Читать книгу: «Поцелуй дракона», страница 2

В неуверенности рука Матиаса дрогнула. И в эту же долю секунды в правой ладони Аннет вспыхнул огонь – он обвивал запястье, трепыхался, извивался; а вторая рука впилась в ствол пихты.

Матиас приподнял руку; Аннет напряглась – приготовилась атаковать и защищать. Он неуверенно помахал дракончику – она удивилась, замерла, а магия угасла, но не исчезла.

С игривым интересом, Фива наклонила голову набок, забавно пошевелила носиком, и издала дружелюбный гортанный звук – как отрывистый, но плавный перекат. А после – подражая, она подняла переднюю лапку и попыталась помахать. Но это вышло нелепо. Отчего Матиас посмеялся.

С замиранием сердца, с медленным вдохом Аннет смотрела на его улыбку на лице после короткого смеха; на взгляд, наполненный смешинкой и добротой – и прильнула лицом ближе к стволу. Ей захотелось выйти к нему, но она опасалась; всё ещё побаивалась за безопасность Фивы; и она растягивала присутствие гостя в долине, хоть и едва понимала почему.

Фива, подобно белке, спустилась по стволу на нижнюю ветку и села на уровне плеч гостя. Она смотрела с нетерпеливым любопытством, с дружелюбием, но и с опаской.

Матиас, смотрел на это удивительное, чистое душой существо и убедился, что оно не представляет опасности. Он шагнул к дракончику, тот не испугался, остался сидеть – словно дал разрешение приблизиться.

Аннет, стоя за деревом, напряглась – рука впилась в ствол, во второй возникла магия, но не огня – она была зелёная, а от завихрений появлялись магические лепестки, они разлетались и рассеивались.

Рука Матиаса приблизилась к дракончику, но замерла, так как он не знал, что делать. Тогда дракончик прильнул, обхватил запястье передними лапками и понюхал ладонь гостя. Он сиял, восторженно улыбался; и не мог поверить, что драконов называют созданиями и земными прислужниками дьявола. Нет, он не мог поверить, что это существо хоть как-то связано с Караса́хом.

Аннет расслабилась, магия исчезла, а на лице возникла тёплая полуулыбка – она смотрела на гостя и видела в нём всё меньше опасности. Во всяком случае опасности для Фивы не было.

Но тут улыбка Аннет сошла с лица, а взгляд поднялся выше. С боку от гостя и Фивы неприметная серая скала – скрытая зеленью и стволами – ожила, и открылись большие светло-серые глаза. Из крупных овальных ноздрей вышел громкий недовольный резкий выдох – Матиас замер, а по телу прошли мурашки. Он медленно повернул голову, поднял взгляд – увидел большие глаза, и обомлел.

Словно вырастая из скалы, или скала становилась им, появился большой дракон и встал на четыре лапы. От земли и до макушки было примерно шесть с половиной метров. Стройное и поджарое, но крепкое и сильное телосложение; чешуя была серая, словно из камня; вытянутая, но не узкая морда; овальной формы глаза; из головы, смотря назад, росли два толстых ребристых рога, такие же серые, как и чешуя; пятипальцевые лапы с серыми когтями и длинный увесистый хвост; от шеи, по спине и до кончика хвоста шёл гребень плотных кожистых треугольников с округлыми верхушками, а на спине были сложены большие крылья.

Приоткрыв пасть и показав множество острых клыков, дракон наклонил голову и сделал шаг к Матиасу. Его волосы встали дыбом, желудок сжался, глаза округлились, а лицо исказилось ужасом; и он, запинаясь, попятился. Он умом понимал, что ни сражаться, ни убежать он не сможет, и уже был готов принять безрадостную участь и стать завтраком для дракона, или же обедом – по этому унылому небу сложно было сказать наверняка; и единственное о чём он пожалел перед смертью, что не увидел её.

Но тут – за спиной Матиаса и чуть левее раздался голос Аннет:

– Ю́го!

Матиас замер, внутри всё задрожало надеждой. Дракон посмотрел в ту сторону. Лицо Аннет было суровым, но, подняв взгляд на Юго, она смягчилась:

– Я же сказала, что он не враг до тех пор, пока он не представляет угрозы.

