Читать книгу: «Черные вороны 9. Пекло»
ПРЕДИСЛОВИЕ!!!
ВНИМАНИЕ! Мои дорогие девочки, возобновляется проект Черные вороны. Более чем возобновляется, так как теперь серия будет выкладываться в соавторстве с моей любимой Вероникой Орловой. Дааа, она возвращается к нам в качестве моего компаньона, соавтора, любимой вдохновительницы. А это значит, что и другие проекты выйдут из заморозки
Вы увидите дальнейшие приключения семейства Вороновых по мотивам серии ЛЗГ. Вас ждут еще книги про Макса и Дашу (даааа, мы будем их мучать снова). Вас ждут книги про Изгоя, Фаину, Глеба. Много всего. С семьей не прощаемся совершенно.
Что вас ждет в 9 части. Это приключения Карины, ее любовная линия, а также начало новых проблем в семье Даши и Макса (по мотивам 9 части ЛЗГ так что сюжет будет повторяться у этой линии обратите внимание! ПОВТОРЕНИЕ ТЕКСТА)
Глава 1. Карина
– Твой отец будет против такого, как я.
– Почему?
– Ну я нерусский. Не из такой семьи, как у тебя, и я живу в другой стране.
– Пыффф. Ну и что. Мой папа женат на чеченке. Наполовину, конечно, но все же. И вообще… я не собираюсь у него спрашивать. Я просто хочу тебя увидеть. Скажи, что ты приедешь.
Конечно, я блефовала и, конечно, расскажу все отцу. Просто чуть позже. Потом. А пока что я наслаждалась тем, что могу быть самой собой, могу быть открытой, могу говорить о своих страхах. И есть человек, который любит прежде всего мою душу.
– Конечно, приеду. Я уже в самолете.
И сразу же дух захватило. Значит, мы увидимся. О, Боже! Я в это не верю!
– А твои родители…они не будут против?
– Мы живем в США, детка. В современном мире. Мой отец – бизнесмен, а у матери три салона красоты. У нас никто не носит паранджу. И, когда она увидит тебя, полюбит, как и я. Ты особенная, ты не похожа на других девушек.
Каждое его слово сводило с ума, заставляло дрожать от предвкушения встречи и ловить бабочек внутри живота. Ловить и отпускать снова, чтобы порхали. Чтобы цепляли меня своими блеклыми крылышками, чтобы трепетали от одной мысли о НЕМ. И смотреть до бесконечности в темно-зеленые глаза Мухаммада. Он светлокожий, и у него каштановые волосы. Он даже не похож на араба. И, когда я его вижу то на его аватарке, то по видеосвязи, мне кажется, что никого красивее я никогда не встречала.
Мы познакомились уже давно. Он преподавал дистанционно английский язык. Но, если я кому-то говорила, что переписываюсь с арабским парнем, меня высмеивали, крутили пальцем у виска.
– Ты дура, да? Он написывает еще сотне, таких, как ты, и дрочит на вас. А домик у тебя крутой. По тебе не скажешь.
Дина тогда впервые приехала ко мне в гости. Друзей у меня все еще не было. У меня вообще напряг с социализацией. Настолько, что отец снова засунул меня к психологу, а после – на всякие тренинги, и тогда я решила пригласить одну из девчонок с моего курса.
– Он не такой, ясно? Он меня любит.
Она кивнула и заржала, жуя жвачку и рассматривая картины на стенах.
– Воистину влюбленная девка – всегда идиотка. Это оригиналы или подделки?
– В смысле?
– Картины.
– Оригиналы…
– Крутяк! Я и не думала, что твои предки такие богатые буратинки. Но ты, это, Мухе этой особо не доверяй. Эти «не наши», до хрена чего на уши вешают.
Так она говорила, пока я не познакомила ее с Мухаммадом на мой день рождения. С ним и Исой, его лучшим другом. Они учатся в Йельском университете, им обоим по двадцать два года, и они охрененно красивые парни. Умные, начитанные, интересные. Мы общались с ними часами. Потом Дина начала общаться с Исой отдельно от меня. Она прибегала ко мне, мы запирались у меня в комнате и шушукались, чтоб отец и Лекса не услышали. И, кажется, ее утянуло в эти отношения еще сильнее, чем меня..
– Он мне деньги перевел, представляешь? На айфон! На новый!
