Читать книгу: «Как стать испанским рыбаком», страница 12
Русский магазин, бессмысленный и беспощадный
Русский магазин – как много в этом звуке для сердца русского слилось…
О, русский магазин!
Это – совсем не точка торговли.
Это – даже не клуб по интересам.
Это – и место паломничества, и церковь, и костёл, и синагога, и мечеть в одном – чаще всего маленьком – плохо освещённом помещении на второстепенных улицах всех городов и некоторых деревень Евросоюза.
Там любят и ненавидят все всех. Там общаются, выпивают, скандалят, делают бизнес, подбирают жену и продают средневековые замки.
Это – Советский Союз в миниатюре.
Каждый эмигрант – будь то казах, украинец, белорус или армянин – начинает свою новую заграничную жизнь в русском магазине. Там знают всё, и в первую очередь – местный язык. Только там посоветуют отличного адвоката, там подберут виллу за два миллиона, там расскажут, как можно обмануть налоговую, работодателя, государство и как всего за десять тысяч – нет, не мне, упаси боже! – купить настоящий местный паспорт или за пять – вид на жительство. И тут же за три евро повесить в уголок объявление – «Ищу работу на стройке».
«Мы – русские – друг друга не обманываем!».
Но идём мы туда совсем не за этим.
Чёрный хлеб, водка, селёдка – три столпа национального самосознания. Не важно, что мы приехали в страну – законодатель мировой кулинарии. Страну, где поварское искусство уже в пятнадцатом веке переживало, нет, не рождение, а ренессанс, а мы ещё сидели под заснеженной ёлкой, помахивая мохнатым хвостом и грызя заиндевелую репку.
Куда же нам без солёного огурчика и стопочки «Путинки»?
Нам нужны гречка, сметана и колбаса «Докторская» – русские, исконно русские продукты. Деды так питались, и не нам это менять.
Мало кто знает, что все русские продукты делаются, нет, не на Малой Арнаутской улице в Одессе, а к счастью – в Баварии. Именно там в девяностых несколько умных и проницательных евреев открыли три громадные фабрики по производству привычных эмигрантам с просторов бывшего СССР колбас, икры и квашеной капусты.
Почему не везли с России-Украины?
Так кто это дерьмо пустит в Европу!
Здесь жёсткие стандарты на продукты питания, безопасность, контроль добавок и рецептур. И никакого тебе наполнителя из крахмала и пальмового масла. Если в «Докторской» должно быть пятьдесят процентов мяса, то мясо и клади, а не белковый заменитель.
За это надо воздать честь и хвалу немецким негоциантам. Заботятся о нас, не травят, да и продукты, поверьте, вкусные, особенно красная икра – Аляска, селёдка – Голландия, тушёнка – Германия…
Владельцы русских магазинов не блещут разнообразием в названиях. Во всём мире подобное заведение будет называться «Россия», «Матрёшка», «Тройка», «Калинка». Однажды, встретив в пригороде Барселоны вывеску «Seluodka», я так зауважал владельцев за оригинальность, что даже купил совершенно ненужное что-то.
Вот представьте: приезжает в Испанию очередной новый соискатель счастливой жизни. За спиной российский опыт – а у кого его нет? – коммерции. С чего начать, когда привезённых денег совсем немного, нужно платить за жильё, а с языком пока проблема?
Посещая русские магазины, он присматривается, анализирует, и вот, проведя какой-то свой маркетинг, товарищ убеждается, что в его городке на двадцать тысяч населения живут около шестидесяти русских семей, а ближайший магазин в двадцати километрах и на его опытный взгляд не блещет ассортиментом. Час работы на калькуляторе – и бизнес-план готов.
Конечно, полностью рассчитывать на диаспору не стоит, во-первых, они почти все – гастарбайтеры, перебиваются с хлеба на воду, а те, что при деньгах, почему-то сразу начинают питаться хамонами с риохой – как идиоты! – ну разве что за гречкой раз в месяц зайдут, и то не ради традиций, а потому что жена на диете.
