Читать книгу: «Солнечный мальчик», страница 2

– Терпение, терпение, всё идёт хорошо. Старайтесь так ставить вопросы, чтобы он мог отвечать по да-нетной системе, да или нет, это простейший код, на этом вся вычислительная техника построена.

– Но он хочет мне что-то сказать и не может. И это мучает его. Может, попробовать учить его писать?

– Не спешите, мне кажется, его ещё рано нагружать, пусть развивается постепенно.

Но Жене казалось, всё идёт медленно, медленно!

А с Дэном у Антона шла напряжённая повседневная работа. Антона мучило, что мысли, которые так быстро мелькали в его голове, он не мог произнести вслух.

Он старался, шевелил губами, но ничего не получалось.

С Дэном он научился связываться в любую минуту, стоило только позвать мысленно, и Дэн откликался.

А чаще Дэн окликал его:

– Я свободен, приходи на берег, малыш! – И Антон брал Женю за руку и показывал на океан.

Но Антону хотелось быть с Дэном чаще и чаще.

И утром, или днём, или вечером, он звал:

– Дэн, ты где?

– У Розовых скал.

– Что такое Розовые скалы, расскажи!

– Это горы, которым, может, миллионы лет. И море, и ветер, и дожди работали над ними, стихийно, конечно. Они вымывали мягкие породы, и образовалось множество пещер и лагун и на земле, и под водой, это целый замок, вот бы тебе посмотреть!

– А это далеко?

– Час пути мне или теплоходу.

– Дэн, сколько тебе лет?

– Зимой будет шесть.

– А мне?

– Тебе десять, но нас нельзя так сравнивать, я ведь уже почти взрослый.

– Откуда ты столько всего знаешь?

– Когда у меня появляется вопрос, появляется и ответ, чаще всего. Наверно, у нас, как у людей, есть своя библиотека. И она отвечает на мысленные вопросы.

– На любые?

– Нет, далеко не на все. Может, Вожакам даётся больше ответов.

– А где она, в океане?

– Нет, в космосе, наверно.

– Как интересно…

И вечером, перед сном, снова спрашивал:

– А теперь ты где, Дэн?

– А теперь – я проводил Куну к Дельфинарию, она очень любит смотреть представления. И мне приходится ждать, чтобы проводить её домой.

– Дельфинарий – это дом, который построили дельфины?

– Нет, Дельфинарий построили люди. Это как театр, но артисты в нём – дельфины. Они живут в неволе и развлекают людей. Впрочем, ты же не знаешь, что такое театр. Ты так многого ещё не знаешь! Тебе надо обязательно учиться читать и смотреть телевизор.

– Я постараюсь объяснить это Жене. Расскажи про Дельфинарий!

– Завтра приходи на берег, расскажу. А сейчас спи, тебе надо набираться сил, чтобы скорей стать здоровым.

– Спокойной ночи, Дэн!

Какая у него счастливая улыбка, – подумала Женя, когда зашла проведать Антона перед сном.

Океан штормило, и Женя повела мальчика гулять в парк.

А он тянул её, тянул к океану.

– Дэн, ты где? Меня не пускают на берег.

– И нам Вожак сегодня не разрешил уходить от Розовых скал. Шторм – страшная сила, он поднимает такие волны! Любой корабль может выбросить на берег. Сегодня никто не выйдет в море, по радио было штормовое предупреждение. Ты в парке, мы и так можем поговорить.

– Шторм начался утром?

– Нет, ночью, мы как раз возвращались домой. Вместо полутора часов на дорогу ушло все три. Куна хотела заночевать в Тёплой бухте, но родители волновались.

– Дэн, расскажи про Дельфинарий.

– Знал бы ты, как он мне надоел! Но Куну тянет туда, ничего не могу поделать. Там большие трибуны – место, где сидят люди. Похоже на палубу теплохода. А внизу – бассейн, где дельфины показывают разные трюки. Как я – там, у берега, только под музыку. Детей из других корпусов приводят на эти представления, а ваших – нет. А вашим это в тысячу раз нужнее, им надо общаться с дельфинами, плавать с ними. Тогда они начнут выздоравливать.

– Как я? Я ведь поправляюсь?