– Представляю. Иса – хороший парень.
Она кивнула и забралась на подоконник.
– Скажи, Карин, а у вас с Мухаммадом было?
– Что было? – я удивленно посмотрела на подругу.
– Ну, это самое?
– Что именно?
– Не притворяйся дурой. Секс у вас был?
Я расхохоталась. Какой секс? По интернету?
– Не корчь из себя святошу. Можно подумать, ты не знаешь, что такое возможно.
– Я ору с тебя, конечно, у нас все было. А ты как думала? Трахались как кролики.
– Та ладно!
– Вот тебе и ладно. Еще не хватало секс с тобой обсуждать.
– А что? Есть от меня секреты?
– Отстань.
– Ну какой у него. Расскажииии. Нуууу, Каринааааа!
– Ты дура, да?
– Вот у Исы…
– Замолчиии! – Закрыла уши руками.
– Ничего у тебя с ним не было! Трепло! Может ты еще целка?
И у меня перед глазами как пелена красная появилась, словно все тормоза сорвало.
– Отвали! Ясно? Какого хера лезешь ко мне? Может снять трусы и письку показать? Чтоб ты знала, какая она у меня?
– Больная ты! – Динка оттолкнула меня и выскочила из комнаты. Я слышала, как она быстро сбегает вниз по лестнице. Ну и пусть валит. Подробности ей надо. Озаботка! Трахалась она онлайн. Дура. А еще говорит, что это мне мозги запудрили, а сама ведет себя как шалава.
Но от мысли, что я никогда так не смогу, потряхивало и даже курить захотелось. Я закрыла дверь комнаты, распахнула окно и прикурила сигарету, дымя прямо на улицу тонкой струйкой.
Это было возможным для нее. Но не для меня…Для меня слово «секс» имело совсем другие ассоциации и было окрашено в цвет боли и смерти. И ни один психолог в мире не смог бы этого изменить. Да и к черту всех этих психологов, колеса, тренинги, гипнозы. Все впустую. И если сегодня ночью мне суждено видеть мертвую маму с простреленной грудной клеткой – я увижу. Так же, как и насилующих меня волосатых ублюдков, которые наглаживали мои ноги и с хрипотцой восторгались тем, какая я маленькая. Везде.
Она не знала об этом. Дина. Никто не знал. И не должны знать. Это мое. Моя боль. Моей она и останется. Помню, когда у меня случился гормональный сбой на фоне депрессии и Фаина отвезла меня к знакомому гинекологу, та посмотрела меня, а потом села за свой компьютер. Я видела это выражение лица. Мне всего шестнадцать, и я не девочка. Видела, как она кривит свои тонкие губешки и поглядывает на меня из-под очков.
– Как давно живешь половой жизнью?
– Года два.
Смотрит исподлобья. Осуждающе, косо.
– Ранние половые связи приводят к самым разным дисфункциям и женским заболеваниям. Мама не говорила тебе об этом?
– Не успела.
– Ясно. Жаль, что не успела. А ведь многое зависит от родителей. Сколько половых партнеров было? Относятся наплевательски к детям, а потом сифилисы, гонореи и спиды. В лучшем случае – аборты. Так сколько партнеров было?
– Много. Около восьми или десяти.
Презрительный взгляд, даже чуть отодвинулась от меня.
– Понятно.
– Та ладно? Что понятно? Вы не стесняйтесь, спрашивайте. Каким видом секса я занималась, и я отвечу. Всеми. Оральным, анальным, вагинальным, в ручку и даже в подмышку, в уши, в волосы. Дальше перечислять?
Строчит и больше на меня не смотрит.
– И каков ваш диагноз?
– Из-за беспорядочных связей у тебя воспалены яичники. Отправлю к венерологу. Сдашь анализы на половые инфекции.
Сунула мне бумажки, а я порвала их на ее глазах и швырнула в лицо.
– Сама сходи к венерологу. Пусть мозги тебе проверит заодно через заплесневелую дырку на предмет гнили.
Вышла, хлопнув дверью.
– Что случилось?
Фаина обняла меня за плечи.
– Что такое? Было страшно?
– Ничего такого. Пошли на УЗИ и к венерологу. Сказала, чтоб я проверилась после такого количества …
Фаина аккуратно отодвинула меня в сторону и ворвалась в кабинет.
