Читать книгу: «Космический Мусорщик: Беглецы», страница 6

Император был потомком жителей планеты Земля, сейчас поддерживаемой особой программой сбережения наследия. Планета пребывала в ужасном состоянии к моменту начала космической экспансии, но теперь, благодаря продвинутым технологиям восстановления планетарных условий, жила второй жизнью.

Малая гостиная относилась к последней, личной зоне и была оформлена уютно. Красивые полотна на стенах были выполнены в возрождающейся технике особого ткачества и содержали краткую и красочную историю императорской цивилизации. А род императора был велик и древен. Исследователи склонялись к цифре в несколько тысячелетий, и это с появлением цифровых и оптических носителей. В свою очередь, библиотека хранила многочисленные рукописные источники, которые добавляют ещё несколько столетий и пару десятков колен к истории их семьи.

Императорская семья отличалась от представителей своей планеты. Отличалась генетически. Закрепившаяся хромосомная мутация, обнаруженная при генетической паспортизации, долго оставалась рецессивной, скрытой от проявления. Тем не менее условия на планете начали меняться так стремительно, что после очередной эпидемии, переросшей в пандемию, выяснилось, что мутация у императорских предков давала определённое преимущество. Болезнь, затрагивающая изменение психики в сторону повышенной агрессии и жестокости, едва не привела к вырождению расы. Но императорская семья, как выяснилось позже, к тому моменту уже обладала развитой интуицией и не поддающийся изучению способностью убеждать окружающих в своей правоте, не то уговаривая, не то подавляя чужую волю. Кроме того, их контроль собственных эмоций поражал окружающих, так как ужесточающая остальных болезнь лишь добавила представителям императорской крови харизмы, а воспитание – чёткой позиции придерживаться определённых правил и соблюдать свой кодекс чести.

История происхождения семьи была достаточно запутанной и скрытой от широкой общественности, но итог остался один. К тому моменту, как лекарство от болезни нашли – половина цивилизации была уничтожена в междоусобных распрях и стычках, а община, или город, здесь историки расходятся во мнении, которым руководили предки императора – нет. Несмотря на развитие прогресса, оставшиеся выжившие, переболевшие и значительно отличавшиеся от предыдущих поколений психологически, земляне решили жить под правлением тогдашней Императорской семьи. Позже вернули и избираемые органы власти, и социальную систему, но семью императора оставили. И как показала последняя Галактическая война, не зря. Семья императора и сам Августиар лично сделали очень многое, чтобы земляне, жители других колоний и дружественных рас выиграли и жили в мире.

Полотна, иллюстрирующие лишь малую часть этой истории, были оформлены в приятных глазу зелёных оттенках. Пол был услан мягчайшими коврами с самого Каль-Давари, хранящего в секрете компоненты для производства самых приятных телу тканей, и цвет имели близкий к изумрудному.

Несколько высоких ваз с живыми причудливыми растениями альбиносами – паразитами с Кьяры, способными прорастать где угодно, если там есть вода, живописно украшали интерьер. Несколько клеток с такими же альбиносами-грызунами освежали тишину постоянным копошением. Большой круглый стол и самые удобные кресла во дворце, расставленные вокруг, составляли центр комнаты. Однако главным украшением малой гостиной была люстра. Настоящая, с огромным количеством диодов и не меньшим – режимов освещения. Она создавала атмосферу. Неважно, уюта или торжества, переговоров или дружеских бесед – все, кто был приглашён хоть раз в малую гостиную, запоминали её навсегда.

В этот раз братья проследовали в гостиную под конвоем Стражи, роботов службы безопасности Дворца, и в сопровождении начальника службы безопасности Дворца и первого помощника императора, герцога Жарги Жагри. Дяди Жарги. Он не был принцам родным дядей, но частенько прикрывал их проделки. В детстве носил сладости. И всегда находил для каждого из братьев свой подход. И страшно сейчас было не то, как неодобрительно он смотрел на обоих близнецов, а то, что он не проронил ни слова. За все три дня, с момента глупого эмоционального поступка Дилариона, Жарги, лично сопровождавший их при всех перемещениях, не сказал им ни слова. Только смотрел на обоих близнецов с бесстрастным лицом и ничего не выражающим взглядом. Маской, которой раньше удостаивались все, кроме них.

Остановившись перед дверью, герцог, после стука и положенного по этикету дозволения, зашёл в гостиную. Один. Дверь захлопнулась аккурат перед дёрнувшимся за ним Диларионом, едва не стукнув наследника по лицу.

