Читать книгу: «Африканские страсти», страница 4

В посольстве на Мадагаскаре библиотеки, как таковой, просто не было. Библиотека когда-то была в советском культурном центре, но центр закрыли, здание его продали, а книги свезли в посольство и сгрузили грудой на полу какой-то пустующей комнаты. Найти что-либо в этом эвересте книг было нереально. Это было просто рискованно для жизни, поэтому свой поиск я отложила до лучших времен. А времена потому и называются лучшими, что не заставляют себя долго ждать. Так было и в моем случае.

Через пару месяцев я покинула Мадагаскар. В Москве выяснилось, что мне придется остаться с сыном, поскольку тому надо было готовиться к поступлению в институт, а перекладывать столь ответственные заботы на бабушек и дедушек было бы опрометчиво. Раз я остаюсь, то надо устраиваться на работу. Совершенно неожиданно подвернулось место преподавателя английского языка в Академии водного транспорта. Я поехала знакомиться с заведующей кафедрой. Приехала чуть раньше. Заведующая была занята. Я стала прогуливаться по коридору, а там на стене был огромный стенд, посвященный легендарному переходу второй эскадры тихоокеанского флота под командованием вице-адмирала З.П.Рожественского с Балтики к берегам Японии. На ловца и зверь бежит!

Хоть я и учила историю в школе, но много просто не знала. Я сделала для себя открытие, что для войны с Японией русские совершили уникальнейший переход, длиной в 33000 километров. Они шли в обход Африки, а значит, прошли и свозь стужу и сквозь жару. Тащили с собой все: и провизию, и уголь, и снаряды, и медикаменты. В состав эскадры входили суда разнотипные по своему назначению и оснащению, что, естественно, лишь усложняло выполнение задачи. Но кому в голову могла прийти такая дикая идея: посылать на край света целую эскадру? Как можно было требовать, чтобы измученные длительным переходом люди с места в карьер кинулись в бой и одолели бы свежего как огурчик, находящегося у себя дома противника? Тем более, что всему свету было известно, что японские корабли априори имеют преимущество в скорости, маневренности, бронировании, скорострельности и мощности артогня. После таких откровений начинаешь верить в то, что революция в нашей стране была неизбежна.

Эта статья в стенгазете Академии водного транспорта еще больше раззадорила мое любопытство. Там говорилось об уникальном трансокеанском переходе, об ошибках, допущенных русским командованием во время боя, о неудачном стечении обстоятельств, о ранении Рожественского, о суде над ним, о том, что он полностью взял на себя вину за поражение России в этом бою. Однако в этой статье ни слова не было сказано о крейсере «Урал». Там были перечислены суда, входившие в состав крейсерского отряда, но никакого «Урала» среди них не оказалось. «Олег» был, «Дмитрий Донской» был, «Владимир Мономах» был, даже легендарный крейсер «Аврора» и то был, а «Урала» не было. Что за мистика? Меня-то как раз больше всего и интересовала судьба этого корабля. А что если он дальше Мадагаскара никуда не пошел? Ну, сломался, пока чинился, война уже и закончилась. Нет, этого не может быть, потому что тогда этому крейсеру не стали бы ставить памятник. Если всем сломавшимся кораблям ставить памятники, на земле скоро места не останется. Тут что-то другое.

Масла в огонь подлил редактор «Морского сборника». Я с ним встречалась по поводу публикации моего отца, который стоял у истоков создания нашего подводного атомного флота и написал об этом книгу. В разговоре я обмолвилась о посещении могил русских моряков на Нусси-Бэ, так этот редактор аж подпрыгнул на месте. Он стал просить меня дать ему фотографии этих захоронений. Я обещала. Потом я узнала, что он знаком был с большим авторитетом, господином Тохтахуновым Алимжаном Турсуновичем, бизнесменом и меценатом. В народе этот господин был больше известен как просто Алик или Тайванчик. Он много средств вкладывал в спорт, а также в нашу находящуюся в загоне культуру. В то время он как раз спонсировал приведение в порядок могил русских моряков, погребенных на чужбине. Вот и хотел товарищ из «Морского сборника» с моей подачи смотаться на Мадагаскар за счет этого мецената. Но, видно, что-то у них там не склеилось. Когда муж прислал мне эти фотографии, и я предложила их господину редактору, тот реагировал уже менее оживленно и встречи мне так и не назначил.