Юго нахмурился, недовольно клацнул челюстью и сел так, что встряхнулись ближайшие пихты, а одну ветку он случайно отломил. И из-за этого Аннет вздохнула.

Фива, сидя на ветке, наблюдала за происходящим с интересом. Юго не сводил пристального взгляда с незваного и явно нежеланного для него гостя, и выглядел так словно сейчас набросится на него и, не жуя, проглотит.

Матиас медленно, на послабевших ногах, развернулся, и увидел её – ещё более прекрасную, что казалось невозможным. Та же светло-смуглая кожа, которая днём выглядела ещё теплее; те же удивительные пурпурные глаза; те же светло-холодные русые волосы, и заплетённые так же. В том же тёмно-зелёном тёплом платье; в тех же коричнево-зелёных сапогах высотой до середины голени и такого же цвета был ремешок на талии; в той же толстой тёплой шали с капюшоном зелёно-коричневого цвета; та же тканевая сумка, ремень которой пересекал тело. Но не было митенок без пальцев.

Забыв о драконе, Матиас смотрел на лицо, которое он уже думал не увидит, с дрожанием души.

От его взгляда, Аннет почувствовала себя странно, неуверенно – и она отвела взгляд в сторону и вниз. Ей хотелось смотреть на него, но и в то же время ей хотелось отступить в тени пихт – скрыться, спрятать глаза, которые она никогда не хотела спрятать и даже не думала об этом. Но сейчас она волновалась, переживала, и это ей не нравилось.

Взгляд Матиаса становился тяжелее, и Аннет с опаской глянула на него – увидела: удивление, не понимание, желание понять. Она снова отвела взгляд; сжимала подол платья, хмурилась из-за своего странного, неконтролируемого поведения и из-за непонятных скомканных чувств.

Любопытство Фивы, сидящей на прежней ветке, возросло, ведь она никогда не видела свою Аннет такой. Юго, который тоже не видел её такой, нахмурился.

Матиас с интересом наблюдал за своей незнакомкой, но ему не нравилось, что он вызывал в ней не понятный ему дискомфорт. Он шагнул к ней и собирался открыть рот, чтобы что-то сказать, как она, увидев краем глаза движение, натянулась будто струна, подняла голову и отступила на шаг. Она была готова защищаться – и это укололо Матиаса.

Аннет смотрела на гостя с опаской, с недоверием, а в чертах лица и кончиках пальцев подрагивало ожидание.

Сглотнув, Матиас улыбнулся – Аннет не переменилась в лице, не шелохнулась, лишь в глазах промелькнуло нечто неуверенное. Он отступил на шаг и встал там, где стоял до этого, даже чуть дальше – она снова не переменилась. И он отчётливее видел в ней натянутое ожидание чего-то, как удара, но иного – не физического.

– Привет, – сказал он.

Дружелюбие в Аннет не появилось. Она ждала, когда гость отреагирует как другие – что она ведьма; что её магия – это зло; что у неё демонические глаза, и прочая чушь. Она ждала этого с колким предвкушением боли, хотя её это особо никогда не заботило, но почему-то заботило сейчас. И заботило очень сильно.

Юго это видел, понимал – был удивлён, недоволен, но он вздохнул и отвёл взгляд в сторону.

– С…, – сказал Матиас. Он прокашлялся. – Спасибо, что спасла меня.

Зрачки Юго переместились вправо и вниз – смотрели на гостя с лёгким прищуром, искали: подвох, уловку.

Аннет слегка удивилась, похлопала ресницами. Она сделалась нейтральной, но осторожность и недоверие никуда не делись. Она наклонила голову набок, и в ней пробился прежний интерес. Она смотрела на гостя изучающим взглядом – осматривала его, заглядывала в него и что-то искала, искала, но не находила.

Матиас был растерян – спасительница смотрела в упор, была: загадочной, таинственной, настороженной, а от того ожидания остались лишь блеклые осколки. Матиас с трудом понимал её. Всё что ему хотелось так это показать ей что ему можно доверять; и коснуться её руки хоть на секундочку, обнять, прижать, вдохнуть, и остаться в её жизни навеки. А сейчас он уже был счастлив от того, что она здесь, она дышит, и она смотрит на него не как на врага.

– Хм-м, – протянула она. Она отвела руки назад, левой обхватила запястье правой, а пальцы зажимали подол платья. – Ты не боишься меня?