– Грубиян. Я всё ещё принц! – шёпотом возмутился старший, но Патирион лишь покачал головой. Наследный принц поймал боковым зрением движения головы брата и повернулся к нему с вопросом: – Что?

– Тебе стоит быть сдержанней. – Патирион сосредоточенно нахмурился и скосил глаза на стоявших за ними роботов, чутко следящих и анализирующих окружающее пространство.

– Тебе стоит быть сдержанней, – кривляясь передразнил Диларион. – Всю жизнь от тебя это слышу. – Патирион ничего не ответил лишь потому, что нервозность брата ощущалась буквально в воздухе. Но старший из них двоих во многом был совсем ребёнком. Ему едва исполнилась девятнадцатая галактическая зима, как, впрочем, и самому Патириону. Однако младший принц был рассудительней, а Диларион… Диларион мучился предрешённой судьбой, сделанным до его рождения выбором, и, по честному признанию брату, совершенно не хотел становиться императором. Ни сейчас, ни в обозримом, ближайшем, вообще любом будущем.

– Как думаешь, – Диларион совсем не мог стоять молча, особенно сейчас, когда так ощутимо нервничал. – он меня отправит в казематы? Или на рудники? Или как в дорекреационной Росьзии расстреляет?

– Дореволюционной России, – поправил младший близнеца. – И не тебя, а нас. – взять брата за руку показалось отличной идеей. А то, что тот вспомнил так не любимые им с детства исторические факты – было отличным маркером приближающейся совсем неимператорской истерики. – кроме того, расстрел не практикуют уже пару тысячелетий. Так что выдохни. Во дворце-то и ружья только, если в музейной части есть. Кроме того, думаю, если бы наказание было смертельным, нас бы не вызывали в малую гостиную.

– Может, он хочет сказать, что как отец – прощает меня, но как император простить не может. И что я был хорошим сыном, и всё такое, хоть и не оправдал его надежд, и даже когда я нацелил на него лук, он всё ещё верил, что…

Но пронзительной речи наследника закончиться не дал открывший дверь покоев Жарги. Он смерил замолкшего на полуслове наследного принца неодобрительным взглядом, с сочувствием посмотрел на ненаследного близнеца и проговорил себе под нос:

– Проходите, вас ожидает Его Императорское Величество. – дверь герцог оставил открытой, но сам не зашёл внутрь, а наоборот, прошёл мимо принцев к выходу с этажа.

Это было плохим знаком. Принцев ждала личная беседа, но не с отцом, а с императором.

Августиар стоял около камина с зажатым в руках бокалом с зелёной жидкостью. Оба принца легко узнали любимую настойку матери. Да и запах – в гостиной пахло особыми травами, которые так любила их Императрица. Всеми любимая люстра была полностью погашена. Мрак комнаты развеивал горящий камин, да свечи на каминной полке, стоящие в старом подсвечнике, которым пользовались ещё их предки.

Принцы замерли как вкопанные у границы ковра, сделав в комнату от силы три шага. Дверь за ними захлопнулась с резанувшим слух грохотом, но остановило близнецов не это.

Отец, их отец-император, был бос. Его голые ступни так контрастировали с идеальным тёмным церемониальным одеянием, с его безукоризненным следованием всем протоколам, что дар речи не нашёл бы даже распорядитель, а тот был весьма словоохотлив, не то, что и без того нервные молодые люди.

Император пребывал в своих мыслях и внимания на замерших практически на пороге детей, казалось, совершенно не обращал. Те и не думали подавать вида, потому что были так выбиты из колеи абсолютно не привычным и таким уставшим видом отца, что нарушить царившую в гостиной атмосферу не смели.

За дверями послышались какие-то голоса, и император отмер. Принцы же, пытавшиеся расслышать достаточно громкие восклицания, вздрогнули, когда Августиар резко обернулся в их сторону. Шелест его одежд был слишком громким для тишины комнаты.

– Забавно, как над некоторыми привычками не властно время. – с какой-то непонятной печальной улыбкой император качнул головой, глядя сквозь детей на дверь, явно комментируя то, что происходило снаружи. Однако эта пауза не была долговечной, поэтому вскоре его взгляд сосредоточился на младшем близнеце.