Но ушлый коммерсант уверен в себе: «Мы научим испанцев жрать копчёную колбасу, они тупые, не понимают. Дам рекламу, угощу пару раз, и – они мои. А наценку сделаю сто процентов, чай, вам тут не Саратов, качество-то немецкое!».
Случалось мне бывать на открытии новых магазинов…
Полки ломятся от сортов колбас и водок; сто сортов «Мишек на Севере» и «Коровок»; торт «Птичье молоко» и «Советское» шампанское; шарики, матрёшки и иллюминация…
Через полгода…
Половина магазина перегорожена и закрыта от посторонних глаз. В торговом зале тускло горит маленькая лампочка, но её света достаточно, чтобы разглядеть минимальный набор: морозилка с тремя сортами дешёвых пельменей; пять сортов украинского пива и пять водки; немного колбасы и пряников…
И уходящие вдаль ряды консервов, видимо, потому что не портятся…
Пыль, упадок и забвение…
Только из-за перегородки доносится до боли знакомый шум – звяканье посуды. Там организован шалман. Надо как-то выживать, и раз соотечественники не стоят в очереди за продуктами, то если им позволить выпивать и закусывать прямо в магазине – хоть какое-то движение товара будет иметь место.
А испанцы?..
Да ладно, в гробу они видали наш квас, говорят: «Странная у вас кола, мылом отдаёт…».
Разве что на Рождество баночку красной икры купят, интересно же – что это.
Справедливо будет отметить, что и автора не минула чаша сия, правда, резон был не в миллионных заработках со столь «популярного» заведения, а в возможности получить вид на жительство – так называемый ВНЖ – через бизнес.
Господи, БИЗНЕС!
Сразу стоит уточнить, что в иммиграционной службе Испании дураков не держат, и автор весело был послан лесом с рекомендацией встать в очередь остальных владельцев русских, арабских, индийских и китайский магазинов, хвост которой как раз и располагался в районе Пекина.
Тут припоминается ещё одна показательная история, неразрывно связанная с моим магазином…
Дело было в две тысячи шестом…
На оптовом складе фирмы, поставляющей русские продукты в Испанию, я познакомился с коллегой, владельцем подобного магазина, украинцем Мыколой. За версту было видно, что на парне пробу негде ставить – жулик!
Но измученный отказами властей, постоянным поиском вариантов легализации в этой прекрасной, но не очень гостеприимной стране, я уже был готов на сомнительные схемы. То есть – заплатить за липовый контракт на каком-то производстве.
Мыкола даже не дослушал.
– Пять тысяч с человека, и я тебе всё делаю. Через год получишь ВНЖ.
– Ого, так вот всё чётко. А каковы шансы положительного решения?
– Да я постоянно это делаю. Сам знаешь, магазины наши – это ширма для реального бизнеса. У меня хлопец есть, начальник цеха на заводе, он контракты делает. Ты платишь налоги каждый месяц в течение года, а зарплата твоя идёт ему в карман. Мне же – пятёрочку комиссионных. Шансы – восемьдесят на двадцать, что всё получится. Да и не было ещё отказов ни разу, но если вдруг произойдёт, то я тебе всё верну. Меня весь город знает, пять лет работаю, думаешь, кинул бы кого-нибудь – ходил бы тут? Уже прибили бы.
– Точно вернёшь?
– Гарантирую!
Мыкола взял деньги, год рассказывал сказки о проходе документов, адвокатах, внезапных проверках на заводе и нёс прочую пургу. Уже давно стало понятно, что это – кидалово, но мне было интересно, как он выкрутится в финале.
По прошествии всех сроков Мыкола объявил, что пришёл отказ, а вот деньги он вернуть не сможет, потому что они ушли адвокатам.