– Что? – удивился Матиас. – Нет.

– Хм-м, – снова протянула она. Он вызывал в ней всё больше интереса. – Почему?

– А почему я должен бояться тебя? Ты не сделала ничего пугающего.

– Потому что я, как вы нас называете, ведьма. Порождение и слуга демонов или дьявола, я точно и не знаю во что вы там верите. Да и вроде это от королевства к королевству разнится.

– Ах, – произнёс Матиас. – Да, верно. Я просто… – Он не знал, как объяснить ни ей, ни себе, что как только он её увидел то всё что он знал о ведьмах рассыпалось в прах. Даже если что-то из того, что он слышал было правдой, он знал, что это не имеет к ней никакого отношения. – Ну, да, называем. Да, верим.

– И? Ты разве не веруешь в своего бога?

– Верю, конечно! – воскликнул Матиас. Но он знал, что не грешен за отсутствие страха перед ней; за разговор с ней; за осознание, что она не зло – он не чувствовал ни вины, ни тяжести в своей душе.

– Вы же боитесь нас и нашей магии. Говорите, что наши глаза демонические, и прочее.

– Демонические? – поморщился Матиас. – Я считаю, что твои глаза прекрасны.

У Аннет перехватило дыхание, рот чуть приоткрылся, а руки рассоединились и, проскользнув по платью, повисли вдоль тела; сердце бешено стучало и волна волнительного, послабляющего жара пронеслась по телу.

– А…, – произнесла она. – П… – Она замолчала, не могла сказать ни слова, и отвела удивлённый смущённый взгляд.

Матиас, смотря на неё, замлел, а на лице появилась улыбка. Он нутром чуял, что чувства взаимны, должны быть взаимны, не могут быть не взаимны. Он приблизился к ней с уверенностью – она не отступила, подняла взгляд. На её щеках был лёгкий румянец, а руки теребили подол платья по бокам – она смотрела на него подобно милому невинному зверёнышу снизу вверх.

– Правда не боишься? – спросила она, хотя уже знала ответ, видела его в карих глазах.

Матиас остановился, улыбнулся.

– Правда, – ответил он. – Я же вижу, ты добрая. И ты спасла меня. Теперь очевидно, что всё, или большинство, что я слышал о ведьмах либо чушь, либо к тебе услышанное точно не относится.

Улыбка Аннет растаяла.

– Что такое? – слегка запаниковал Матиас. – Прости! Это слово «ведьма»? Это обидно для вас? Я не хотел! Я не знал! Я…

Аннет прервала его, звонко хихикнув. Он замолчал, растерялся; смотрел на её милую улыбку и весёлость в глазах, и улыбнулся сам.

Юго сидел, замерев будто скала, смотрел на них с угрюмой мордой, с чуть наморщенным носом. Фива подалась вперёд, а от хихиканья Аннет она развеселилась, запрыгала на ветке.

– Услышанное наверняка ко мне не имеет отношения, – сказала она. – Но и среди нас, как и среди вас, есть люди с тёмными душами и недобрыми мыслями. И нет, не обидно. Точнее, многие из нас не любят это слово, а кто-то очень не любит это слово. Но некоторые, например я, относимся к этому нейтрально. Мы считаем, что это просто ваше слово для нас, разве нет? И что дело вовсе не в нём, а в том, как вы относитесь к нам и что вы о нас думаете. Правда, это мнение не очень популярно. А я – хьюмамо́ах. Вот наше слово для нас.

– Что оно значит? – спросил Матиас.

Аннет не ответила, сдержанно улыбнулась.

– Я – Матиас, – сказал он и, сделав широкий шаг, оказался перед Аннет.

– Аннет, – сказала она, и не отступила.

Пихты будто замерли. Протянулась трепетная пауза – Матиас и Аннет смотрели друг другу в глаза и могли слышать тихое дыхание друг друга. Она отвела взгляд, теребила подол платья. Он, словно зачарованный, сделал шаг – носок его ботинка, коснулся носка её сапога; взял её за руку – и она тут же подняла удивлённое взволнованное лицо.

