Читать книгу: «Революция разума», страница 5

Кирилл провел языком по тонким губам. Повисло молчание. Стало так тихо, что слышались шаги горничной в коридоре на втором этаже. Аня посмотрела на Кирилла и едва заметно вздрогнула. Вике показалось, что сестра боится даже пошевелить мизинцем. Михаил с интересом наблюдал за происходящим, вцепившись пальцами в цепочку. Вика взяла сестру за руку, чтобы та не потеряла сознание. Рука Ани была ледяной.

– Что ты здесь забыла? – недовольно начал Кирилл. В его голосе было столько злости, что Аня испугано захлопала ресницами, стараясь сдержать подступившие слезы. Кирилл обратил взгляд на Михаила. – Зачем ты их впустил?

Михаил сделал шаг навстречу брату и холодно на него посмотрел:

– Когда ты научишься отвечать за свои поступки?

Кирилл сразу понял, о чем идет речь. Он фыркнул в ответ и сделал вид, что его это не задело, но в груди его явно кипела злость. Кирилл яростно глядел не на Аню, а на Вику, словно знал, что без сестры Аня не решилась бы даже близко подойти к его дому.

Все смотрели на Кирилла и ждали его реакции. Наконец, он сказал:

– Я не верю, что это мой ребенок.

Михаил усмехнулся. Попытка брата отпереться его нисколько не удивила, он, похоже, ожидал чего-то подобного. Он сразу заметил желание Кирилла потянуть время.

– Мы же оба знаем правду. Он ведь твой, не так ли? – ехидно произнес Михаил.

Вика заметила, что Михаил играл с братом, пытался вывести того на чистую воду, следил за эмоциями, жестами, взглядом. Кирилл занервничал – делал много лишних движений, взгляд бегал из стороны в сторону.

– Они обвели тебя вокруг пальца. Им просто нужны деньги.

– Хочешь сказать, ребенок не от тебя? – спросил Михаил.

– Не уверен, что она вообще беременна.

Вика едва не вскочила от злости, но Аня удержала ее. Михаил подошел к брату и встал напротив него. Тот спрятал руки в карманы и старался выглядеть спокойным. Получалось не слишком хорошо.

– Мы можем это проверить. Тест на беременность, анализ ДНК. Поехали прямо сейчас, уточним детали в клинике. Ань, ты не против? – Михаил посмотрел на нее.

– Не против.

– Отлично, поехали.

– Мы никуда не поедем, – прервал Кирилл. Он знал, что ребенок от него, так как Аня на момент встречи с ним была невинна. Он знал это и по другим интимным признакам, но не хотел принимать действительность и становиться отцом.

– Позже все проверим, – продолжил он, едва взглянув на Аню. – Если твои слова подтвердятся, я буду выплачивать алименты, но на большее не рассчитывай.

Аня не позволяла слезам выступить, стараясь сохранить достоинство перед Кириллом. Видимо, в ее душе теплилась слабая надежда, что Кирилл все же однажды вернется к ней, она лелеяла эту мысль и пока не могла расстаться с ней. Чувства еще не угасли.

– Она не может вернуться домой. Отчим выгнал ее, узнав о беременности, – сказала Вика.

– И что же ты прикажешь? Квартиру ей снять? – закричал Кирилл. Все обратили внимание на его покрасневшее лицо и судорогу в левой руке.

– Может, она пока поживет здесь? – предложил Михаил. Аня выдохнула, а Вика приятно удивилась.

– Даже не думай, что можешь вот так легко вмешиваться в мою жизнь! – Кирилл сжал руку в кулак. Михаил заметил вздувшуюся от злости вену на лбу брата. Кирилл едва сдержался, чтобы не пустить в ход кулаки. Нервы у всех были на пределе.

– Это мой дом, здесь я решаю, кого приглашать, а кого выгонять! – крикнул Михаил. Кирилл не выдержал.

– Да пошел ты!

Он ринулся к брату, схватил за футболку. Тот по-прежнему был спокоен и невозмутим. Кирилл сжал пальцы сильнее, а потом что-то шепнул Михаилу на ухо, после чего тот переменился в лице. Кирилл засмеялся:

– Хочешь, я всем расскажу, какая ты на самом деле тварь? Неужели тут все думают, что настоящий урод – это я. Не-е-т. Ты, мразь!

