Читать книгу: «Цена согласия», страница 2

4 глава

– Не торопись, – подает голос Гончаров, закрывая за собой дверь. Почему-то на замок и при этом спрятав ключ в кармане брюк.

Тут же становится дурно от мысли, что обсуждать эти двое сейчас будут вещи, которые мне слышать не нужно. Я и так должна Гончарову деньги и нахожусь на интимном счету у своего босса. Стать свидетелем подобной сцены означает для меня – получить новые неприятности. Хотя, может, все обойдется и я себя накручиваю?

Но так я думаю ровно до того момента, пока Куваев не начинает что-то быстро говорить подошедшему к нему Гончарову. И резко замолкает, потому что получает от своего гостя удар по лицу той самой папкой, которую я везла из офиса почти через весь город.

Куваев мешком падает на пол, а я делаю шаг назад, чувствуя, как обрывается сердце в груди, и понимая, что ничем хорошим для меня это все сейчас не закончится.

– Что вы делаете?.. – обращаюсь к Гончарову, наконец выдавив из себя хоть какие-то слова.

Но он не обращает на меня внимания. Присев на корточки, приподнимает за грудки Куваева и, подождав, когда тот немного придет в себя, снова бьет его по лицу. На этот раз уже сильнее и с таким хладнокровием и безразличием, будто только этим и занимается по жизни – выбивает из людей дух. Теперь до меня доходит, что Константин Сергеевич никакой не помощник депутата, а самый настоящий маньяк. Похоже, я не ошиблась.

– Кресло руководителя тебе, Вадик? – Гончаров поднимается на ноги и смачно сплевывает на пол. – В тюрьму отправишься, гнида. А если тебе представится возможность позвонить Антипову, то передай второй гниде, что он следующий. До каждого доберусь, суки. Думаешь, четыре года в тишине жили, по глубинкам рассредоточились, и я спустил всё на тормозах? Не спустил.

Гончаров поднимает папку с пола и, открыв ее, медленно листает бумаги. По напряженным плечам и тому, как сдвинулись густые черные брови, делаю вывод, что этому человеку не нравится увиденное. У него какие-то личные счеты с Куваевым? Но ведь я не имею к этому никакого отношения, правильно?

– Пожалуйста, дайте мне уйти. Я сделаю вид, что ничего здесь не слышала и не видела, – прошу я, пячась к двери и пытаясь отвести взгляд от босса, который лежит на полу и не подает признаков жизни. – Мне никакие деньги и расписки от вас не нужны. Ничего не нужно.

Господи, куда я влипла? Только криминальных разборок не хватает для полной радости. К тому же в документах про слияние совсем другие фамилии мелькали. Никакого Гончарова и в помине не было.

– Уйти? Как раз наоборот. Мне очень даже на руку, что ты здесь была, – после долгой паузы произносит Гончаров. – Говоришь, босс предлагает тебе интим и пытается склонить к сексу? Вот у кого-то и не выдержали нервишки, правда? – Бросив быстрый взгляд в сторону распластавшегося на полу Куваева, он поднимает на меня насмехающиеся глаза.

Намекает, что это я нанесла Вадиму Михайловичу такие удары? Но это невозможно!

Отрицательно качаю головой:

– Я не трогала его и пальцем, это всё вы…

Гончаров досадно прицокивает языком.

– Здесь наверняка есть камеры видеонаблюдения…

– Третий залет, милая. Ничего здесь нет. Персонал я купил.

И правда залет. Третий. Даже не знаю, какой был бы лучше: настоящий, как у Зойки от Дениса, или так… Господи, какая же я дура! И почему сразу не сбежала? Вот что теперь делать?

– Общак где хранится? – спрашивает Гончаров обманчиво спокойным голосом.

Но я без понятия, о чем идет речь. Вряд ли о тех мизерных суммах, которые не отражены в документации.

– Хотя ладно, – задумчиво хмыкает он, – не суть. Мне нет дела до денег Куваева. – Швыряет папку на диван. – Но обязательно изучу подробнее, только в спокойной обстановке, а что не пойму – подскажешь. Черную бухгалтерию тоже ты ведешь или другой человек? – Гончаров вопросительно приподнимает бровь.

