Читать книгу: «Лютый: чужая Моя», страница 3
Глава 5
Я ушла из дому, чтобы найти себя! Чтобы доказать не только родным, но к себе, что могу быть самостоятельной. Что не изнеженная избалованная девочка, боящаяся труда! Что смогу найти работу. Что мне необязательно выходить за Виктора!
– Эй, ты меня пугаешь, – опять раздаётся стук. Лютый явно караулит рядом. – Вены не вскрыла?
– Что за глупость? – распахиваю дверь.
– Ты просто так несчастно выглядишь. Как побитая собака… Но если нет – отлично! На вот, – вручает банное полотенце, наверху – та самая белоснежная футболку, которую уже предлагал, – я тебе принёс, – бормочет, меня жадно глазами обшаривая. – Если вдруг захочешь… принять душ…
– Спасибо, – забираю аккуратно стопочку.
– Не стесняется. Вещи в стирку брось или выкинь. Я тебе куплю новое, только размер скажи, – огораживает предложением, но больше не смущает. И за это ему спасибо! Оставаться в небольшой ванной комнаты, когда весь дверной проём перегораживает гигант, отрезающий единственный путь к спасению – очень тревожно. Не люблю ощущать себя загнанным в угол зайцем.
– Спасибо, – в очередной раз благодарю и торопливо затворяю за ним дверь, не забыв щёлкнуть фиксатором.
Шумно выдыхаю и несколько секунд веду с собой спор – мыться или нет?
Желание очиститься от скверны побеждает – принимаю душ быстро. Мне становится значительно лучше. Но уже промакиваясь на удивление мягким и дивно пахнущим полотенцем, понимаю, что из сменной одежды только футболка!
Кошусь на груду своего барахла: колготки порваны, юбка и блуза – тоже, пиджак в грязи и кровавых пятнах.
Мда!
Робко перебираю пальцами ткань футболки.
Мнусь несколько минут, но делать нечего – одеваюсь в то, что есть.
Жмусь от прохлады, ступая из ванны босыми ступнями и нахожу Лютого на кухне. В спортивных штанах, чуть приспущенных на бёдра, до невозможности откровенно демонстрирующих всю красоту мужского накаченного тела с обнажённым торсом, словно я надела его единственную футболку, и теперь у нас одежда одна на двоих: ему низ, мне верх!
Хозяйничает на кухне, и когда я появляюсь, как раз завершает сервирование и садиться на дальний от входа стул – лицом ко мне.
Чуть залипаю, рассматривая Лютого и краснею, когда он меня за этим ловит:
– Есть будешь? – не смущает пошлостями и шутками, кивает на скромно сервированный стол, где уже стоят чашки, какие-то бутерброды.
Взглядом обжигает быстро, но кажется успевает рассмотреть всё: никуда не пропавшие следы побоев на моём лице, следы пальцев нападавших на моих руках, ногах, короткость/длину его футболки, глубину горловины, прозрачность светлой ткани. – Я понял, что у тебя там какая-то диета, зелень нужна, фрукты, но это всё, что нашёл, – как бы винится. – Но не думаю, что если раз нарушишь график, случится что-то непоправимое, – жуёт слова. – Да и… тощая ты. Тебе бы наоборот набрать без скромности килограммов десять! – Чешит затылок, опять пробегаясь по мне задумчивым взглядом, будто прикидывая, не ошибся ли с расчётами.
Даже улыбку вызывает:
– Спасибо, Вы…
– Ты! – поправляет автоматом Лютый, хмуря брови.
– Ты… очень любезен. Этого более чем, – благодарно изучаю яства, чтобы не краснеть ещё больше от внимания мужчины. – Но я, наверное, лучше пойду, – обхватываю себя за плечи.
– Я вообще-то не гоню, и в душу не лезу, – Лютый с неудовольствием косится на телефон, брякнувший на столе, возле его руки. Берёт. И пока изучает входящее СМС, на кухне висит молчание. – Дело твоё – бежать, перекантоваться у меня, – продолжает, только завершает читать. – Я редко бываю дома и ненадолго. И сейчас мне уже пора по делам, – неспешно встаёт из-за стола. – Так что… – выглядит уверенным в себе мужчиной, внезапно попавшим в странную жизненную ситуацию. – В общем, если хочешь… – ступает ко мне.