Кирилл ткнул в брата пальцем и отпустил его. Михаил пытался не сорваться. Он стоял с опущенной головой и молчал. Несмотря на просьбы Ани успокоиться, Вика не выдержала, вскочила с дивана:

– Хватит перекладывать вину на других! Здесь все виноваты, кроме тебя! Я – тварь, что привела сестру, она тварь, что решила оставить ребенка, твой брат мразь, что захотел ей помочь, хотя другой бы на его месте послал нас куда подальше. Ну а ты что? Неужели ты ни в чем не виноват, а?

Сердце колотилось в груди, Вику переполняла злость. Она была словно вулкан, готовый вот-вот извергнуться. Вику раздражал тот факт, что очевидную правду пытались смешать с грязью. В комнате стало жарко. Кирилл начал вести себя странно. Он вдруг расхохотался, словно сошел с ума.

– А ты ненормальная, – сказал Кирилл и засмеялся еще сильнее. В этом нервном припадке он пошел к лестнице, чтобы скорее покинуть комнату. По пути добавил: – Пусть живет здесь, раз вам так хочется. Вы все ненормальные!

Скоро шаги и смех стихли. Кирилл где-то наверху хлопнул дверью и заперся, чтобы побыть в одиночестве. По лестнице спустилась горничная и вышла на улицу. Никто и не заметил ее, хотя прошла она совсем рядом. Каждый был настолько занят своими мыслями, что уже не мог обращать внимание на кого-то еще.

Запись из дневника Вики

«Давно не писала в свой дневник, но сейчас накопилось. Моя сестра забеременела от козла, которого зовут Кирилл. Теперь у нас огромные проблемы. Отчим выгнал ее из дома и сказал, что разрешит ей вернуться, если она сделает аборт. Я в ужасе, что все к такому пришло, если бы был жив наш отец, я уверена, он бы никогда не сказал такого Ане. Ненавижу своего отчима, этого урода.

И все было бы гораздо проще, если бы Кирилл оказался нормальным парнем, но… Аня рассказала, что Кирилл не собирается с ней продолжать отношения (если это можно вообще называть отношениями) и в воспитании ребенка не будет принимать участия. Честно говоря, мой мир перевернулся, когда я узнала, что на третий день знакомства Кирилл затащил ее в постель. Я считала Аню другим человеком и была уверена, что она никогда бы не совершила такую глупость. Для меня она романтичная и впечатлительная девушка, читающая книги о великой любви. Но в итоге Аня доверилась козлу, которому на нее плевать.

Ситуация с ребенком привела нас в тупик. Аня не хотела делать аборт, объясняя это тем, что не сможет жить дальше. Мне ничего не оставалось, как пойти к этому Кириллу вместе с Аней. Я не знаю, как поступила бы я в этой ситуации. Возможно, я бы рассматривала вариант, которого так боится Аня, но… это все очень тяжело.

А мое мнение по поводу любви не изменилось. Я, как отрицала ее существование, так и буду отрицать. Вообще раздражают влюбленные парочки, тупые разговоры на переменах. Хочется сбежать от всей этой суеты.

Вчера, кстати, снова играли с ребятами в футбол и сделали новое граффити на заброшке, очень круто получилось, теперь на стене нарисован тигр.

Чуть не забыла! Позавчера ко мне подошел Федоров, я дословно не помню, но он сказал примерно следующее: «Ты мой идеал. Ты красивая, у тебя черные густые волосы, красивое лицо, улыбка, ты оптимистичная, жизнерадостная, сумасшедшая…».

И тут я не выдержала и рассмеялась, Боже, это было так жестоко с моей стороны, я даже не знаю, что в этом было смешного, но только после этого, он больше ни слова не сказал. Я точно дура, что так себя повела, не знаю, что на меня нашло, но почему-то мне до сих пор весело. И что самое интересное, он в этот же день предложил встречаться Настюхе из «Б» класса. Она вроде согласилась, но суть даже не в этом, а в том, что Федоров просто полный идиот».