Какую черную бухгалтерию? И что я должна подсказать? Я ничего не знаю!

Не дождавшись ответа, Гончаров достает телефон из кармана брюк и звонит в полицию, сообщая о нападении на девушку и попытке изнасилования. Называет адрес ресторана, в котором мы сейчас находимся. После этого еще кого-то набирает и говорит, что можно списывать со счетов Куваева и готовить почву под Антипова.

До меня не сразу доходит, кто будет этой изнасилованной девушкой и что укажут в протоколах полицейские. Но когда Гончаров сосредотачивает на мне оценивающий взгляд, накатывает паническая волна ужаса. Нет, не верю… Кому-то, как Зойке, ребенок, квартира, свадебное платье, а мне очередной треш и убитые в хлам нервы?

– Вы же не станете этого делать, правда? – бормочу я, продолжая пятиться назад, не в силах отвести глаз от Гончарова, пока он наступает на меня.

Упираюсь лопатками в стену, чуть не споткнувшись о папку на полу, и понимаю, что всё. Это конец.

– Не трогайте меня, я буду кричать. – Выставляю руки вперед.

– Желательно громко, чтобы персонал ресторана это услышал.

– Вы не посмеете…

– А кто мне помешает? – перебивает Гончаров с самонадеянной ухмылкой.

Пока мозг усиленно обрабатывает информацию и ищет выход из сложившейся ситуации, организм сам подсказывает, как поступить: из глаз брызгают слезы. Инстинкт самосохранения никто не отменял. В чем-то я блондинка до мозга костей.

– Совсем вам, что ли, безразличны мои страдания? Не трогают душевные переживания? Оставьте меня в покое. Я не нарочно испортила вашу машину. И к темным делам Куваева не причастна, всего лишь веду юридическую и бухгалтерскую документацию. Отпустите меня… – срывается на шепот мой голос.

Толчок – и Гончаров вжимается в меня всем телом, а затем разворачивает лицом к стене. Я даже не успеваю ничего понять. Могу лишь чувствовать нарастающее волнение.

– Ну почему же безразличны? – Он упирается эрекцией мне в ягодицы. – Немного заводит.

Ничего себе «немного»! То, что сейчас в меня упирается, явно очень внушительное.

Гончаров проводит свободной рукой по моему животу и забирается в вырез блузки. Ощутимо сжимает грудь, а затем безжалостно рвет ткань, вызывая у меня новую волну паники и дрожи.

– Ты же говорила, что будешь кричать. И?..

Хочу возмутиться, но чувствую, как Гончаров прикусывает мочку моего уха и опускает руку ниже, уже ощупывая мои бедра и удерживая пальцы на резинке чулок.

– Электронный адрес в записке, которую ты носила в кошельке, принадлежит компании одного моего хорошего знакомого. Оказывается, ты прошла там собеседование. Так вот, получишь это место с надбавкой к жалованию, если окажешь мне пару услуг. Первая: дашь сейчас показания следователю, что тебя грязно домогались, но ты защищалась, а я пришел на выручку. – Гончаров рвет на лоскуты оставшуюся на мне одежду. – Куваеву и так светит срок, а я хочу, чтобы он сел наверняка, и все для этого сделаю.

– А вторая услуга?

– Вторая? – Он поворачивает к себе лицом и оглядывает мой потрепанный вид.

Опустив глаза, я замечаю оттопыренную ширинку на брюках Гончарова и понимаю, что подразумевается под второй услугой.

– Если откажешь, то это тело… – Быстрый кивок на Куваева, – выйдет через какое-то время на свободу под подписку о невыезде и сделает с тобой то, что ты сейчас расскажешь следователю. А я не буду тебя защищать и не приду на помощь.

Я глубоко вдыхаю накалившийся между нами воздух.

– А как же блондинки не в вашем вкусе?

– На раз сойдешь.

Еще толчок, и теперь Гончаров вжимается эрекцией мне в живот, а потом целует меня в шею.

Коленки тут же подкашиваются от того, насколько горячие его губы.

Меня жених бросил, на моих глазах босса чуть не убили, этот маньяк просит дать ложные показания и обещает поиметь, а я думаю о бегающих мурашках на коже? Точно сумасшедшая…

– И что я получу взамен? – спрашиваю, глядя в потемневшие глаза и чувствуя страх вперемешку с интересом.