– Так откуда я знала? Она ничего не сказала!
– А я говорила задавать вопросы? Я просила проверить на предмет воспалений! Не было у нее никого два года, и никаких заболеваний там нет. А вы уволены. Получите расчет в бухгалтерии и убирайтесь.
– Фаина Марковна, Фаинаааа…
Она вышла ко мне и обняла за плечи.
– Пошли на УЗИ, а потом поужинаем в твоем любимом суши-баре.
* * *
Мухаммад мне нравился тем, что говорил о браке. Говорил об уважении к женщине, о том, что у него никогда не было девушки, и он готов ждать до самой свадьбы. Он…он был единственным, кому я все рассказала. А потом рыдала, а он писал мне слова утешения до самого утра. Никто и никогда не сочувствовал мне так искренне, не поддерживал меня настолько мощно. Я не заметила, как наши переписки и общение стали важной и неотъемлемой частью моей жизни.
Сотовый завибрировал сообщением от Дины.
– Ты веришь, что они приезжают? Веришь?
– Не верю. У меня в голове не укладывается. Обалдеееть.
– У меня тоже. Так, надо успеть в парикмахерскую, на депиляцию, на брови и ресницы. Пойдешь со мной?
– А мне что там делать?
– Ну как? Наводить красоту.
– Я и так красивая.
– Вот приедет твой Мухаммад, увидит, какая ты в жизни великолепная, и охренеет. Потом под юбку к тебе залезет, а там – заросли бамбука.
– Динаааа!
– Что, Дина? Не, ну ты ж не собираешься с ним о звездах говорить?
– Иногда и о звездах говорим. Он очень серьезный. Учится на врача, не то что твой айтишник. Мы обсуждаем философию, историю.
– Фууу, как нудно.
– А дрочить перед камерой друг на друга, значит, не нудно.
– Ты – ханжа!
– Опять, да? Хочешь поссориться?
– Не хочу. Бесишь просто. Я не такая, я жду трамвая. Карин…а вы о смене религии не говорили? Стала бы мусульманкой ради него?
– Не знаю…Если бы это было для него так важно, может и стала бы. Я вообще в Бога не верю.
– И я бы стала…Иса говорит, что по-другому нам с ним вместе быть нельзя.
На экране компьютера показалась аватарка с лицом Мухаммада:
– Прости, Дин, мне Мухаммад звонит.
Я тут же отключила звонок и ответила ему.
– Малышка, привет. А мы уже в Стамбуле. Видишь, как красиво?
Повертел камерой, выхватывая берег моря, пальмы, розовый закат.
– Круто, да. А как ты оказался в Стамбуле?
– Ну я ж с пересадками. Прямого не было.
– А теперь когда твой самолет вылетает?
– Детка… – он куда-то обернулся, потом снова посмотрел в камеру, – засада у нас тут. Рейс отменили.
– Как отменили?
Улыбка сползла с лица. Ну вот…как всегда, когда мне слишком хорошо, что-то случается …чтоб сильно не наслаждалась жизнью.
– Вот так. Бывает же. Поломка самолета. Задержится на пять дней. Я тут подумал, что могу купить тебе билет, и ты прилетишь ко мне, м?
– Куда?
– В Стамбул. У меня здесь родственники. Погуляем, побесимся. А потом поедешь домой. Пяяять дней, детка. Со мной.
Звучало очень заманчиво, просто офигеть как заманчиво, но было одно «но» – отец никуда меня не отпустит. Он вообще не знает о существовании Мухаммада.
– Я… я не смогу.
– Почему?
– Предки не отпустят.
– А ты не спрашивай. Вроде девочка уже большая, совершеннолетняя.
– Дело не в этом…просто мой отец, он…
– Да брось. Они все такие. Мой тоже деспот тот еще. Не говори ему. Оставь записку и просто улетай. У тебя загран есть?
– Есть, конечно.
Его голос приобрел другие нотки. Покровительственные, и в какой-то мере мне это нравилось.
– Вот и круто. Я куплю тебе билет, зарегистрирую, а ты просто вылетишь, и все. Поищет, попсихует, а когда вернешься, простит. Зато я тебя увижу! Через неделю учеба начинается, и потом мы сможем встретиться только в конце лета, и то…кто знает, получится ли. Эй…детка, я безумно хочу увидеть тебя. Слышишь? Ана ба хеб бак!*1
– Ана ба хеб бак! – повторила я, чувствуя, как бешено колотится сердце.
