Читать книгу: «Безумная неделя, или Майские хлопоты», страница 20
Майя
Глеб объявился. И попытался объяснить свое вчерашнее исчезновение, но я быстро велела ему замолчать и просто приезжать ко мне. А что было делать? По телефону обсуждать откровения рыжей подружки его бывшей? Нет уж, увольте.
К сожалению, Глеб слишком буквально понимает мое распоряжение и уже через пятнадцать минут звонит в дверь. Душ я за это время принять успела, а вот одеться и тем более накраситься – нет.
Я быстро натягиваю первое попавшееся платье и бросаю взгляд в зеркало. Что ж, все не так плохо: водные процедуры почти уничтожили следы усталости и бессонной ночи, волосы выглядят прилично, мешков под глазами нет, а отсутствие туши на ресницах – это не трагедия.
Я щелкаю замком, открываю дверь и упираюсь взглядом в охапку пышных роз, за которой самого Глеба почти не видно.
– Привет! – Глеб смущенно улыбается. – Мальву я не нашел.
– Что-то я не…
– Выяснил в интернете, что на языке цветов мальва лучше всего выражает то, что я должен тебе сказать: прости меня.
– Вот оно как! Ладно, не переживай, я все равно по-человечески лучше понимаю. Найду вазу, а ты пока располагайся.
Я ставлю цветы на окно, сажусь в кресло и устремляю внимательный взор на блудного кавалера. Выглядит он загадочно – уставший, но одновременно взбудораженный, с тенями под глазами, но чисто выбритый и даже благоухающий легким парфюмом. Кажется, ночка у него была бурная…
– Ты, наверное, злишься, что я вчера бросил тебя на этом банкете, но… – Глеб тяжело вздыхает, – такое стечение обстоятельств, просто кошмар.
– А поподробнее?
– Ну, как ты помнишь, мне начали названивать то клиенты, то подчиненные, и все с какой-то ерундой, не терпящей, по их мнению, отлагательства. Через полчаса подобных разговорчиков я уже хотел отключить телефон, тем более, что он почти разрядился, как вдруг позвонила моя младшая сестра. У неё начались роды. По срокам ей еще неделю или две полагалось ходить, и тут вдруг такое! И главное – её муж только сегодня вечером возвращается из командировки. Старшему сынишке четыре года, его нужно было срочно отвезти нашим родителям, но те, как назло, именно вчера решили окультуриваться и отправились в оперный театр, где послушно отключили сотовые на время представления. Сестра чуть с ума не сошла, названивая им, потом сообразила, что я могу посидеть с племянником до прихода бабушки с дедушкой, стала мне звонить, но у меня постоянно было занято. Когда я наконец ответил, она была уже в полувменяемом состоянии. Я заразился её паникой, кинулся к машине… То есть, сперва я заглянул в зал, но тебя там не было, и я решил, что позвоню тебе по дороге.
– Я была в курилке, меня тоже терзали звонками безумные клиенты. Точнее, одна клиентка, но она собой дюжину заменит.
– Понятно, – кивает Глеб. – Я же говорю, стечение обстоятельств. В общем, прыгнул я в машину, рванул к сестре и уже через десять минут был на месте. Схватился за телефон и обнаружил, что он на грани издыхания. Ладно, думаю, не смертельно. Полминуты сотовый еще продержится, я перепишу твой номер, а позвоню с мобилы сестры. Святая наивность…
– В смысле?
– Да не успел я все это сообразить, как сестра с сыном и кучей пакетов выскочила из подъезда. Всучила мне ключи от их машины, велела вынуть из неё детское автокресло и установить его на заднем сидении моего автомобиля. Я этим в жизни не занимался, поэтому немного в ремнях запутался, хотел у сестры проконсультироваться и вдруг увидел, что ей уже очень и очень плохо, только она сдерживается изо всех сил, чтобы сына не пугать. Знаешь, я вроде бы не трус, но такая ситуация… – Глеб содрогается.
