Читать книгу: «Французский перец», страница 7
– Карин, я-а-а… – очевидно, что-то подозревает. Хочет успокоить? Мне этого не нужно. Мне ничего от него больше не нужно. Я получила то, что хотела. Секс, просто секс. Ничего, кроме секса.
– Я спущусь вниз. Подожду машину в холле, – всовываю ноги в туфли и надеваю пальто. – Пока!
Улыбаюсь через силу.
– Пока… – кажется, я смогла его удивить. Пуавр выглядит растерянным. Хмыкаю и выхожу за дверь. Иду по коридору к лифту. И меня накрывает. Я пытаюсь держать себя в руках, но у меня ничего не выходит. Перед глазами мутная пелена. С силой закусываю губы. Тело бьёт мелкий озноб. Слезинки горячими каплями текут по щекам. Я ужасно злюсь на себя. Злюсь на свою слабость. Злюсь за то, мне невыносимо больно. Злюсь за то, что люблю его. Я никогда в жизни больше не совершу такой ошибки. Никогда.
Жильбер уезжает из Москвы на следующий день. В офисе он не появляется, мы не прощаемся. Он даже не звонит мне перед отъездом. О том, что мсье Пуавр улетел в Париж, я узнаю от Люды. Чего я хотела? Чтобы мсье Пуавр поцеловал меня на прощание? Сказал, что будет скучать? У него есть Симон. Жильбер любит свою жену. Он ещё тогда, в Париже, чётко обозначил границы наших отношений и не собирается их нарушать. Горько усмехаюсь. Все просто. До безобразия просто. Жильбер любит Симон. И этого не изменить. По крайней мере, это не в моей власти. Я могу быть с ним, но его душа мне не принадлежит. Она никогда не будет принадлежать мне. Всё, что нас связывает – влечение. Чувственный магнетизм. И больше ничего. Пустота. Вокруг меня пустота. Вакуум. Жильберу я не нужна. Рядом с Жильбером мне нет места. И от этого больно. Бесконечно, нестерпимо, невыносимо больно. Почему так больно?
Проходит несколько недель. В Москву прилетает Драка в сопровождении юристов. Мы готовимся к слиянию с Елизаровым. Пьер не на шутку озабочен предстоящим событием. Он не может пускать все на самотёк. Он должен контролировать процесс. И для этого Пьер сейчас здесь. Ждёт меня в овальном кабинете, чтобы обсудить дальнейший план действий. Иван со мной. Иван мой первый зам и верный помощник. Он собран, компетентен и исполнителен. Я ценю своего зама.
Драка в компании трёх мужчин. Двое из них – солидные, умудрённые жизненным опытом мсье в дорогих костюмах. Третий – совсем мальчик. Красивый, улыбчивый. С большими пытливыми глазами. Захожу в кабинет, и они тут же вспыхивают. Он улыбается мне широкой добродушной улыбкой. На щеках красуются ямочки. Копна курчавых каштановых волос. Его свежесть, как магнит, притягивает мой взгляд.
– Мсье, – Драка представляет меня коллегам, – это мадемуазель Карин Милованова, исполнительный директор нашего представительства в России. Она в курсе всего, что происходит на российском рынке.
Кивают. Драка по очереди знакомит меня с мсье. Стараюсь тут же запомнить их имена. В бизнесе очень важно знать по именам тех, с кем предстоит работать, особенно если от них зависит твое будущее. Последним Драка представляет юношу. Мужчиной я могу назвать его с натяжкой. Заметно – даже ещё не бреется.
– Эммануэль Пуавр! – парень улыбается, сверкая на меня глазами. Я не могу оторвать взгляда от белоснежной сияющей улыбки. Смотрю на него, как заворожённая. Большие серые жемчужины – глаза Жильбера. Ясные, по-мальчишески чистые. Сердце обрывается и пускается вскачь. Эммануэль. Его сын. Сын Жильбера. Я смотрю непозволительно долго в серые жемчужины, слишком долго для того, чтобы это осталось незамеченным. Драка откашливается. Я вздрагиваю, освобождаясь от внезапно завладевшего мной наваждения.
Мы говорим о делах. О слиянии компаний, о доли Елизарова, об условиях соглашения – готовим пилотный проект. Обсуждаем все в деталях, подробно раскладывая по полочкам. Эммануэль молчит. Смотрит и внимательно слушает. Иногда я ловлю на себе его взгляд. И он улыбается в ответ лучезарной улыбкой, стыдливо опуская глаза. Меня забавляет эта игра. Эммануэль сущий ребенок. Зачем Драка привёз его сюда?