А я продолжала рыть землю, как свинья в поисках трюфелей. Ведь в моем распоряжении теперь была библиотека Академии водного транспорта. И вот, что я нарыла.

Крейсер «Урал» не был настоящим крейсером. Изначально он был пассажирским лайнером. Принадлежал он немецкой компании, был построен на верфях города Штеттина в 1890 году и носил имя «Шпрее». Совершал этот лайнер трансатлантические рейсы, но как-то ему все время не везло. Создавалось такое впечатление, что при спуске на воду об него просто забыли разбить бутылку шампанского. Несколько раз он садился то на мель, то на рифы, дважды у него ломался главный вал. Пока его чинили, он успел морально устареть. И тогда в 1987 году его решили модернизировать. Два года ушло на то, чтобы сделать этот лайнер двухвинтовым. И вот в 1899 году он снова вышел в море, но уже под другим названием «Кайзерин Мария-Терезия». Но похоже на то, что на бутылке шампанского опять решили сэкономить либо она не разбилась при столкновении с корпусом судна. В первом же рейсе лайнер опять сел на мель. Проработал лайнер всего четыре года, совершил 29 рейсов, а потом был признан убыточным и поставлен на прикол.

В 1904 году его приобрело российское Морское ведомство. Видимо, продавали его совсем уж за бесценок, иначе кто бы купил убыточный и невезучий корабль? Ведь дурная слава тянется за всеми по жизни шлейфом, а уж история кораблей лицам заинтересованным бывает известна досконально. Но наше Морское ведомство послужной список лайнера со всеми его неудачами не испугал. Лайнер отбуксировали в Либаву, переделали его во вспомогательный крейсер, установили на нем самую мощную по тем временам радиостанцию, а вот на броне решили сэкономить. Бронировать его не стали вовсе. Правда изначально его планировали использовать в операциях против контрабандистов у берегов северо-западной Африки, но тут грянула русско-японская война, и лайнер был включен в состав эскадры вице-адмирала Рожественского.

И вот 14 ноября 1904 года лайнер уже под именем «Урал» вышел из Либавы и отправился вдогонку за эскадрой. Догнал он эскадру только под Новый год у берегов Мадагаскара. У острова Нусси-Бэ он встал на якорную стоянку рядом с крейсером контр-адмирала Фелькерзама, и тот включил «Урал» в состав разведочного отряда, в который уже входили крейсеры «Светлана» и «Алмаз». Вот почему «Урала» не было в списке крейсерского отряда.

На Носси-Бэ «Урал» стоял больше двух месяцев. Следы пребывания русских матросов на этом острове можно наблюдать до сих пор. Во-первых, там можно услышать отборный русский мат. Только это не тот мат, который липкой вонючей жижей съезжает с языков всяких подзаборных забулдыг, это бодрый мат моряков. А это, я вам скажу, особая тема для разговора. Можете поверить мне на слово, ибо я по образованию филолог, а отец мой был моряком. Морской мат заслуживает отдельного научного исследования, ибо его виртуозность базируется на особенностях русского синтаксиса. Известный африканист и писатель, Аполлон Давидсон, бывал на Нусси-Бэ и слыхал там русский мат причем из уст маленьких мальчишек, по возрасту не старше первоклассников. Похоже было на то, что они не понимали смысла того, что произносили. Он спросил их, откуда они знают эти слова. Дети честно признались, что их научил дедушка.