– Это очень мило с твоей стороны, – торопливо, почти истерично киваю, едва не размазавшись по стене, потому что пытаюсь избежать близости с этим огромным мужчиной. А он, как нарочно, останавливается возле… так близко, что дышать страшно.
В голове отчаянно бьются испуганные мысли. Коленки дрожат. Таращусь во все глаза на Лютого – он мрачно на меня.
– Наверное я тоже пойду.
– Куда?
– Ну… и у тебя нельзя. Это ненормально, если тебя нет, а я тут…
– Нормально всё! Буду к вечеру. Куплю еды и шмоток, тебе всё равно не в чем идти, – подмечает резонно, намекая на его футболку на мне.
Я в раздрае – что делать, как быть. Нерешительно мнусь у стены в коридоре и смотрю, как Лютый быстро одевается.
Я ещё в смятении и уверена, что нужно уйти, но Лютый вновь настаивает:
– Не уходи, – его голос совсем становится шершавым и низким. Таким бархатным, что по моей коже от частоты его тембра бегут щекотливые мурашки.
– Если у тебя проблемы скажи. Чем смогу – помогу! – вот так просто, но взглядом пожирает.
– Спасибо, но я… – во рту сухо, облизываю губу и этот жест привлекает Лютого. Он подступает ближе, да так, что вышибает из меня воздух.
Вроде не подпирает, но я едва в сознании от страха. Впервые не зажмуриваюсь – смотрю точно под гипнозом в его дивные травянистые глаза, и жадно наблюдаю, как они темнеют всё сильнее.
Вздрагиваю, когда касается моего лица. Осторожно кончиками пальцев, затем нежно ладонью ведёт по скуле до уха, заправляя прядь, выбившуюся из общей массы волос.
И этот жест кажется удивительно не подходящим для такого крупного и сурового человека, вызывающего неконтролируемый страх перед его мощью и опасностью.
Идиоткой стою, не дышу… не шевелюсь… в ужасе! В ожидании не пойми чего, но чего-то страшного и болезненного.
Но Лютый вновь касается… в этот раз большим пальцем скользит по нижней губе к уголку. Суживает глаза, всматриваясь в рану, которая немного затянулась, по-прежнему щиплет.
Я на грани обморока.
Сердце лихорадочно бьётся: сильно, громко, как очумелое, и я почти глохну. Почти слепну от волнения и страха.
– Нужно помазать, – охрипло роняет Лютый, и теперь его глаза уже почти черные… И всё такие же нереально красивые… в обрамлении веера бархатно смоляных ресниц.
Лютый вообще обладает незаурядной внешностью. Смуглая кожа, суровые черты лица, которые с натяжкой назовёшь правильными и стандартно красивыми, но потому он и приковывал взгляд: высокие скулы, четкий контур губ, крупный нос, густые брови – необычно и хищно!
Он завораживает! Особенно его дивные, чуть раскосые, зелёные… скорее травянистые, глаза, которые в момент задумчивости или, вот, как сейчас, темнеющие до непроглядной черноты.
Высокий, мощный… Я бы его назвала гигантом и качком. Особенно в сравнении со мной, с пяти лет стоящей возле балетного станка. Но больше всего меня в нём восхищала и пугала его энергетика – энергетика сильного, властного, смертельно опасного человека, способного свернуть противнику шею или голыми руками снести стену.
На этом мысль ускользает – Лютый со сдавленным выдохом, словно и в нём что-то ломается, переступает черту, которую себе разграничила для него. Но делает это без порывов и грубости. Тяжело дышит, пилит меня помутневшим взглядом, словно прося разрешения, а потом целует. Осторожно в этот самый уголок рта, который зудит и щиплет.
Продолжаю стоять, как вкопанная – хорошо, хоть стену подпираю, а так бы рухнула от волнения: голова кругом, перед глазами свето-карусель.