Их пальцы касались – его холодные, её тёплые – и в каждого словно ударила искра заряженной молнии. Они уже успели рассмотреть друг друга – телосложение, черты лица, глаза, волосы; одежду, обувь; движения, мимику. Но теперь они, смотря через глаза, точно смотрели друг другу в сущности – словно искры молнии через прикосновение пальцев соединились в заряженную искрящуюся линию и как по каналу соприкоснулись их души.

Карий и пурпурный сливались в одну абстрактность, а души тянулись – робея, удивляясь – в объятия. Глаза в глаза, душа в душу – и их жизни словно стали одной.

Аннет сделала шаг на миллиметра три; голова Матиаса чуть подалась к её. Их умы пребывали в воздушном тумане – словно в облаке. Души вот-вот обнимутся. Головы приближались – неуверенно, медленно.

Рука Аннет потянулась к груди Матиаса в намерении сжать одежду, стопы собирались привстать на носочки. Но – Юго возник за спиной Аннет, припал к земле и опустил голову. На морде пылали: возмущение, изумление. Матиас поднял на него взгляд – и связь с Аннет оборвалась. Она, часто хлопая ресницами, выхватила руку, отступила и наткнулась на морду серого дракона. А он, смотря на Матиаса, оскалился и издал протяжное рычание.

– Прости! – смотря на Аннет, сказал Матиас. – Я не… Оно само как-то. – И он взглянул на серого дракона.

Аннет развернулась к Юго боком и прижалась к его морде.

– Спокойнее, – едва скрывая волнение и растерянность в голосе, сказала она. – Он не сделал ничего плохого.

Матиас смотрел на Аннет с растерянностью, с волнительным трепетом, с боязнью, что она его теперь оттолкнёт, прогонит. И уйти для него было равносильно смерти.

– Прости, – сказал он и отвёл взгляд. – Ты, наверное, теперь хочешь, чтобы я ушёл.

Аннет повернула к нему лицо – смотрела долгим взглядом; а внутри распространялась странная, непривычная, приводящая в смятение слабость, и сладость. Её пугали эти чувства, особенно то, что сейчас произошло (и то, что почти произошло); её пугало то, что её тянуло к нему безумно. Ведь он хьюмахан – человек без магии. Она встряхнула головой, ничего не ответила и водила по чешуе Юго несколько секунд; затем она бегло обняла его и направилась в сторону.

– Как хочешь, – сказал она и, не смотря на гостя, прошла мимо.

3

«Как хочешь.»

Казалось бы – Аннет предоставила выбор; но нейтральный голос и спокойный тон ранили Матиаса так, словно душу полоснули мечом. Но он понимал, что не должен был просто так подходить, брать за руку. Они едва знакомы, только узнали имена. Но те три секунды, когда он только её увидел, изменили его жизнь навсегда. И внутри он стонал от душевной боли – почему те три секунды не изменили её жизнь тоже; почему не то заряженное пронзительное прикосновение? Или изменили? Матиас не знал, но он был совершенно уверен, что что-то в ней по отношению к нему возникло.

Юго не понравилось, как Матиас смотрел вслед Аннет – поморщился, а хвост проскользнул по траве, ударил по ногам недруга и тот повалился на спину с выкриком удивления.

Плечи Юго затряслись, пасть приоткрылась, и он издал утробно-гортанные прерывистые звуки, напоминающие гогот гуся. Это звучало странно для Матиаса, но был узнаваем смех.

Аннет обернулась.

– Юго, – с мягким укором сказала она.

Держась за правый бок, Матиас поднимался. Но тут подбежала Фива – взбудораженная, игривая. Она взлетела и, как в дружелюбной борьбе волчат, набросилась на гостя. Может весом и размером она была не велика, но он снова повалился на спину, а Фива скакала то рядом, то на нём, то отрывала травинки и кидала в него.

– Эй, полегче, – смеясь, сказал он.

Он услышал, как звонко, волшебно, но тихо хихикнула Аннет; и возжелал чтобы Фива не переставала скакать на нём, возле, и пусть осыпает его травой из всей долины. И он хотел бы взглянуть на Аннет хоть на секунду через мимолётные промежутки в метаниях чёрного цвета перед лицом. Но тут – в ране вспыхнула боль; и он, морщась и шипя, схватился за бок.

Аннет ахнула.

– Фива! – в приказном тоне выкрикнула она.

Стоя у головы Матиаса, Фива замерла с пучком травы в передней лапке, а грудь и брюшко часто-часто поднимались и опадали.