– А вот тут ты ошибаешься, мой карпатский друг, – подняв тяжёлый сталинский взгляд, тихо проговорил я. – Даю тебе неделю на то, чтобы предоставить мне копии всех запросов и бумаг, которые ты якобы делал со своими якобы адвокатами. Хочу убедиться, что запрос вообще был.
Мыкола был готов ко всему, кроме этого – к истерике, угрозам – а невдалеке очень отстранённо прогуливались два крепеньких «кума».
– Не веришь? Да я… Через неделю пришлю тебе официальный отказ, мне скандалы не нужны, у меня ещё десять человек сейчас в работе.
Отказ он прислал, липовый, сляпанный в «Ворде», а ещё через месяц – грустно вернул деньги.
– Ладно, не обижайся. Меня адвокат кинул, пришлось пургу гнать… Хочешь, вот завтра реально подам, без предоплаты. Дадут ВНЖ – заплатишь, нет – так все при своих.
– Шёл бы ты…
Прошло время…
На складе мы продолжали видеться, и однажды Мыкола резво подбежал и с ходу предложил мне продать магазин.
– Да ты с дуба рухнул? На фига тебе этот геморрой? Убытки каждый месяц, да и у тебя свой есть, в крупном городе, ты там «лохов» обуваешь пачками.
– Тебе какая разница? Я цену хорошую дам. Заберу всё как есть, вместе с товаром и кассовым аппаратом. И оформление за мой счёт. Назови цену.
Магазин я давно хотел куда-то сплавить, но интереса ни у кого не было, а товара было много. Предложение было хорошее.
На сделку Мыкола приехал с адвокатом и двумя грузинами в роли охранников. Деньги привёз наличными, все до копейки. Оформили за пять минут.
– Не могу понять, зачем весь этот спектакль?
– Ну на всякий случай, хлопец ты непростой…
– Ладно, колись, чего мутишь, неужто магазин колбасой торговать будет?
– Да ничего не буду менять, даже твоё название оставлю. Заходи, тебе водка по себестоимости всегда будет, мы ж кумовья.
– «Кумом» на зоне оперуполномоченного зовут.
А через неделю меня пригласили на презентацию «нового» старого русского магазина в моём городе. Одетый в чистый спортивный костюм Мыкола представлял всем нового хозяина Петю – он переехал с семьёй с Дальнего Востока.
Петя барски наливал всем местным маргиналам, жена угощала красной икрой. Особых, «чистых» гостей после официальной части – тридцать минут, десять бутылок водки на семьдесят человек – пригласили за перегородку продолжать возлияния.
Новый хозяин, хоть и не обладал ростом и статью, держал себя высокомерно, снисходительно улыбался, слушая обычные эмигрантские разговоры про быт, ВНЖ и прочую рутину. Наконец поднабравшись, вальяжно сообщил, что у него-то всех этих проблем нет. У него – всё уже ровно. Он прямо в Москве и купил ВНЖ на всю семью, и вот этот бизнес – на первое время, чтобы жене было чем заняться, пока язык учит – и снял отличную квартиру на первой линии у моря.
Присутствующая опытная публика прыскала в кулак и тянулась за десятым бутербродом с красной икрой. Все давно знали, что ларёк по продаже испанских – да и вообще любых документов – находится именно в Москве, и, как ни странно, этот «бренд» знает любой, даже никогда не выезжавший за границу. По рекламе. Известнейший бренд.
Дальнейшего общения с Петей я избегал, человек он был липкий, неприятный и сильно не умный. Но однажды через несколько месяцев Петя очень настойчиво попросил о встрече, обещая царский ужин с жёнами, детыми, собаками и кошками…
Прошёл почти год, как он владел магазином, и дела шли совсем неважно, что было видно по потухшему взору «нового испанца» и горящему у его жены.
Конечно, я догадывался, что, купив магазин, Мыкола тут же перепродал его с хорошим наваром, но это – обычный бизнес, молодец, никакого криминала вроде.