Патирион взгляд отца встретил спокойно. Младший принц, в отличие от эмоционального старшего, прекрасно представлял перспективы. Их разлучат. Это практически наверняка. Диларион боится этого больше, чем смерти, а отец уже давно грозился сослать кого-то из них, из дворца. Вопрос только в том, кого вышлют. Император, словно читая мысли сына, едва заметно кивнул и даже слегка приподнял уголок губ. Патирион знал, что пару раз в громких скандалах император едва удерживался от того, чтобы сказать Дилариону, что уж лучше бы первым родился Патирион. Понятное дело, что в их семье все отлично знали, что это неправда. И младший принц был бы отвратительным императором. По крайней мере, пока. А вот Диларион…

Когда император перевёл взгляд на старшего принца, Патирион буквально ощутил, как брат напрягся каждой клеточкой своего тела. Младший принц мог поклясться, что на лице будущего императора застыла нечитаемая маска, не хуже, чем у их дяди Жарги пару минут назад. Только вот Дилариона, как и их отца, всё ещё могли выдать глаза. И если император подобным пользовался намеренно, старший принц пока просто не научился контролировать себя должным образом. Патирион в этом плане пошёл в мать.

Немногие знали, что эта чудесная женщина, подтверждая своё происхождение, в критических ситуациях становилась холодна как обратная сторона их ближайшего спутника Аленука. Ещё меньшее количество душ знало, что император на самом деле не обладал терпением и спокойствием. Его характер был взрывным и опасным. Только огромные усилия и невероятный контроль помогали ему сдерживаться. И вот Диларион пошёл именно в него. Пока, к сожалению, совсем не контролем.

Резкий, порывистый, импульсивный – молодой наследник обычно приносил с собой переполох и, чаще всего, разрушения.

Так, стихийная вспышка гнева, приведшая принцев в эту малую гостиную, была совершенно в рамках его характера. Просто никто не ожидал, что молодому принцу очередная делегация подарит вполне себе рабочий лук. А отец решит заключить с ними не очень выгодное для жителей Альянса, с точки зрения максималиста-наследника, соглашение.

Патирион всё ещё где-то внутри продолжал себе твердить, что это просто недоразумение, дурной сон или кошмар. Но страшный, импульсивный, необдуманный и такой детский поступок старшего брата был реальностью. Как и то, что сейчас их отец снова стал императором и огласит их приговор.

Августиар действительно как-то неуловимо из отца превратился в главу. Хоть и номинального, огромного Альянса, простирающегося на сотни световых лет. Это было очень сложно объяснить, но парни, как никто другой, научились ощущать эти едва заметные перемены.

– Ваше Императорское Высочество. – принцы синхронно произнесли приветствие и склонили головы в церемониальном поклоне. Ощущение тяжёлого взгляда практически сразу пропало, сопровождаясь звуком шелестящих одежд. Император отвернулся и проследовал через арку в соседнюю комнату. Близнецы, переглянувшись, двинулись следом.

– Наш Межгалактический Альянс крупнейший союз в исследованной Вселенной. Подданные, колонии, республики, княжества и планетные системы – они все вверяют мне свои жизни, позволяя направлять, помогать, подсказывать пути для их лучших дней. – голос императора был непреклонен. – Но может ли император быть отличным правителем, если не в силах уследить за собственным сыном? Собственным наследником!

– Отец! – попытка Дилариона могла бы быть засчитана, если бы отец смотрел на них, но тот даже не обернулся. Он всего лишь взмахнул рукой, и оба принца упали на пол, прижатые гравитационным излучением.

Весь дворец, каждая комната и коридор, любой угол и закуток были настолько технически модифицированы, что пожелай Августиар, чтобы один из наследников начал гореть, а второй тонуть, невидимые барьеры, электромагниты, излучатели и трубы тотчас бы перестроились и исполнили его желание. Такие преграды могли бы защитить императора и во время приёма, однако эта система требует особой концентрации. Если ты не готов к выстрелу, то и барьер поставить не успеешь.

– Ты ещё смеешь перебивать меня? – тихий, вкрадчивый голос Императора пронял даже Патириона. – Ты, так и не научившийся держать себя в руках, не способный обуздать свои порывы и увидеть дальше легкомысленных желаний, смеешь меня перебивать? – подобное понижение голоса могло закончиться очень плохо. Гнетущая тишина, воцарившаяся в комнате, позволяла различить сдавленное дыхание обоих братьев. А ещё был различим гневный свист вдыхаемого воздуха самим Августиаром. Патирион был абсолютно прав – отец сильно сдерживался, все эти три дня. И то, что сегодня он принял мамину любимую настойку, для них ситуацию только усугубляло. Травы могли как успокоить его нервную систему, так и перевозбудить. И в последнем случае они могут и несдобровать.