Аннет маленькими шажками подбежала к Матиасу и присела сбоку – у раны.

– Я совсем забыла, – сказала она. Она без робости, без стеснения осторожными, но быстрыми движениями расстегнула его ремень на талии, собрала в оборку тунику и, оголив живот, задрала вместе с рубахой. И как раз вовремя, потому что на повязке проступили первые красные крупинки. Они расширялись, полнели и объединялись. – Прости её, пожалуйста.

Аннет наклонилась и осматривала повязку оценивающим взглядом, а кончики распущенной части волос и одной косы скользнули по коже Матиаса – и по его телу пробежала волна приятных мурашек. Он смотрел на её опущенное лицо, на её пурпурные глаза, которые быстро бегали по растущим пятнам крови; и ему было всё равно на боль, на жар, на пульсацию, на кровь – если она будет сидеть рядом, с обеспокоенным лицом, то он был готов истечь кровью.

– Ничего страшного, – находясь в пурпурном тумане, сказал он.

Аннет велела держать Матиасу его задранную одежду, а сама достала из сумки на боку маленькие ножницы с деревянной насадкой на сложенных остриях. И, сняв её, она принялась с осторожностью разрезать и снимать бинты. Несмотря на боль вновь открывшейся раны, по телу Матиаса пробегали мелкие мурашки от каждого мимолётного прикосновения по коже её тёплыми пальцами; а от её сосредоточенного выражения на лице – у него млела и металась душа; и казалось, что сердце начнёт стучать так быстро, что разорвётся.

Фива разжала лапку – и травинки осыпались на лицо Матиаса. Он сдувал их с лица, а Аннет метнула на неё добро-укоризненный взгляд – та, виновато, но не чувствуя вины, опустила глаза, отступила на несколько шажочков и села.

Матиас убрал последние травинки с лица. Аннет вздохнула и перевела на него взгляд.

– Она просто перевозбудилась, – сказала она. – И обрадовалась, что есть тот, с кем можно поиграть. Так как здесь только я и Юго. Я-то не прочь иногда поиграть с ней, а вот Юго… – Она обернулась и посмотрела на него через плечо.

Он сидел поодаль и, постоянно поглядывая на них, смотрел в сторону; ему не было дела до раны нежеланного гостя, но было дело до самого гостя. Казалось, что он вот-вот что-то предпримет, но он оставался на месте, а кончик хвоста нервно подёргивался.

– Так скажем, – сказала Аннет и вернула голову, – он не любитель играть. С ней. Что хорошая новость для местных деревьев и кустов.

Матиас усмехнулся. Аннет мельком посмотрела на его лицо и вернула взгляд на бок; сняла последние бинты и уложила их вокруг раны так, чтобы кровь не текла к одежде.

– Почему ты помогаешь мне? – спросил Матиас. – Ведь, судя по тому, что я слышал, люди наверняка не добры к вам.

Лицо Аннет стало прохладным, и она вернула взгляд на раненного.

– Мне перестать? – спросила она.

– Нет, нет, – ответил он. – Просто… интересно.

Она ничего не сказала. Она вынула банку из сумки и, приподняв, показала раненному. Внутри находился бирюзовый цветок: пышный, с округлыми лепестками, в серёдке торчал пучок белых стебельков, а на их кончиках светились ледяным голубым шарики, словно бусинки.

Матиас смотрел как заворожённый на необычный цветок.

– Что это? – спросил он.

Аннет опустила банку, и он смог увидеть её лицо, но она смотрела не на него, а в сторону – и в ней были: скованность, неуверенность.

– Это…, – ответила она и вернула взгляд, – …цветок. Лифиве́р. Он особенный. С магией. В нём.

Передвигаясь на двух лапах, а верхние свесив, Фива прошагала к здоровому боку раненного гостя, при этом виляя хвостом и округлым животиком, словно у детёныша. Навалившись на бок, она с беспокойством, с интересом, с виной, на этот раз с настоящей, посмотрела на рану и кровь.

Говоря о магии, Аннет постоянно отводила взгляд в сторону, а пальцы то теснее сжимали банку с цветком, то немного расслаблялись:

– Я не умею исцелять. Не как… другие. Некоторые. И этот… навык в наши дни довольно редок. И… Да и как обходиться с ранами я особо не знаю. Без магии, я имею в виду.