Цепляюсь в широченные плечи, когда Лютый углубляет поцелуй. С урчанием, пыхтением, с жадностью, напирает решительней. Ручищами пленяет за талию, вдавливая и в стену, и в себя, и отрезая любую возможность на побег. Размазывает меня стене скромного коридорчика, качается бедрами, имитируя акт. Целует смелее, голодней, без пошлых лапаний «чего бы успеть» и вульгарных вторжений языком «всажу так, что задохнёшься», без мерзких чмоканий и чавканий, но так, что теряю связь с реальностью. Так откровенно желая, что его жаркое дыхание, жадные поцелуи и хозяйские, умелые ласки пьянят. Я плыву…
Отвечаю на его порыв! Плохо контролируя себя – отвечаю! Хотя я вообще-то не слабая на передок девушка, но от его поцелуев и жара… со мной что-то не так…
Наверное, страх – вот и дрожу!
Не знаю как ему противостоять – вот и не отбиваюсь!
Он меня подавляет – вот и подчиняюсь!
Он меня сжирает – вот и не кричу.
Да и как брыкаться и орать, когда тело подводит?
Сердечко суматошно бьётся.
В ногах слабость.
В голове – бах!
В животе что-то непонятное, но томительное разливается.
Чёрт! Чёрт!
Я возбудилась! Впервые в своей жизни… во мне бурлит желание! Да какое там! Во мне всё пульсирует… И я, не отдавая себе отчёта, обвиваю его за шею, льну похотливой кошкой, с мурчанием отвечая на убийственный поцелуй.
Лютый бархатно рычит… и это рык довольного зверя.
Его руки перекочёвывают на моё лицо, крепко удерживая для себя, чтобы не смела прервать поцелуй. Да я и не собираюсь! И это мой крах… запоздало понимаю, что уже обвиваю его ногами, все смелее отвечая на ласки.
Уж не знаю, чтобы ещё позволила, но меня спасает мелодия на мобильном Лютого. Он не бросается отвечать. Сопит жадно, надсадно, носом уткнувшись в мой висок. Одной рукой упираясь в стену, другой удерживая меня за ягодицы. И я на нём вишу… напуганная своим порывом и похотью. Жутко сбитая с толку…
– Не уходи… – ставит меня на пол. – Я… не обижу, – зачем-то опять повторяет Лютый, и с явной неохотой отвечает на входящий: – Уже еду! – с неудовольствием бросает в трубу, даже не глянув, кто ему так настойчиво звонит. – И кстати, меня Сергеем зовут, – а это мне… вместо прощания. Ещё раз мажет по мне взглядом, полный досады, что пришлось прерваться. И только за ним захлопывается дверь, я, точно подкошенная, сползаю на пол.
Глава 6
Нельзя оставаться!
Нельзя!
Я его боюсь!
И себя…
Только куда мне податься?
Звонить Эве?
Мне стыдно перед ней.
Из клуба я сбежала, потому что выносить сальные взгляды, похабные шуточки и приставания клиентов была не в силах. И прямолинейный Лютый со своим убийственным: «Сколько ты стоишь?» – уже казался самым милым и порядочным из всех посетителей элитного клуба.
Видимо, родители и Виктор правы. Я не приспособлена к жизни, тяжелому труду.
Привыкла порхать, не зная бед, и только балетом дышать. Всегда под крылом у любящих родителей.
Родители…
Хм, странно, что трубку не срывают.
Сижу на прохладном полу, и только сейчас меня осеняет – и правда, а почему мне никто не звонит?
Соскребаю себя с пола. Плетусь в комнату очень скромной однушки. Простенькой с дизайном… можно бы назвать минималистический стиль, но скорее аскетичный.
Только диван, кресло, стол, шкаф…
Словно человек только-только приехал и ничего толком не успел обставить – в комнате лишь самое необходимое.
Сумочка на столике. На вид не тронута.
А вот телефон нахожу не сразу – приходится содержимое на постель вывалить.
Ну понятно!
Кисло закусываю губу, с расстройством глядя на чёрный безжизнен экран. Мобильный разряжен!
Чёрт!
Даже не позвонить. Следом другая, ещё более неутешительная мысль поспевает – а зарядку-то я не взяла! Так торопилась удрать, что о такой мелочи не подумала!