Однако из соседней комнаты, той первой в малой гостиной, где они оказались, едва вошли, а точнее из-за двери в ней расположенной, снова донёсся шум, и это разом успокоило императора. Нет, конечно, не успокоило полностью – тот всё ещё выглядел не на шутку рассерженным и готовым к кровавой расправе, но отвлекло – точно. Переключило достаточно для того, чтобы он снова вернул контроль над собой и отключил гравитационный экран, позволяя обоим отпрыскам выдохнуть – до того, сила, приживавшая их к полу, словно повиновалась гневу императора и усиливалась с каждой секундой.

– Через несколько часов со взлётной полосы отбудет два корабля. – голос императора прозвучал нейтрально, будто тот за чашкой чая зачитывал скучную новость из последних свобод. – Один увезёт вас, наследный принц Патирион, вместе с нашей дипломатической миссией и представителями делегации Вак-Гариуолуну на их родную планету. Я назначаю вас младшим помощником секретаря представителя Империи. Второй увезёт Вас, наследный принц Диларион, в Межгалактическую Академию, кадетский корпус, рота штрафников. – Августиар отвернулся к балкону, не глядя на сыновей. – С сего момента вы оба лишаетесь своих титулов и полагающейся Императорской чете защиты, содержания, слуг и помощников. Также всех материальных ценностей и отличительных знаков. Герцог Жагри, – император махнул рукой в противоположную дверной арке сторону и из тени вышел дядя Жарги, всё с тем же непроницаемым выражением лица. – засвидетельствуйте мою волю и приступите к исполнению.

– Ваше распоряжение задокументировано внутренним указом. – мужчина подаёт электронный бланк, и принцы даже не успевают ничего сказать, когда их отец касается подтверждающим перстнем протянутого документа. Едва это происходит, как за спинами парней возникает Стража и их буквально подхватывают под локти, не позволяя даже толком осознать то, что произошло.

Император смиряет их обоих нечитаемым взглядом и уходит обратно в малую гостиную.

– Стража, именем императора, каждого из принцев, доставить в комнаты временного пребывания. Выполнять. – герцог Жагри также не смотрит на принцев и покидает комнату вслед за императором.

Глава 3

Патирион шокированным взглядом провожал покинувшего комнату отца и дядю, и словно в замедленной съёмке наблюдал, как к ним с братом приближается Стража.

Решение императора было категоричным, безапелляционным и выбивающим из колеи. Диларион, и без того с опущенной головой выслушивающий отца, лишь ссутулился больше. Его брат в таком же ступоре стоял рядом.

Стража направила близнецов внутренним путём для помощников и слуг, не выводя в основные коридоры. Кто так настойчиво пытался попасть к отцу-императору и, в какой-то степени, спас им жизни, ведь отец мог действительно разозлиться, принцы так и не узнали. Да и было ли им до этого дело, учитывая, что отец лишил их всех регалий и сослал? Отправил туда, где никто из них не ожидал оказаться.

Первым от оцепенения отошёл Диларион, неожиданно ясно осознав случившееся. Может, он не был так быстр в аналитике, как брат, но волна гнева, поднявшаяся откуда-то из груди, медленно распространялась по телу. Переплетение досады, обиды и ярости придаёт ему сил, разгоняя сердце и кровь. Эти эмоции были не такими всепоглощающими, как те, что заставили принцы выстрелить в отца, но имели очень схожее настроение и природу. План в его голове родился почти сразу, после того как он понял – отец не пошутил. Они прошли уже половину Дворца, и никто не собирался их догонять и радовать, что император передумал.

Идея была проста. Побег, так как лететь в Межгалактическую Академию принц не был намерен.

Наследный принц Диларион, перешедший порог третьего совершеннолетия и ещё неделю назад считавший себя достаточно серьёзным и готовым разделить часть обязанностей отца начал вырываться и кричать. Не хуже ребёнка, сопротивляющегося наказанию, он брыкался и пытался рвануть в сторону из цепких рук стражников, мешая тем, так, что скорость их перемещения заметно уменьшается.