– Ну что? Покупать билеты?
– Я не знаю… я вечером тебе скажу. Мне подумать надо.
– Только долго не думай. Ты разбиваешь мне сердце.
Отключила мессенджер и упала в кресло, закрыла лицо руками. Я не привыкла обманывать отца. У нас был уговор – честность превыше всего. Что бы ни случилось, мы говорим друг другу правду.
А что, если я расскажу ему о Мухаммаде и попрошу поехать в Стамбул? Папа даст мне охрану и все, и я встречусь со своим парнем. Я ведь действительно уже взрослая. Почему я должна скрывать от отца, с кем я встречаюсь? Вот прямо сейчас пойду и поговорю с ним. Заодно обсудим памятник для мамы. Я нарисовала несколько эскизов.
Встала с кресла, поправила юбку и вышла из комнаты. Прошла по коридору к кабинету отца, хотела постучать, но услыхала его голос.
– Да, Александра, я тебя слышу…Нет, я еще об этом не думал. Мне нужно обсудить с Кариной…там выпадает годовщина смерти Лены и…Думаешь? Ладно. Я приеду посмотреть.
Я медленно опустила руку.
– Да, поминок не будет, конечно. Мы планировали обговорить новый памятник. Но это подождет. Я не то, чтобы обещал, но на годовщину, ты же знаешь, мы всегда вместе.
Пауза…и у меня внутри пауза.
– Да… я так и сделаю. Скажу ей, что вылетаю по делам, и приеду выбрать вместе с тобой. Я тоже ужасно соскучился, безумно. Твой тур слишком затянулся…
Скривила губы и неслышно ударила ладонью по стене. Подождет, значит. Мама подождет. Конечно, она ведь уже мертвая, а ты нашел ей замену, родил нового ребенка, и все в твоей жизни теперь зашибись…И с каких пор ты начал мне врать?
Развернулась и пошла по коридору обратно в комнату. Это ощущение, что ты лишний, что ты мешаешь им жить. Потому что они счастливы, а ты – вечное напоминание о самом плохом и о человеке, которого хочется забыть навсегда. В доме уже нет портретов мамы на стенах…они аккуратно убраны. По одному. Медленно, но верно.
Набрала прямыми, как палки, пальцами номер Мухаммада.
– Да. Покупай билеты. Я приеду.
Глава 2. Саид
– Наше партнерство, Саид, подходит к концу.
Андрей сидел напротив Нармузинова и сжимал длинными пальцами чашку с кофе. Как изменился за эти годы. Из бандита стал политиком. Обелился. Теперь все по-правильному и по-честному. По закону.
– Вот это и вот это нашли в твоих фурах на границе. Фурах, которые пропустил я. Пропустил, доверяя тебе.
Положил перед Саидом фотографии с ящиками с оружием и боеприпасами. Саид взял одну из фотографий, рассмотрел и вернул обратно. На его смуглом лице не отразилось ни одной эмоции. Казалось, оно высечено из темного камня и мимика ему несвойственна.
– Наш уговор таким не был.
– Напомни, каким он был, Граф. Если память мне не изменяет, наркота и секс-трафик под запретом. Все остальное – на мое усмотрение.
– Не притворяйся, Саид, ты знаешь, что это касалось и оружия. Я не посмотрю на наши родственные связи и перекрою все пути для твоих грузовиков.
Нармузинов постучал пальцами по столу, и на них блеснули несколько массивных золотых колец.
– Твои люди, дорогой, досматривали фуры. Товар не прятали. Все на виду. Долгое время, дорогой, ты получал за эти перевозки миллионы и не жаловался, но, когда сюда влезли менты, которые копают под тебя после известного инцидента, мой товар вдруг стал вне закона.
Чуть подался вперед, и Андрей напрягся – сквозь холод просачивалась страстная и дикая натура оппонента.
– Оружие не для войны и не для террористов. Его поставляют в оружейные магазины. Все легально. Разберись с Зарецким не за мой счет, Граф.
Граф усмехнулся и включил что-то на своем смартфоне. Передал Саиду.