Реальность оказалась более фееричной…
Петя давно планировал уезжать из России, он занимался строительством и, видать, занимался не очень чистоплотно. Чёрные тучи сходились над ним со всех сторон. Надо отдать должное, Петя не стал надеяться на русский авось или дожидаться реальных проблем. Он резво распродал всё что было и метнулся в Москву.
Любой русский знает, что в мире всё продаётся и покупается, вот и Петя решил купить себе новую жизнь – лёгкую, сразу и всё. У него было двести пятьдесят тысяч евро.
Олигарх, блин!
Вальяжно зашёл в общеизвестную контору и, развалясь в кресле у начальника, предложил ему быстренько сделать, что он хочет.
– Бабки есть, – сказал протяжно Петя.
– О, белый господин, позвольте узнать ваш бюджет, на который мы моментально подберём вам страну, документы, жильё и бизнес, чтобы вы сидели на пляже, а небольшой, но стабильный доход позволял вам не задумываться о хлебе насущном.
– Ну, двести тысяч готов выложить за всё это, любезный. Конечно, включая ваши чаевые.
Нет, начальник известного бренда не скривился, не послал нищеброда на фиг. Уже пришли другие времена, а курочка по зёрнышку клюёт. Один Петя – двести штук, пять Петь – «лям».
Фирма освоила бюджет за неделю…
Пете с семьёй были сделаны туристические визы на месяц в Испанию, арендована квартира, и найден Мыкола, который по старой схеме «подаст документы» на ВНЖ. Он же быстро подыскал «действующий бизнес». Израсходовала фирма с Мыколой тысяч пятнадцать – не более. Петя же отстегнул двести. В «Шереметьево» его отвозил «Мерседес» директора.
– Конечно, мне неудобно спрашивать, не моё это дело, но вот можешь сказать: за сколько ты продал ЭТИМ магазин? – начал званый ужин грустный Петя.
– А зачем тебе это? Что, прозревать потихоньку начал?
– Понимаешь, подозрения какие-то… Год прошёл, мы – в глухой «нелегалке», магазин – в страшных убытках… А эти хохлы бегают от меня, трубку не берут, в Москве вообще разговаривать не хотят, дальше секретарши дозвониться не могу. Блин, мне скоро жить не на что будет, последнее доедаю.
– Так секрета никакого нет, за десять тысяч продал. А то, что тебя развели, понятно было сразу, таких тут – каждый второй нувориш. Русский «наебизнес». Тебе ли не знать?
– Да я… Мать!.. Я их…
– Ничего ты не сделаешь: ты нелегал, да и сам пошёл по криминальному пути. Ищи лучше работу…
Документы Петя получил по осёдлости, бесплатно, через три года, а магазин – закрыл. Но, как и положено подобным персонажам, вынес урок. Теперь Петя занимается тем же, на чём и погорел. Ищет нового «лоха» и осваивает бюджет.
Конечно, размах не тот, копеечный, но слышал однажды, что удалось ему взять подряд на строительство дома. Петя тут же нанял испанскую фирму, год подделывал счета в «Ворде» и отсылал своему «лоху». Купил не очень старый «Мерседес» даже.
Потом «лох» приехал, разобрался, поорал маленько, но делать нечего, теперь живёт, хотя с Петей на улице не здоровается.
Только вот иссякли «лохи». Запретила российская власть своим гражданам в Испаниях «тусоваться». С колен надо вставать. А те, кому не запретила, – они сами кого хочешь «кинут» и «наденут».
* * *
Однажды в наш магазин зашла испанская семейная пара с ребёнком шести-семи лет. Обратились к моей жене, которая исполняла роль продавщицы и уже бойко говорила по-испански.
– Мы усыновили ребёнка из России, из детского дома. Хотим купить чего-нибудь из ваших традиционных продуктов. Может, он скучает? И, если можно, поговорите с ним по-русски?
– Да, конечно, с удовольствием, – сказала жена и задала несколько простых вопросов типа: «Как тебя зовут? Где ты живёшь?» …
В глазах милого, улыбающегося ребёнка вдруг появился неподдельный ужас. Он с минуту стоял, как оглушённый, а потом бросился к родителям и в истерике закричал по-каталонски: «Мама, хочу домой, хочу домой!».