Запись в дневнике Вики следующего дня

«Утром Михаил, как и обещал, прислал к дому машину. Мы с водителем помогали Ане перенести вещи. Я поехала с ней и помогла разобрать вещи, а потом вернулась домой.

Теперь я осталась одна в комнате. Раньше мне иногда этого хотелось, побыть одной, насладиться тишиной за мольбертом, рисуя извилистые облака и бушующий океан. А теперь мне кажется, что в одиночестве есть нечто удручающее. Так странно, мое мнение изменилось всего за один день.

Я подошла к окну и посмотрела на уходящее лето. Грустно расставаться с ним, на улице уже нет той июльской жары, нельзя больше убежать на пруд с друзьями, искупаться, прыгнуть с моста бомбочкой. Приближается осень, одиннадцатый класс. Это последний год, когда мы будем все вместе, а дальше университет, новые лица. Смогу ли я найти там таких же близких друзей, каких нашла в школе? Вдруг все там окажутся чужими. Меня пугает и одновременно привлекает эта неизвестность. Я с детства мечтала стать художником, училась, рисовала. Вся наша квартира завешана моими картинами, многие пришлось раздарить друзьям, так как места попросту перестало хватать. Многие знают о нашей «банде» благодаря граффити, которые мы оставляем на домах. Некоторые даже специально просили разрисовать их гаражи, это было круто. Кому-то нравится твое творчество, этот факт поднимает самооценку и желание продолжать свое дело.

И, тем не менее, я безумно боюсь, что не смогу поступить в Москву на художника. Боюсь, что завалю экзамены, и мне придется пойти на какую-нибудь скучную специальность вроде экономиста. Для меня нет ничего хуже, чем алгебра, зато геометрия и черчение даются мне гораздо лучше. Конечно, черчение и тем более геометрия невозможны без математики, но, в отличие от математики, там хотя бы нет этих логарифмов, интегралов и прочего. Там совершенно другие задания. Очень жаль, что в одиннадцатом классе нет ИЗО, вот было бы весело! Еще как-то интересно бывает на уроках литературы, наша учительница умеет интересно рассказывать, будто она на своем месте, там, где и должна быть. Ее слушают даже отсталые двоечники, таких учителей нужно еще поискать. На большей части уроков ты готов умереть со скуки и часто считаешь СЕКУНДЫ до звонка. Не о минутах речь. А потом по ним еще приходится делать нудные домашние задания. Такое ощущение, будто все учителя договорились отравить последние годы учебы и лишить возможности насладиться школьными деньками.

Нельзя не сказать про ЕГЭ. Достало! Когда же учителя уже перестанут нас пугать им? Каждый день они рассказывают нам разные истории, которые будто вырваны из фильмов ужасов. И хорошо это я человек не впечатлительный, но есть в классе девушки, которые едва ли не в обморок падают. Они очень хотят сдать на наивысшие баллы и всеми днями усердно готовятся, занимаются с репетиторами. Я, конечно же, тоже готовлюсь, но не до фанатизма. Я все-таки не хочу потерять голову из-за учебы, мне хочется еще и делать что-то для души. Если у меня не получится поступить ни в один художественный ВУЗ, я очень сильно расстроюсь, но не пойду сбрасываться с крыши, а попытаюсь сдать экзамены еще раз на следующий год.

Никак не могу привыкнуть к той мысли, что теперь Ани не будет рядом. Мы столько лет прожили в одной комнате, а теперь я буду жить без нее. Мне непривычно даже просыпаться без нее и засыпать… Моя сестрица – ранняя пташка, я не понимаю, как можно проснуться в семь утра в воскресение. По-моему, нужно быть сумасшедшим. А она просыпалась и читала свои романтические книги. Я люблю рисовать по вечерам и ложиться поздно ночью. Конечно, такое было возможно только в выходные и на каникулах. Раннее утро для меня – настоящая пытка. Ночью со звездами приходит вдохновение. Лучшее время, чтобы начать рисовать то, где бы я хотела оказаться».