Гончаров, чуть склонив голову и прищурившись, задумчиво наблюдает за мной.

– Явно больше, нежели останешься в своем Задрипинске ждать, когда кто-то из последователей Куваева тебя дожмет и отымеет во все щели за такую подставу. Это в лучшем случае. А в худшем… Наверное, и так догадываешься?

– Тогда не вижу никакой разницы, кем и когда быть использованной. – Я высоко вздергиваю подбородок, пытаясь сохранить хоть крупицы гордости, которую очень настойчиво норовят растоптать.

Предпринимаю попытку вырваться, но Гончаров, сжав в кольце сильных рук, прижимает меня к себе и берет в плен мои губы. В голове почти тут же вспыхивает безумие, а по телу проносится горячая волна.

Он отстраняется через мгновение, будто между нами ничего и не было.

– Вот и договорились. Перед Рафиком замолвлю за тебя словечко, когда все мои хотелки выполнишь. Уж он точно не обидит ни деньгами, ни должностью.

Мне совсем не нравится это предложение. Совершенно. Но оно сделано таким образом, что либо сбегать и прятаться от Куваева и его людей в одиночку, либо быть с Гончаровым, выполняя прихоти этого маньяка. В этом вроде хоть какая-то определенность.

Хотя какая уж тут определенность? Правильнее сказать: абзац.

Да, именно так. В твоей жизни наступил абзац, Машка. И как теперь быть?

5 глава

Еще никогда мне не было так стыдно, как несколько минут назад в кабинете у следователя. Но теперь в разы страшнее за свое будущее. Днем я пыталась дозвониться до Дениса, планировала закатить ему скандал и, когда вернусь с работы, выгнать их с Зойкой на улицу, а сейчас ничего из перечисленного не хочу. Закрыться бы в своей комнате и побыть в тишине, чтобы переварить случившееся. Кто бы мог подумать, что день закончится так ужасно.

Поворачиваю голову и наблюдаю, как Гончаров сидит в расслабленной позе и, положив одну руку на руль, курит. Медленно, с наслаждением. У меня возникает желание потянуться к бардачку за пачкой с зажигалкой и тоже закурить. А еще лучше – выпить. Словно прочитав мои мысли, Гончаров оборачивается назад и шарит на заднем сиденье рукой, зажав сигарету в зубах, а потом протягивает мне начатую бутылку с темной жидкостью.

– Пей, – заполняет тишину в салоне тихий и спокойный голос.

В любой другой ситуации я бы отказалась, но сейчас чувствую, что необходимо снять нервное напряжение. А потом лечь спать. Желательно в свою кровать и в одиночестве.

Смотрю на широкую руку с браслетом часов и ничего, кроме как желания впиться в нее зубами, не испытываю. Тем не менее беру бутылку и прикладываюсь к ней. Несколько глотков хватает, чтобы почувствовать внутри обжигающее тепло и крохи расслабленности.

Я возвращаю Гончарову бутылку и прикрываю грудь руками, потому что этот маразматик заинтересованно наблюдает за мной и даже не пытается этого скрыть.

– Завтра утром съездим в участок, а потом я подключу помощь посерьезнее. Дергать тебя больше не будут, – заверяет Константин Сергеевич, задерживая глаза на моем декольте, и довольно приподнимает уголки губ.

А мне вот совсем не смешно. Вспоминаю, как Гончаров прижимался ко мне своей эрекцией, и по телу пробегает новая волна дрожи. Явно не от возникшего желания. Только если – вцепиться этому придурку ногтями в лицо.

– Интима между нами не будет, – изрекаю я, не обращая внимания на его разглядывания. – Достаточно того, что меня сейчас осмотрел врач и я дала ложные показания. Хотя про жениха не обманывала: он с моей сестрой переспал и сделал ей ребенка, пока я работала допоздна в офисе. Разве это справедливо, что кому-то в жизни достанется что-то хорошее, а со мной вот так?.. – Обвожу салон дорогой машины взглядом, намекая, что меня удерживают в ней шантажом.