– Ну, не знаю, – сказал Матиас. Он взглянул на ровный, но расходящийся шов своей раны, которая сочилась кровью. – Заштопала ты меня вполне хорошо. А я знаю о чём говорю, я умею шить.

Аннет взглянула на него и бегло улыбнулась.

– Спасибо, – сказала она и опустила взгляд на банку. – Но мне в этом магия немного помогла. Магия природы. Это одна из моих сил. Ах, – она словно опомнилась, на щеках появился румянец; она бегло взглянула на Матиаса, но тут же отвела взгляд. – И я не смотрела! – воскликнула она. Она с трудом перевела на него взгляд. – Честно! Я использовала магию природы, гибкие стебли и лианы, и, отвернувшись, тебя… это… переодела. И потом полечила.

Матиас сам засмущался – кроме матери из женщин его нагим никто не видел; а в исподнем только мужчины и то пару раз. Но, несмотря на смущение и удивление, он умилялся ею, улыбался.

– Я тебе верю, – сказал он; и он не лгал.

Она снова взглянула на него, увидела взгляд, улыбку – смутилась ещё сильнее и вернула взгляд на банку.

– И у меня мало опыта в лечении, – сказала она. – Ведь у драконов высокая регенерация. – Пальцы сжали банку. – У них, – она кивнула на Фиву и угрюмого Юго. – Когда они получают раны. Если получают… В общем, – она вернула взгляд на Матиаса. А он поморщился от любопытной Фивы, когда её лапы с тупыми коготками приблизились ближе к ране. Аннет мягко, но настойчиво отодвинула дракончика от раны. – Я принесла лифивер для тебя, – сказала она и снова показала банку с цветком.

– Принесла? – спросил Матиас.

«Для меня?», – подумал он.

Аннет кивнула.

– Из гор, – ответила она. – Лифиверы любят холод. Я их выращиваю, там. – Она открыла банку и вынула магический цветок. – Как я сказала, я не обладаю магией исцеления, но кое-что я всё-таки умею.

Она держала лифивер в руках, смотрела на Матиаса и медлила. Он понял, что она хочет помочь, но сомневается, что должна ли делать это при помощи магии, которая обычно пугает хьюмаханов. И он не знал, как разбить это недоверие.

– Прости, – сказал Матиас, – что вот так свалился на тебя. Ты не должна была меня спасать, особенно учитывая отношения между нашими народами. Или скорее их отсутствие. – Он вздохнул. – Наверное, для тебя было бы лучше, если бы ты меня оставила в лесу.

– Вовсе нет, – сказала Аннет. Её лицо было нечитаемым, туманным, но доброжелательным; и такими же были глаза. – Я не жалею, что спасла тебя. Да и…, – она мимолётно, словно ветерок, улыбнулась, – … я не думаю, что я смогла бы… не спасти.

Матиас улыбнулся, и они смотрели в глаза друг другу с несколько секунд. Потом Аннет вернула внимание на рану, на которую норовила взглянуть Фива – вставая на задние лапы и при этом стараясь не касаться руки и здорового бока раненого. Аннет взглянула на неё мягко-строгим взглядом – и та плюхнулась на попу.

Аннет придвинулась ближе к Матиасу. Её коленки коснулись его бока – и внутри него задрожал ураган эмоций.

Аннет, смотря на его бок, наклонилась и поднесла лифивер ближе к ране.

– Это…, – сказала она и мельком взглянула на Матиаса. – Ты только не бойся, и не дёргайся. Лежи смирно. Это может быть неприятно, но не больно и не опасно.

– Хорошо, – сказал он так, что она немного расслабилась.

Она помедлила, но всё же решилась. Она, смотря на ледяные светящиеся шарики на кончиках белых стебельков, сосредоточилась.

Для Матиаса даже её сосредоточенность, выраженная в тонких линиях наморщенного лба, в сдвинутых светлых бровях, в поджатых чуть пухлых губах, и в едва видимом, словно призрак, наморщенном носе, – выглядела очаровательно; и он не сдержал улыбки, едва ли осознавал что улыбался, а его физическая боль ощущалась отдалённой.