Во-вторых, местные там до сих пор хранят русские монеты с профилем Николая II. Тому же самому Давидсону предлагали купить монетку. Русские моряки люди честные, они исправно расплачивались с местными дамами за их сексуальные услуги звонкой монетой. А тем, беднягам, это было в диковинку, потому что французы им никогда за это денег не платили. С одной стороны, французы жадины, а с другой стороны, у мальгашей был совсем не европейский взгляд на сексуальные отношения. Для них это был просто один из видов общения, позволяющий получить удовольствие и доставить удовольствие другому. Это жест дружеского расположения, не более того. У них даже можно было взять себе жену на короткий срок. Надо было только договориться с отцом девушки, и тогда никаких претензий к краткосрочному браку ни у кого не возникало. Если после подобного брака рождались дети, то их никто ублюдками не дразнил. Для мальгашей все дети это только радость.

Ну, и третий след, самый печальный, это могилы на местном кладбище. Сначала во время бункировки погиб от солнечного удара один матрос. Имя его установить не удалось. Потом сорвавшейся грузовой стрелой ранило лейтенанта Евдокимова и убило прапорщика Попова. Их-то и похоронили на местном кладбище. Так что выходит, что две безымянные могилы, указанные местным сторожем, к нашим морякам отношения не имеют.

Второго марта «Урал» покинул Нусси-Бэ и пошел в сторону Японии. Кто-то из офицеров предложил Рожественскому воспользоваться мощной радиостанцией «Урала» и глушить переговоры японцев во время боя, но тот почему-то сказал: «Пусть болтают». Но даже если бы на «Урал» и возложили столь ответственную миссию, выполнить ее он был бы не в состоянии. Огромный и неповоротливый «Урал» японцы накрыли практически первым же залпом. После этого корабль получил еще несколько попаданий, но все еще держался на плаву. Команда открыла кингстоны и эвакуировалась в шлюпках. Девять человек принял на борт миноносец «Грозный». Уже покинутый командой и медленно погружающийся в воду «Урал» был добит японской торпедой. Шансов у корабля не было никаких. Видимо, русские, спуская «Урал» на воду в Либаве, тоже сэкономили на бутылке шампанского. Сколько трудов и усилий было потрачено зря. Пройти половину земного шара ради того, чтобы первыми подставить свой борт под удар противника и не сделать ни одного ответного выстрела. Не везет – так не везет! Выходит, что в данном случае не сработала общеизвестная поговорка: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет». Данное судно носило название и среднего рода – «Шпрее», и женского рода – «Кайзерин Мария-Тересия», и мужского рода –«Урал», а все не в кассу. Видно, звезда, под которой судно появилось на свет, была очень несчастливая.

А какова судьба команды? Ведь «Урал» начал терять свой личный состав еще до начала боевых действий. Так вот можно сказать, что команде «Урала» повезло больше многих. Кроме тех двоих, что погибли на Нусси-Бэ, в бою было убито еще 22 человека. Те девять человек, которых принял на борт «Грозный» благополучно добрались до Владивостока. Остальные, как мы знаем, уходили от тонущего судна на шлюпках, поэтому судьба их различна. 96 человек было эвакуировано транспортным судном «Свирь». 327 человек попало на транспорт «Анадырь». А «Анадырь», надо заметить, снискал себе славу самого везучего судна в Цусимском сражении. Когда исход боя стал очевиден, «Анадырь» повернул на юг и очень скоро снова оказался на Мадагаскаре, правда на сей раз уже в порту Диего Суарес, бывшей столице берегового братства пиратов. Зализав раны на Мадагаскаре, «Анадырь» благополучно вернулся на Балтику. 57 человек на шлюпках дошли до берега и там были взяты в плен. Среди них был и командир корабля, капитан второго ранга, Истомин. А японский плен, как все знают, это не сахар. Скольким из них удалось выжить и вернуться на родину, история умалчивает.

Вот такой клубочек мне удалось размотать, потянув всего за одну ниточку, ведущую от могил двух русских моряков, обретших вечный покой в земле далекого острова Нусси-Бэ.

