Уезжая, знаю, что вернусь.
Возвращаясь, знаю, что уеду.
Этим летом уколола грусть.
Этой осенью душа была раздета.
Только снег холодный смог запорошить
Все, что на сердце расстроенною
Скрипкою играло.
Не желаю я то повторить:
Не хочу, чтоб снова взволновало.
То, как было,
То, как есть, —
Разные две вещи.
И хотелось в пустоте
Лишь родные плечи.
Долго длился переезд – мысленный,
Незримый.
Только внешне я была вся здесь,
Сердце ж отделилось.
И все нагло врут календари,
Вторит им статистика:
Месяцев понадобилось три,
Но не две недели,
Чтобы снова мне писать стихи,
Ночью, в колыбели.
За окном – купола,
Но под них мне не зайти.
В церкви я не прихожанин.
Мимо церкви прохожу,
Дивясь изразцами.
Восхищаюсь красотой, позолотой башен.
Недовольна рясами да еще – попами.
Золотом покрыты мантии, одежды.
Так уж много лет подряд,
Было так и прежде.
Но ведь Бог живет в сердцах!
Это ли не значит,
Что все действия в церквях
Совершаются и там,
Где мы душу прячем?
Каждый сам себе – монах,
Праведник и грешник.
Между Богом и душой не стоит посредник.
Вера зарождается и живет в сердцах.
Грешник когда кается,
То наперво – в себе,
А потом лишь повторяется,
В церкви, при попе.
Вдруг холодно так станет,
Невольно дрогнут плечи.
Мне хочется того же, что и всем.
С утра остался чай в стакане –
Он на столе,
За ним – окно.
И все, что за окном, – зачем?
И все, что предо мной и что внутри меня,
Что было, будет, есть, —
Все суета.
Все жизни интересы –
Давно заезженная песнь.
Все одинаково, куда ни посмотри.
Здесь – женятся,
Там – умирают,
Вот рядом только что родился человек.
Вот здесь вот лгут,
А там лишь пьют,
Не выходя годами.
Всмотритесь:
Пред вами чей-то верный друг,
Которого супруг все время изменяет.
Вот грешник.
Естественно, он кается.
Он просит извинения.
Пройдет денек –
И снова вниз покатится,
Смахнув на невезенье.
Но есть, конечно, и хорошее.
На нем ведь, говорят бабули,
Зиждится весь мир.
…
Но чай остыл и стал невкусный, горький.
Он обратился в яд за полчаса.
Лишь шаль, изъеденная молью,
Покроет плечи,
Воскреся.
Хочешь – вообще молчи.
И взгляд свой тоже можешь спрятать.
Но мысли тайные умчи,
Чтоб мне не захотелось плакать.
Ты открываешься другим лишь в мере той,
Которую ты сам же выбираешь.
Смешной!
Так много вас таких,
Которых так легко читаешь!
Не знаю, как то объяснить.
И только чувствую:
Какими-то ветрами
Долетают волны мне других,
Что делает меня немного грустною.