* * *

На часах было ровно девять вечера. Аня лежала на просторной кровати в огромной спальне, где пахло свежим постельным бельем, а из окна открывался вид на яблоневый сад. Она поначалу не могла поверить, что теперь это ее комната. Прежде чем заснуть она внимательно осмотрелась. Над кроватью из мозаики был выложен раскидистый дуб, слева располагался огромный шкаф с зеркалом. На тумбочке стояла розовая орхидея, а рядом – серебряный поднос, на котором сверкал изгибистый кувшин с водой. Люстра по всем габаритам была огромной, а ковер необычайно мягким.

Прошло около трех часов, пока странные звуки не разбудили девушку. Аня позвала Вику, но та не отвечала. Ее сердце нервно забилось в груди, пока она не осознала, что сейчас в доме Михаила. Девушка открыла окно и услышала нечеловеческие крики…

– Как будто кого-то режут…

Аня решила рассказать об услышанном Михаилу. Она вышла в коридор и оказалась в темноте. Ее руки затряслись, она боялась темноты до ужаса, до дрожи в коленях. Аня пыталась успокоить себя и повторяла: «В темноте не бывает чудищ, это только моя фантазия, если включить свет, здесь ничего не будет, кроме пустого коридора. Я взрослая, и я должна перестать бояться этого». Аня включила фонарик на телефоне, собрала все свое мужество и пошла к комнате Михаила. Она хотела бросить вызов своему страху, который мешал ей всю жизнь. Как-то в интернете Аня прочитала – чтобы перестать бояться паука, нужно завести себе этого паука и подружиться с ним. Ей казалось это безумием, но сейчас она решила испробовать эту методику в деле.

Неожиданно чья-то рука легла ей на плечо. Аня вскрикнула и прижалась к стене, тело затряслось, словно по нему пронесся электрический разряд.

– Господи, с вами все в порядке? – спросила горничная. Аня пыталась отдышаться и успокоиться. Она внимательнее посмотрела на лицо горничной, после чего узнала ее.

– Вы так неожиданно появились, я чуть не умерла от страха.

– Простите, что напугала вас. Что вы тут делаете?

Аня отошла от стены, возникла небольшая пауза. Она не знала, стоит ли говорить горничной о крике, который слышала. Аня еще раз взглянула в глаза собеседницы и решила уйти от вопроса:

– Вы тут живете? Почему вы не у себя дома?

– Я живу далеко от работы и приезжаю домой только на выходные. Михаил Александрович разрешил мне ночевать у него дома. Тем более я живу одна, и у меня никого нет.

Аня задумалась над словами горничной, но та воспользовалась моментом и решила задать интересующий ее вопрос снова:

– Так что вы делаете возле двери Михаила Александровича?

Аня поняла, что просто так ей не уйти от вопроса:

– Я просто… услышала какие-то крики и решила сказать об этом.

– Крики? Я ничего не слышала. Возможно, кто-то на улице кричал, пьяная компания.

Аня задумалась.

– Наверное, мне спросонья померещилось. Простите, вы не проводите меня до комнаты.

Аня не стала спорить с горничной и последовала обратно в комнату, тем более что шум прекратился. Она спала только с включенным торшером, так было спокойнее. Девушка решила как можно скорее забыть о случившимся, поэтому услышанный крик списала на пьяную компанию. Но странное чувство в груди не покидало ее. Что-то подсказывало, что она ошибалась. И дело было вовсе не в пьющей компании, проходящей мимо.

* * *

Михаил встал с постели, проспав всего три часа. Этого времени ему было предостаточно, чтобы выспаться. Он чувствовал себя бодро.

В его комнате царил хаос. Хотя скорее она была похожа на свалку: стол был завален компьютерными запчастями, исписанными и смятыми листами бумаги, посудой, вырезками из газет и журналов, дисками, даже каким-то образом там оказался пластилин. В шкафу вещей не было, они все лежали на стуле в виде огромной горы, верхушка которой часто сваливалась на пол. Иногда на полу можно было найти грязные тарелки недельной давности. Их Михаил периодически убирал, так как из-за них одежда часто пачкалась. Горничные не имели право входить в его комнату.

Михаил открыл форточку. Нотки уходящего августа заиграли на коже мурашками. Михаил включил любимую группу «Nirvana». Он слушал либо рок, либо что-то из классики.

По всей комнате были развешаны сюрреалистические картины. Михаил считал, что именно в этом направлении можно увидеть что-то из небытия – то, чего нет.