ХАМЕЛЕОНЫ

Хамелеоны – это одно из главных чудес животного мира. Как они грациозны и неторопливы! А куда им, собственно спешить? От потенциальных врагов их маскирует расцветка, да к тому же особое устройство глаз дает им обзор практически в 360®. Врага он увидит первым и тогда замрет, полностью слившись с природой. Хотя один раз я наблюдала, как этот вальяжный красавец дал деру.

Я сидела в тихом дворике американской школы в Антананариву и ждала сына, который ездил туда заниматься английским языком, как вдруг откуда-то из райских кущ бугенвилий на нашу грешную землю спустился красавец хамелеон. Ростом он был с хорошую упитанную белку, а цветом напоминал букет пунцовых бугенвилий, поскольку в нем присутствовали различные оттенки красного и ярко-зеленые искры под стать цветам и листьям этого замечательного растения. Это и понятно: он ведь только что спустился из кроны этого роскошного куста и не успел сменить свой наряд. Да и зачем ему было маскироваться? Кругом была тишина и покой. Я сидела так тихо, что за живой объект меня трудно было принять.

Он стал пересекать школьный двор с уверенностью и важностью единственного и полновластного хозяина этой территории. Он очень напоминал петуха. И раскраска у него была такая же яркая, и гребень на голове высился короной, и походка была горделивая. Но вдруг раздался довольно громкий звонок на перемену, и откуда-то издалека послышался топот детских ног и радостные вопли детей, выпущенных на волю. Судя по голосам, это был класс каких-то младших школьников, которые бежали явно в нашем направлении. Хамелеон моментально сообразил, что пора делать ноги. Он явно жил не первый день на территории школы и прекрасно понимал, чем для него может закончиться встреча с толпой младшеклассников. Петушиный окрас моментально был сменен на серо-коричневый камуфляж под цвет земли двора, вальяжная походка и горделивая осанка куда-то исчезли сами собой. Хамелеон припал к земле брюхом и по-пластунски, резво перебирая конечностями, стрелой долетел до ближайших кустов. Там он расслабился, сменил камуфляж на зеленый, спокойно залез в недра куста и застыл, свернувшись калачиком, видимо, для того, чтобы спокойно переждать перемену.

Мне так нравились эти красавцы, что я даже поселила у себя в доме одну такую особь. Это была явно беременная хамелеониха. Я поселила ее в зимнем саду резиденции. Я где-то читала, что период кладки яиц для хамелеоних является самым сложным жизненным испытанием. Ведь ей, бедняжке, надо выйти на открытое пространство, выкопать ямку, отложить туда яйца. Вся эта процедура требует достаточно большого количества времени, а защиты у бедной дамы, кроме камуфляжной расцветки, никакой нет. Тут ее можно брать голыми руками. Вот я и решила облегчить ей жизнь, а именно: дать ей возможность провести сложную процедуру откладывания яиц в тепличных условиях.

Зимний сад представлял собой довольно большую комнату со стеклянным потолком и довольно большим куском открытого грунта, из которого и произрастали всякие экзотические растения типа пальм. Грунт был мягкий, поэтому вскопать в нем ямку и зарыть туда свои яйца для хамелеонихи не составило бы большого труда.

Когда я снимала хамелеониху с куста для того, чтобы унести ее на безопасную территорию нашего зимнего сада, она была какого-то лимонно-розового цвета. В зимнем саду я ее посадила на зеленую веточку кустика, но женское любопытство в ней перевесило все остальные чувства, включая инстинкт самосохранения. Она наплевала на все кустики и пальмочки, произраставшие в грунте зимнего сада, и решительно перебралась на ковер. Ковер был наш российский, таких много у нас понаделано, большей частью они лежат в поликлиниках и других не очень пафосных государственных учреждениях. Расцветка у него была бежево-голубая. Так вот наша дамочка, как только она перебралась из райских кущ зимнего сада на ворс ковровой дорожки, тут же поменяла свою расцветку с лимонно-розовой на бежево-голубую. Она даже повторила узор ковра и, если бы я не знала о ее присутствии в этой комнате, я бы ни за что ее не увидела. В дальнейшем, как я ни старалась пересадить ее на какое-нибудь растение, она с упорством, достойным лучшего применения, регулярно возвращалась на ковровую дорожку.