– Ты уже почти здоров. Не получается с речью – но мы справимся, ты справишься! И школу окончишь, и многое сможешь сделать в жизни. Такие способности, как у тебя, не часто встречаются у людей.

– А другие дети, они поправятся?

– Не сразу, не один год понадобится. Они станут нормальными людьми с нормальными способностями. Но им обязательно нужно общаться с дельфинами. И с родителями – не раз в месяц, им так нужна любовь!

– Но как мне сказать об этом Жене или Виктору Сергеевичу! Я же не могу им объяснить! Выходит, из-за меня ребята не смогут выздороветь!

Антон расплакался, он плакал и плакал, и Женя никак не могла понять, почему.

– Антон, что случилось? У тебя что-нибудь болит? Где у тебя болит, покажи!

Но мальчик только качал головой и плакал.

В следующий выходной «Ласточка» опять пришла к причалу Санаторной зоны. И в вестибюле третьего корпуса появился сам капитан в белоснежном парадном кителе с букетом красных роз. Медсестра и нянечки, как заворожённые, смотрели ему вслед. И конечно, очень завидовали Жене, ведь Сергей Николаевич пришёл именно к ней.

А Женя всю неделю уговаривала себя, что он не придёт больше никогда. И вдруг – он. И эта белоснежная парадная форма, и розы, и улыбка.

Какое счастье, Господи!

– Здравствуйте, Сергей Николаевич! Неужели эти розы – мне?

– Вам, конечно. Ну, рассказывайте, как вы тут. Тяжело?

– По правде сказать, да. Я не думала, что будет так трудно.

– Виду вас усталый. Вы, наверно, не отдыхаете совсем.

– Свободного времени нет, это правда. Но сама вызвалась, что теперь жаловаться.

– Женя, вы когда-нибудь плавали под водой?

– Я вообще не так уж хорошо плаваю.

– Я вас научу обязательно! Завтра у меня рейс к Розовым скалам на целый день. Поедем?

– Не могу, я всё время с мальчиком, Антоном. Он…

– Он болен, я понимаю. Но у вас должны быть выходные! А может, вы и его возьмёте с собой? Мне кажется, такие впечатления только на пользу!

– Не знаю, поговорю с Виктором Сергеевичем.

– Если разрешит, приходите к десяти часам на причал. И зовите меня Серёжей.

– Я попробую.

Виктор Сергеевич задумчиво стучал пальцами по столу. Женя ждала, Антон от нетерпения просто не мог устоять на месте. Ему так хотелось покататься на самом настоящем теплоходе! С настоящим капитаном!

Он прекрасно понимал, о чём говорили взрослые, но сам не мог ничего сказать. Сейчас это мучило его, как никогда, ему казалось, он смог бы убедить профессора.

– Я думаю, стоит попробовать, – сказал Виктор Сергеевич, внимательно глядя на Антона.

И мальчик обрадовался. Его лицо осветилось радостной улыбкой! Это было непостижимо.

На причал они пришли заранее. Антон волновался, что отменят рейс – мало ли что может случиться!

Но капитан увидел их из рубки и спустился по трапу на причал.

– Здравствуйте, Женя! Я так рад, что вам разрешили прогулку. А ты и есть Антон? Здравствуй!

– Он… не умеет разговаривать.

– Но ты слышишь меня и понимаешь, что я говорю?

Антон кивнул.

– Молодец! – обняла его Женя.

– Пойдёмте, пока есть время, я покажу Антону рубку.

Это было выше всех ожиданий, Антон трогал приборную доску, руль, и глаза его сияли.

И ничего не случилось, «Ласточка» отошла от причала точно по расписанию. Она шла, мягко рассекая волны. Солнце сверкало на их гребешках, и морской флаг бился на ветру, и звучала весёлая музыка!

Антон стоял на капитанском мостике, и счастье переполняло его.

И появились дельфины! Они плыли вровень с теплоходом, покачиваясь в такт музыке, выпрыгивали из воды, кувыркались, и Антон чувствовал, как им весело!

И вдруг он услышал мысленно:

– Здравствуй, Антон, я здесь. Ничего не бойся!

– Дэн, как здорово, а я не узнал тебя. Мне совсем не страшно! Море – это самое лучшее, что есть на свете! Я хочу стать моряком, смогу, как ты думаешь?

– Конечно, ты сможешь стать, кем захочешь.