Да уж, представляю. Не отправляйте героя в ров с тиграми, просто оставьте его наедине с рожающей женщиной и получите гарантированное удовольствие, наблюдая за интересной бледностью мужественного лица. Не забудьте держать наготове нашатырь.
– Почему она не вызвала скорую? Была бы под присмотром специалистов, а племяша к бабушке с дедушкой ты бы и самостоятельно смог закинуть.
– По той же причине: не хотела доставлять ребенку лишний стресс видом мамы, увозимой незнакомыми людьми в незнакомой страшной машине. К тому же, сестра уверяла, что у неё в запасе еще есть часа два, не меньше. Позже выяснилось, что она была права, но я все равно запаниковал, стал глупо суетиться и – ты не поверишь – раздавил свой сотовый. Выронил его на тротуар, а потом наступил всем весом.
Не знаю, может, по правилам хорошего тона мне следует посочувствовать Глебу, но я с трудом подавляю хихиканье.
– И все твои контакты были записаны в память телефона?
– Самые важные я дублировал на симку, и она даже выжила в катастрофе, но что толку? В тот момент не было возможности возиться с телефонами. В общем, я решил потерпеть со звонком до квартиры родителей.
– С учетом того, что ты позвонил только утром, подозреваю, что и у родителей все было непросто.
– Вот именно, – вздыхает Глеб. – К счастью, к нашему приезду родители уже вернулись из театра, но мама категорически потребовала, чтобы я сам отвез сестру в роддом и проконтролировал ситуацию.
– То есть?
– Мама у нас продвинутая, интернетом пользуется. Начиталась кошмаров про условия в роддомах и сделала свои выводы. А именно – муж должен держать руку на пульсе и следить, чтобы жене оказывалась необходимая медицинская помощь, чтобы медперсонал был вежлив и внимателен, ну и все в таком духе. А поскольку муж вчера находился вне досягаемости, то пришлось отдуваться мне. На самих родах мне, к счастью, не предлагалась присутствовать, но я должен был решить все организационные вопросы, сделать врачам моральное внушение…
– В общем, это разумно. Ты справился?
– Куда было деваться?
– И?
– В смысле?
– С кем тебя поздравить? С племянником или с племянницей?
– С племянницей, – расплывается Глеб.
Я смотрю на его счастливое лицо и понимаю, что мне уже не очень интересны его телефонные приключения. Причины исчезновения Глеба с банкета и отсутствия звонков от него более чем уважительные – так чего же еще надо?
– Наверное, стоит это отметить? – замечаю я, спешно припоминая, осталось ли в доме вино.
– Непременно, – с энтузиазмом подхватывает Глеб и извлекает из портфеля бутылку белого сухого.
Я отправляюсь на кухню, чтобы принести бокалы и сыр. Открываю холодильник и с удивлением обнаруживаю в нем остатки картофельного салата и миску с запеченными куриными окорочками. Понятия не имею, когда Юля все это приготовила, но, думаю, срок годности еще не истек.
Внезапно я ощущаю просто жуткий аппетит. Я хватаю поднос и сметаю всю еду с полок. Наверняка Глеб тоже голоден – после его-то недавних переживаний!
Триумфально возвращаясь с кучей снеди в комнату, я убеждаюсь, что не ошиблась – Глеб действительно не прочь заморить червячка. Мне не без труда удается пристроить добытые яства на журнальном столике, поскольку там уже красуются упаковки с нарезкой, бутылка воды, коробка конфет и шоколадный торт.
Забавный выбор, думаю я. А еще говорят, что снятие стресса с помощью шоколада – исключительно женский метод. Или торт предназначается мне в качестве извинения, как и цветы?
Впрочем, у меня нет ни малейшего желания это выяснять, зато очень хочется насладиться вкусом сахарной розочки, венчающей бисквитно-кремовое безумие.
Мы набрасываемся на еду и уничтожаем её с завидной скоростью. Под конец мы немного сдаем, так что на середине торта праздник живота благополучно заканчивается. Наплевав на хорошие манеры, я облизываю измазанные шоколадом пальцы и лениво думаю о том, что надо бы поставить чайник. Глеб разливает остатки вина по бокалам и откидывается с блаженным видом на спинку кресла. А я ощущаю странный прилив счастья, созерцая его в своей домашней обстановке. Хочется подойти и устроиться с рядом, тем более, что его взгляд как будто приглашает меня сделать именно это.