Я стала опасаться, что ее кто-нибудь раздавит. Просто не заметит ее на ковре, наступит и раздавит. Пришлось оповестить всех, кто имел доступ к этой территории о необходимости внимательно смотреть под ноги. Двери в зимний сад приходилось постоянно держать закрытыми, дабы она не перебралась на какой-нибудь другой ковер и не слилась бы с ним в приступе мимикрии.

Дальше – больше. Хамелеониху надо было чем-то кормить. Тараканов и муравьев в резиденции, слава богу, не было. Мухи и бабочки туда тоже не залетали. Что же делать? Она же у меня просто сдохнет с голоду. Пришлось мобилизовать сына и других детей из посольства на ловлю кузнечиков. Дня два они побегали за кузнечиками с удовольствием, потом им это надоело, и мне пришлось самой бегать за бабочками, стрекозами, ползать по траве в поисках кузнечиков, выискивать гусениц, завлекать в дом мух кусочком мяса, а потом пытаться их поймать на оконном стекле. Цирк шапито! Слава богу, что кроме местной прислуги меня никто из наших, посольских, за этим занятием не наблюдал, иначе мадам амбассадор быстро бы записали в разряд местных сумасшедших. Хотя кто знает, что они там про меня рассказывали?

Однако поймать муху или кузнечика это полдела. Надо же как-то это блюдо хамелеонихе подать. Мертвячину она есть не будет. Насекомое должно трепыхаться, только тогда она обратит на него свое царственное внимание. Голь на выдумки хитра! Вот и я додумалась. Я брала длинную иголку от сосны, накалывала на нее несчастное насекомое, подносила его к морде хамелеонихи на расстоянии примерно двадцати сантиметров и имела счастье наблюдать, как она выстреливала своим липким языком по живой цели и утаскивала трепыхающуюся козявочку в недра своего чемоданоподобного рта.

Все эти игры в зоопарк, конечно, очень интересная штука, но отнимают очень много времени. К тому же быстро приедаются. Я не исключение. Уже через неделю активной охоты за кузнечиками и организации трехразового питания для моей квартирантки я начала подумывать, как бы от нее избавиться. Все-таки у меня сын девятиклассник, с ним надо заниматься, а то растет оболтусом, а я вместо этого сама, как последняя дурочка, бегаю за кузнечиками и кормлю хамелеониху с сосновой иголки. Хорошенького понемножку, как говорил мой папа. Помог случай.

Нас пригласил на обед итальянский посол, синьор Гвидо Никосия. Это был очень интересный человек. Во-первых, он был художником, но творил в достаточно неординарной манере. Реализмом там и не пахло. Его полотна представляли собой узор, сплетенный из человеческих тел, цветов, листьев, каких-то загадочных существ и предметов непонятного назначения. Эти его композиции были очень яркие и привлекательные. Их хотелось подолгу рассматривать. Они как-то странно будоражили воображение и возбуждали, хотя понять, что там нарисовано, было просто невозможно. Во-вторых, Гвидо оказался натуралистом-любителем. Про кошек, собак и черепах я молчу, этим сейчас никого не удивишь. Гвидо собирал хамелеонов, хотя и кошки, и собаки и черепахи в его доме тоже жили.

Маленькие хамелеончики жили у него в стеклянных террариумах со специальными лампами для обогрева. А большие хамелеоны жили в саду, каждый на своем дереве, окруженном сеткой, дабы защитить зверя от нападения хищных птиц, а его владельца от побега зверя и утраты ценного экземпляра. В штате прислуги у Гвидо был специальный человек, в обязанности которого входила ловля кузнечиков. Этот человек приходил рано утром, прыгал по территории резиденции и собирал всех пойманных кузнечиков в банку. Потом отдавал банку Гвидо, и тот уже лично обходил все деревья и кормил своих подопечных. Заодно он проверял состояние их здоровья и изучал повадки. Хамелеоны так привыкли к этой ежедневной кормежке, что даже не пытались никуда убежать, им у Гвидо было вполне комфортно.