А люди на палубе, и Сергей, и Женя просто любовались дельфинами, и никому в голову не приходило, что с одним из них сейчас общается этот худенький мальчик.

Дельфины провожали теплоход до самых Розовых скал, и когда он остановился, остались плавать поблизости.

– Женя, переодеваемся. Идите вниз, вам дадут костюм, ласты, маску с баллонами.

– Я не могу оставить Антона.

– А зачем его оставлять, хочешь поплавать, Антон?

– Соглашайся! – просигналил Дэн.

Антон кивнул. У него блестели глаза, и весь он светился радостным ожиданием.

Женя просто не знала, на что решиться. Вдруг что-нибудь случится, вдруг он не сможет дышать под водой?

– Я боюсь, Серёжа, он ведь плавал только в бассейне, а под водой нужны другие навыки.

– Вы думаете, группу новичков просто так пускают под воду? Вам всё покажут и проверят, как у вас получается. Инструктор всё время будет рядом, и я буду рядом, не сомневайтесь!

Женя смотрела на мальчика. Он взял её за руку, смотрел в глаза. Если бы он смог сказать, как ему хочется поплавать!

– Ну ладно, только от меня – ни шагу. Ты понял, Антон?

Антон кивнул радостно, и первым побежал вниз переодеваться. Люди уже выходили на палубу в костюмах, возле борта надевали ласты, маски, за спиной у них были дыхательные аппараты. Кто спускался по железной лестнице, кто нырял прямо с борта.

Женя потом тысячу раз пыталась вспомнить, как могло случиться, что Антон прыгнул в воду раньше неё, раньше Серёжи. Инструктор ещё помогал женщинам справиться с костюмами, и новички ждали его у борта теплохода.

Антон нырнул и сразу пошёл ко дну. Он молчал, он не мог даже позвать на помощь! Женя растерялась.

– Серёжа! Антон… Я не вижу его!

Капитан сразу же нырнул, так и не надев костюма, прыгнул в воду инструктор. Забегали матросы, в воду полетели спасательные круги. Люди ныряли и ныряли, но Антона нигде не было. А он на мгновение вынырнул почему-то с другого борта и крикнул, сам не сознавая, что кричит:

– Дэн!

Дэн был уже рядом.

– Я здесь, не бойся, Антон, держись за меня!

Он обогнул теплоход, бережно поддерживая мальчика, и поднёс его прямо к поручням лестницы. Женя бросилась обнимать его и Антона, она не могла говорить, только плакала от радости.

– Женя, не плачь, видишь, я живой! Меня спас дельфин, его зовут Дэн, это мой друг.

Женя от изумления чуть сама не пошла ко дну.

– Антон, ты можешь говорить?

– Да, оказывается, могу! Я и сам не заметил, как это случилось.

Все вокруг радовались, обнимали Антона, и Дэн плавал невдалеке и улыбался своим длинным клювом, и Куна кружила рядом.

– Антон, пойдёшь ещё в воду или побоишься? – спросил капитан.

– Пойду, конечно, если Женя позволит.

– Только не сегодня! – взмолилась она, и все вокруг засмеялись.

«Ласточка» шла обратным курсом. Скоро, слишком скоро она окажется у причала Санаторной зоны. Женя с мальчиком пили вдвоём чай в каюте Сергея – капитан всегда должен быть на своём посту, когда судно идёт к причалу.

Антон не знал, как начать разговор. Поймёт ли его Женя, или решит, что он выдумал всё, и мысленные разговоры с Дэном, и само своё чудесное выздоровление.

– Женя, ты веришь, что я выздоравливаю?

– Я вижу, что ты выздоравливаешь, мы все это видим.

– Это Дэн мне помогает, не знаю, поверит ли кто-нибудь, но мы с ним разговариваем без слов, не так, как люди разговаривают между собой.

– В это действительно трудно поверить Мне казалось иногда что-то подобное… Ты расскажешь, о чём вы говорите?

– Он говорит, что дальше по берегу есть Тёплая бухта, там вода – тридцать градусов. И ещё он говорит, что больным детям из нашего корпуса нужно обязательно общаться с дельфинами. Такого результата, как со мной, не будет, к сожалению, но улучшение будет обязательно. А со мной так получилось, потому что я владею телепатией, от рождения, оказывается.