Обедать едем той же компанией. Драка и мсье садятся в черный «Ситроен» Пьера. Мы с Иваном едем следом. Непонятным для меня образом Эммануэль оказывается в салоне нашего авто рядом со мной. Всю дорогу игриво поглядывает на меня, смущённо улыбаясь. Иван на переднем сиденье, смотрит на нас в зеркало заднего вида.
В ресторане рассаживаемся за большим круглым столом. Драка весь в работе, он ни на минуту не может перестать думать о предстоящем слиянии. Продолжает изводить разговорами меня и юристов. В какой-то момент полностью переключается на того, что сидит по правую руку. Эмоционально жестикулирует в воздухе вилкой. Объясняет. Доказывает. Переспрашивает. Я довольна тем, что Драка нашел себе жертву и с остервенением сейчас её терзает. Наконец-то я могу немного расслабиться и спокойно поесть.
– Мадмуазель Карин, – Эммануэль наклоняется ко мне, – а Вы совсем не похожи на директора.
Глупо хихикает.
– А Вы на – юриста, – шепчу ему в ответ, давясь от смеха.
– Я думал, Вы толстая и старая, – продолжает Эммануэль.
Мне смешно. Тихонько смеёмся, осторожно поглядывая друг на друга. Пьер и мсье не замечают. Иван косится на нас, приподнимая бровь.
– А почему толстая? – мне хочется отдохнуть от серьёзных разговоров Драка. Мне нравится Эммануэль. Рядом с ним я чувствую себя маленькой девочкой.
– Ну, не знаю. Карин Милованова звучит так… так…
– Так, как будто у меня лишний вес? – подсказываю я.
– Да, – снова смеёмся. У него очень красивая улыбка. Мне нравится смотреть, как он улыбается.
– Вы покажете мне Москву? – шепчет Эммануэль, наклоняясь к столу. – Я не хочу просить об этом Пьера. Он старый и скучный.
– И толстый, – добавляю я.
Мы снова смеёмся. Внезапно замечаю, что Драка сверлит меня глазами. Поджимаю губы и стыдливо опускаю глаза. Мне стыдно за последнюю фразу, сказанную в адрес Драка. Всё оставшееся время Пьер не сводит с меня глаз, то и дело поглядывая на Эммануэля.
После обеда возвращаемся в офис и продолжаем обсуждать наши дела. За несколько месяцев предстоит многое сделать.
В перерыве иду за кофе, Эммануэль догоняет меня.
– Так что? Вы покажете мне Москву? – засовывает руки в карманы брюк, совсем как отец, и снова улыбается.
Мне неловко. Я не знаю, что делать. Мне нравится Эммануэль. Я бы с удовольствием сходила с ним на Красную площадь. Но Драка! И потом, Эммануэль – сын Жильбера, его интерес ко мне настораживает. Может, я слишком мнительная? Может, парень действительно не хочет проводить время в обществе солидного Драка и ищет подходящую по возрасту компанию? Я не совсем то, что ему нужно. Я лет на шесть старше его. Но в окружении Эммануэля, кроме меня и Ивана, нет никого моложе тридцати. Он мог попросить Ивана. Не обязательно было обращаться ко мне. Хотя просить о таком Ивана – это выглядит немного странным. Его выбор очевиден. Но чего я боюсь? Ведь это же не свидание, а обычная прогулка. К тому же он слишком молод для свиданий со мной.
– Хорошо, Эммануэль. Я покажу Вам Москву, – снисходительно улыбаюсь в ответ.
– Как мы встретимся? – его глаза горят задором.
– Я дам свой номер, – мне снова становится смешно. Он такой наивный и непосредственный. И у него глаза Жильбера. Сердце щемит тоской. Я не должна думать о Жильбере. Я должна выкинуть эту блажь из головы. Протягиваю Эммануэлю свою визитку.
Эммануэль звонит вечером, и мы договариваемся на пятницу.
До пятницы еще целых три дня. Эммануэль ходит за мной хвостом. Драка недовольно косится в нашу сторону. За всё то время, что Пьер в Москве, мы так ни разу и не поговорили. Все наши разговоры и встречи ограничиваются бизнесом. Наверное, Пуавр смог убедить Пьера порвать со мной. В сущности, какая разница? Так даже лучше. Мне неловко думать, что Драка захочет продолжения. Я спала с Пуавром. Продолжение значило бы, что я изменила Пьеру. А так я не чувствую вины. Я почти уже свыклась с этими мыслями, когда Пьер неожиданно приглашает меня на ужин. Отказать ему не могу.