– Все законно? Там заснята продажа оружия человеку, который спустя три дня расстрелял студентов в метро. Из твоего ствола, который я ввез в страну. Какого хрена я должен подставляться?
– Это могло произойти с любым магазином. Скажи лучше, что сотрудничество со мной пятнает твою репутацию и мешает твоей политической карьере, Андрей.
– Мне придется заключить с тобой новый договор.
Переводит тему, смягчает удар. Дипломат хренов.
– Не придется!
Оба резко встали из-за стола.
– Мне не нужны твои линии. Я найду, как перевозить свой товар. Дочери привет передай.
И вышел из вип-комнаты закрытого клуба.
* * *
Это не была ссора. Нет, они слишком уважают себя, чтобы опускаться до ссор. Это война. Которая началась тихо и скромно и за пару лет набрала обороты и масштабы. Как снежный ком. Несмотря ни на что, они оставались врагами. Слишком много их семьи отняли друг у друга.
Нармузинову пришлось искать другие способы переправки товара. Уже нелегальные, а это требовало возвращения к старым связям. Тем, которые остались в тени после смерти Ахмеда.
Саид сидел в плетеном кресле под сенью виноградника и смотрел на фото дочери. Впрочем, дочерью она ему никогда не была. Начиная с ее рождения и заканчивая их последним разговором, когда она попросила его оставить все как есть и не пытаться сблизиться.
– Я не Нармузинова. Я – Воронова. Ты мне не отец, и Ахмед мне никто. Прости…но я выбираю другой мир и другую семью. Не принуждай к общению. Я принадлежу себе, и мои дети – только мои. Им не нужно такое родство. Мне стыдно…что я Нармузинова. Я никогда больше не хочу ею быть.
И сына своего не показала. Он не лез. Гордость лезть не позволила. Хочет так, пусть так будет. Отреклась от семьи – ее право. Ахмед много наворотил, простить сложно. Если счастлива и здорова, ему, Саиду, больше ничего и не надо.
Но иногда тоска сердце клещами стискивала, и он сидел, морщась как от приступов боли, и боролся с желанием разбомбить на хер всю империю Вороновых, поставить на колени и вернуть себе дочь. Дикая кровь Нармузиновых кипела и пенилась в венах. И он мог. Ресурсы были, люди были, деньги имелись, и властью обладал неограниченной среди своих. Стоило свистнуть, и началась бы смертельная жатва. Только она сдерживала – дочь и ребенок ее. Потому что счастлива там, а принудить любить себя он не может и не хочет. Не заслужил любви. Одиночество заслужил. Двух жен, с которыми детей нет, заслужил.
Но война все же началась. Тихая, молчаливая. Пока без жертв. Началась с того дня, как к Арчи пришел.
– Давно не было тебя, брат. Забыл про нас, занеуважал.
– Ну что ты, Арчи. Дела, все дела.
– Слышал я, с турками бизнес завел. И как янычары?
– Нормально. Товар ходит как часы. Ходил…как часы.
– А теперь что? Ты кушай, дорогой, кушай. Замира старалась, лепешки пекла. Барана только сегодня утром зарезал, соленья мать моя передала, как узнала, что в гостях будешь.
Улыбается Арчи, руками разводит, а Саид знает, насколько опасен этот шакал, хоть и приходится ему троюродным братом. Хитрая, лживая и жадная тварь. Но…сейчас особо выбора нет. А с Арчи нужно дружить. Пришло время царю по холопам разъезжать.
– Коридор нужен. По морю. В Анкару и в Стамбул.
Арчи в рот кусок мяса положил, смачно облизал пальцы.
– А что так? Родственники твои русские через сушу вроде провозили.
Сказал с долей презрения, за которую Саид мог выбить ему передние зубы…но не в этот раз. И оправдываться не собирался.
– Теперь не провозят. Другой путь нужен.
– Ясно…В наше время все невечное и родственные связи тем более, да, дорогой?
Саид посмотрел на нож, лежащий на тарелке, и снова на Арчи, и тот слегка побледнел и выпрямился. Словно прочел мысли Нармузинова.
– Есть свои люди. Выделят контейнеры, проведут через таможню с документами.
– Но…
Саид знал, что «но» будет обязательно.
– Еще кое-какой груз захватишь, да?
– Какой груз.
Саид отпил вина из серебряного бокала и вонзил вилку в кусок мяса.