Даже не знаю, как обращаться к человеку, который сидит напротив. На языке крутятся одни ругательства.

– Ты мне отвратителен, потому что заставил лгать, – вырывается у меня.

Когда я под градусом, то не получается держать язык за зубами. И выкать этому придурку я больше не собираюсь.

Гончаров громко хмыкает. На бесстрастном лице появляется подобие усмешки.

– За успех, милая, всегда приходится платить. Часто – личными интересами. Но это не самое страшное, что могло случиться в твоей жизни. Если бы ты вышла замуж за своего козла и родила от него детей, а потом узнала, что он ходок, было бы гораздо хуже и неприятнее, согласись.

На языке опять крутятся ругательства.

– Поехали, заберем твои вещи, и в отель. Я дико устал и хочу спать, – выдает Гончаров и нажимает кнопку запуска своей навороченной машины.

Я растерянно смотрю на него и молчать уже не могу:

– Что значит «заберем твои вещи, и в отель»? Я с тобой никуда не поеду. Домой меня отвези, – озвучиваю версию с цензурой.

– Уверена? – Гончаров игнорирует мой пренебрежительный тон. – Завтра утром движ начнется. Люди из Москвы приедут по мою душу. Про тебя тоже узнают и, скорее всего, захотят пообщаться.

– Люди из Москвы? – переспрашиваю я сиплым голосом. – Пообщаться? Зачем?

– А сама как думаешь? – усмехается Гончаров с гаденькой улыбкой.

«Козел, во что ты меня втянул?» – чуть не срывается с языка, но каким-то чудом я удерживаюсь от этой вызывающей реплики.

– Дело с Куваевым я доведу до конца, – невозмутимо продолжает Константин Сергеевич. – Вадик сядет. И надолго. Чтобы ты знала: люди, которые приходят мне на выручку, за бортом не остаются. В отличие от тех, что создают проблемы и допускают серьезные промахи. Так что определяйся на берегу: со мной в Москву едешь или в свободное плавание отправляешься, в независимом и гордом одиночестве. У меня нет времени на уговоры и страхование незнакомых девиц от несчастных случаев в их жизни.

– Конечно, какие могут быть уговоры? Подумаешь, мелочь! Доломал остатки моей жизни, превратив ее в руины, а в случае чего теперь можно меня шантажировать, потому что дала ложные показания, правда?

– На, еще выпей, – протягивает Гончаров бутылку. – Может, тебя вырубит. Жужжишь, как надоедливая муха. Один хрен мозги включить сейчас не можешь, так мои не выноси, – с раздражением произносит он.

Не знаю, каким образом сдерживаюсь, чтобы не разбить эту бутылку об его голову. Однако чутье подсказывает, что нельзя этого делать.

– Домой. Меня. Отвези. Немедленно, – чеканю я и отталкиваю руку Гончарова, отказываясь от новой порции алкоголя.

Кажется, Константин Сергеевич обзывает меня дурой. Впрочем, так оно и есть. Но если уж меня и ждет какой-то треш, то лучше сразу об этом узнать, а не делать вид, что меня ничего не касается. Коснулось. Причем во всех смыслах этого слова. И еще раз пообещали коснуться. Если не дать решительный отпор этому придурку.

Машина плавно трогается с места и отъезжает от полицейского участка.

– Я не называла адрес, – говорю, когда автомобиль сворачивает в знакомый проулок.

Гончаров ничего не отвечает. Разблокировав замок, показывает мне глазами на дверь, и сам выходит на улицу.

– Ты собираешься со мной пойти? – недоумеваю я. – Зачем?

– Подтвердить кое-какие догадки.

– Думаешь, я наврала про сестру и жениха? Специально это придумала, чтобы разжалобить тебя?

– Как ты еще дожила-то до стольких лет со своим примитивным мозгом, истеричка? – доносится до меня шипящий шепот.

На мгновение застываю на месте, глядя в удаляющуюся спину Гончарова, и едва не захлебываюсь воздухом от возмущения. Это я истеричка? После всего, что он учинил в ресторане? Жаль, Зойка ему вместо меня не попалась. Тогда бы он осознал масштабы случившейся катастрофы. А я так, мелкая проблема. И уж явно не с примитивным мозгом: лучшая была на потоке и экстерном закончила институт.