Драка привозит меня в дорогущий ресторан. Сильно нервничает. Такой милый и неуклюжий. Пьер вызывает во мне какие-то материнские чувства. Его хочется опекать. Пьер очень серьезен. Я вижу в его глазах тоску. Ту самую тоску, которую я видела, когда улетала в Москву, оставляя Драка в Канкуне. Милый, милый Пьер! Он всё еще влюблён в меня? Мне приятно сознавать, что кому-то я всё-таки небезразлична. Пьер вызывает у меня тёплые чувства. Такой сильный на людях и такой зависимый, когда мы одни. Мне очень нравится Пьер, но я не люблю его. Как жаль, что я люблю не Пьера.
Делает заказ и нервно дёргает коленом, в ожидании, когда официант уйдет. Как только тот отходит, облокачивается на стол и смотрит на меня жадными глазами. Вздыхает.
– Я очень соскучился по тебе, Карин. Ты себе даже не представляешь, – берёт мою руку и прикладывает к своей щеке. Прикрывает глаза, целует, с наслаждением вдыхая запах моей кожи. – Прости меня, Карин. Прости, что не мог приехать раньше. Если бы ты только знала, сколько мне пришлось пережить. Если бы только знала.
– Ты расскажешь мне, что случилось? – разглядываю его. Пьер как ребёнок. Большой ребёнок, который хочет моей защиты. Он умиляет меня.
– Карин, ты мне веришь? – опять этот вопрос.
– Да, Пьер, я тебе верю.
– Я не хочу обманывать тебя. Я хочу, чтобы у нас не было друг от друга никаких тайн.
Мне жаль Пьера. Я не могу ему дать того, что он хочет. Просто не могу.
– Карин, – продолжает Пьер, – я хотел развестись с Брижит, чтобы ты не сомневалась во мне.
– Пьер… – я стыдливо морщусь, вспоминая слова Пуавра.
– Я очень виноват перед тобой. Я не смог, понимаешь, не смог этого сделать. Пока не могу, но я обещаю тебе. Рано или поздно я разведусь с Брижит. Ты веришь, Карин?
Пуавру всё-таки удалось убедить Драка не разводиться. Каков подлец! Очистил свою совесть.
– Брижит… Она… Когда она узнала… Ты не представляешь, Карин, что было. Я сказал ей, что хочу развода. А потом приехал вечером домой… Она лежала неподвижно, бледная… Я повёз ее в больницу… Но слава богу, её спасли. Карин, она наглоталась снотворного… Когда пришла в себя… Она плакала… Умоляла меня не бросать её. Карин… Я не смог, Карин… Я не смог ей отказать. Она была очень плоха. Если она умрёт из-за меня, я себе этого не прощу… Понимаешь, Карин? Мы двадцать пять лет жили вместе. Если я уйду сейчас… Я боюсь за неё. Карин, ты понимаешь меня?
– Конечно, Пьер. Ты все правильно сделал.
– Карин, я так виноват перед тобой!
Мотаю головой.
– Всё хорошо, Пьер. Не думай об этом.
– Боже, Карин, – крепко держит мою руку, прижимаясь щекой, – я так хочу быть с тобой.
– Не надо, Пьер. Брижит… Подумай о ней.
– Но я не люблю Брижит, я люблю тебя.
– Пьер… – я хочу расставить все точки над «i».
– Карин, – перебивает меня. – Я знаю, что не могу тебя просить. Я не имею на это права. Но, Карин, я очень хочу, чтобы мы были вместе.
– Пьер, – я должна ему это сказать, – нам надо поговорить. Я тебе благодарна, но…
Мне сложно говорить с Драка. Я не хочу причинить ему боль. Но иначе никак. Это надо сделать, чтобы потом не было еще больнее.
– Пьер, я не люблю тебя. Будет лучше, если мы расстанемся сейчас. Ты согласен?
Смотрю на него, и моё сердце сжимается. Я вижу, как тускнеют глаза Пьера. Словно кто-то выключил свет. И теперь в них тяжело смотреть. В глазах Пьера боль. Безбрежный, бескрайний океан боли. Прости меня, Пьер.
Еду домой в такси. За окном глухая московская ночь. Мне одиноко и холодно. Я кутаюсь в пальто и не могу согреться. Мне ужасно холодно. Я люблю мужчину, которому не нужна. Мое сердце – огромное вместилище боли. Невыносимой, тянущей, мертвенной, ледяной, чудовищной боли. И сегодня я причинила такую же боль человеку, который любит меня. Как я могла причинить Пьеру столько боли? Как я могла?