Никто ещё так не влетал в кабинет Виктора Сергеевича. А когда Женя и Антон сказали хором:

– Виктор Сергеевич, здравствуйте! – главный врач и вовсе онемел на мгновение.

– Антон!? Повтори, пожалуйста!

– Здравствуйте!

– Как это понимать? Господи, Женя, Антон, расскажите же, наконец, как это случилось!

– Только не ругайте Женю, это я во всём виноват.

– В чём, Антон? Скажи лучше, как ты заговорил, как это случилось, когда?!

– Мы решили немного поплавать. И я чуть не утонул. И от страха закричал – Дэн! До этого я мог только думать словами. И Дэн спас меня.

– С ума сойти… Как это чуть не утонул?! Женя!

– Виктор Сергеевич, давайте, я вам лучше сначала всё расскажу. Только вы поверите мне, не будете смеяться?

– Ты, как видно, решил испытать моё терпение.

– Ещё не то будет, – подлила Женя масла в огонь.

– Понимаете, Виктор Сергеевич, недели три назад я познакомился с дельфином… Ну вот, вы уже и не верите мне, а это чистая правда. Его зовут Дэн. Оказывается, между моей болезнью и гениальностью очень тонкая грань, так он сказал.

– Погоди, как это он сказал?

– Ну, послушайте же, я сейчас всё расскажу по порядку. Оказывается, я могу читать мысли. А они мыслят так же, как мы, и могут читать наши мысли. Вот мы с ним и общались на этом уровне. И он смог вылечить меня.

– Но можно попросить твоего друга помочь другим детям?

– Я уже просил. Он сказал, что не может – так, как мне. Но он советует водить их в Дельфинарий, чтобы они плавали с дельфинами.

– Антон, я просто не могу поверить! Люди учатся говорить постепенно, а ты говоришь так бегло.

– Я не знаю, как это получилось. Мне кажется, слова уже были у меня в голове, только запертые, как на замок. А Дэн открыл его. Он говорит… Ну, думает, что теперь у меня ненормальные способности, и мне нужно учиться. Вы поможете мне? Может, я так же быстро научусь читать и писать.

– Очень может быть. Завтра же начнёте заниматься с Женей.

– А можно сегодня попробовать?

– Нет, сегодня мы с ней поедем в Дельфинарий. А ты посмотри пока Азбуку. Она с картинками, ты поймёшь.

– А в Тёплую бухту, Женя?

– Надо посмотреть Тёплую Бухту, Виктор Сергеевич. Дэн говорит, или как там это называется, что там вода – под тридцать градусов.

– Посмотрим по дороге.

Разговор в Дельфинарии получался непростой.

Учёные – особенные люди. Они не верят даже очевидным фактам, перепроверяют по тысяче раз, чтобы результаты повторялись. Игорь Александрович не сомневался в сообразительности дельфинов. Но, по словам Жени, выходило – они выше людей по умственному развитию!

И как можно было поверить, что какой-то мальчишка с врождённым заболеванием нервной системы общается с дельфинами! Да ещё с помощью телепатии!

А он, Игорь Александрович, посвятивший им всю свою жизнь, даже не может расшифровать, привести в систему, открыть какую-то закономерность в звуках, которые они издают – то пощёлкивание, то свист, то вообще сигналы на частоте, недоступной нашему слуху. А теперь, оказывается, ещё и телепатия!

Он прикреплял датчики к головам дельфинов, снимал кривые, анализировал. Но были ли эти сигналы работой мысли? Это казалось ему слишком смелым предположением.

А они, оказывается, не только мыслят, но и общаются на мысленном уровне!

Это надо проверить, посмотреть, как у них чередуются сигналы по времени. Очень интересно! Но этого не может быть, потому что не может быть никогда!

– Игорь Александрович, вы слушаете меня?

– Извините, Женя, это просто не укладывается в голове. Давайте сначала и по порядку. Вы говорите, они просто смотрели друг на друга? Мальчик стоял на берегу, а дельфин плавал метрах в пяти. И ваш Антон утверждает, что они разговаривали мысленно, телепатически, так сказать. И вы хотите, чтобы я в это поверил. Но в науке так не бывает! Нужно хотя бы провести серию экспериментов. Он же ненормальный, ваш Антон! Кто поручится, что он всё это не выдумал? Проверить невозможно, как узнать, о чём думает дельфин?!