– Ты идешь? – спрашивает Гончаров нарочито громко и не оборачиваясь.

Поднявшись на третий этаж, я рыщу в сумочке в поиске ключей.

– На порог я тебя не пущу, ясно? Достаточно того… – Осекаюсь, потому что не могу вставить ключ в замочную скважину и попасть в квартиру.

Не верится, что Зойка сменила замки. От шока пытаюсь снова, но ничего не выходит.

– Никак? – спрашивает Гончаров и победоносно смотрит на меня сверху вниз. – Как я и предполагал. Эту проблему я могу решить в два счета. Естественно, в твою пользу. Но оно тебе надо? Сейчас же начнутся суды, дележка имущества, разборки. А в Москве ты за пару лет на два таких подвала заработаешь.

Я таращу глаза с закрытой двери на Гончарова и обратно.

– Вообще-то у меня там личные вещи. Это моя квартира, и я не собираюсь менять ее ни на какие московские подвалы. – Нажимаю на звонок и жду, но ожидаемо в ответ тишина. – Да у меня даже одежды с собой нет, а ту, что на мне, ты всю разорвал! – возмущаюсь я и пинаю носком туфли закрытую дверь, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

Зато Гончаров довольно улыбается. Хотя я не вижу причин для радости. Ни единой!

– Визитка моя у тебя есть. Адрес отеля ты знаешь. Когда амбалы из Москвы найдут тебя и повезут за город для приватного разговора, забудь о моих предложениях. – Он разворачивается и идет по ступеням вниз.

Боже, и как теперь быть? Если стану шуметь на лестничной площадке, то соседка, повернутая на всю голову старуха, вызовет полицию, а после скандала будет распускать сплетни, что я выкинула из квартиры беременную сестру. О спокойной жизни в этом доме можно забыть навсегда. Или до тех пор, пока сумасшедшая бабка не отдаст концы. Да и заново в участок ехать как-то не хочется. Тем более в таком виде. Хватило одного раза. Достаточно.

В таком состоянии, как у меня, мозг и впрямь похож на желе. Ничего лучше не придумав, я спускаюсь вниз и подхожу к машине Гончарова. Открываю пассажирскую дверь и забираюсь на сиденье.

– А зачатки мозга все-таки имеются, – тянет он таким голосом, будто нарочно издевается. – Это радует. – Окидывает задумчивым взглядом мою блузку. – Приодеть бы тебя, чтобы прелестями не светила. Секса у меня давно не было.

Гончаров бесцеремонно кладет руку на мое колено, и я тут же вздрагиваю, собираясь выбежать на улицу, но хватка мужских пальцев становится сильнее, давая понять, что обратной дороги нет.

Все-таки я дура. Которая попала в безвыходную ситуацию и боится остаться один на один с кучей проблем.

– Не трясись. В Москву поедем. Там нас ждут великие дела. Ограбим несколько банков, вскроем счета нехороших людей, выйдем пару раз в свет, и будешь свободна, Бонни.

– Эта парочка плохо закончила. Я так не хочу. У меня в планах прожить долгую и счастливую жизнь.

– Замечательно. – Гончаров отпускает мою коленку и протягивает мне бутылку с виски. – Выпьешь всё до дна и сегодня точно не умрешь. По крайней мере, от моей руки.

– Что? – Я непонимающе на него смотрю.

– Я не психотерапевт и не психолог, душу мне изливать не надо. Выпей, чтобы не жужжать над ухом и не нервировать.

Становится до ужаса обидно от такого обращения и слов. А если я поговорить хочу?

– Тогда со мной лучше поступить, как с Куваевым. – Киваю на папку, которая лежит на заднем сиденье. – Заодно до спальни потом донесешь и сделаешь все, что тебе нужно, – намекаю на то, что интимом Гончаров займется со мной, только если я буду в бессознательном состоянии.

Он задерживает темные глаза на моей груди, а потом чувственные губы дергаются вверх в ухмылке:

– Донесу, милая, не переживай. Но чуть позже. Спать хочу, да и пьяные тела в полуистеричном состоянии я не трахаю.