Глава 12. Эммануэль. Московские каникулы
С Эммануэлем встречаемся в пятницу. На улице темно. Стоит конец ноября. В воздухе пахнет морозом, хотя снега ещё нет. Город расцвечен огнями. Мы гуляем по Красной площади, по Александровскому саду. Листья почти облетели, оголив узловатые чёрные ветви деревьев. Эммануэль дурачится. Вьётся вокруг меня, словно щенок-подросток. Хохочет, рассказывает дурацкие истории из своей студенческой жизни, делает селфи вместе со мной на фоне Спасской и Никольской башен, Храма Василия Блаженного. Обнимает меня и фотографирует, прижавшись совсем близко. Я улыбаюсь. Я не могу не улыбаться. В Эммануэле столько жизни, столько восторга, что я невольно улыбаюсь рядом с ним. Мне нравится смотреть на него. На его красные от мороза уши и нос. На Эммануэле джинсовая куртка на подкладке из искусственного меха и огромный белый шарф, обмотанный вокруг тонкой шеи. Может, для Франции эта одежда и подходит, но для московской погоды в это время года она слишком лёгкая. Эммануэля потрясывает от холода. Он потирает замёрзшие руки и прыгает на месте, широко улыбаясь мне. Я не могу допустить, чтобы он заболел.
Эммануэль греет ладони, обхватив тонкими пальцами большую чашку кофе. Всё ещё ёжится. Мы сидим в маленьком уютном кафе. Тепло. Играет лёгкая ненавязчивая музыка. Пахнет кофе, корицей и ванилью. Я смотрю на него и пытаюсь представить, каким был Жильбер в его возрасте. Они с Эммануэлем очень похожи. Те же глаза, тот же нос, тот же подбородок. Только губы у него совсем другие. У Эммануэля губы Симон. Я уверена в этом. Он улыбается улыбкой своей матери. Красивой белозубой улыбкой, от которой в его глазах загораются озорные огоньки. Мне нравится смотреть на Эммануэля. Он красив, даже очень красив.
Похоже, у нас это взаимно. Смотрит на меня, не отрывая своих серых жемчужин. В них столько восторга, столько тепла, что мне хочется глядеть бесконечно. Мне хочется глядеть в глаза, так сильно напоминающие Жильбера. Я сижу рядом с Эммануэлем и представляю на его месте Пуавра двадцать лет назад. Мне хочется верить, что Эммануэль – это молодой Жильбер. Неужели Жильбер тоже был таким открытым и непосредственным? Неужели когда-то его взгляд лучился таким же мягким теплом? Как бы мне хотелось, чтобы Жильбер смотрел на меня так, как сейчас смотрит его сын. Эммануэль его сын. Копия своего отца. Но он не Жильбер. Он его сын.
– Почему ты приехал с Драка?
– Мне хотелось посмотреть Москву, – Эммануэль пожимает плечами и улыбается.
– И только?
– Нет. Отец хочет, чтобы я был в курсе дел. Я учусь на юридическом. Когда закончу, буду работать в семейном бизнесе.
– Семейном? – переспрашиваю я. Почему-то меня не сильно удивляет слово «семейный».
– Да. А ты не знала?
– Не знала что? – отпиваю из кружки приторно-сладкий латте.
– Что я и Драка – родственники.
– Родственники?
– Ну да. По линии матери.
Вот это да! Вот это номер!
– Нет! – мотаю головой, я сражена этой новостью наповал. Значит, Пуавр и Драка всё-таки состоят в родственных отношениях. Теперь я начинаю что-то понимать.
– Когда Пьер начинал бизнес, моя мать дала денег. А потом, когда они с отцом поженились, попросила Пьера взять его в дело.
Так вот оно что! Вот почему Жильбер переживал за семейную жизнь Драка. В моей голове столько мыслей, что я на время выпадаю из реальности, обдумывая слова Эммануэля.
– Карин, – заглядывает мне в лицо.
– А? Кажется, я задумалась, – виновато смотрю на него. По-моему Эммануэль задал мне какой-то вопрос. – Ты что-то сказал?
– Да! – смеётся. – Неужели ты не слышала меня? Или просто не хочешь отвечать?
Смотрит с прищуром, закусив губы. В серых жемчужинах озорные искорки.
– Прости, я не расслышала, – мне неловко за свое невнимание. Смущённо улыбаюсь.
– Я спросил, есть ли у тебя парень?