Я поняла, что Гвидо это мое единственное спасенье, только он в состоянии помочь мне достойно выйти из той ситуации, в которую я сама же себя и загнала. Улучив момент, когда Гвидо был один, я поделилась с ним своей проблемой. Гвидо отнесся к ней достаточно серьезно. Он сказал, что прямо так взять мою хамелеониху не может, потому что сначала ее надо передержать в карантине, да и дерево ей нужно подготовить отдельное, а на это уйдет какое-то время. Но не все так плохо. Мне опять повезло в этой жизни. Буквально на следующей неделе к нему должна была приехать группа итальянских зоологов, которые уже купили лицензии на поимку и вывоз мадагаскарских хамелеонов для какого-то итальянского зоопарка. Так что моя хамелеониха имела шанс стать первым экземпляром их коллекции. Я была более чем довольна. Во-первых, я приобщилась к большой науке и пополнила коллекцию какого-то зоопарка в Европе. Во-вторых, я обеспечила сытую и спокойную жизнь одному столь редкому представителю фауны.

Вы можете мне возразить и сказать, что надо было просто отпустить хамелеониху на волю. Я бы так и сделала, находись я где-нибудь в лесу, но мы были в городе, а там огромное количество хамелеонов гибнет просто под колесами автомобилей или от химии, которой опрыскивают сады в надежде отпугнуть комаров, муравьев и тараканов. Во всяком случае, мне за этот мой поступок не стыдно.

Также не стыдно мне было заниматься контрабандой, перевозя маленьких хамелеончиков для одного моего знакомого кандидата биологических наук. Этого молодого ученого я знаю с трехлетнего возраста. Он с детства был помешан на букашках, таракашках, лягушках, головастиках и прочей живности. У них при московском университете есть ферма, где они разводят сверчков, специально для того, чтобы кормить ими ящериц, лягушек и хамелеонов из своего питомника. Те, кто смотрит «Диалоги о животных» Ивана Затевахина, видели не раз и моего зоолога и доставленных ему мною контрабандным способом хамелеонов. Так что «подельников» у меня достаточно, но в случае чего, я готова отвечать за свой поступок одна.

Хамелеон уникальное существо, а местные люди на Мадагаскаре не всегда это понимают. Иногда, находясь в плену у первобытных предрассудков, они просто убивают этих красавцев. А их надо изучать или хотя бы просто ими любоваться, как это делал синьор Гвидо Никосия. Он кстати подметил еще одну мало известную широкому кругу особенность хамелеонов. Про то, что хамелеон меняет цвет от смены окружающей среды или от смены своего настроения, знают все. Про необыкновенный стреляющий язык, который иногда бывает длиннее всего тела хамелеона, тоже все наслышаны. Про то, что хамелеон может ворочать глазами в разные стороны в диапазоне 360 градусов и не синхронно, тоже знают многие. А вот Гвидо подметил у них еще одну особенность. Он сказал, что много раз видел, как хамелеоны делают “po-po”, но никогда не наблюдал, как они делают “pi-pi”. Эта тема нас с мужем заинтересовала, мы стали в нее вникать. Не помню уже где, но мы нашли ответ на этот вопрос. Оказывается, что хамелеон единственное животное в мире, “pi-pi” которого имеет вид сухой субстанции. Он это делает для сохранения влаги в организме. Вот такие чудеса существуют буквально у нас под носом. Надо только копнуть чуть-чуть поглубже.

ЛЕМУРЫ

Считается, что Мадагаскар это осколок некогда существовавшего континента под названием Лемурия. Лемуры это эндемичное животное, живущее только на Мадагаскаре. Есть еще похожие зверюшки в Индии, но ведь и Индия когда-то была частью Африки, так что это двоюродные братья мадагаскарских лемуров.

