и, заплатив за свой чай, удалилась.
Второй кандидат, любитель "богатого внутреннего мира" женщины, очень долго и нудно выспрашивал, какие блюда Надюшка умеет готовить, не боится ли она домашней работы и скольких детей планирует ему родить. Она пыталась перевести разговор на театр, живопись, литературу, но мужчина, останавливая ее жестом руки, твердо настаивал на ответе, знает ли она разницу между украинским, сибирским и московским борщом?.. Надюшка чувствовала себя, словно домработница на собеседовании у требовательного будущего хозяина. С этим претендентом она тоже поторопилась распрощаться.
Однако самыми неожиданными оказались встречи с двумя оставшимися кавалерами. Они были милы и внимательны. Сыпали комплиментами, шутили и смеялись. Каждый из них принес на встречу цветок: первый – розу, второй – лилию. Оба восхищались внешностью и умом Надюшки, оба говорили, что сражены наповал такой очаровательной девушкой.
А потом были вопросы о работе и жилье. Надюшка отвечала, что работает в музее, получает очень скромную зарплату, живет в квартире родителей (ну да, это же они ей ее подарили), а на работу ездит на метро (работала она в центре, в двух остановках от дома и толкаться в пробках, потом судорожно искать парковку считала откровенной глупостью).
И настроение кавалеров менялось моментально. Улыбка стекала с их лиц, они кривились, морщились, а потом мямлили о том, что им срочно надо бежать, ведь Надюшка не будет против разделить счет? Надюшка против не была.
– Да это случайно так совпало! – убеждала она тетенек на работе, когда они спросили ее о свиданиях. – Просто так получилось! Нормальных мужчин много, и я найду своего человека!
– Ну-ну, ищи, – кивали тетушки и ехидно улыбались: – Только проверять на меркантильность не забывай…