Для наследника отправиться в штрафной кадетский корпус Межгалактической Академии Альянса – сродни отправке в лагерь строго режима для благородных. Он, конечно, там выживет, всё же императорская кровь – это вам не жижа из разбавленного киселя, но штрафной корпус – это слишком. Да и за что? Никто не пострадал, да и не хотел он убивать отца всерьёз. Ну погорячился, с кем не бывает?

Патирион на истерику брата не обратил ни малейшего внимания. Мозг, ошарашенный таким наказанием, судорожно просчитывал варианты и по всему оказывается, что он обречён не меньше брата. Делегация Вак-Гариолуну, да и сама их цивилизация жила в самых что ни на есть адских условиях: планета вращается вокруг двух газовых гигантов, что, в свою очередь, вращаются друг относительно друга. Там вечное адское лето и представители цивилизации большую часть времени проводят под землёй, так как вода на планете только там и есть. Их системы подземных тоннелей хоть и считаются одним из чудес галактики, пока скорее близки к пещерным условиям далёких предков, чем к достойному месту обитания разумных существ. Практически все источники энергии и благ цивилизации альтернативные, космические корабли больше похожи на астероиды, так как в прямом смысле сделаны из скальных пород. Патириону, как повелителю техники и электроники там останется только собирать на коленке компьютеры и коммуникаторы, так как они даже к общегалактической сети ещё не подключены. И это если опустить их тоталитарный строй и абсолютную закрытость.

Совершенно никого не стесняясь Диларион продолжал голосить. В конце концов, позорней ситуации уже не будет, а в этой части Дворца никто не жил. Единственным его осознанным зрителем мог быть брат, только вот Патирион так ушёл в свои мысли, что не сразу заметил, что близнец, вообще-то, пытается привлечь его внимание, на что-то намекая.

Очнуться от размышлений младшему принцу помогла серия «случайных» пинков по лодыжке.

Диларион непонимающе посмотрел на брата, а тот усиленно указывал глазами на один из немногих энергетических щитков, расположенных в видимой части коридора. Тот, разумеется, был замаскирован, но они дети императора и знали большую часть секретов этого Дворца, в том числе в целях безопасности. Как знали и то, что если правильно надавить на механизм (после официально задокументированного распоряжения отца их голосовая команда не сработала бы), то тот можно активировать и Стража, высокотехнологичные специально смоделированные для императора роботы, просто отключиться. Если не насовсем, то точно на пару мгновений форы.

Диларион, увидев во взгляде брата понимание, кивнул во время очередной волны актёрской истерики. Сработали они так слаженно, словно и не обучались раздельно последние три года. Всё-таки они были близнецами, хоть и очень разными.

Диларион по хитрому выгнулся, замахнулся ногами и удачно пихнул одного из Стражей, тащившего близнеца, на другого. И хоть роботы весили намного больше среднестатистического гуманоида, если вы, конечно, не из звёздной системы Жикуль, принцам для диверсии было достаточно даже того, что роботы просто пошатнулись.

Патирион всегда был гибким и вёртким не хуже брата. Одного броска ноги к стене хватило, чтобы активировать панель экстренной ситуации и мгновенно вырубить всю технику в радиусе пятидесяти метров. Роботы замерли, покачнулись и начали заваливаться вперёд. Братья умело освободились от стальной хватки – на уроках выживания принцев учили и не такому. У них было не так много времени для побега, пока системы Стражей не успели перезагрузить блоки управления, нужно было вырубить у них модули памяти. Это должно было обнулить список команд до последнего обновления и дать принцам лишнее время. Система не сразу даст их обнаружить.

– Сколько ты выиграешь нам времени? – Диларион смотрел по сторонам, пока Патирион, подключив ручной коммуникатор к одному из Стражей, перепрограммировал роботов.

– Пятнадцать минут. Но это когда они докопаются до сути и проследят наш путь. А так – десять, если повезёт. – Патирион отсоединил коммуникатор. Роботы перезагрузились и, словно ничего не произошло, подняли и направились дальше по коридору, словно игнорирую принцев.

Диларион, удостоверившись, что со Стражами вопрос решён, открыл скрытую дверь возле щитка и, пропустив вперёд брата, скрылся в одном из потайных ходов.

– В комнаты.

– Нельзя, там будут искать.

– Тогда в ангар!

– Да. У тебя?

– Всё готово!

– Не хочу тебя отпускать, – это был Диларион, чуть более открытый, чем младший брат. Секундная заминка смазалась крепким сжатием братского плеча.