Родина всегда со мной
Паша был хорошим парнем. Высокий голубоглазый блондин, спокойный, немногословный. Родился он в начале восьмидесятых где-то на Урале – по этой причине всех «ужасов» советского строя в сознательной жизни уже не застал. Не был ни октябрёнком, ни пионером, уже некому было промывать мозги подрастающему поколению, все кинулись в кооперативы, торговлю и сопутствующие дикому рынку криминальные структуры. У кого не хватало умишка – просто старались выжить любыми доступными путями.
Рос Паша в обычной рабочей семье, где главными ценностями были регулярная получка отца и хороший – в их семейном понимании – стол по праздникам. Политикой не интересовались, криминала сторонились…
В общем – жили обычной жизнью.
От Паши не требовали больших успехов в учёбе. Отец всегда говорил, что нормальная рабочая специальность лучше всяких дипломов. Требуется везде и оплачивается намного лучше. А деньги – главное в жизни. Они дают возможность «просто возделывать свой сад». Но и гнаться за большими деньгами не надо, опасно: или сам нарвёшься, или кто-то позавидует, и тогда – тюрьма или могила.
Чугунная философия народа…
В школе к Паше относились хорошо: тихий паренёк, ничем не выделяется, никуда не лезет, а что учится на тройки, так это не беда, тем более после школы он собирался идти на завод…
Зачем там геометрия с литературой?
В старших классах Паша смотрел на «весёлую жизнь девяностых», хоронил дворовых друзей, павших в криминальных разборках, испытал разочарование в алчных девушках, с которыми пытался знакомиться, и с болью наблюдал, как вкалывают его родители, пытаясь свести концы с концами, а вот зарплату – и без того копеечную – им задерживали по полгода.
Окончив школу, Паша философски решил, что проблема решается просто: надо сменить страну на более порядочную, где уважают труд и не задерживают зарплату. А так как никакой специальностью он не обладал, то решил сразу осваивать её на производстве. Тем более вокруг него коршуном кружил призыв в российскую армию, в Чечню требовалось всё больше и больше пушечного мяса.
Для начала Паша уехал на Украину и устроился работать на стройку подсобным рабочим. Местные работяги незлобно посмеивались над пришлым москалём. Дело было задолго до захвата Россией Крыма и развязывания войны в восточных областях.
Тем более по работе упрекнуть Пашу было не в чем: он исправно таскал кирпич, замешивал раствор и безропотно выполнял всю грязную работу разнорабочего. Только в одном Паша был непререкаем – ему должны платить в полном объёме и вовремя. За пару лет он освоил несколько строительных специальностей, стал неплохим каменщиком, электриком и сантехником. Оплата росла, Паша уже считался мастером.
Но денег на Украине становилось всё меньше и меньше, политики и коррупция тащили страну в экономическую пропасть, всё больше людей начали уезжать в поисках стабильной жизни. Однажды и Паше предложили стать членом строительной бригады, работающей на выезде.
Схема была простая: ушлый коммерсант искал подряды на строительство, собирал небольшую бригаду специалистов и по турвизам отправлял мужиков работать.
Цена на нелегальных строителей была в два-три раза ниже, чем на местных. Да и строили украинцы быстрее, а иногда – качественнее. Жили гуртом, все в одном вагончике или маленькой съёмной квартире, работали по двенадцать часов в день почти без выходных, но за пару-тройку месяцев зарабатывали вполне приличную – особенно для Украины! – сумму, да ещё и в валюте.
Главное было – не попасться местной полиции, чтобы не получить депортацию и «чёрную метку», поэтому вели себя осторожно, выпив – не выходили из дома, да и не было времени на выпивку.
Отрывались, уже вернувшись на Украину, к семьям. Там они с тысячью евро считались богачами и «олигархами».