– Ох! – закатываю я глаза. Он что, решил приударить за мной? Только этого мне не хватало!
– Так ты ответишь? – не унимается Эммануэль.
– Зачем тебе?
– Как зачем? Должен же я знать, есть ли у меня конкурент? – смотрит пристально мне в глаза. Его губы расползаются в хитрой улыбке.
«Если бы ты знал, какие у тебя конкуренты!»
Я мотаю головой. Меня настораживает наш разговор. Я не хочу говорить с Эммануэлем на эту тему.
– Можно я не буду отвечать?
– Ну почему, Карин? – он обижается и по-детски надувает губы.
– Тебе это знать ни к чему! Тем более незачем говорить о конкурентах! Я не собираюсь с тобой встречаться! – наверное, я слишком грубо отшила паренька. Даже жалко его. Но как иначе? Этот малец очень напорист. Похоже, он возомнил, что у нас с ним свидание. Какая глупость!
– Почему? – в глазах удивление. Он ещё удивляется – почему?! Господи, дай мне силы!
– Потому что… Потому… – мне сложно подобрать нужные слова, чтобы объяснить, почему я не могу встречаться с ним. Не могу же я сказать, что спала с его отцом. И с дядей. Или кем там ему приходится Драка? Чёрт, всё так запуталось, что мне сложно найти себе оправдание.
– Я тебе не нравлюсь? – прерывает суматошный рой моих мыслей.
– Не в этом дело.
– Так, значит, я тебе нравлюсь! – расплывается в улыбке.
– Я не это хотела сказать! – возмущённо таращусь на него. Он меня подловил!
– А получилось это! – улыбается ещё шире. Нет, он невыносим! Он надо мной издевается! Я не могу сдержать смеха.
– Значит, я тебе нравлюсь, и ты хотела бы со мной встречаться, но… – ждёт, чтобы я продолжила начатую фразу.
– Но я не могу…
– Потому что… – опять ждёт продолжения. Наш разговор начинает напоминать мне детскую викторину. Этот сорванец сегодня дождётся!
– Прекрати допрашивать меня! – по-доброму злюсь на Эммануэля.
– … у тебя есть парень! – выпаливает, не желая останавливаться. – Нет?! – мотает головой.
– Нет, я…
– Так значит, нет?! – на лице восторг. Он снова подловил меня! Как у него это получается? Мелкий засранец!
– Нет у меня парня! Нет! – сдаюсь я. – Думаешь, если бы у меня был парень, то он вот так запросто отпустил бы меня гулять с тобой по Москве пятничным вечером?
– Если бы я был твоим парнем, то ни за что бы не отпустил!
– Ах ты! – замахиваюсь и мягко бью его шарфом.
– Вот так, да! – вскакивает с места и быстрым движением легонько касается моих волос. Я едва чувствую прикосновение, но прическа испорчена.
– Ну погоди же, несносный мальчишка! Вот я тебе задам! – хватаю руками его за шею, словно хочу задушить.
– Помогите! – наигранно хрипит Эммануэль. – Эта девчонка меня сейчас задушит!
Мы оба хохочем. Он обнимает меня и притягивает к себе. Его лицо становится серьёзным. Смотрит на меня. В его глазах столько нежности, а губы так близко, что мне хочется поцеловать Эммануэля. Я замираю на доли секунды, глядя в эти бездонные серые жемчужины. По телу прокатывается будоражащая горячая волна. Я знаю, что это не хорошо. Мне нельзя так думать об Эммануэле. Он сын Жильбера. Я не могу о нём так думать.
– Пусти, – убираю его руки с талии, встаю и иду за пальто. Мне не нравится то, что сейчас произошло. Я не должна допустить, чтобы Эммануэль влюбился в меня.
Эммануэль провожает меня. Я переживаю, как он доберется до апартаментов. Вызываю ему такси. Ждём машину возле подъезда. Я вижу, как он дрожит. Но пригласить его погреться к себе не могу. Это будет выглядеть неправильно. Так нельзя. Я не должна.
Такси приезжает через пятнадцать минут. Говорю таксисту адрес в приоткрытое окно. Поворачиваюсь к Эммануэлю. Стоит, смотрит на меня тоскливыми глазами.
– Ну всё! Пока! – прощаюсь с ним.
Изловчается и целует напоследок, касаясь моей щеки холодным кончиком носа.
– Пока! – на лице вспыхивает улыбка. Эммануэль запрыгивает на заднее сиденье, захлопывая за собой дверь. Машина трогается. Долго смотрит в окно. Улыбается потрясающей белозубой улыбкой. Машет мне рукой.