Аннет сделала глубокий вдох – и в ладонях появилась зелёная энергия. Завихрения с нежностью, с произвольностью, словно играя, обвивали запястья и пальцы; отходили в стороны и забавлялись с пространством.

Матиас смотрел на магию с восторгом, а внутри копошилась непроизвольная тревога из-за незнания ничего о реальной магии, из-за навязанных опасений, но страха не было. Только не перед ней.

Лифивер засиял бирюзовым холодом, листочки зашевелились, стебельки в серединке заколосились, а шарики на них засияли льдом. Одно из зелёных завихрений осторожно убрало нить из раны, но Матиас всё равно поморщился. Рана полностью раскрылась, полилось больше крови, но бинты вокруг её останавливали. Зелёные завихрения магии обвили стебельки лифивера и, став их частью, сорвали шарики и опустили к замершему Матиасу – те вошли в глубь раны, и он почувствовал щекотливый холод.

Аннет не сводила глаз с бока раненного. Матиас почувствовал обещанный дискомфорт неприятных ощущений – словно покалывали маленькие острые снежинки; рана стала жарче, зачесалась, и было странное ощущение, будто рана, начиная из её глубин, склеивалась и сшивалась холодом. Вдохи Матиаса стали короче и чаще, и он старался не шевелиться.

Рана закрылась и зажила, не оставив и шрама, который должен был бы остаться, если бы тело занялось восстановлением самостоятельно. Холодок рассеялся и в бок возвращалось тепло.

Аннет выдохнула, а плечи потеряли напряжённость; она, вытерев бинтами кровь, отбросила их в сторону и поднялась.

– Всё хорошо, – сказала она.

– Правда? – спросил Матиас и привстал. Он осмотрел бок, где меньше минуты назад была рана: кровоточащая, жаркая, пульсирующая. Но теперь остались только следы крови, словно разводы, на неповреждённом боку. – Ох, Моараан… Невероятно!

Он, не веря, вскочил на ноги – осматривал и ощупывал бок с восторгом в глазах и на лице. Отступив, Аннет наблюдала за ним с интересом. А он, показывая бок, обратился к Фиве:

– Ты это видела?! – Фива кивнула несколько раз. Юго на расстоянии, словно скала в форме дракона, смотрел на громкого гостя с недовольством, с раздражением. – Я, конечно… Но я не думал, что оно и в самом деле сработает! Но оно… Посмотри! – И Матиас снова указал на отсутствие раны. Фива, находя его реакцию и бурные эмоции любопытным и будоражащим, снова несколько раз кивнула.

Аннет смотрела на них, в особенности на него, с доброй усмешкой. Она никогда не думала, что сможет смотреть на хьюмахана так как смотрит сейчас; сможет находиться рядом без надобности защищаться и убегать; что не надо защищать от него Фиву; не надо успокаивать злобу Юго и напоминать ему о том, что, если даже доброта не исходит от хьюмаханов, не значит, что и они тоже должны быть полны гневом.

Фива забралась на Матиаса и ловко запрыгнула на плечо. И Аннет с удивлением поняла, что не боится за её безопасность, хотя лёгкое беспокойство всё же присутствовало. Она с улыбкой покачала головой; вынула из сумки платок и флягу, и, смочив его водой, кинула в Матиаса. Тот заметил, что что-то летит, поймал и удивился.

– Оботрись, – сказала она.

Охваченный восторгом от магии и чуда, Матиас на несколько секунд непростительно забыл об Аннет и перевёл на неё взгляд. Она положила потемневший безжизненный лифивер в банку, её убрала в сумку, а сумку повесила на себя.

Обтирая бок, Матиас спросил:

– Как долго я был в отключке? – Он взглянул в сторону гор. – Ведь ещё зима?

Аннет перевела на него взгляд и усмехнулась.

– Да, зима, – ответила она. – Ты проспал остаток ночи и всё утро, сейчас полдень.

– Но…, – не понимал Матиас. Он закончил вытирать бок и оглядел зелень долины.

– А, – произнесла Аннет. – Мы в геотермальной зоне, долине.

– Оу, – произнёс Матиас. Он заправил рубаху и опустил тёплую тунику. – Я, кажется, слышал о таких местах. Когда-то, от кого-то. Но неужели это всё природа? – Он снова осмотрелся как в первый раз. – Или это благодаря магии?