– Девочек. Из Стамбула в Анкару. Тебя досматривать не будут, а мне Албек возить не дает. Его это бизнес. Но кушать все хотят, и я хочу.
Сука. Хитрая мразь. Хочет его руками живой товар возить. И, если девок найдут, то война с Албеком у Саида будет.
– По две-три обычно. Твое дело – принять и передать дальше.
И выбора точно нет, не согласится – торговля накроется, а у него поставки на год вперед проплачены.
– Хорошо. Договорились.
– Могу и тебе девочек найти. Сочных, красивых, юных. На любой вкус. Хочешь блондинку? Стройную, нежную. Ты же любишь блондинок, Саид?
– Я люблю, когда мой товар вовремя доходит из пункта «А» в пункт «Б». Твои девки меня волнуют меньше всего.
Глава 3. Карина
Я сидела возле окна самолёта и смотрела вниз, туда, где, кажется, прямо под нами стелились белые плотные облака.
«– Охренеееееть! Ты реально это сделаешь? Каринаааа?»
Я закрыла глаза, откидывая голову назад и вспоминая свой последний разговор с Динкой. Она единственная знала, куда, а главное, к кому я сейчас лечу. Ну ещё, конечно, Мухаммад и Иса.
«– Да, сделаю! А что? – я пожала плечами, глядя в широко раскрытые от удивления глаза подруги, – Он мне сегодня билеты закажет.
– Офигеть. Вот тебе и тихоня-Воронова! – Дина захохотала, – Правильно говорят, в тихом омуте черти того…, – она подмигнула, – скажи, как ты отца-то уговорила?
– Я и не уговаривала. Он не знает.
– Ты совсем поехавшая, что ли? – Дина покрутила пальцем у своего виска, но, показалось, что на её лице мелькнула досада. – Нет, ты на самом деле полетишь? А отцу что скажешь? Как ты вообще представляешь, что он тебя выпустит из страны?
– Скажу, что останусь у тебя.
По большому счёту только поэтому я тогда и выдала свои планы Дине, ведь Мухаммад просил никому не говорить о них. Боялся, что что-то может пойти не так, и нам не получится встретиться. От одной только мысли о том, что увижу его вживую, в низу живота будто сжималось что-то. Предвкушение. А ещё становилось немного…страшно. Понравлюсь ли я ему? А он мне? Он точно такой, как по скайпу и в переписках? Хотя я была уверена, что реальный он лучше. Гораздо лучше любого из тех, кого я знала, и даже лучше самого себя из нашего с ним виртуального мира. Эта поездка обещала так много…и в то же время могла стать самым большим разочарованием. Но о последнем я старалась не думать. Решение было принято. Нами обоими. И отцом. Пусть он даже не подозревал об этом.
– У меня? Ага, а мне тогда куда девать людей твоего папы, которые за тобой по пятам ходят? Если они не найдут тебя у нас…мне знаешь ли, моя жизнь дорога. Да и хочется дожить до нашей с Исой встречи.
– Успокойся. Не найдут. Скажем, что у тебя день рождения, и мы отметим его у вас на даче. Я оттуда и уеду. Отца так и так не будет в эти выходные. А с охраной справишься. Ночью я выскользну тихо, а ты потом, если будут спрашивать, говори, что пьяная лежу, отсыпаюсь. Пока они чухнут, я уже в Стамбуле буду.
На лице Дины появилось сомнение. Вот чёрт а! Вообще на неё не похоже!
– Дина, блин! – я тряхнула ее за плечи, – В первый раз что ли?
– Не в первый, но ещё ни разу я не прикрывала твои побеги не из дома, а из страны.
– Ну так, считай, что я на разведку, – я подмигнула, усмехнувшись, – съезжу посмотрю, как там наши парни. Стоит ли вам с Исой переходить с виртуального на реальный секс.»
Я думала, что будет гораздо труднее сбежать из-под контроля отцовской охраны. Но оказалось всё до жути просто. Стоило только дождаться, когда крепкие парни уснут в чёрном тонированном «гелике», и прошмыгнуть по задней дороге до спрятанной через несколько домов старой тачки отца Динки. А потом я ехала за рулём и ощущала себя на самом деле пьяной от приступавшего к горлу волнения, от странного, дикого предвкушения встречи с НИМ. А ещё – от накатывавшего волнами чувства свободы. Свободы от всех. И, в первую очередь, от отца. Пусть недолгой, пусть совсем короткой, но такой необходимой. Особенно после разговора с ним накануне.