Вдруг по моей спине пробегает холодок. Рыжая мымра и её обвинения. Как я могла забыть?
Да легко, понимаю я. Просто-напросто с возвращением Глеба в моей душе поселилась уверенность в том, что он без труда развеет все сомнения и опровергнет злостную клевету. Сейчас я испытываю скорее любопытство, чем беспокойство. Но мое любопытство требует настоятельного удовлетворения.
– Я поймала букет невесты, – гордо сообщаю я.
– Да, я помню. И, кажется, я его только что где-то видел, – Глеб начинает оглядываться.
– И мне сказали, что ты сбежал как раз из-за букета. В смысле бросил меня насовсем.
Глеб вытаращивает глаза, сглатывает и украдкой косится на мой бокал, как будто прикидывая, могла ли я упиться в хлам с половины бутылки сухого вина. Я созерцаю всю эту сложную мимику со слегка злорадным удовлетворением – как бы то ни было, но по милости Глеба я пережила весьма неприятные мгновения, не говоря уже о тревожной ночи. Даже если рыжая кикимора его оклеветала, я вменяю ему в вину сам факт знакомства с ней.
Глеб наконец выходит из ступора и требует:
– Кто сказал?
– Такой… огненный бюст на ножках, – вырывается у меня. – Подруга твоей бывшей. Той, что от тебя залетела, после чего ты её бросил, испугавшись ответственности.
Глеба снова парализует. Через пару минут к нему возвращается способность двигаться, и он начинает мотать головой, разводить руками, сжимать кулаки, разгневанно фыркать… Затем он хватает бокал, залпом выпивает содержимое, после чего обретает дар речи.
– Я понял, кого ты имеешь в виду, – произносит он почти спокойно. – Судя по всему, с тобой пообщалась Тина. Странно, я не видел её на банкете.
– Я тоже с ней не сталкивалась до тех пор, пока ты не исчез. Так и не выяснила, в качестве кого она туда попала.
– Ладно, не суть. Только поверь, все, что она наболтала – это полная… полная…
– То есть, она не знакома с твоей бывшей? – уточняю я.
Глеб поджимает губы.
– Знакома, – признается он. – Я имел в виду, что она наврала про ребенка, которого якобы ждала Марина.
– Вы жили вместе? – не удерживаюсь я от любопытства.
– Недолго, – морщится Глеб. – Ничего путного из этого не вышло, и мы расстались. Я просто собрал вещи после очередного скандала и ушел. А через неделю она заявилась ко мне и объявила, что, якобы, беременна. Каюсь, я не запрыгал от радости, не сделал ей там же на месте предложение руки и сердца, в общем, обманул ожидания.
– Ты ей, судя по всему, не поверил?
– Ну, я не люблю спешить с выводами и обвинять кого-то во лжи. Нет, – Глеб неожиданно усмехается, – там все интереснее получилось. Видишь ли, как раз накануне у нас был семейный ужин, и моя сестра поделилась новостью о скором увеличении их семейства, а также рассказала, как они с мужем, будучи современной продвинутой парой, вместе ходили на ультразвуковую диагностику в какой-то крутой медицинский центр. И когда Марина огорошила меня известием о будущем отцовстве, я собрал мозги в кучку и предложил ей вместе посетить врача и сделать УЗИ. В ответ на меня посыпались отговорки, упреки, оскорбления и далее по списку. Больше я Марину не видел. Вот и вся история, – Глеб разводит руками, как будто извиняясь за недостаток сюжетных поворотов.
Я молчу и мысленно прокручиваю в голове, все, что только что услышала. Что ж, придраться как будто не к чему. Поведение Глеба ни с какой стороны не выглядит сомнительным – нет такого закона, чтобы мужчина безоговорочно верил любому заявлению о беременности. И он действительно изящно разрешил ситуацию.