Шарю глазами по комнатке в поиске чуда-провода, и наудачу нахожу зарядное устройство на кухне. К моему счастью, у Лютого, как и у меня, айфон.
Пока заряжается, наливаю себе чаю.
Но только стоит включить устройство, помещение тотчас наполняется пиликанием рингтона – мама на проводе.
– Да, – нехотя отзываюсь.
– Боже! Варюшка! Доченька. Ты где? Почему не отвечала? Почему потом вообще пропала? С тобой всё отлично? И почему такой голос? – заваливает вопросами мама.
– Всё отлично, – сглатываю волнение.
Я люблю родителей, и никогда до вчерашнего дня с ними крупно не ссорилась. И они ни разу не попрекали. Не ругали. Я – единственный ребёнок. Желанный, любимый… Избалованный, но благодарный!
Я привыкла на них полагаться. Доверять. Прислушиваться к советам.
Даже не знаю, почему ударила копытом в этот раз.
От обиды. Из-за непонимания…
Ладно бы они не знали, что Виктор мне изменил с Ириной, так ведь рассказала… Была уверена – меня поддержат, защитят, а они и встали на его сторону!
Для меня это стало ударом в спину.
– Варенька, не молчи, – рыдает в трубку мать. – Молю, скажи где ты. Я тебя заберу.
– Не нужно, – торопливо кидаю. Это не пустой гонор. Страшно представить, что будет с мамой, если она увидит меня такой… «красивой».
– Варя, доченька, перестань так говорить. Мы же любим тебя.
– Ну-ка дай мне трубку, – фоном слышится суровый голос отца.
– Нет! – неожиданно папе перечит мать. И тотчас мне: – Милая, мы переживаем. Всю ночь не спали… На ногах… тебя ищем.
– И Виктор? – тихо уточняю. Не то чтобы меня сильно волновало, но ради успокоения души…
– И… он, – чуть медлит мама. Она врать не умеет – вот такие заминки и осторожности всегда выдают, когда она пытается слукавить, или что-то не договорить.
– Вот видишь, мам. Ему всё равно на меня, а вы заставляете…
– Это не так. Ты… просто не знаешь всех обстоятельств, – частит мать.
– Витя… он не плохой. Поверь, есть мужчины куда хуже.
– Не сомневаюсь, – бурчу, кусая губу.
– Он всего лишь оступился. Ему было нужно снять напряжение, а ты…
– Зачем во мне искать причину? – хмурюсь я. – Разве в ошибки одного, кто-то другой должен быть виноват.
– Часто… – жуёт слова мама. – Но в проблемах пары всегда виноваты оба. Ты холодна, а он взрослый, здоровый мужчина. Очень занятой… устающий…
– А вы, значит, нет?
– Это ты сейчас к чему? – осторожничает мать.
– Вы за меня волнуетесь, а тот, кто допустил "косяк", почему-то не спешит его загладить, – выговариваю наболевшее. – Тот, кто «так» любит. Тот, кто «так» хочет на мне жениться!
– Варенька, но ведь он любит…
– Хватит принимать желаемое за действительное. ОН МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ! Ему только ваши связи нужны. И ты, правда, желаешь мне жизни с таким человеком?
– Ты недооцениваешь ситуацию, милая. Боюсь, это он нам нужен, – секундой погодя всхлипывает мать.
– Нина, – поверх голоса матери раздаётся недовольный рык отца: – Ну не по телефону же!
– А когда? – огрызается мама. – Сам виноват. Не сказал девочке всего, и вот теперь мы её чуть не потеряли. Хватит её считать глупой и маленькой. Она взрослая! Она поймёт нас.
– Мам, – надламывается мой голос. – Мам, что случилось?.. – от предчувствия нехорошего сдавливает горло.
– Мы банкроты, – выдыхает в трубку мать.
На заднем фоне опять ворчит отец. А у меня сердце обрывается:
– Банкроты?
– Да, милая, – виновато отзывается мама. – Давай я не буду по телефону говорить всего, просто скажи где ты. Мы приедем за тобой. Вот тогда и поговорим… – вновь частит, успевая о чем-то поспорить с отцом, требующим трубку.
– Я… Не знаю адреса, – грустно признаюсь.