6 глава

Глаза слипаются, как я хочу спать. Или это от дозы влитого в меня алкоголя. Ну а что, поводов выпить сегодня было предостаточно. Если так и дальше пойдет, то впору ехать кодироваться. Чувствую, компания этого мужчины пошатнет мое психическое здоровье. Можно было бы оказать Гончарову встречную услугу, но страшно, что его «друзья» из Москвы еще более отмороженные люди, чем он сам. В новые передряги попасть совсем не хочется.

– Нормально ты к ней присосалась. Балуешься периодами, да? – раздается над ухом голос Гончарова.

Еще и наглости хватает попрекать тем, что сам же сунул мне в руки бутылку.

– Здравствуйте, меня зовут Мария, и я алкоголичка, – стараюсь говорить бойким голосом, но выходит как-то не очень.

Даже напиться по-человечески не могу, потому что виски закончилось. А я хочу продолжения банкета.

– Ты помнишь, что попала на бабки и ведешь черную бухгалтерию у человека, которого я собираюсь посадить в тюрьму, а следовательно, и тебя может задеть рикошетом? – напоминает мне Гончаров на полном серьезе.

Проверяет степень моей адекватности? Всё ли у меня с ней хорошо? Просто замечательно с ней всё. Впрочем, как и с памятью. Даже когда я под градусом.

– Имей в виду, если прикоснешься ко мне, то я буду кричать и звать на помощь, понял?

Я и так из последних сил сдерживаюсь, чтобы не плакать и не причитать. И вовсе не потому, что мне пригрозили смертью, а потому что устала. Да и при посторонних людях показывать свои эмоции не хочу. Я не размазня. А если начну умышленно истерить, то оказаться на улице в таком потрепанном виде и без денег, да еще в ожидании встречи с людьми из Москвы… Ну нет, я вовсе не дура, как думает обо мне Гончаров. И он еще обязательно пожалеет о своем решении поиметь с меня выгоду. «О-бя-за-тель-но», – даю себе обещание. Жаль, что в жизни мне ничего не достается просто так, и случившееся сегодня это только подтверждает.

– Тебе точно хватит. Уже мелешь всякую ерунду.

Похоже, последние слова я произнесла вслух.

– Хотя тут уже и так ничего нет, – хмыкает Гончаров, забрав пустую бутылку из моих рук, и бросает ее назад.

Кажется, она там не одна, судя по звону соприкоснувшихся стекляшек.

– Константин, а вы поэтому представились ненастоящим именем? Нам ведь предстоит вместе ходить в группу анонимных алкоголиков. Постеснялись, да? – намекаю я на залежи бутылок на заднем сиденье. – Вы, оказывается, тоже пьяница? – ерничаю, даже не пытаясь это скрыть.

– Анонимных? Нет. Шифроваться – это не про меня. Идем. – Гончаров указывает мне на выход.

Я выбираюсь из машины и, пошатнувшись, понимаю, что спикирую сейчас на асфальт. Видимо, понимаю я это не одна, потому что сильные руки удерживают меня и прижимают к себе, едва успеваю сделать шаг.

– Ну и? Что не вопишь, как сирена? – спрашивает Гончаров.

– Сейчас я не буду кричать, – произношу, чувствуя, что кружится голова и немного подташнивает. – Кажется, в таком состоянии я смогу выдержать твои прикосновения. Но прижимать к себе крепче и приставать не советую, а то рубашку опять испачкаю: выпила сверх нормы. Кстати, сколько я тебе должна? С тебя причитается в тройном размере. За моральный ущерб. Я еще никогда так не напивалась, и меня никто до тебя не брал силой.

Слышится протяжный вздох, и объятия на моей талии становятся сильнее, причиняя ощутимую боль.

– И вообще, неужели ты думаешь, что это я всерьез с блузкой и декольте? Я полагала, что ты предложишь вечером встретиться, но я не приехала бы, ясно? У тебя, оказывается, ни жалости, ни совести, ни сердца не имеется. Еще и алкоголик. Вены покажи. А то, может, ты и наркоман ко всему прочему?

– Молнию на ширинке сейчас дерну вниз и другое покажу, если не заткнешься. Просто поразительно, как ты прошла собеседование в компанию к моему другу. Неужели они так сильно снизили планку отбора? Погоди, а ты на какую вакансию подавала анкету? Уборщицы?