Меня охватывает ни с чем не сравнимое чувство покоя. Я допиваю вино, закрываю глаза и даже погружаюсь в легкую дремоту.
– Майя! – голос Глеба не дает мне упасть в объятия Морфея. – Так при чем здесь все-таки букет?
– Примету помнишь? – зеваю я. – На свадьбе невеста кидает букет, а незамужние девушки пытаются его поймать. Та, что поймает, выйдет замуж следующей.
– Это мне известно. Выходит, вчера поймала ты? А я как раз уехал. Получается, Тина воспользовалась этим фактом…
– Чтобы наговорить о тебе гадостей. Моему вниманию была предложена несложная логическая цепочка: я ловлю букет, значит, хочу выйти замуж. Ты брачных обязательств боишься панически, поэтому сбегаешь, даже не попрощавшись.
– И ты не купилась на это, только потому, что свадьба была фальшивая? А история о том, как я бросил беременную женщину? Ты в неё сразу не поверила или…
– Или. Я, как и ты, с выводами не тороплюсь. Признаю, твое исчезновение вместе с доверительными откровениями рыжей упырихи здорово выбили меня из колеи. Я волновалась, не случилось ли с тобой что-нибудь, злилась, что не могу прямо сейчас получить ответы на свои вопросы, но и народную мудрость о том, что утро вечера мудренее старалась не забыть. Как оказалось, не напрасно, – я пожимаю плечами и улыбаюсь.
– Да, – ерошит волосы Глеб. – Мне очень жаль, что я доставил тебе столько волнений. – Странно, что ты вообще меня сегодня на порог пустила.
– Вот уж нет, – фыркаю я. – Неужели неясно, что именно об этом мечтала твоя Тина?
– Не моя!
– Ладно, чужая Тина. Остался один вопрос. Откуда она узнала, что я не смогу до тебя дозвониться?
– Сложно сказать. Хотя… Тина была в курсе, что я уехал, правильно? Вероятно, она следила за мной какое-то время, значит, могла слышать, как я говорил по телефону. А я при этом очень просил своего собеседника – не сестру, а того, кто до неё звонил – говорить покороче, так как батарея совершенно разряжена.
– Выходит, шанс напакостить просто упал дамочке в руки, – с досадой констатирую я. – Любопытно, а как она планировала узнать о результатах своих усилий? У вас много общих знакомых?
– Сразу и не скажу, – озадачивается Глеб. – Может, кто и найдется. Только я ведь о своей личной жизни направо и налево не распространяюсь…
– Ну, о любом человеке не так уж сложно получить общие сведения. Не думаю, впрочем, что Тина всерьез рассчитывала нас поссорить, наверное, просто тешила себя мыслью о небольшом скандале.
– Вот тут ты, боюсь, ошибаешься! – смеется Глеб.
Не понимаю, что его так развеселило?
– Ты не знаешь Марину, – объясняет он. – Да и с Тиной маловато пообщалась. Им обеим даже половины намеков было бы достаточно, чтобы устроить истерику, скандал и разрыв отношений минимум на неделю.
И он жил с подобной особой?
– Надеюсь, моя скромная реакция не слишком тебя разочаровала? Боюсь, у меня с истериками как-то не очень…
Глеб хмыкает. Его взгляд падает на свадебный букет.
– Цветы настоящие, – открывает он Америку.
– Естественно! Где ты видел невест с искусственными цветами?
– Да нет, просто… Я не боюсь обязательств, – выпаливает он как-то невпопад.
– Очень рада, – бормочу я. Что на него нашло?
– Я был неправ, когда согласился жить с Мариной. Она, по всей видимости, полагала, что совместное проживание обязательно должно закончиться браком, даже делала какие-то намеки… А я довольно скоро понял, что в жизни на ней не женюсь, но тянул время и малодушно надеялся, что она сама увидит, как плохо у нас получается…
– Похоже, вы забыли согласовать критерии? – усмехаюсь я совсем не сочувственно. Ох уж эти мужчины, вечно наступают на одни и те же грабли. И вообще, к чему он все это мне рассказывает?