– Встретимся в Термине?

– Да, у восьмого выхода.

– Десять минут? – решительный взгляд, твёрдый голос. Короткого диалога при лихорадочно скачущих мыслях и уверенности своего отражения всегда было достаточно.

– Десять минут! – кивает брат.

Принцы позволяют себе секундное объятье и тут же кидаются в разные стороны. Побег – единственный их способ выжить.

***

Диларион никогда не думал о побеге всерьёз. Да, он может и не считал себя достаточно взрослым и серьёзным для статуса императора сейчас, но и император умирать в ближайшую сотню лет не планировал. Диларион вполне должен был успеть нагуляться, развлечься и попробовать жизнь на вкус. И лет так через тридцать-пятьдесят только начать намекать отцу о пенсии. Не раньше.

И тут: здравствуйте, ваш корабль прибыл! Извольте выйти из дворцового лона, и отучиться в кадетском корпусе, да ещё и в штрафроте, чтобы жизнь райским курортом не виделась. А ведь в штрафроте процент доходящих до выпуска кадетов обычно равнялся всего сотне из тысячи лиц начального набора. И нет, остальные не отчисляются, а вылетают вперёд ногами в открытый космос.

Разумеется, Диларион продержался бы до середины обучения из принципа. Всё же он знает немного внутрянку процесса и вполне мог бы подстелить гравматрас там, где точно набьёт шишки размером с кулак дяди Жагри, но о такой школе он не мечтал. Им с Патирионом и так хватило физического обучения, когда кузены и кузины, дальние родственники отца, во время редких визитов брали их патронаж на себя. Практически все из них были бывалыми императорскими вояками, прошедшими не только последнюю межгалактическую, но и сейчас занятые в сфере охраны. У каждого из которых не по одной схватке за плечами не только в космосе, но и на освобожденно-захватываемых территориях. И натаскали в ближнем бою они принцев не хуже своих солдат. Их приезды всегда были спонтанными и сложными по подготовке для принцев, но эффективными, что признавали оба брата.

И вот отец решил отправить его в Академию.

Злость снова начала разгораться в душе принца, прибавляя ему сил и скорости. Добраться в другой корпус Дворца, где у него был тайник, а затем вернуться к ангару – дело не быстрое. А отец, думал Диларион, точно и сейчас был не прав. Он сам виноват в том, что случилось, а не принц! Нельзя было уступать Вак Гариолуну. Нельзя было отдавать регионы Альянса. Нельзя было сдаваться! И сейчас, ссылая его в Академию, чем он думал? Чего он хотел добиться?

Диларион явно не собирался отказываться от своих убеждений. И подчиняться, и отправляться учиться – не то, чего он хотел.

Нет. Наследный принц Диларион мечтал о другом.

О рейнджеровском или торговом корабле, чтобы бороздить космос, исследовать отдалённые уголки галактики, может открывать новые планеты и даже цивилизации. Или сражаться с пиратами или вольными наёмниками. А не тухнуть в академии и пытаться выжить в самом унижаемом и третируемом корпусе.

Конечно, без военной службы будущему императору не обойтись, но не так и не из-за подобной провинности.

Пока близнецы были заперты в своих покоях, Диларион с трудом разбирался в своих чувствах. Досада от поступка отца всё ещё переполняла его. Как и гнев. И хоть он признавал свою вину перед отцом, ощущение, что он совершил ошибку, было перекрыто волнами злости и обиды из-за решения отца о Вак Гариолуну.

Патирион не заметил, но Диларион видел, что было на приёме, когда он спустил тетиву. Отец не ожидал. И на мгновение в его глазах промелькнуло что-то такое, что принц до сих пор не мог правильно назвать. Это точно был не страх. Возможно потрясение, но не негативное. Однако пока принцу было не до разбора этих эмоций. Ведь сам он от себя тоже подобного не ожидал. Да, его гнев и злость взяли под контроль разум, и выстрелить в отца для того, чтобы прекратить тот ужас, что он испытал в момент осознания, показалось отличной идеей. И хоть сейчас он всё ещё испытывал противоречивый коктейль эмоций, гнев от того воспоминания был слишком сильным.

И отчего он так взъелся на отца?

Просто потому, что он согласился уступить освобождённые от гнёта всё тех же Вак Гариолуну земли с коренным населением обратно, если те обязуются установить открытую политику, и прекратить ущемление прав населения?