Послышался стук в дверь. Горничная сообщила, что завтрак готов. Михаил подошел к клетке, чтобы проверить ворона. Клетка всегда была открыта, Михаил никогда не ограничивал свободу Иксу. Он часто выпускал ворона, чтобы тот мог насладиться полетом. И каждый раз Михаил думал, что Икс больше не вернется. Но ворон возвращался, так как не мог более существовать без своего хозяина. Они будто понимали друг друга без слов. «Иногда в молчании, во взгляде гораздо больше смысла, нежели в словах», – любил повторять Михаил.

В любимой футболке с надписью «Nirvana» Михаил вышел из комнаты. Он положил толстую цепочку в рот, а потом достал, проведя по зубам. Многих раздражала эта привычка, но он уже не замечал, как делает это.

Из комнаты Ани он услышал голос Кирилла. Михаилу стало интересно происходящее, и он подошел к двери и прислонил ухо.

– Разве ты об этом хотел со мной поговорить? Наверняка, нет… – перебила Аня. В ее голосе звучала нотка уверенности, но все же этого было недостаточно, чтобы противостоять Кириллу.

– Раз ты так хочешь, чтобы я сказал напрямую, что ж… – он вдруг остановился, и после небольшой паузы продолжил. – Послушай, Ань, тебе уже девятнадцать лет, а ты до сих пор живешь в заоблачных мечтах. Ты могла бы продолжать учиться, жить с родителями, в итоге найти парня, выйти за него замуж, родить ему детей в двадцать пять, но ты предпочитаешь стать матерью-одиночкой в девятнадцать. Неужели все это из-за денег? Неужели тебе так нужны деньги?

– Не суди людей по себе, Кирилл. Дело не в деньгах.

– Тогда зачем тебе это?

– Неужели не понятно, – она говорила тихо, – я просто не могу убить этого ребенка… Но почему ты настаиваешь на аборте?

Тишина. Михаил сжал цепочку сильнее. Его тошнило от этого отвратительного разговора.

– Мы никогда не станем настоящей семьей… – начал Кирилл. – Но я не смогу бросить на произвол судьбы своего ребенка. Если он родится, я буду его навещать. Но эта недосемья… Будет ли этот ребенок счастлив в такой семье? Сейчас это всего лишь клетка, а потом это будет живой человек. Ты думала, какое будущее его ждет?

– Я не могу сказать наверняка, будет ли счастлив этот ребенок. Но знаешь, вряд ли между жизнью и смертью, он выбрал бы второй вариант лишь по названной тобой причине. Кто мы такие, чтобы лишать его шанса, который выпадает лишь однажды? Будь уверен, я сделаю все, чтобы этот ребенок был счастлив. А если мы уже для тебя в прошлом, и ты боишься принять эту ответственность – уходи.

По дрожащему голосу Михаил понял, что Аня едва сдерживала слезы. В комнате повисла пауза. Михаил постучал в дверь. Она тут же вытерла слезы, а Кирилл вздрогнул от неожиданности. Михаил редко спрашивал разрешения войти, но в данной ситуации не мог поступить иначе.

Когда дверь распахнулась, все взгляды обратились на него. Он изобразил на лице что-то вроде улыбки.

– Неожиданно тебя тут встретить, Кирилл. Я помешал?

Фраза получилась неуместной, и Михаил это почувствовал. Кирилл зыркнул на брата, в его глазах отражалась ненависть, он едва не сбил Михаила с ног, когда поспешно вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Грохот эхом отдавался в голове снова и снова. Аня села на кровать и склонила голову.

– Он что-то сказал тебе? Что случилось?

– Ничего, все в порядке.

Михаил подошел ближе и обратил внимание на ее дрожащие пальцы. Аня смотрела в одну точку и не шевелилась. В комнате до сих пор оставался запах одеколона Кирилла, напоминавший о ссоре. Михаил сел рядом с Аней и сказал:

– Иногда в жизни бывают моменты, когда все против тебя. Со всех сторон твердят – ты не справишься, брось это, не губи свою жизнь. Люди говорят это, потому что смотрят на мир со своего ракурса, они не могут представить, что есть еще другие углы обзора. Именно поэтому важно только то, что думаешь ты. Если ты хочешь оставить этого ребенка, делай так, как считаешь нужным.