Паша нашёл под стать себе деревенскую дивчину, женился, снял хорошее жильё и, будучи дома, наслаждался горилкой и борщом.
Только вот дома он бывал всё реже и реже. Его шеф старался подбирать объекты в одной стране, чтобы дольше держать дешёвую бесправную бригаду и не рисковать с нелегальным переходом европейских границ. Так в Польше Паша задержался почти на год.
И хоть заработки были неплохи, он совсем не собирался превращаться в ломовую лошадь, Паша зарабатывал не на эфемерное будущее, а хотел жить сейчас, с молодой женой, с ребёнком, с выходными и отпусками.
Работая на строительстве частного дома русского нувориша в Испании, Паша решил остаться. Испания ему понравилась.
Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей…
Достроив объект, Паша попрощался с шефом и бригадой и ушёл на вольные испанские хлеба. Он и так был на нелегальном положении. Нужно было выжить в Испании три года, потом получить вид на жительство, и можно перевозить семью.
Паша честно выполнил это. Правда, пришлось работать эти три года уже на испанского «дядю», но хороший специалист везде на вес золота, отец был прав.
Как только удалось легализоваться, Паша открыл собственную строительную фирмочку и нанял украинских нелегалов. Нет, он не засел на террасе с бокалом риохи, он остался бригадиром и вкалывал вровень с работягами, правда, выполнял только высококвалифицированную работу, искал заказы и вёл бухгалтерию.
Со временем построил дом, нарожал детей и…
На этой идиллической ноте можно было закончить рассказ, но…
Но читатель спросит: «А где же конфликт, где главное событие? Зачем ты, автор, описываешь нам банальную историю работяги? Что ты хочешь этим сказать? Типа вот вам позитивный пример? Тоже мне Вольтер выискался…».
И как бы мне ни хотелось быть Вольтером, но эта груда текста была прологом, позволяющим представить себе образ обычного человека, среднего, ничем не выдающегося «помидорного» эмигранта.
А рассказать я хотел о душе, о думах моего героя. Помните, ведь Паша – хороший парень, не какой-нибудь «ватник» или прочее быдло.
Познакомился я с Пашей пару лет назад по мелкой строительной необходимости. Работу сделали быстро, качественно, хотя и не очень дёшево. На этом знакомство могло и закончиться, но, на удивление, я начал встречать Пашу на концертах мировых звёзд в Барселоне. Это несколько ломало мой полностью ошибочный шаблон о культурной невоспитанности украинских строителей.
Мадонна, Элтон Джон, Юрий Шевчук…
Мы стали общаться…
Нет, Паша не был скрытым интеллектуалом, не читал Кафку по ночам. К сорока годам, когда все цели в жизни – спокойная, безбедная жизнь, хорошая семья – были выполнены, он вдруг ощутил в себе какую-то необъяснимую пустоту, чего-то не хватало, и это «что-то» беспокоило всё больше и больше.
Обычный россиянин в этом случае оперирует исторически привычными вопросами «Кто виноват?» и «Что делать?», но Паша на них ответил двадцать лет назад. И похоже – правильно.
Чтобы найти, чем заполнить душевный зуд, Паша стал посещать объекты культуры и искусства – театры, музеи, концерты…
Правда, несколько бессистемно: его можно было встретить и на концерте французского скрипача-виртуоза Ары Маликяна, и на дерьмовой антрепризе С. Садальского, где подвыпившие эмигранты кричат из зала: «Эй, Кирпич, скажи «коселёк»!».
И то, и другое Паше нравилось одинаково…
Более того – он выучил три аккорда на гитаре и стал фальшиво петь под Высоцкого, правда, в основном «Разговор у телевизора». Даже стал пробовать себя в живописи. Из-под его кисти выходили асимметричные котики и аляповатые натюрморты.