Аннет задумалась на пару секунд, а потом вскинула плечами.

– Не знаю, – ответила она. – Возможно, но я в этом очень сомневаюсь. Во-первых: магия вне наших земель – огромная редкость. Во-вторых: магия обычно боле-менее очевидна.

– Очевидна? – не понял Матиас.

– Ну, например, как зелёная лужайка посреди зимнего леса.

– Да, – усмехнулся он. – Это и вправду было бы очевидно.

– Хотя, конечно, когда дело касается природы, и в зависимости от целей, то магия может быть и не очевидна. Но зачем кому-то вмешиваться в природу здесь?

– Ты сказала, что магия вне ваших земель огромная редкость, а это значит, что она всё-таки встречается.

– Да, встречается.

Дивясь природе, Матиас ещё раз осмотрелся. Когда он вернул взгляд обратно, то Аннет была в шаге перед ним – и от неожиданности он едва не отпрянул. А она протягивала его ремень.

Матиас принял свой ремень – их пальцы соприкоснулись, но, прежде чем в них развернулись водовороты чувств, Аннет отпрянула.

– Ты не испугался, – сказала она. – Магии. Я думала испугаешься.

– Ну, я всё равно волновался и опасался, – признался Матиас. – Конечно до этого я многое слышал о магии. Но у меня есть своя голова и теперь я вижу, что они были не правы. Но всё-так у нас нет магии, и, если бы это была не ты, то я бы точно испугался.

Внутри Аннет задребезжала от волнения, и она отвела взгляд. И словно чтобы забыть услышанное, она повернулась к Юго, а он смотрел на неё:

– Вот видишь? Не все они одинаковы. – Дракон, открывая и закрывая пасть, издал гортанные звуки, прозвучавшие как ворчание – точно подражание людям; и бросил недоверчивый взгляд на гостя. – Как и среди нас, – напомнила она, и дракон вернул на неё взгляд. – Не все одинаковые.

Матиас не понял, что стояло за этими словами, но стояло что-то большое и увесистое. Юго помедлил, кивнул, и снова по неосторожности сломал одну из веток, а две надломились, но не упали. И Аннет вздохнула.

– Я же говорила тебе держаться открытых участков и гор, – сказала она.

*

С минуту стояла тишина. Аннет смотрела то на деревья, то на землю, то на Юго; Матиас поглядывал на Аннет; Юго смотрел то в сторону, то на Аннет, то на Матиаса.

Фива, перестав чесать ухо, приблизилась к Аннет и взялась за её подол – и та опустила взгляд.

– Огонь, – сказала Аннет и кивком указала на кучку с окровавленными бинтами.

Фива встрепенулась, обрадовалась, и в прыжках приблизилась к кучке. Не понимая, но заинтересовавшись, Матиас наблюдал за ней. Аннет встала рядом с ним и, когда только Фива открыла пасть, делая вдох, она взяла его за тунику и, потянув за собой, отступила на пару шагов. Его послушного, слегка удивлённого, трепещущего от её прикосновения, хоть и через одежду, Аннет отвела ещё на шаг; отпустила его одежду и отступила в бок.

Фива выдохнула – и из её пасти с жевательными зубами и двумя клыками, которые были немногим острее чем у людей, вышло пламя. Но оно было сбивчивое, с витиеватой траекторией, а когда оно вспыхнуло – Фива плюхнулась, а пламя оборвалось.

Матиас, который никогда прежде не встречал драконов, не знал нормально это или нет, хотя было очевидно, что что-то не получилось. Он взглянул на обеспокоенный профиль Аннет. Она просеменила к расстроенной Фиве и присела.

– Эй, – с нежностью сказала она и положила руку на голову Фивы, и та подняла большие голубые глаза, от которых душа сжималась жалостью. – Помнишь, что я тебе говорила? Не спеши. Так давай, иди сюда. – Она подвела Фиву к кучке с бинтами. – Помни: дыши, успокойся, не торопись. – Фива кивнула, встала на четыре лапы и, спокойная, сосредоточенная устремила взгляд на кучку. – Приготовься, собери пламя, – Аннет нежно провела по горлу дракончика двумя пальцами. И, положив руку на спину, чуть выше сложенных крыльев, она сказала: – Я с тобой. У тебя получится.