– Что? – ахает мать. – Как не знаешь? А где ты? У кого? С кем? Тебя… – которая заминка, – удерживают насильно?
– Нет-нет, – мотаю головой. – Человек мне помог вчера. И я у него…
– Него? – настороженно уточняет мать. – Мужчина? – судя по голосу, она в ужасе и на грани сорваться на панический крик.
– Да… – не люблю врать.
– Варя, – на истеричной ноте тянет мама. – Немедленно домой! Возьми такси!
– Она по адресу приезжает, мам, – напоминаю. – Ой, точно, хлопаю себя по лбу… Карта, она же сама опередили моё местонахождение… – осеняет мысль.
Несколько секунд нехитрых махинаций и я диктую маме адрес, который определился на Гугл-карте.
– Жди, мы скоро, – заверяет заметно успокоившаяся мать.
– Хорошо, – киваю и я. – Мам, – окрикиваю, пока она не сбросила вызов.
– Да?
– Прихвати мне сменную одежду, – осторожно прошу.
– Ты что… голая? – опять паникует мать, и я её успокаиваю:
– Не совсем, но не волнуйся. Ничего такого… Я потом расскажу, – сбивчиво заверяю.
Родители за мной приезжают в течение часа.
Говорить не надо, что мать едва в обморок не хлопается, когда открываю
дверь. Потом она, как заведённая, квохчет вокруг, пока одеваюсь.
– Нужно отсюда быстрее уходить! – торопит прочь.
Отец в квартиру не заходит, так и остаётся возле лифта – на площадке этажа.
А вот мама… всю квартиру успевает изучить. Не выгоды ради. У неё такой метод определения – психопортрет хозяина себе мысленно вырисовывает, по типу: пока мне свою берлогу – и я скажу кто ты!
– Страшный. Очень страшный человек здесь живёт, – бурчит, как заведённая, пока едем в лифте. Убегать, не попрощавшись было очень некрасиво, но я себе пообещала, что обязательно, чуть позже, Лютого отблагодарю. И извинюсь… Хотя записку короткую ему написала. Буквально семь слов:
«Большое спасибо, что спас. Прости. И прощай!»
– Как ты вообще с ним решилась куда-то пойти? – хмурится мать. Отец мрачнее тучи. – Он же… волк! Одиночка! Он такой опасный, что не удивлюсь, если прожённый бандит и убийца!
Чего не отнять – мама зрит в корень. Хотя и я его только раз увидев, тотчас поняла – этого человека нужно обходить стороной! Вот только жизнь по-другому решила…
– Возможно, мам, – киваю в пол, – но он не сделал ничего плохо! Наоборот, он меня спас… – запинаюсь, ведь не рассказала всех подробностей, вернее, что была в стриптиз-клубе, и именно он меня заказал…
– Как бы то ни было – просто держись от него подальше! – уже сидя в машине, припечатывает отец, хотя до этого момент молчал, будто его не волновало, что со мной было. Косится хмуро… задумчиво, до сих пор под впечатлением моего избитого лица.
– Я ему всего лишь хотела сказать «спасибо», – поясняю мысль. – Ведь некрасиво… вот так молча сбегать. И даже не поблагодарить, – озвучиваю резонно.
– Я сам всё решу, – отрезает папа. – А ты… лучше собой займись.
Тяжко вздыхаю и отворачиваюсь к окну – ну вот и нагулялась!
Но уже дома, за грустным разговором о рухнувшем семейном деле, к нам наведывается Виктор. Я, конечно, макияжем попыталась скрыть синяки и ссадины, но Зощенко словно знает, что меня нужно рассматривать внимательно и пристально. И делает это без деликатности и такта:
– Так и знал, что мозги у тебя куриные, – толчком за подбородок оставляет меня в покое. Лицо надменное, холод в глазах:
– Идиотка ты, Варя.
– Виктор, – одёргивает его отец, но Зощенко на него переводит тяжёлый, неуважительный взгляд:
– Что? – в тоне ни капли почтения. – Она была самым чистым пятном в вашей семейке, а теперь… даже она в дерьме. Я не женюсь на шлюхе/стриптезёрше! – фыркает с презрением.
– Я не шлюха, – шокированно выдыхаю.