– Во-первых, само выздоровление Антона – очень странный случай, если не принимать во внимание то, о чём он говорит. Он сейчас вполне здоров, это может подтвердить любая комиссия, – вмешался Виктор Сергеевич. – Во-вторых, можно задать вопросы, скажем, из жизни дельфинов. Вы же специалист!

– Это вы хорошо придумали. Можно попробовать. Если получится – это же мировая сенсация!

– Да, но согласится ли мальчик, захочет ли дельфин, – неуверенно сказала Женя.

– У дельфина можно не спрашивать, у нас тут есть свои, в конце концов.

– Но существует этика!

– Хорошо, приведите мальчика, я ему объясню, как это важно для науки. А детей привозите, можете каждый день. Бассейн у нас подогревается, пусть плавают.

Третий корпус привезли в дельфинарий сначала на репетицию. Посадили подальше от бассейна, чтобы посмотреть, как они будут реагировать. Взрослые в полном составе сидели рядом. Игорь Александрович и Коля стояли у бассейна.

Нервы у всех были на пределе – как поведут себя дети, испугаются? Даже если кто-то один запаникует, надо будет уводить всех, немедленно! В этой среде паника заразительна.

Дети беспокойно озирались в незнакомой обстановке. Они были необычно притихшими, скованными. И взрослые решили, что всё в порядке.

Но как только в бассейн выпустили дельфинов, на лицах детей отразились настоящие человеческие чувства – удивление, потрясение, радость.

А в следующую минуту все они, как один, кинулись, перелезая через спинки скамеек, туда, вниз, к этим изумительным родным существам.

Репетицию пришлось отменить. Дети прыгали в воду прямо в одежде, они совсем не боялись дельфинов, обнимали их, садились верхом, и дельфины играли с ними, катали, поднимали из воды – счастливых, смеющихся!

Они отлично чувствовали, когда кто-то из детей уставал, и подносили его прямо к парапету бассейна.

Самым трудным для взрослых было извлечь детей из бассейна, переодеть по возможности, усадить в автобус.

– На представления их приводить нельзя – сказал Игорь Александрович.

– Пока нельзя, – поправил его профессор, – будем привозить в свободное время у дельфинов, не возражаете?

– Давайте поговорим. Останьтесь, пожалуйста, и вы, Женя, и Антон.

Виктор Сергеевич проводил автобус и вернулся в крошечную комнату в пристройке к Дельфинарию, которая служила Игорю Александровичу и кабинетом, и спальней.

Она с трудом вместила столько людей. Игорь Александрович поёрзал в своём кресле у компьютера:

– Я всё знаю, Антон. То, что ты поправился, это чудо. И чудо, что ты, оказывается, можешь общаться с дельфинами. Никто в мире не может, а ты можешь. Ты не придумал это? Ну ладно, это я так, прости. Понимаешь, в мире ещё столько загадок! Если кто-то может внести свой вклад… Это победа всего человечества!

Антон слушал очень внимательно. Виктор Сергеевич отвел глаза, Женя смотрела в пол.

Все молчали.

– И сейчас, если ты нам поможешь, могут появиться такие великие открытия, которые перевернут наши знания о животном мире и вообще о Земле. Ты будешь как бы переводчиком. Согласен?

– Я должен спросить у Дэна.

– Дэн – это дельфин? Он сам назвал тебе своё имя? Значит, у каждого из них есть имя. А все думают, что они откликаются на то имя, что даёт им человек! Видишь, как ты можешь нам помочь!

– Простите, но я должен спросить у Дэна.

– Тебе надо для этого увидеться с ним?

– Нет, я могу и так.

В комнате наступила полная тишина.

– Он сказал, что посоветуется с Вожаками.

И опять стало тихо.

– Как я понял, они не разрешили. Они сказали, что люди бездумно ставят опыты над животными во имя науки, а это не всегда оправдано. И животные часто гибнут при этом и мучаются. И если они согласятся… Они говорят, я стану таким же подопытным животным, а мне нужно жить и учиться. Я, когда вырасту, смогу сделать для науки гораздо больше. Они говорят, я очень способный, даже талантливый.

– Спасибо, Антон, точка зрения дельфинов нам понятна. А теперь погуляй с Женей.