Мне нравится Эммануэль. Возможно, мы могли бы с ним подружиться, если бы его отец и я… Нет, какая глупость. Я не должна думать о Жильбере. Не должна. Тяжело вздыхаю и иду домой.
Все выходные провожу дома, разгребая насущные проблемы. С Эммануэлем встречаемся только в понедельник утром на очередном собрании в овальном кабинете. Мне жаль его. У него такой несчастный вид. Смотрит на меня щенячьими глазами. Делает ещё более грустное выражение лица, когда мой взгляд скользит по нему. Всё утро проводим в дебатах, обсуждая слияние с Елизаровым. Драка разговаривает с юристами, не забывая поглядывать на Эммануэля. Пьер следит за тем, что происходит между мной и его юным родственником. Часа через два Эммануэль в открытую строит мне рожи. Я едва сдерживаюсь от смеха, стараясь выглядеть как можно более серьёзной. В пятнадцатиминутный перерыв младший Пуавр увязывается за мной. По-моему, все уже привыкли, что он таскается за мной хвостом.
– Карин! – делает скорбное лицо, когда мы остаемся одни на офисной кухне. – Спаси меня от Драка! Ещё один вечер с ним я не переживу!
Чуть ли не плачет. Театрально. Фальшиво. Бездарно.
– Что случилось? – вскидываю на него глаза, усаживаясь за стол с чашкой кофе.
– Карин, он извращенец!
От неожиданности я давлюсь эспрессо. Откашливаюсь и в изумлении смотрю на Эммануэля. Что ему известно о странностях Драка?
– Почему ты так решил?
– Карин! – наигранно всхлипывает. – Он потащил меня на русский балет!
Закрывает лицо руками.
– Три часа, Карин! Целых три часа мы смотрели на женщин в белых длинных одеждах! А музыка?! Это же невозможно слушать! А потом он с придыханием выпытывал у меня, как мне понравилось? – округляет глаза и таращится на меня, потрясая руками. – Карин! Как это вообще может кому-то нравиться?!
Я смеюсь над словами Эммануэля. Он такой искренний! Не старается казаться интеллектуалом. Говорит то, что думает. Мне нравится его непосредственность.
– Карин! Ты спасёшь меня от Драка? – берёт меня за руку и с мольбой смотрит мне в глаза. – Умоляю, спаси меня от него! Еще одного такого вечера я не вынесу! Пожалуйста, Карин! Сжалься надо мной! Вырви меня из лап чудовища Пьера!
Я хохочу в ответ. Мне смешно, как Эммануэль рассказывает о своем походе в театр вместе с Драка. Я могу его понять. В девятнадцать лет тяжело воспринимать все эти классические спектакли. Надо быть законченным ботаником, чтобы любить такое в его возрасте. Мне действительно становится жаль Эммануэля. Он прав, его надо спасать от Пьера, пока тот вконец не измордовал мальчишку своими утонченными развлечениями.
– Что предлагаешь? – гляжу на него с улыбкой.
– О, Карин, ты согласна! Спасибо тебе, спасибо! Моя спасительница! – неистово целует мою руку. Становится на колени, изображая рыцаря. – Богиня! Рея![1]
Воздевает руки к потолку и снова принимается терзать мою руку.
– Хватит уже! Хватит! – смеюсь я, пытаясь отбиться от Эммануэля. – А то сейчас кто-нибудь зайдёт и увидит, как ты тут вытираешь коленками пол!
– Пусть! Пусть все видят, что ты меня спасла!
– Я ещё никого не спасла, а только собираюсь.
– Это неважно! – встаёт с коленей, отряхивая брюки. – Давай сегодня опять погуляем. Мне понравилось гулять с тобой.
Смотрит игриво, застенчиво закусив губу. Вот чёрт! Кажется, он набивается на свидание. Нет, нет, нет и нет! Пусть даже и не думает. Мы с ним приятели и только. Я пойду гулять с Эммануэлем лишь потому, что Драка действительно не лучшая компания для него.
– Хорошо. Заеду за тобой в восемь на такси.
– Буду ждать, – вскидывает брови, чертит по мне озорным взглядом и выходит с кухни.