– Издеваешься? Ладно, будем считать, что я это заслужил. Но я сейчас о другом. Меня действительно не пугают ни ответственность, ни обязательства в отношениях…
– Успокойся, я тебе верю.
– Тогда выходи за меня замуж.
Кажется, мне что-то послышалось. Или приснилось. Вариант слуховых галлюцинаций не рассматриваем, так как вроде бы не с чего…
– Майя!
– Да?
– Попробуй, пожалуйста, еще раз. Без вопросительной интонации.
Все, теперь я совсем ничего не понимаю. Сумасшедший дом какой-то.
– Прости, что я должна попробовать?
– Я задал тебе вопрос, – терпеливо поясняет Глеб. – Точнее, я сделал тебе предложение, которое можно трактовать как вопрос, согласна ты или нет. Отвечать нужно просто «да», то есть утвердительно.
Вместо того, чтобы следовать четкой инструкции, я теряю дар речи.
Он это что, серьезно? Или придуривается? Правда, склонности к глупым розыгрышам я за ним не замечала, но ведь мы знакомы без году неделя! А действительно, неделя и есть! Не маловат ли срок для брачных планов?
Вдруг у меня зарождается нехорошее предположение.
– Глеб, ты что, решил жениться назло Тине и своей бывшей?
– Я до такой степени похож на идиота?
– Видишь ли, – осторожно произношу я, – возможно, я для тебя – открытая книга, но лично я не могу утверждать, что достаточно знаю человека всего через неделю знакомства. Так что извини, но…
– Я знаю тебя довольно давно. Почти год, – перебивает Глеб.
Мой рот открывается сам собой. Глеб пожимает плечами и улыбается.
– Просто ждал подходящего момента, чтобы признаться. Предупреждаю, рассказ будет длинный. Может, чаю?
Я киваю, но не двигаюсь с места. Глеб берет инициативу в свои руки и скрывается на кухне. Наверное, нужно сообщить ему местонахождение чашек и заварки, но я не в состоянии издать ни звука. Впрочем, Глеб прекрасно справляется сам и вскоре возвращается с чайником и посудой.
– Примерно год назад ваша фирма занималась перестройкой дома для моего приятеля, – без проволочек начинает Глеб и одновременно разливает чай. – На улице Коминтерна, может, помнишь?
Дом на Коминтерна? Еще бы не помнить, в своем роде очередной поворотный момент в моей работе.
Перед мысленным взором возникает просторный участок земли, полуразрушенное здание с аварийными перекрытиями, завалившаяся теплица и новенькая баня, установленная заказчиком еще до начала нашего сотрудничества. И заказчика тоже помню – обычный, в меру интеллигентный парень, получивший недвижимость в наследство. Выходит, он что-то натрепал обо мне Глебу?
– Я прекрасно помню этот дом, – отзываюсь я.
– Здорово. Так вот, как-то раз вечерком мы с друзьями отмечали день рождения одного из нас. Начали в кафе, но потом всех потянуло на свежий воздух, тогда Сергей и предложил организовать шашлыки в его новом доме. Конечно, он предупредил, что дом в разгаре перестройки и особых удобств там пока нет, но зато есть мангал, угли и просторная баня. Предложение прошло на ура, и мы прекрасно провели остаток вечера и ночь. Утром наступила неминуемая расплата.
– В виде сушняка и головной боли? – догадываюсь я.
– Так точно. Помню, как я проснулся в бане, в комнате для отдыха. Мы с ребятами угомонились только на рассвете, причем не догадались даже приоткрыть окно. Одурев от духоты, я подполз к небольшому окошку, открыл его и собрался высунуть голову наружу, как вдруг услышал незнакомые голоса. Мне стало стыдно за свой непрезентабельный вид, поэтому я затаился и стал невольно подслушивать. То есть, невольно только поначалу, потом я так увлекся, что даже забыл о гудящей голове и слушал с огромным интересом. Двое мужчин обсуждали строительные вопросы, потом к ним присоединилась женщина.