– Кариша, мне придётся уехать. Звонил партнёр по одной очень важной сделке, которая оказалась сейчас под угрозой срыва, – он очень старается смотреть в моё лицо и не отвести глаза. И у него это получается. Почти. Потому что я всё равно успеваю заметить виноватый блеск в тёмно-карем взгляде. Я даже задумалась, а если бы я не услышала тогда его разговор, поверила бы ему сейчас? Когда он говорит вот так, уверенно, тихо, но твёрдо, не выдавая себя ни интонацией, ни мимикой. Еще бы, ведь он – Андрей Воронов. Человек, который может обмануть кого угодно. Интересно, сколько раз он врал мне, вот точно так же, спокойно, осторожно касаясь одними пальцами ладони, а я верила?
Хотя какая, к чёрту, сейчас разница? Сейчас мы с ним были примерно в одинаковом положении. И мне вдруг отчаянно захотелось переиграть отца в этой лжи. Месть? Я не думала в тот момент об этом. Я думала лишь о нём, о парне с глазами цвета болота и самой красивой улыбкой на свете. И догадывалась, о ком думал папа, выжидающе глядя на меня. В голове истерично забилось: «Ты сам это начал. Теперь не жалуйся!»
Пришлось заставить себя улыбаться. Но я всё ещё немного жаждала её. Мести. Маленькой. Совсем крошечной, но жаждала. Не быть понимающей с полуслова дочерью. Не свернуть разговор, ведь, по большому счёту, мне нужно было лишь получить разрешение на тусу у Дины. Но мне вдруг стало этого мало. Захотелось большего. Захотелось заставить его врать до конца. Я захотела унижения. Маленького унижения для господина Воронова.
– Но я думала…и подготовила несколько…, – я опустила голову, сжимая в руке альбом с эскизами памятника. Успела перехватить взор отца на мою ладонь, он поморщился, как от зубной боли, а я едва не вонзила ногти в свою же руку, сильно стиснув зубы. Поверь, папа, мне тогда было больнее.
– Это очень важный контракт, детка, – его длинные пальцы обхватили мой подбородок, приподнимая лицо кверху, – от него зависит очень и очень многое сейчас. Но я обещаю, что, как только закончу с делами, мы обязательно с тобой выберем и закажем самый лучший памятник для мамы, хорошо?
Я молча кивнула, позволяя рывком прижать себя к его груди.
Мама, прости меня. Прости, что я использовала тебя ради этой крохотной мести, но я не могла отпустить его со спокойной совестью туда.
– Хорошо. Тогда можно я на выходные поеду на день рождения Динки на дачу?».
И теперь меня вело. Меня вело от вернувшегося вновь ощущения приближавшейся свободы. Откуда-то сзади раздались пьяные крики. Повернулась и увидела толстого потного мужика в ярко-жёлтой кепке и расстёгнутой цветастой рубашке. Он тряс бокалом с алкоголем перед лицом стюардессы, а я…я себя чувствовала примерно такой же пьяной. От счастья.
****
– Сэла на мэсто! Быстро!
Громкий голос со страшным грубым акцентом проорал у самого уха, и я инстинктивно упала обратно на жёсткое сиденье. Старый, весь дребезжащий минивэн, провонявший потом и рвотными массами, вновь подбросило на крутой дороге, и слева от меня послышались женские визги.
– Заткныс!
Звук удара и негромкий крик. Мне ни черта не видно, так как окна машины задёрнуты чёрными непросвечивающими шторами.
– Куда ты нас везёшь?
Я схватилась за потную волосатую руку и сжала её так сильно, что ублюдок громко зашипел, отталкивая меня от себя.
– Отпусти! Совсем охрэнэла? Шилюха!
Я не успела заметить, только почувствовать хлёсткую пощёчину, от которой будто загорелась кожа на скуле.
– Ты! Ты знаешь, кто я? Ты знаешь, кто мой отец, урод? Куда ты меня везёшь? Да когда мой папа узнает, что ты…
– Если, – моего лица коснулось горячее дыхание, смешанное с запахом дешевых сигарет, – если твой атэц узнает!