Допиваю кофе в одиночестве, удивляясь тому, насколько Эммануэль не похож характером на своего отца. Интересно, эта лёгкость в общении досталась ему от матери? Я пытаюсь представить себе Симон. Какая она? Лёгкая, общительная, непосредственная, с лучезарной улыбкой Эммануэля? Наверное, так оно и есть. В груди неприятно щемит. По сравнению с ней я выгляжу скучной и неприветливой. Как бы мне хотелось быть такой, как Эммануэль и его мать. Горько усмехаюсь своим мыслям. Я завидую им. Я завидую тому, что они могут видеть Жильбера каждый день. Я завидую тому, что они его семья. У меня никогда не будет того, что есть у них. И от этого становится грустно. Я вздыхаю. Я никак не могу выбросить Пуавра из головы.
Едем на ВДНХ. Мне нравится этот район. Я всегда хотела жить на проспекте Мира. Здесь особо остро чувствуется дух Москвы. Эммануэль в восторге от творения Мухиной в стиле советского монументализма[2]. Памятник устрашающе огромен. Этого у него не отнять. Прогуливаемся по парку. Сегодня Эммануэль не такой восторженно-энергичный. Идет рядом, вскользь поглядывая на меня. Предлагаю прокатиться на колесе обозрения. Ему нравится моя идея.
Покупаем билеты и садимся в раскачивающуюся кабинку, похожую на прозрачный платяной шкаф. Дверь закрывается, и мы оказываемся наедине в маленьком замкнутом пространстве. Отчего-то я чувствую неловкость рядом с ним. Эммануэль слишком долго и пристально смотрит на меня. Я гляжу ему прямо в глаза. Он не выдерживает и смущённо опускает ресницы. На нем всё та же светлая джинсовая куртка с белым мехом и объемный шарф. Нос и уши неизменно красные. Меня умиляет его юный мальчишеский облик. Наверное, я смогла бы полюбить его, как сына.
Колесо движется плавно, словно на волнах, покачивая кабинку. Эммануэль застенчиво смотрит на свои руки. Он явно что-то задумал.
– Какой-то ты сегодня слишком тихий, – не выдерживаю я затянувшейся паузы. – Выкладывай, что у тебя на уме?
– Нет, – мотает головой, вскидывая на меня хитрый взгляд. – Не скажу.
– Почему?
– Боюсь, ты снова меня обидишь, – надувает губы и смотрит исподлобья.
– Когда это я тебя обидела? – негодую я.
– В пятницу. Ты сказала, что не собираешься со мной встречаться.
– Ты опять?! – я возмущена поведением Эммануэля.
– Ну почему, Карин? – канючит Эммануэль. Он сущий ребенок! – У меня нет девушки. Тебе не жаль меня?
– Нет! С чего это я должна тебя жалеть?
– Ну как! Я одинокий, несчастный, страстно влюблённый! Симпатичный, между прочим, молодой человек! Разве тебе не хочется меня пожалеть, приласкать?
– Почему это я должна тебя жалеть и ласкать? Пусть тебя жалеет и ласкает та, в которую ты влюблён!
– Она не хочет! – вздыхает, облокотившись на стол и подперев подбородок рукой. – Она жестокая, бессердечная Снежная Королева. Ей наплевать на меня!
Опять вздыхает. Пристально смотрит, не отводя взгляда от моих глаз. До меня начинает доходить, к чему клонит Эммануэль.
– Эммануэль, да как ты не понимаешь?! – вспыхиваю я. Мне приятно слышать его признание. Любой женщине приятно узнать, что в неё влюблены. Пусть даже такой юнец, как Эммануэль.
– Не понимаю, – мотает головой. – Никак не могу понять, почему ты не хочешь, чтобы я стал твоим парнем? Может, объяснишь?
Он ждет от меня ответа. Ему надо что-то сказать, и я начинаю сочинять на ходу:
– Ну, во-первых, я работаю на твоего отца и дядю. Или кто он там тебе?
– Увы, Карин, неубедительно! Может, у тебя есть другие причины? – от его слов внутри неприятно холодеет. Сердце пускается вскачь.
– Ну-у… – я начинаю ёрзать под пристальным взглядом серых глаз. – Я старше тебя!
«Отлично, Карина! Это хорошая находка!» – мысленно хвалю себя за идею.
– И что? – пожимает плечами. – Я знаю много пар, где один старше. Опять не убедила!
Кажется, его не переубедить.
– Да, но не на шесть же лет! – парирую я. – Ведь тебе всего девятнадцать!
– Пфе, шесть лет! Всего-то! Какая ерунда!
– Ерунда?! – я стараюсь изо всех сил. Для меня это существенный аргумент в пользу невозможности наших романтических отношений.
– Конечно, ерунда, – Эммануэль невозмутим, как скала. – Мой отец, например, младше матери на двадцать два года. И что?