– Всё ты прекрасно рассмотрел и знаешь, на какую должность. Еще и адрес мой запомнил, – произношу я заплетающимся языком, на что слышу короткий смешок, потому что выговорить длинные слова четко не получается.

Но зато появились бесстрашие и безразличие ко всему происходящему. Жаль, что это временное явление. Поутру мой героизм превратится в тыкву.

– Ничего, на будущее будет тебе урок, что инициатива наказуема.

Сил спорить нет, а в лифте меня окончательно вырубает, и глаза я открываю, когда меня кладут на кровать. Пытаюсь встать, – или это только мысленно – чтобы закрыть дверь в свою комнату, но, едва подняв голову от подушки, заваливаюсь обратно, чувствуя, как мне плохо. Сейчас и впрямь нет дела до того, что со мной сделает этот придурок. Да пусть и сексом займется. Только желательно, чтобы наутро я об этом не вспомнила.

В первую секунду после пробуждения темнота в номере кажется бездушной, но это обманчивое впечатление, потому что, повернув голову, я замечаю рядом спящего Гончарова.

Новый день сразу зарекомендовал себя не самым лучшим образом. Кажется, сегодня среда, если меня не подводит память.

Сажусь в кровати и осматриваю себя. Следов того, что меня раздевали и занимались со мной сексом, – нет. Между ног тоже не тянет и не болит. Это радует. Лишь немного ноют те места, к которым вчера Гончаров особенно интимно прикасался. Даже синяки появились.

Несколько мгновений я наблюдаю, как он спит на животе, свесив одну руку вниз, а вторую вытянув вдоль тела. Симпатичный же с виду мужчина. Пока рта не откроет и не начнет вести себя как скотина.

Выбравшись из-под одеяла, которым меня заботливо укрыли, я ищу свою сумочку с телефоном. Хочу проверить вызовы и набрать Зойку. А лучше бы, конечно, доехать и выцепить эту дуру, чтобы потребовать от нее объяснений и дубликат ключей. На какие шиши она будет жить и чем ипотеку платить, тоже не будет лишним спросить.

Сумочки и телефона не нахожу, но замечаю на столе бутылку виски. Это для меня? Я пить больше не буду. Но это не точно. Бесспорно, воспринимать действительность так оказалось гораздо проще и легче. Вспоминаю о словах Гончарова, что он не трахает пьяные тела. Намек, чтобы я сделала выбор до того, как он проснется? Решаю для начала принять душ, а потом еще раз вернуться к этому вопросу. Стараюсь делать все тихо, без лишнего шума. Из плюсов: номер шикарный и вид из окна открывается потрясающий. Из минусов: я без понятия, что меня ждет.

В ванной нахожу комплект полотенец, халат и тапочки. Отлично. После вчерашнего осмотра врачом я моюсь с особым наслаждением. Хотя прекрасно осознаю, что это чревато сексом с мужчиной, которой спит сейчас в соседней комнате. Поэтому не задерживаюсь в душе надолго и тешу себя надеждами, что успею налакаться виски до того, как Гончаров проснется. Ну и должна признать, что есть определенная прелесть, в том, чтобы пить утром в среду. У меня давно не было отпуска. Почему бы не начать его таким образом? Будем считать, что я заслужила свой отдых. Пьяное кокетство барной шлюхи еще ни одного мужчину не возбуждало. Ни одного нормального мужчину. Судя по оболочке, Гончаров такой и есть? То, что не тронул меня вчера пьяненькую, подтверждает мои мысли.

Жаль, под рукой нет интернета, чтобы погуглить про этого человека. Мне важно понимать, что он из себя представляет. Сделав несколько глотков виски прямо из горла, я беру телефон Гончарова. Стоит графический ключ. Задумчиво прикусываю губу и вывожу пальцем тот, что недавно установила себе. Несколько мгновений моргаю, не веря, что получилось разблокировать телефон с первой попытки. Да ладно? У Константина Сергеевича такой же пароль, как у меня?

Может, оно и к лучшему.