Аня подняла голову и посмотрела на Михаила. Слезы медленно стекали по ее дрожащей улыбке. Михаил обнял Аню, ее плечи показались ему очень худыми.

– Спасибо вам, – сказала Аня.

– За что?

– Просто за то, что меня обняли.

Михаилу эта фраза показалась волнительной и откровенной. Он почувствовал себя немного неловко и попытался уйти от напряженной обстановки:

– Ненамного я тебя старше, чтобы называть меня на вы. Чувствую себя стариком.

Аню рассмешила эта фраза.

– Хорошо. И как мне тебя называть?

– Михаил. Только не Миша, ненавижу, когда меня так называют. Будто Мишутка какой-то.

Аня засмеялась и Михаил вместе с ней. Они еще недолго пробыли вдвоем и поговорили о мелочах, которые, в сущности, не имеют особой ценности. Их разговор прервал звонящий телефон. Это была Вика. Аня ответила, и Михаил махнул головой, словно говоря «зайду позже». Аня ответила ему тем же. Михаил пошел к себе в комнату, чтобы снова взяться за решение задачи по высшей математике.

* * *

На следующий день Вика приехала навестить сестру. Они поговорили о ссоре с Кириллом, Вика как всегда высказывалась в его адрес негативно:

– У него ай кью как у золотой рыбки. Его надо сдать в зоопарк к обезьянам.

Аня громко хохотала. Ее щеки залились розовым девичьим румянцем. Ей нравилось, когда Вика импульсивно выражалась о Кирилле и пародировала его.

– Я Кирилл, ко-ко-ко. Посмотрите на меня, я целыми днями пью эспрессо и курю, словно Шерлок.

Она сделала утиные губы и продолжала унижать Кирилла, пока им это не надоело. Сестры упали на кровать и некоторое время молчали. Каждая из них думала о том, как теперь изменились их жизни.

– Знаешь, а я все равно сплю с включенным торшером. Уже так привыкла спать при свете, – сказала Вика.

– А я просыпаюсь утром и думаю, как бы тебя не разбудить, но потом вспоминаю, что одна, – сказала Аня. Они снова замолчали. За дверью послышались шаги, скорее всего это была горничная.

– Мне очень плохо без тебя, – произнесла Вика. Она вдруг обняла сестру и заплакала. Аня редко видела ее слезы, обычно та держала в себе такие эмоции. Это ее поразило.

– Что с тобой? Не плачь только, а то я тоже вместе с тобой разревусь.

Но Вика не могла остановиться. Она уткнулась сестре в грудь и залила ее слезами. Аня пыталась ее успокоить, но у самой глаза становились влажными. Они некоторое время плакали без остановки, потому что понимали, что никогда не вернутся к прежней жизни.

Вика первая прервала затянувшееся рыдание:

– Мы с тобой чукчи. Рыдаем, как дуры.

Аня улыбнулась сквозь слезы:

– Настоящие дуры.

На улице было жарко. Солнце палило с необычайной силой. На земле от засухи появлялись трещины, окно было открыто из-за духоты. Вечером Вика попрощалась с сестрой и уехала. Ане не спалось. В груди у нее поселилось странное чувство тревоги. Она не понимала, откуда оно могло взяться, но в итоге списала все на беременность.

Около трех часов ночи ее разбудила сигнализация. Аня сонно встала и закрыла окно. Несколько минут она думала о том, как изменилась бы ее жизнь, если бы она сделала другой выбор. Не познакомилась бы с Кириллом или согласилась бы на аборт. Какие последствия пришлось бы принять? Варианты развития событий не заканчивались. Но ее задумчивость прервал шум за дверью. Сначала она подумала, что это ходит горничная, но потом отчетливо услышала детский голос:

– Аня…

Михаил не говорил ей о присутствии детей в доме. Все это навевало странные мысли. Аня открыла дверь, и перед ней разверзлась темнота, доводившая до исступления. Девушка посветила фонариком, но не заметила ничего подозрительного. Она хотела уже вернуться, как вдруг снова услышала этот голос:

– Не уходи, Аня.