Сейчас на Мадагаскаре насчитывается 22 вида лемуров, а когда-то было больше тридцати. О чем это говорит? Да, все о том же, о вредоносной деятельности человека. Официально на Мадагаскаре лемуров убивать запрещено. Но у разных племен разные традиции и разные верования. Есть племена, которые просто привыкли питаться лемурами. Это для них основной источник протеинов. От гастрономических привычек отучить очень трудно. Другие племена считают лемуров злыми духами и при встрече обязательно убивают.

Такова, например, незавидная судьба милого пушистого руконожки ай-ай. Это симпатичный зверек, питающийся насекомыми и фруктами. Его беда в том, что он ночной зверь, и его огромные, как у всех лемуров, глаза горят в темноте и тем самым пугают местное население. Хотя сам собой напрашивается вопрос, а какого черта вам, ребята, надо ночью в джунглях? Ночью надо дома спать, а не по джунглям шастать. Единственное, что спасает бедного руконожку, это тонкий слух, поэтому обычно он успевает убраться восвояси еще до прихода какого-нибудь «венца природы» с дробовиком или просто с вилами. Некоторые шаманы ведут себя более «гуманно»: для того, чтобы лишить руконожку злых чар, они у живого зверька вырывают средний палец и потом отпускают его на свободу. Не нравится им, видите ли, форма среднего пальца у руконожки ай-ай. Она у него действительно необычная. Средний палец на ручке ай-ай непомерно длинный. Он этим пальцем простукивает дерево и тем самым обнаруживает полости, где скрываются личинки. Так вот эти уроды-шаманы не только причиняют зверю адскую боль, они еще и лишают его главного орудия по добыче пищи. Этот пассаж я здесь привела, чтобы лишний раз наглядно показать вредоносность любой религии. К тому же до многих уголков Мадагаскара официальная власть вообще добраться не может, поэтому пока что судьба лемуров пущена на самотек. А это может кончиться печально. Не постигла бы лемуров судьба стеллеровой коровы или кваги, родной сестры зебры, только с другим набором полосок, не черно-белых, а серо-коричневых. Однако я не собираюсь здесь читать лекцию по зоологии, экологии или этнографии. Я хочу рассказать о своем личном знакомстве с лемурами.

Когда я первый раз приехала в посольство, меня сразу же стали знакомить с местными достопримечательностями. Посольство было новенькое, недавно отстроенное, и посмотреть там, действительно, было на что. Но вот меня подвели к клетке, в которой томилось три узника: два кошачьих лемура и один какой-то серенький, похожий на маленького медведика, очень серьезный и сосредоточенный. Сидели лемуры в разных углах, то есть, два брата кошачьих лемура в одном углу, а серенький лемурчик в другом. Между собой они не общались. Я угостила их кусочком яблока. Серый лемурчик взял его и похрупал, а уже потом кошачьи лемурчики подобрали с пола крошки, которые остались после трапезы «медведика».

Мне объяснили, что серый лемурчик здесь старший, он в эту клетку попал раньше, поэтому он ведет себя по отношению к двум кошачьим лемурам как пахан. Всю еду сначала пробует он. Братья довольствуются его объедками. Их пытались кормить раздельно, изменить ничего не получилось. Кошачьи лемуры сами не трогают пищу до тех пор, пока им не разрешит «медведик», потому что знают, что тот их безжалостно побьет. Мне это было странно слышать, ведь кошачьих лемуров было два, они были молоды и сильны, а этот «медведик» был меньше их ростом, и он был один. Но оказывается, понятие «авторитет» не мы люди придумали. Это какое-то изначальное, первобытное понятие, глубоко сидящее у нас, да и не только у нас, в подсознании. Авторитета звали Макар. У братьев кошачьих лемуров имен не было. Они настолько походили друг на друга, что пытаться дать им разные имена было бесполезно.