Паша с семейством традиционно отмечал русское Рождество, старый Новый год и День строителя. Однажды мужики из бригады пригласили его на шашлык по поводу 23 Февраля. Хоть Паша никогда не имел отношения ни к какой армии, он свято верил, что это – просто мужской день, как и 8 Марта – женский.
Реальность оказалась впечатляющей: в парке на окраине города собралось более двухсот человек, все из стран бывшего СССР. Оказалось, что на такое сборище требуется разрешение властей, которое было незамедлительно получено.
Посреди поляны стояла настоящая советская полевая кухня фронтового образца, в ней варилась «фронтовая каша». Рядом стоял восстановленный «Виллис», образ несколько ломали свежие испанские регистрационные номера.
– Откуда здесь эти раритеты? – удивлённо спросил Паша у соседа по столу.
– Так мы ж годами готовимся, и машина, и кухня по частям вывозились из России и Украины. Здесь у мужиков всё есть – и мастерские, и руки. Восстанавливали, собирали, даже зарегистрировали как исторический раритет, чтобы можно было по дорогам ездить. Мы же и Родину, и её историю забывать не должны…
Было объявлено общее построение, почти на каждом красовалась какая-либо деталь военной формы, указывающая на род войск, в которых служил владелец. Каждый должен был выйти и доложить по уставу: где и когда служил.
Пузатые мужики за пятьдесят выглядели комично, но Паше этот спектакль тоже нравился.
После организованного двухчасового шоу, с представлением и поздравлениями от боевых подруг и детей, началась организованная пьянка с шашлыками и воплями «не плачь девчонка, пройдут дожди…».
– Мне как-то неудобно, я ж в армии не был, – пьяно плакался Паша.
– Да тут две трети в ней не были. Привези себе фуражку или куртку с родины, какую хочешь: хоть десантника, хоть моряка. Мы же – мужики, защитники, надо бабам раз в год показывать, кто в доме хозяин. Но это так, считай, что репетиция, ты вот теперь наш, приходи День Победы праздновать, там вообще всё серьёзно будет, подготовка уже идёт вовсю. Пойдём на парад Победы.
– Здесь, в этом парке?
– Ещё чего! По Рамбле, главной улице Барселоны. Уже заявка подана.
– Неужели разрешат? Вроде же испанцы в войне за Гитлера были?
– Всегда разрешают, понимают, что мы в войне победили. Вот и напомним им.
И тут пустота стала заполняться. Сработал какой-то спящий ген. Жизнь стала приобретать ясные очертания. Паша, сам того не осознавая, бросился в омут патриотизма с головой. Бросился совершенно бессистемно, не вдумываясь.
Пришлось найти карточку какого-то родственника, чтобы сделать плакат для «Бессмертного полка», заказать на Украине форму танкиста и тому подобные аксессуары.
Народу на всяческие «советские шабаши» собиралось много. Кто-то истинно чувствовал себя представителем богоизбранного народа, но большинство также заполняло пустоту этими спектаклями. Тем более – это была не простая пьянка, а пьянка по поводу, с обязательным шоу и аксессуарами.
Отмечали День космонавтики, День флота, именины Николая Второго, день рождения Ленина и день Сталинской конституции.
Со временем Пашин дом украсился портретами Сталина, Андрея Миронова, Александра Первого, Гагарина, иконами Сергия Радонежского и Серафима Саровского. Рядом – мирно соседствовали советский, российский и украинский флаги. Эклектизм ситуации никого не смущал.
– Паша, скажи: зачем тебе всё это? Ты ведь никогда не определял себя русским или украинцем, не интересовался ни политикой, ни историей. Объясни: с чего вдруг?
– Да не знаю я! Ну… Ведь так жизнь осмысленней, веселей, что ли. Ощущаешь себя частью чего-то большого, сильного. Ведь не зря всё это было, мы не должны забывать. Детям передать…
– Что передать? Можешь сформулировать? Что наши дети – рождённые и выучившиеся в Испании – должны сохранить и пронести? Водка, матрёшка, балалайка?
– Сказал же – не знаю. Отстань!