Сильный толчок в плечо, и я опять падаю на сиденье. Так…собраться. Мне надо собраться. Это всё…всё это не может быть правдой. Мне всё это снится. На самом деле я ещё в самолёте. Устала от полёта и сплю. И этот кошмар…это всего лишь плод моего воображения. Мы долетим, и я проснусь. Проснусь, чтобы окунуться в то самое счастье, в ту свободу на пять дней. Ведь он обещал. Мой красивый, умный парень с глубокими семейными ценностями и мегаобворожительной улыбкой. Он ведь, мать его, обещал!
И я зажмуриваюсь изо всех сил, пытаясь отстраниться от этих криков, от чьих- то всхлипов и стонов. Сколько здесь девочек? Я не успела посчитать. Кажется, меня сюда втолкнули последней. Я только успела заметить несколько напуганных молодых женщин в минивэне.
Ужасный сон. В нём был он. Мой Мухаммад. Это он меня сюда привёл. Во сне он чужой. Больше не тот мой ослепительный восточный красавец с добрым взглядом и белоснежной улыбкой. В этом сне он улыбнулся всего лишь три раза.
Первый – при встрече. Когда я растерянно озиралась в аэропорту Стамбула, прижимая к себе свою сумку, чья-то сильная ладонь обхватила мою руку и резко развернула к себе.
– Ну здравствуй, детка!
Красивыыыый. Господи! Какой он невероятно красивый был, глядя на меня с той самой своей потрясающей тёплой улыбкой. Стоит передо мной, глядя сверху вниз, жадно рассматривая, а мне почему-то становится неловко. Инстинктивно отстранилась, отступая на шаг назад.
– Здравствуй! Я…я долетела
Боже, что за глупости я несу! Становится таааак стыдно. Хочется провалиться сквозь землю. Особенно когда уголки его губ поползли насмешливо вверх. Но потом он произносит слова, которые стирают всю неловкость, слова, которые заставляют облегченно рассмеяться.
– Я так ждал тебя!
Да, это сон. Он продолжится прогулкой из аэропорта до трассы, где Мухаммад поймает машину.
– Нас должен был подвезти мой друг, но у него тачка сломалась.
Скажет, извиняясь и закидывая мою небольшую дорожную сумку на переднее сиденье, а сам устраиваясь сзади со мной. Правда, сон слегка испортит его попытка взять меня за руку. Слишком быстро. Да, наверное, это оказалось для меня слишком быстро, и я выдернула ладонь. Парень удивленно посмотрел на меня, прищурившись, но затем еле заметно пожал плечами и улыбнулся. Во второй раз. Успокаивая. То, что нужно было мне в тот момент. Умиротворение просто от его запаха, от жара его тела рядом со мной. Большее даже во сне пока не могу ему обещать.
В третий раз он улыбнётся по-другому. Так, как я не видела до этого. В третий раз эта улыбка будет напоминать скорее оскал. Когда он отпустит такси и спустится со мной к какой-то стоянке возле самого пляжа. Когда к нам подойдёт этот мужик. Высокий, толстый, с покрасневшей на солнце лысиной и потной короткой шеей. Когда этот мужик что-то скажет на турецком Мухаммаду и сам же засмеётся. А потом я отскочу от него назад, когда урод посмеет шлёпнуть меня по заднице.
– Харащё! Маладэс! Эта харащщё!
Он цыкнет, вновь засмеявшись и демонстрируя гнилые зубы. А затем резко схватит меня и прижмёт к минивэну, стоявшему рядом. И мне кажется, я слышу какие-то голоса сзади себя. Женские. Крики о помощи?
– Что это? Что происходит, Мухаммад? Кто это?! Куда ты меня привёл?
Я смотрела на своего парня, пытаясь вырваться из лап турка, и видела, как менялось лицо Мухаммада. Его черты заострились, губы плотно сомкнулись, исчез блеск из глаз, и презрительно поползла вверх правая бровь.
– Туда, где тебе самое место. Маленькая русская шлюха.
Он протянул руку, и жиртрес вложил в неё несколько зелёных купюр.
– Тавай. Тавай! Корабль скоро отплывёт. Нэкогда.
Толстяк рванул влево дверь машины, открывая её. А потом появился он. Тот самый оскал на лице Мухаммада.
– Пришло время освежить твои воспоминания, детка!