Сначала набираю Зойку, а потом Дениса. Оба телефона недоступны. Сговорились они, что ли? Жутко бесит сложившаяся ситуация. Ладно бы мы работали с сестрой на равных и платили сообща за ипотеку, но ведь я всё тянула на своих плечах одна! Разве это справедливо?

Раз до сестры дозвониться не получается, я лезу в галерею телефона и смотрю последние снимки, чувствуя, что алкоголь ударил в голову, а по телу разливается приятное тепло. Ничего, кроме скриншотов с геолокацией из приложения карт, нет. В вызовах тоже ни одного подписанного номера. Только цифры.

Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на этого спящего инкогнито и едва не роняю телефон из рук от неожиданности. Гончаров не спит, а, заложив руки за голову, наблюдает за мной с ухмылкой на лице.

– Шпионишь? Все, как я и думал? Подставная пташка? Сначала слезки попускала, теперь в оперативно-розыскную деятельность ударилась? И как? Что-нибудь интересное обнаружила? – В его хриплом после сна голосе отчетливо слышится ирония.

– У тебя такой же пароль стоит, как и на моем телефоне. Который ты куда-то спрятал. Если не веришь…

– В машине я оставил я твою сумку, – перебивает меня Гончаров на полуслове. – Но неужели тебе не показалось странным, что пароль идентичен твоему?

Меня осеняет догадкой, что он намеренно это сделал. И телефон в руках я держу как минимум временный. Или второй. Поэтому и данных в нем никаких нет. Да и быть не может.

– Я за тобой не шпионю. Сдался ты мне.

«Надо же, и впрямь дура. Попалась на такой нелепый развод», – ругаю себя, переводя глаза на грудь Гончарова, а потом чуть ниже. И, заметив оттопыренную простынь на уровне его паха, чувствую, как жар приливает к щекам. Или это от принятого алкоголя?

Дрожащей рукой я возвращаю телефон на место и снова тянусь к бутылке. Делаю несколько больших глотков. В любом случае это плюс: если Гончаров начнет меня насиловать, то воспринимать действительность будет легче. А если этот придурок – человек слова, то он и не тронет пьяную девушку, так ведь? Кажется, Гончаров еще и истеричек не жалует? Я тоже. Но ради него, так и быть, ею стану.

Только факт остается фактом. В номере, куда я пришла почти по своей воле, мы с Гончаровым одни, а его желания вполне очевидны и заметны. Даже невооруженным взглядом. Может, это, конечно, физиология, утренний стояк и сейчас у него все упадет и успокоится. А если нет?

– Прими холодный душ. Я не буду тебе помогать его успокаивать, – киваю я на эрекцию Гончарова, когда он встает, откинув простыню, и направляется в мою сторону.

Наступает медленно и смотрит гипнотизирующим взглядом, от которого тут же пересыхает во рту и сердце начинает колотиться на разрыв. Наверное, от страха, потому что в глазах Гончарова сейчас азарт и интерес.

Я опять прикладываюсь к бутылке. Машинально.

– Неужели так страшно? – хмыкает он.

На самом деле не особо, но говорю противоположное:

– Очень…

Гончаров забирает бутылку из моих рук и тоже делает глоток. А потом с силой поворачивает меня к себе и, наклонившись, пробует мои губы, оставляя на них терпкий вкус алкоголя. Чуть отстраняется, и вид у него такой, будто он испытал кайф от поцелуя. Должна признать, что не только он, но, скорее всего, это действие употребленного мной виски. Ну не может один нормальный человек хотеть другого в таких условиях. Не может!

– Значит, решила налакаться? Ну что же, давай попробуем дойти до одной кондиции, чтобы никому не было за себя стыдно.

Гончаров перемещает руки мне на плечи и, сжав их, заставляет меня встать.

– Тогда сходи еще за одной бутылкой, – шепчу я, силясь не дышать, потому что глаза напротив затягивают в свою дьявольскую воронку, а запах проникает внутрь, словно ядовитый дурман. Может, Гончаров виагру подсыпал в виски? – Не хочу, чтобы потом хоть что-то, кроме головной боли, напоминало мне о сексе с тобой. – Стараюсь, чтобы голос звучал по возможности ровно.

– Уже бегу, милая, – усмехается Гончаров и снова целует мои губы, словно оставляя на них раскаленное клеймо.