Дальше Глеб мог не рассказывать, я и так все помнила в деталях.
Собственно, инспекция строек не входит в мои прямые обязанности, но в то утро я решила лично убедиться в том, что работа производится строго по плану. Было у меня одно нехорошее подозрение, и оно, увы, подтвердилось.
Дело в том, что ответственным архитектором по данному проекту был Вадим Олегович – человек, безусловно, талантливый, фонтанирующий творческими идеями, умеющий сделать конфетку из бросового материала, придать неповторимую оригинальность любому объекту… К сожалению, с не меньшим талантом Вадим Олегович умел портить отношения с окружающими и настраивать против себя коллег, подчиненных и особенно работников строительной бригады.
До меня дошли тревожные слухи, что в результате усилий нашего ответственного архитектора прораб начал попросту саботировать выполнение работ. В соблюдении сроков я была лично заинтересована, в том числе материально, поэтому решила попробовать навести порядок. Как говорится, если не я, то кто? Окольными путями узнав, когда Вадим Олегович собирается посетить стройку, я в нужный момент как бы случайно оказалась там же. Успела я вовремя: прораб и архитектор уже набрали в могучие груди побольше воздуха, но к полноценной склоке еще не приступили.
То, что я проделала дальше, называется просто – манипулирование. Я не собиралась применять к этой парочке свою тактику для переговоров типа «клиент-архитектор», когда требуется формирование у сторон единого представления о конечном результате работ, поскольку проектировщик и прораб такое представление имели и без моих усилий. Однако Вадим Олегович своей грубостью довел прораба до того, что тот стал откровенно изображать умственную неполноценность и делать вид, что указания архитектора туманны, противоречивы и совершенно невыполнимы.
И вот картина: стоят два мужика, готовые, образно выражаясь, вцепиться друг в друга, как неожиданно появляется эдакая фифа, на каблуках и при параде, влезает в сугубо мужской разговор и отнимает у обоих время своими идиотскими замечаниями.
Любой другой архитектор из нашей конторы легко бы догадался, что я намерено валяю дурака, но Вадим Олегович ничего не заподозрил. Он, во-первых, не так часто контактировал со мной по работе, во-вторых, он мог решить, что если я и разбираюсь немного в проектировании, то сам процесс строительства остался для меня тайной за семью печатями, а в-третьих, он был (и остается) настолько низкого мнения об умственных способностях женщин, что приступ тупости у одной из них воспринял как нечто вполне естественное.
Прораб же меня и вовсе не знал.
Послать меня куда подальше мужчины не могли в силу занимаемой мною должности, поэтому вынуждены были отвечать на мои вопросы и давать необходимые объяснения. И как-то так получалось, что, когда они пытались растолковать мне что-либо поодиночке, я в упор ничего не понимала, зато, когда ребята объединяли усилия и говорили чуть ли не хором, я, раза так с третьего, информацию усваивала.
Мои старания не пропали даром – на почве презрения ко мне мужчины прониклись друг к другу сочувствием и даже некоторой симпатией, а проговаривание рабочих моментов (с моей тонкой подачи) позволило обнаружить единообразие взглядов, ранее умело скрываемое. Прораб с удивлением узнал, что архитектор прекрасно разбирается в нюансах и сложностях отделочных работ, а Вадим Олегович убедился, что качество и точность волнуют прораба не меньше его самого.
Так значит, у нас был невольный свидетель? Надо будет Костику рассказать, он позавидует. Когда он узнал о моей выходке, то упрекал, что не предупредила заранее – мол, он бы тогда с утра пораньше залег в кустиках с видеокамерой.
– Я слушал и млел, – подмигивает Глеб. – Ты настолько виртуозно управляла теми мужиками, что я едва не начал аплодировать. Я так понял, проблема была в том, что они не слишком ладили, да?
– Точно.
– И теперь они друзья не разлей вода?
– Нет, конечно. Но общаются при необходимости вполне сносно.
– Так и не догадываясь, что это твоя заслуга?
– Я не испытывала потребности их просвещать. Кстати, а ты-то как догадался, что происходит?