Она не знала, что ей делать. На галлюцинации это уже не было похоже. Аня стояла в дверном проеме и боялась пошевелиться.

– Помоги мне.

Голос стал громче. Ее трясло от мысли выйти из комнаты, оказаться в темноте и увидеть там что-то пугающее. Аня закрыла дверь в надежде, что звуки прекратятся. Но их сила увеличивалась, лампочка в торшере замигала и напугала девушку еще больше темноты в коридоре. Дрожащей рукой она схватила вазу и вышла из комнаты. По рукам пробежал холод. Аня уже подумала вернуться, но словно что-то не позволяло ей это сделать. Ее тянуло с сумасшедшей силой в сторону доносящегося голоса, все это время она думала: «Зачем?» и не понимала, что происходит. Детский голос становился отчетливее:

– Аня, мне нужно кое-что показать тебе.

Девушка медленно подошла к лестнице, которая утонула во мгле. Страх сдавливал грудь, отключал разум. Она глубоко вздохнула и пошла вниз.

На первом этаже темнота казалась гуще. Тошнота подходила к горлу, вена на руке нервно дергалась. Аня дышала прерывисто, будто ей не хватало воздуха. Девушка поставила вазу рядом с собой, та была слишком тяжелой.

– Аня.

Кто-то взял ее за руку. Аня медленно посмотрела вниз и увидела мальчика лет семи со светлыми волосами. Ее парализовало.

– Мне нужно показать тебе зло, которое здесь никто не видит.

С ужасом она осознала, что в мальчике нет ни одного признака живого существа. Он был похож на привидение, бледное, от которого исходил холод. Его маленькое тело слегка светилось в темноте. Аня закричала и упала на пол. Телефон выпал из рук и отключился. Девушка оказалась в темноте, сердце съежилось от ужаса. У нее началась истерика. Она звала на помощь, разрывая горло.

Мальчик встал перед ней. Она перестала кричать. Его большие глаза вопрошающе смотрели на нее. Сумасшедший страх отнял всякую возможность вымолвить хоть одно слово. Ее тело билось в конвульсиях. Мальчик подошел ближе, Аня заметила, что он держал в руке точно такую же цепочку, как у Михаила. Мальчик сказал:

– Не бойся. Я тебе ничего не сделаю. Здесь стоит бояться не меня.

Включился свет. Мальчик исчез. Аня оглядела комнату, боялась, что он где-то прячется. Неподалеку от себя она заметила вазу и схватила ее.

– Господи, что случилось? – спросил Кирилл. Он подбежал к ней вместе с Михаилом и помог подняться. Лицо Ани было искорежено страхом, словно ее неделю держали в камере пыток. Михаилу еле удалось забрать вазу, ее пальцы не разгибались. Аня молча сидела на диване с притупленным от страха взглядом.

– Почему ты бродила в темноте? Не могла включить свет? – спросил Кирилл. Аня ответила трясущимися губами:

– В моей голове даже не возникло такой мысли.

Кирилл помрачнел от ее испуганного вида.

– Я нашел твой телефон, держи, – сказал Михаил и протянул ей мобильный.

– Расскажи, что с тобой случилось, – просил Кирилл.

Аня боялась рассказывать о таком кому-либо. Она была уверена, что ее примут за сумасшедшую. А если потребуют доказательства, то какие доводы можно привести в пользу существования потусторонних сил? Кирилл не сдавался и пытался узнать хоть что-то, пока Михаил его не остановил. Вместе они проводили Аню в комнату. Ее тело стало деревянным, а движения – слишком резкими и дерганными. Уже в кровати она обняла плюшевую игрушку и прижалась к стене, словно загнанная лань. Михаил потянулся к выключателю, но Аня закричала:

– Нет! Только не выключай свет! Прошу.

Михаил отдернул руку, словно дотронулся до кипятка.

– Извини, я не хотела так грубо. Просто… я боюсь темноты.

Михаил никогда не видел в человеке столько страха в глазах.

– Остаться с тобой? – спросил он.

– Боже, нет. Со мной все нормально, не нужно так беспокоиться.

– Ты уверена?