Тут у меня отвисает челюсть. Жильбер младше Симон на двадцать два года! Ого! Я таращусь на Эммануэля огромными глазами. Я в шоке!
– На двадцать два?! – зачем-то переспрашиваю я.
– Да! А что тут такого? Они давно вместе.
– И что? Твой отец… – я хочу спросить, но не решаюсь.
– Думаешь, он изменяет маме? – в груди неприятно ёкает. – Не-ет! Что ты! Он её очень любит. Они много времени проводят вместе.
Мне становится неудобно сидеть. Стул очень жёсткий и холодный. А в кабинке слишком мало воздуха. Я хочу выйти, но это невозможно. Мы на самом верху. Разговор становится неприятно душным. Я морщусь.
– Он её долго добивался, – продолжает Эммануэль. Меня начинает подташнивать. Я не хочу его слушать. – Они познакомились, когда ему было пятнадцать.
Вот чёрт! Всего пятнадцать. А ей? Тридцать семь! Подумать только – тридцать семь! Она что, совратила Жильбера, когда тот был ещё подростком?
– Мама преподавала французский в школе, где учился отец, – я не хочу больше ничего слышать. Мне хочется заткнуть уши. Но я не могу этого сделать. Что подумает обо мне Эммануэль? – Он три года пытался убедить маму встречаться с ней.
Три года – это много!
– А она? – я удивлена своим вопросом. Не ожидала от себя такого, ведь я не хотела даже слушать.
– Она долго не верила ему. Думала, что у отца это пройдёт. Мальчики часто влюбляются в своих учительниц.
– И что было дальше?
– А дальше он закончил школу, но не перестал приходить к ней. Мама свыклась с мыслью, что отец по-настоящему её любит, и стала принимать ухаживания.
– Но постой. Ей было тридцать семь…
– Сорок. На тот момент ей было сорок, – поправляет меня Эммануэль.
– Ну хорошо. Сорок. Разве тогда у неё не было семьи?
– Как тебе сказать. Была. У неё есть сын от первого брака. К тому времени, когда отец влюбился в маму, она успела овдоветь.
– А этот мальчик. Где он? Что с ним? – меня вдруг накрывает. Вот чёрт! Неужели это…
– Драка – фамилия моей матери, доставшаяся ей от первого мужа, – спокойно продолжает говорить Эммануэль.
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
– Так значит… – я смотрю на Эммануэля и не могу оторвать взгляда.
– Пьер мой сводный брат, – выдыхает Эммануэль. – Теперь ты всё знаешь про мою семью.
Улыбается лучезарной улыбкой. Я приглядываюсь к Эммануэлю и стараюсь найти у него сходство с Пьером. Если Эммануэль и Пьер братья, то получается, что Жильбер приходится Драка отчимом. Вот это да! Ну дела!
Я ещё нахожусь под впечатлением, когда наша кабинка опускается вниз. Эммануэль помогает мне выйти, придерживая меня за руку. Меня потрясывает мелкой дрожью. Не то от холода, не то рассказа Эммануэля. В голове каша. Мысли сбились в кучу, и я уже не могу нормально соображать.
– Так что ты теперь скажешь? – Эммануэль по-прежнему ждёт от меня ответа, но я сейчас не в состоянии что-либо обсуждать. Мне надо переварить всё, что мне рассказал Эммануэль. Я больше не могу гулять с ним по парку. Я хочу поехать домой. Прошу у Эммануэля прощения и заказываю такси.
Сначала завозим его, а потом я еду домой одна. За сегодняшний день я столько всего узнала, что вряд ли смогу заснуть этой ночью. Но вопреки моим ожиданиям, стоит мне только войти в квартиру, как на меня наваливается истома. Не в силах что-либо с собой сделать, я скидываю пальто и валюсь на диван. Тут же засыпаю, накрывшись колючим шерстяным пледом.
Глава 13. Жильбер. Сладость поражения
После вчерашнего разговора с Эммануэлем чувствую себя не в своей тарелке. Не знаю, что и думать. Бедный Эммануэль. Даже не подозревает, что его отец изменяет матери. Со мной! Изменил. Три раза. С другой стороны, теперь я начинаю понимать Жильбера. Если двадцать лет назад Симон и привлекала его, то теперь она превратилась в старуху. А Жильбер ещё вполне сексуальный мужчина. И ему хочется упругого молодого тела, чего Симон дать ему уже не может. Но почему тогда Жильбер не хочет отношений? Ему стыдно за свои желания? Я опять слишком много думаю о Жильбере. Мне пора завязывать с подобными мыслями.