– Не знаю, – Глеб пожимает плечами. – Наверное, из-за того, что я слышал начало. Пока ты не пришла, те двое лишь что-то сквозь зубы цедили и, кажется, собирались перейти на личности. А потом, когда ты вправила им мозги и уехала, они весьма бодро согласовали все вопросы и расстались довольно дружелюбно.
Я не могу удержаться от самодовольной ухмылки.
– Так этот случай ты считаешь началом нашего знакомства?
– Почему нет? Я тогда поделился впечатлениями с Сергеем, а он похвастался, что несколько раз общался с тобой на стадии обсуждения проекта.
– Подожди, я не поняла, ты меня на Коминтерна только слышал или видел тоже?
– Увы, как я ни изгибался, увидеть сумел лишь самую малость. Мне жутко не хватало перископа. Но я потом наверстал. Ты знаешь, что на вашем сайте выставлена не только твоя фотография, но и видео каких-то переговоров, где ты выступаешь во всей красе?
– Что, правда? Надо будет глянуть…
– В социальных сетях ты не слишком представлена…
– Ты, кстати, тоже.
– Не люблю тратить на них время.
– Аналогично.
– Так что пришлось мне довольствоваться сайтом.
Я вздыхаю и запускаю пальцы в волосы. В голове сумятица. Внезапно приходит воспоминание.
– Получается, ты знал кем я работаю? – хмурюсь я. – Когда мы встречались в кафе, и ты еще так веселился при мысли об уголовных развлечениях руководства? Ты просто притворялся…
– Майя, все не так! – испуганно восклицает Глеб. – Я только знал, кем ты работала год назад. За это время все могло измениться. А на сайт перед нашей встречей я не заглядывал.
Я облегченно перевожу дух, хотя меня еще слегка трясет.
– Ладно, я поняла, что год назад наши пути слегка пересеклись. И ты был впечатлен… моим профессионализмом, – я тщательно выбираю слова.
– Я был впечатлен тобой, – перебивает Глеб. – Я не пытаюсь утверждать, будто с моей стороны это было что-то серьезное, иначе я бы сразу попытался с тобой познакомиться. Нет, просто в памяти остался твой светлый образ, который всплывал время от времени. А потом я неожиданно встретил тебя рядом со своей работой. Ты подвозила сестру…
– И когда же это было?
– Недели две назад. Вот тогда я, честно говоря, призадумался. С Мариной я уже давно расстался, новых отношений не завел и частенько вспоминал о тебе. Но на какие-либо действия не решался, поскольку понимал, что ничего толком о тебе не знаю. Тут бы весьма пригодились общие знакомые, но таковых, как назло, не наблюдалось, а просто лезть напролом мне было страшновато.
– Боялся, что моя реальная физиономия не совпадет со «светлым образом»?
– Примерно. Когда я понял, что твоя сестра работает в двух шагах от меня, я решил, что это шанс. Стал подумывать, как подобраться к Юле, а тут вдруг случилась эта история с её увольнением. Я на всякий случай начал выяснять детали, выдумал себе дело у юристов, удачно подслушал твой разговор с одним из Юлиных сотрудников…
– Подожди-подожди, – соображаю я. – Так ты не случайно оказался тогда у стойки охранника?
– Виновен. Ты не сердишься?
– Вроде нет, – мямлю я. Мне требуется время на переваривание услышанного. Так я сержусь? Обижаюсь?
Нет, обиды я точно не испытываю. Ведь Глеб меня не обманывал, он просто умолчал о некоторых деталях.
И правильно сделал, понимаю я. В момент нашего знакомства в моей голове была только Юля. Заведи Глеб шарманку о своем интересе ко мне, я послала бы его сразу и безоговорочно.
Внезапно я чувствую большое облегчение. Подспудно я всегда ощущала какую-то неестественность в столь своевременном возникновении Глеба на моем пути. Просто сказка какая-то: я хочу проникнуть в «Атлант» – и тут же появляется человек, который может мне это обеспечить. И не только может, но и сам принимает участие в моей авантюрной вылазке. Благополучный исход мероприятия говорил о том, что это, по крайне мере, не подстава, но легкая тревога не покидала меня всю неделю. Я как будто боялась, что за щедрый и ничем не заслуженный подарок судьбы мне рано или поздно будет предъявлен счет.