– Да, – ответила Аня.

Михаил вздохнул и перед уходом добавил:

– В соседней комнате горничная, справа от тебя кнопка вызова. Ты можешь вызвать горничную, если тебе что-то понадобится. Я совсем забыл рассказать про эту кнопку, но теперь ты знаешь. И в следующий раз включай свет в коридоре, не ходи в темноте.

Аня обратила внимание на цепочку Михаила. Она не решилась спросить, откуда она у него. Михаил вышел из комнаты, Аня сжала одеяло. Она смотрела на горящий торшер и пыталась до конца осознать случившееся. Этой ночью она не уснула.

* * *

Аня встала в шесть утра. Под глазами появились синяки и мешки. Организм требовал сон, но бесконечные мысли не давали уснуть хоть на минуту. Аня накинула халат и спустилась к Михаилу, который доедал завтрак. Она робко села рядом с ним и скрестила руки.

– Я попрошу подогреть, если нужно, – сказал Михаил.

– Все нормально.

Ее тело было таким слабым, что она с трудом удерживала вилку. Аня отломила маленький кусочек яичницы. Аппетита у нее не было, но она заставила себя есть, в противном случае Аня упала бы в обморок от упадка сил. На кухне копошились повара. Михаил молча доедал завтрак и практически не смотрел в сторону Ани, это создавало неловкость.

– Скажи, – сказала Аня, когда Михаил хотел встать из-за стола, – ты веришь, что существуют потусторонние силы?

Михаил отодвинул тарелку и недовольно посмотрел на девушку:

– Ничего подобного не существует. Нет никакого бога, дьявола. Есть только люди и то, что их окружает.

Михаил встал из-за стола, но Аня решилась задать еще один вопрос:

– Тогда, как ты думаешь. Существует ли душа?

Он остановился.

– Наверное. Человек не может быть лишь куском мяса. Возможно, во вселенной все души собираются вместе после смерти. Кто знает. Но я убежден, что нет никого, кто бы управлял этими душами.

Аня не доела завтрак. Не рассказала о случившемся. Она была уверена, ей бы не поверили или вовсе сослали бы в психушку. Она решила, что свяжет произошедшее с беременностью и каким-нибудь образом спишет на гормональный сбой. Единственная, кому она могла рассказать правду, это Вика.

Часы показывали половину седьмого утра. «Еще слишком рано, чтобы звонить ей», – подумала Аня и ушла в комнату.

* * *

После полудня Вика пришла к сестре. В комнате было прохладно, работал кондиционер. Вика рисовала за деревянным столом, карандаш скользил по бумаге, издавая шершавый звук. На рисунок падали блеклые солнечные лучи.

– Слушай, я скоро тут мангу нарисую, если ты не расскажешь мне, что случилось. Уже полчаса здесь сижу, – сказала Вика. Она ожидала услышать историю о том, как ее сестра снова поругалась с Кириллом. Она рисовала парня с крыльями, который стоял на крыше и смотрел на закат. Рисунок был живым, Вика умело подчеркивала детали и создавала легкую туманность там, где это было необходимо. Красоту она видела не в совершенстве линий. «Небрежность – идеал искусства», – любила повторять она.

– Я видела мертвого мальчика, – сказала Аня. Карандаш застыл на крыльях парня, которого рисовала Вика. Она медленно повернула голову, ее глаза с ужасом смотрели на сестру.

– В смысле? Где?

– Ты не правильно поняла. Я имею ввиду привидение. Душу мальчика.

Аня рассказала все, что пережила в ту ночь. Вика случайно сломала карандаш, когда слушала слова сестры. История не укладывалась в голове, по коже пробегали мурашки. Кусочек грифеля упал на пол и спрятался в темном углу.

– Это… кажется… невозможным… – Вика говорила с большими паузами. Она схватилась за голову, ее взгляд упал на рисунок. Она смотрела на недорисованные крылья и небо, с которым они соприкасались.

– Я никому не рассказала. Вряд ли мне кто-то бы поверил, – сказала Аня, ее взгляд поник. Вика подошла к сестре и обняла ее.

– Помнишь, как в детстве, когда мы были в деревне, я сказала, что видела мальчика со светлыми волосами?