Игорь Александрович едва дождался, когда за ними закроется дверь.

– Виктор Сергеевич, мне кажется, тут должны решать взрослые. У мальчика нет родных, мы могли бы оформить его на работу и начислять зарплату в санаторий. Я знаю, как у вас трудно с деньгами. В конце концов, он же болен, как он может решать такие важные вопросы. Я всю жизнь изучаю дельфинов…

– А я всю жизнь возвращаю таких, как Антон, к нормальной жизни. И нам должно быть стыдно, что дельфины заботятся о нём больше, чем люди. Я надеюсь, это не отразится на нашем сотрудничестве?

– Конечно, не отразится, – вздохнул Игорь Александрович.

Дня через два Женя влетела в кабинет профессора.

– Что случилось? Что-нибудь с Антоном?

– Я не знаю, когда он научился читать. У него лежала Азбука в комнате. Сегодня прихожу – он мне бегло читает мелкий шрифт. А сейчас играет в шахматы с охранником, и во второй партии почти обыграл его! Я боюсь, что это временный эффект. Можно ли его так нагружать?

– Он сам себя нагружает. Это нормально, он просто навёрстывает потерянное время, проснувшемуся уму нужна пища. Надо начинать с ним заниматься. До сентября подготовим к экзамену экстерном за начальную школу.

– У нас ни программ, ни учебников… Надо съездить в Город?

– Зимой в санатории работает школа. В библиотеке есть всё необходимое. А осенью я договорюсь с директором, он нормальный человек, организуем комиссию, и пусть принимают его в пятый класс.

Антон переживал полосу «почемучки». Все дети проходят через это в четыре-пять лет, а у Антона она наступила только сейчас.

Он задавал сотни вопросов Жене, и всё чаще она отвечала:

– Не знаю.

– Как появилась жизнь на Земле? Если она зародилась в океане, почему столько животных вышли на сушу? Вселенная где-нибудь кончается? Когда люди полетят к звёздам?

– Я не знаю, Антон…

– Почему ты, такая умная, перешла на четвёртый курс, прочла столько книг, а говоришь – не знаю. А Дэн всю свою жизнь плавает в океане, и ему только пять лет, а он знает столько всего!

– Спроси у него, спроси, что он знает о происхождении Земли, жизни, откуда взялся человек, мне самой интересно!

– Я спрашивал, он говорит, что ему не на все вопросы отвечают, может, когда он вырастет и станет Вожаком…

– Давай, Антон, зайдём в библиотеку. Как хранят свои знания дельфины, я действительно понятия не имею. А люди хранят их в книгах.

– А когда не было книг?

– Высекали на камнях. Конечно, только то, что считали самым важным. Потом на глиняных табличках, это было легче, больше можно было написать. Потом на бересте, это кора берёзовая, это у нас, у славян. А египтяне на папирусе писали, очень дорогой материал.

– Ух ты, сколько ты всего знаешь, оказывается!

– А потом научились печатать книги. Собственно, учёба это и есть работа с книгами. И учти – с понедельника мы с тобой начинаем заниматься по школьной программе. У нас будут уроки, как в школе.

– А где мы возьмём учителей?

– Учительницей буду я. И не жди поблажек!

Когда они с целым ворохом книг выходили из библиотеки, над причалом прозвучал знакомый гудок.

– Это же «Ласточка», Антон! Положи скорей книги и пойдём на причал.

Пассажиры уже сошли на берег. Но Сергей увидел две знакомые фигурки на причале и сбежал с трапа им навстречу.

– Здравствуйте, Женя! Привет, Антон! Как здорово, когда тебя встречают на причале, а то просто на берег выходить не хочется. Как дела, Антон?

– Хорошо дела. Я уже умею играть в шахматы!

– Да ну! Обязательно сразимся. Посидите у меня в каюте, пока освобожусь. Вот, Антон, посмотри пока Атлас.

Атлас был огромный, занял весь стол. И мальчик забыл обо всём на свете!

Какая, оказывается, огромная Земля, сколько материков, но морей и океанов больше, их столько, что карты кажутся голубыми.

– Женя, в библиотеке есть такой Атлас?

– Нет, они выпускаются только для моряков.

Сергей Николаевич освободился, наконец, и вернулся в свою каюту.