Хорошо, этот вопрос можно считать закрытым. И, пожалуй, не стоит допытываться у Глеба, насколько оправданным оказались его ожидания относительно меня. Педалировать эту тему – все равно, что напрашиваться на комплименты.
Внезапно меня как будто толкают в грудь. Какие еще комплименты! Он же только что сделал мне предложение!
Он спятил, не иначе. Или переволновался из-за сестры. И как мне поступить, перевести все в шутку? Согласиться и посмотреть, что будет?
Ладно, для начала просто дам ему возможность сделать вид, что он ни о чем меня не спрашивал.
– Если мы сейчас же не выйдем на улицу, то я усну, – заявляю я.
– Ты пытаешься сменить тему?
– Угу. Тебе стоит уцепиться за этот шанс.
– И мы дружно забудем то, что я сказал несколько минут назад? Ты сама-то в это веришь?
– Необязательно забывать, можно просто отложить…
Глеб тяжело вздыхает.
– Ладно, я признаю, что поддался эмоциям. И, наверное, неправильно выбрал время и место. Но хочу, чтобы ты знала – я сказал то, что думал и чувствовал. И готов ждать сколько угодно…
– Глеб! – я теряю терпение. – Может, ты и ощущаешь себя так, будто знаешь меня целый год, но это же иллюзия! С чего ты взял, что я подхожу для семейной жизни, что я не умею скандалить, что я не изведу тебя сценами ревности…
– Еще какие ужасы припомнишь? – откровенно веселится Глеб.
Вместо ответа я просто возмущенно фыркаю.
– Значит, скандалить и истерить ты умеешь? А можно уточнить, когда ты делала это в последний раз?
Я невольно задумываюсь. Я же смогу вспомнить что-нибудь в этом роде, правда? Хотя, должна признать, разговоры на повышенных тонах меня жутко утомляют ввиду своей полной бессмысленности. Из-за этого я даже рассталась со своим бывшим парнем. Оказалось, тот был уверен, что страсть требует обязательных бурных сцен, ссор и примирений. Однако, как он ни пытался, спровоцировать меня на нечто подобное так и не смог, усомнился в моих чувствах, устроил напоследок грандиозный скандал и окончательно исчез из моей жизни.
– Прости, ты уже до какого года в своих воспоминаниях добралась? – ехидничает Глеб. – Учти, кризис трехлетнего возраста я в расчет принимать отказываюсь.
– А переходного?
– Только не надо меня убеждать, что ты была трудным подростком.
– Ладно, – сдаюсь я, – Истерики – это не моя стихия. Но…
Должно же быть какое-то «но», я это чувствую. Что-то в рассуждениях Глеба мне сильно не нравится, только я никак не уловлю смутную мысль…
Что тут, в конце концов, происходит? Глеб пытается меня убедить, что наше неприятие скандалов свидетельствует о том, что мы созданы друг для друга? Вообще-то обязательным условием для брака принято считать нечто другое – то, о чем я даже упомянуть не могу, так как считаю, что здесь инициатива должна исходить от мужчины.
Может, Глеб из тех, кто считает разговоры о чувствах необязательными? Мол, все должно быть ясно по поступкам, поведению, отношению и все в таком роде? Ладно, мне действительно ясно, что Глебу весьма комфортно в моем обществе, и он надеется, что это взаимно. Как трогательно! Вполне достойно пары пенсионеров, раздумывающих, не встретить ли им старость вместе.
– Майя, – Глеб неожиданно берет меня за руку. Я смотрю ему в глаза и вижу, что в них отражается отнюдь не надежда на тихое бесконфликтное сосуществование.
Мне начинает казаться, что жизнь и без слов упоительна хороша. Однако Глеб решает сделать её еще лучше и потому тихо произносит:
– Я говорил, что люблю тебя?