– Это ты другим рассказывай, но на тебя теперь ни один уважающий
себя парень не глянет. За одну ночь ты умудрилась замараться по самое… – выплёвывает едко.
– Зачем ты так говоришь? – вступается мама.
– Как? – повышает голос Виктор. Словно не он у нас в гостях, а мы у него, и пришли о чём-то умолять. – Эта дура реально крутила задом в стриптиз-клубе! Её там видели! – чеканит Зощенко. – И слухи уже по всем друзьям пробежались. На какой чёрт мне нужна ваша грязь? Нет мозгов – её проблема! Я хотел вам помочь. Был готов терпеть её холодность, но теперь… я умываю руки. И не думаю, что вообще кто-то захочет с вами связываться! Дочери спасибо скажите!
Словно обухом по голове.
Звон повисает. Перед глазами плывёт. В ногах слабость…
Как стою, так и оседаю на диван в зале, где проходит разговор.
Больше ничего не слышу.
Голоса сливаются в неразличимый гвалт… но точно отец с Виктором о чём-то яростно спорит. Мать плачет… А потом вокруг клубиться тьма.
Зощенко уходит, мать с рыданиями спешит к себе в спальню, папа прячется в свой кабинет, а я… как в воду опущенная, остаюсь у разбитого корыта!
Вот что значит, каждый наш поступок влечёт за собой последствия…
Лютый/Сергей
Возвращаюсь домой с нехорошим предчувствием. Одна часть меня надеется на чудо, другая уже знает, что девчонки в квартире нет.
И когда она оказывается пустой, всё равно зло берёт. Даже в стену кулаком ударяю.
Сердце чуть бой ускоряете, когда на кухне на столе нахожу записку.
Прочитав раз, швыряю в урну.
Я бы отступился, но она мне нужна… пока не знаю зачем. Может блажь, а может…
День себе даю передышки, а потом копаю… Узнать кто она и где живёт не составляет труда.
Отец – Терентьев Константин Алексеевич, предприниматель, имел устойчивый «ювелирный» бизнес. Имел, потому что захотел большего и влез в новую историю, которая не сработала. Вернее, его умело обвели вокруг пальца и сейчас основное дело было на рассмотрении судом по статье «банкротство».
Мать – Терентьева Нина Сергеевна, домохозяйка. Участник благотворительных акций, частый гость на подобного рода мероприятиях… В основном занимается модой, красотой, облагораживанием своего города… и дочерью. Единственной, неповторимой красавицей, с детства увлечённой балетом – Варей, а не Верой как она мне представилась. Девчонка второй год учится в университете… не сказать что тянет на красный, но без задолженностей и проблем. Тихая, милая, не скандальная и не мажористая, как большинство детей богатеев.
Потому и копании у неё такой нет. Пара подруг и то, если верить слухам, с наидрожайшей подругой, Ириной Дементьевой, Варя недавно поругалась. Из-за жениха – Виктора Мамаева, тоже не последнего человека в городе, несмотря на то, что бизнес которым владеет его семья, всё же пока под руководством его отца, а не избалованного, испорченного свободной безбедной жизнью сыночка.
Мамаев изменил… с лучшей подругой Вари – банально.
Вот и причина ВЕРЫ в стриптиз-клубе. Порыв отомстить, кому-то что-то доказать, просто самоутвердиться. Не думаю, что вышло – потому что Варя не такая, какой хотела себя показать.
Сейчас у пары сложный период. Кто-то говорит, что они расстались, кто-то уверяет – что в их отношениях просто пауза, ведь пару связывает не любовь, а бизнес!
Так или иначе – мне на руку!
Информации много, ею щедро делится, и поэтому в течение дня я уже знаю подробности её жизни и проблемы семьи. Ещё пару – слежу за домом и передвижением родных и самой Вари. Даже несколько раз порываюсь подойти, но постоянно кто-то мешает.
Идиот! Но вот бабахнуло мне в голову – и влюбляюсь… всё сильнее. Желание заполучить девчонку толкает на очередную глупость – иду на стрелку с теми, кто подставил Константина Алексеевича. Не уверен, что смогу безболезненно решить дело, но почему бы не сделать…