– Ну как вы тут без меня?

– Антона не могу от Атласа оторвать.

– Это корабельное имущество, я не могу тебе подарить. А могу – глобус, хочешь? Это модель Земли.

– Правда, мне? Насовсем?

– Конечно. Но за это ты отпустишь Женю вечером. Ты с ней всю неделю, а я только по выходным.

– Вы хотите сказать, у Жени должен быть выходной?

– Именно.

– Для этого совсем не обязательно дарить мне глобус, – расстроился Антон.

– Я пошутил, не сердись. Глобус твой, без всяких условий. Так как насчёт вечера, Женя?

– Тут и пойти некуда.

– Я хотел бы поужинать не на «Ласточке», и потанцевать, и погулять по твёрдой земле. А завтра пойдём на Розовые скалы, Антон? Не боишься – после прошлого погружения?

– Я ничего не боюсь Я уже нырял в Тёплой бухте, и долго был под водой. Мы там плаваем с Дэном, это мой друг, дельфин.

Сергей вопросительно посмотрел на Женю.

– Да, не удивляйтесь, Антон дружит с дельфином. Я вам вечером расскажу. Только вряд ли Виктор Сергеевич позволит после всего.

– Я сам с ним поговорю. Попрошу – под мою ответственность.

В тот раз «Ласточка» привезла и родителей в третий корпус. Они обязательно заходили к Виктору Сергеевичу, смотрели на него с надеждой. Год за годом. И для него каждый родительский день был испытанием.

Женя с Антоном подошли к главному входу, когда автобус от гостиницы выгружал пассажиров.

– Женя, это экскурсия?

Она смешалась, не смогла сказать ничего, кроме правды:

– Это родители ребят, что отдыхают в санатории.

И вызвала шквал новых вопросов:

– Родители, мамы и папы… Они ко всем приезжают, и в третий корпус?

– Далеко не ко всем. Особенно в третьем корпусе не у всех есть родители.

– А у меня – есть?

Вопрос был неожиданный и прямой. И требовал прямого ответа.

– Есть, Антон. Но мама оставила тебя в роддоме. Её, наверно, убедили врачи, что ты не выживешь. Или останешься на всю жизнь таким, как был, когда мы с тобой встретились. Она решила, что не справится.

Антон несколько секунд молчал, обдумывая эту информацию.

– Она знает, что я здесь? И здоров?

– Нет, она не знает. Женщины, которые отдают детей, больше ничего о них не знают.

– Женя, очень тебя прошу, найди её, пожалуйста, и расскажи про меня.

– Это сложно. Они не хотят, чтобы их находили.

– Но она узнает, что я здоров, обрадуется. Найди её, постарайся!

– Я попробую, обещаю тебе, – осенью, в Городе, хорошо? Ты потерпишь до осени?

– Я буду ждать.

Истории болезней хранились в шкафу за стеклом в кабинете Виктора Сергеевича.

На средней полке толстые, они начинались уже здесь. А на верхней – тоненькие, которые пришли с маленькими пациентами.

Они были в прозрачных папках двух цветов. Женя знала уже – красные, которые не открывались при ней – это малышей, которых родители не хотят знать. Жёлтые – тех, к кому приезжают.

Взять тайком и посмотреть? Стыдно, Виктор Сергеевич доверяет ей. Она шла по коридору, мучилась, и так и не решила, что делать. Но когда вошла в кабинет, и Виктор Сергеевич встал из-за стола ей навстречу…

– Виктор Сергеевич, Антон спросил про маму. Я рассказала ему, всё, как есть. И он просит отыскать её. Отказать я не смогла. Он надеется, думает, узнает она, что он здоров, обрадуется.

Голос её дрожал, и она чувствовала, что вот-вот расплачется.

– Я пообещала её найти, просто не смогла отказать!

– Я не могу разрешить. И отказать тоже не могу.

Он снял с полки, не глядя, красную папку в самом начале стопки.

– Читайте. Но Антону правда может навредить. Его состояние очень хрупко.

– Я понимаю.

Предыстория была краткой. Родился девятого июля… года в их Городе! И фамилия матери, и адрес! Надо запомнить, это главное сейчас. В графе «отец» – прочерк.

– Я пойду, Виктор Сергеевич.

– Поберегите Антона.