Но Диларион был уверен по трём предыдущим месяцам переговоров, что этого не будет. И когда он попытался донести свои мысли до императора, тот его остановил. Даже не выслушав. Просто прилюдно поставил на место.

Новая порция злости разлилась по телу наследного принца. Это уже было социальным унижением, и горечь от него ещё долго будет возвращаться к нему в воспоминаниях.

Конечно, это был не первый раз. Но ощущалось всё это для Дилариона не так, как раньше, когда всё легко сходило за шутку. О нет, он увидел промелькнувшее разочарование в глазах императора, и его тон был тем, каким он разговаривал с предавшими его доверие офицерами дальних гарнизонов. А подобного стерпеть наследный принц не смог. Ведь накануне, буквально накануне вечером отец ещё и отказал ему в аудиенции, где тот собирался обсудить с императором грядущий праздник.

Однако никогда и никому не сойдёт с рук покушение на императора. Особенно покушение собственного сына.

Император сегодня был выведен из равновесия. Вспышка гнева, проявление силы – Диларион давно не видел отца в таком бешенстве. И никогда ещё он не ощущал мощи императора, не чувствовал того, что когда-то объединило всех на их родной планете, не испытывал силы его гнева на себе. Влияние отца враз расставило ориентиры в жизни принца по местам. Ментально он ощутил всю мудрость и тяжесть судьбы их рода. Нескольких коленопреклонённых секунд было достаточно для того, чтобы ощутить боль потери, разочарование, груз ответственности, выцветшее сопротивление и большую волну принятия. Дилариону было известно влияние псиоников на разум, и чувство гнева, бешенства, злости, что приходили после ощущения чужого ментального воздействия, в ситуации с императором абсолютно отсутствовали. Было лишь огромное сожаление, что ты вывел из себя столь разумного и сопереживающего человека, вызвав его гнев. Наверное, в этом был секрет того, почему ни одно восстание, ни один бунт, ни единое сопротивление и попытка свергнуть всех предыдущих императоров, не обрела победы и продолжения. После общения с императором все бунтовщики сдувались. И сдувались, в том числе оттого, что чувствовали, насколько характер и цели обладающих властью не были корыстны. Близнецам ещё только предстояло постичь эту мудрость.

А ещё Диларион даже предположить не мог, что позволило бы ему обелить себя в глазах отца. Ведь в момент вспышки гнева и попытки выстрелить в отца принц явственно понимал, что делает. Однако тот ураган чувств и эмоций был для него таким внезапным и очень сильным, словно отец своим поведением предал их с братом. Предал их идеалы.

Сильными, внезапными и очень негативными. В детстве отец именно так описывал им момент взросления. Когда их изменённая природа возьмёт верх и нужно будет учиться контролировать себя, учиться контролировать свои способности.

– Может, это проснулась природа? – сам у себя вслух спросил парень, сворачивая в очередной поворот, когда кто-то рядом резко дёрнулся в противоположную сторону. Вмиг все негативные мысли и переживания вылетели из головы, и сработал рефлекс.

Отработанные ещё старой охраной на протяжении всего детства рефлексы, вшитые в подкорку близнецам, чтобы в случае покушения они могли постоять за себя, не дали Дилариону упустить добычу. Ловкий захват, и вот всегда носимый в тайном кармане кинжал уже упирался в горло резво сопротивляющегося взятого в захват тела.

– Отстань! Отпусти! Да ты знаешь, кто я?! – голос оказался женским, а фигура в захвате хрупкой. Возмущение транслировалось громким шёпотом, но тело незнакомки ощутимо дрожало.

Диларион легко считал и маскирующий запах парфюм, и низкий рост, ещё ранец, судя по всему, из кожи Вахщи, которые так полюбила знать в этом сезоне, и длинные волосы.

– Самонадеянная леди, мечтающая пробраться в постель императора? – предположил наследник, мысленно просчитывая варианты. Удивляться у него сил не было. Да и больше пары минут на выяснение обстоятельств – тоже. – Хотя ты явно юнновата. Его Сиятельство предпочитает дам постарше…

– Что?! – вопль возмущения, такого искреннего и оскорблённого Диларион припомнить не мог – видимо, незнакомка действительно оскорбилась. – Да как ты смеешь! Чтобы я, и к императору?! Да ты… да ты… Да я вообще журналистка! – девушка попыталась вырваться, но её попытки только усилили захват принца.