В своей комнате она первым делом занесла в телефонную книжку – Сергеева Марина Николаевна, Морская, дом 3 квартира 27.

Капитану «Ласточки» оставили в единственном в Санаторной зоне ресторане уютный столик на двоих.

Они сидели в стороне от эстрады, музыка не мешала разговаривать. И приглушённый свет, и вино, и алые розы на столе, которые Сергей подарил ей при встрече. Он был в штатском, и от этого стал как-то ближе, но всё равно – самый умный, самый добрый, самый красивый!

И всё вокруг было прекрасным – нарядный зал, весёлые беспечные люди вокруг – после третьего корпуса с больными детьми каждый день, целый день.

Серёжа положил свою большую руку на её, маленькую:

– Вы так умеете радоваться! А я разучился, наверно. Вам не скучно со мной?

– Не наговаривайте на себя.

– Вы знаете, я уже не мальчик, и у меня это очень серьёзно. Но я боюсь связывать вас – даже словом. Я ведь моряк, это на всю жизнь. К весне закончим ремонт «Академика Осинского», и я опять буду уходить в плаванье на три месяца, а то и на полгода.

– Вы не сказали самого главного. Вы любите меня?

– Ну конечно, я вас люблю.

– Тогда всё остальное не имеет значения.

Потом они медленно шли по аллее от ресторана, и Сергей думал – ну почему мне так трудно поцеловать её, почему? В жизни такого не было, я же взрослый мужик!

Но когда он решался, наконец, – из-за поворота, или из боковой аллеи появлялась какая-нибудь пара, Санаторная зона гуляла по вечерам.

Только в «Сосенках» было тихо и спокойно, и тёмные окна, как зеркала, отражали звёзды и лунный свет, и синие дежурные лампы горели в коридорах. И он поцеловал её на первом же тёмном углу. Дальше они шли, молча, но он не отпускал её плечо, и она так доверчиво и послушно шла рядом, что у него замирало сердце.

– Расскажи мне про Антона. Он тебе кто?

– Не родственник ли? Нет. Я с ним здесь познакомилась. Когда я приехала, он ничем не отличался от остальных. А потом появился этот дельфин, и я видела, видела – что-то происходит. А когда он заговорил… У него, оказывается, была врождённая способность к телепатии, и проявилась с дельфином. И этот дельфин, Дэн, лечил его, долго лечил. И оказалось, что у него потрясающие способности! Виктор Сергеевич боится, что может быть рецидив, возврат к болезни.

– Этого никто не может предвидеть, к сожалению.

Но тут, как из-под земли, появился комендант.

– Молодые люди, вы разве не знаете, который час? Девушка, я вас предупреждал, третий корпус закрывается в десять часов.

– Я уже ухожу, Егор Иванович.

– Сергей Николаевич, вы? Я вас не узнал, простите. Но понимаете, есть порядок, режим, у нас ведь лечебное учреждение. А отдыхающие, как дети, прячутся по кустам.

Назавтра «Ласточка» ушла в Город. И Женя начала считать дни до следующей субботы.

Как-то после вечернего представления они с Игорем Александровичем и Виктором Сергеевичем смотрели новые записи.

– Ничего не понимаю, Женя! Смотрите, сейчас они разговаривают между собой. Вот сигнал Сильвы. Следом Чак. А потом вдруг пауза. И опять Чак. С чего это ему в одном ответе делать паузу? А вот говорит Сильва, остальные молчат. А теперь молчат все четверо. И такого оживлённого разговора вчера ещё не было. Такое впечатление, что они разговаривают не только между собой. С кем они разговаривают?

– Я думаю, с кем-то за пределами Дельфинария.

– И я так думаю. Надо попросить Колю поплавать с аквалангом.

Музыка в Дельфинарии умолкла.

Дэн вздохнул – можно забрать Куну от этого балагана. Ему пришло в голову именно это старое слово. Она просто сама не своя, не пропускает ни одного представления, ни одной репетиции.

И тут он услышал, что Куна разговаривает с дельфинами там, внутри. Они познакомились!

– Чак, ты просто чудо! Давно ты научился прыгать через кольцо? Это трудно, я смогла бы, как ты думаешь?

– На репетициях получается уже у всех, но бывают срывы. Потренируемся, и все будем прыгать. И ты смогла бы, конечно.