Читать книгу: «Собрание сочинений. Том третий. Рассказы и эссе», страница 5

Характеристика

Вот предстает перед нами нарядивший себя талантом. Он всегда бывает сосредоточен, нахмурен и лаконичен. Ему не надо мешать: он думает или наблюдает. Понять его, что он за птица, трудно, потому что он редко бывает откровенным. Обычно, он не разборчив к людям, но встретив где-нибудь человека благоговеющего перед талантами литературы и искусства – он постарается выложить ему всю свою «программу»: всё на этом свете не годится, всё испошлилось, изгадилось, всё продажное и поистрепалось, и театр и кино и литература, все те же сценарии, пьесы и драмы. И если человечеству желательно спастись, то оно должно поступать вот так, – как он знает и не иначе. Тургенев, по его мнению, был хорош, но… Лев Толстой тоже хорош был в своё время, но сейчас….

Говоря же о своей «программе», он никогда не прибавляет этого «но». И все его не понимают, все ему препятствуют, но всюду ему надо сунуть свой нос, ко всему иметь своё мнение….

Своей работе он придает громадное значение и поэтому бережет себя и свои «произведения», как зеницу ока. Он не пьет и ведет здоровый образ жизни и оберегает себя. Дома, когда он сидит и творит «новое слово», все ходят на цыпочках. И если, вдруг, стук посуды на кухне нарушит покойную тишину – он схватит себя за голову и грудным голосом скажет: «Пррроклятие… Трудна же писательская жизнь, не дадут сосредоточиться!» Чтобы выжать мысль, остроту, удачное сравнение, он пускает в дело «сто сорок лошадиных сил» мощи мозгов. Чтобы быть и реальным и художественным, он применяет и фотографии и измерения математические, линейкой определяя расстояния между предметами…. И вся его работа только для «благородного» искусства.

А впрочем, если ему предложат миллионный гонорар и закажут 10 листов текста по теме – то, он возблагодарит Бога и, конечно, «продастся» сам, как продается всё в этом мире, по его же характеристике….

Конец.

В заключение книги. Философия писателя

В заключении, вновь нужно вернуться к тому высказыванию: что писатель в России – больше чем писатель. Особенно великие писатели предстают такими мудрецами-философами, и каждый со своей философией.

Философия писателей, однако, не стоит на месте, она в постоянном развитии по мере роста таланта писателя. Из произведения в произведение писатель представляет на суд читателя свое прозрение, напитываясь разной философией разных людей. Именно прозрение – т. е. он, писатель, видит и понимает людей разных классов общества.

Свою собственную философию писателя узнать не всегда удается. Ибо она бывает так глубоко запрятана в его творчестве, что не всегда и поймешь, что этой именно философии и придерживается сам писатель. Да и не нужно бывает точность – его ли это воззрение, в определении. Писатель показывает нам жизнь, то, что есть, и ту философию, какая есть у людей: как говорят – правду жизни показывает нам писатель. А уж нам, читателям, предоставлена возможность освоить и усвоить ту или иную философию жизни.

Для пущего примера, очень показательно, как точно и правдиво изложена философия писателем: можно увидеть у великого философа Чехова.

Чехов – последний из великих писателей русской литературы 19-го века. Он создал действительно новые формы письма. В его коротких и емких рассказах, буквально на двух-трех страничках, очень ясно изображена философия почти всех слоев общества.

Во-первых. Это и затаенная тема свободы: «… Свобода, свобода! Даже слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли?» – в 1888 году Чехов написал «Степь» – повесть о родине, увиденной глазами детства. Еще не перевелись громадные, широко шагающие люди, – иначе кому же нужен такой простор? – так мыслил герой – Егорушка.

Стремление к свободе досталось русскому человеку: «вместе с плотью и кровью от далеких вольных предков» – говорит Чехов в рассказе «Мечты» (1886г).

Во вторых. И философию русского православия Чехов изобразил так ясно, что рассказ его о студенте-семинаристе – читается прямо как проповедь о христианской Вере. Рассказ так и называется «Студент». Проповедь студента об Апостоле Петре возымела сильное воздействие на слушавших ее простых русских людей – так, что довела их до слезы. И неизбежен вывод, который явно богословского характера, который сделал в лице студента Чехов:

«Одинокий огонь (костра) спокойно мигал в темноте, и возле него уже не было видно людей. Студент опять подумал, что если Василиса заплакала, а ее дочь смутилась, то, очевидно, – то о чем он только что рассказывал, что происходило девятнадцать веков назад, имеет отношение к настоящему – к обеим женщинам, и, вероятно, к этой пустынной деревне, к нему самому, ко всем людям. Если старуха заплакала, то не потому, что он умеет трогательно рассказывать, а потому, что (апостол) Петр ей близок, и потому, что она всем своим существом заинтересована в том, что происходило в душе Петра». И вдруг радость заволновалась в его (студента) душе…

«Прошлое, – думал он, – связано с настоящим непрерывною цепью событий, вытекавших одно из другого». И ему казалось, что он только что видел оба конца этой цепи: дотронулся до одного конца, как дрогнул другой».

И заканчивает Чехов с оптимизмом: «… и жизнь казалась ему восхитительной, чудесной и полной высокого смысла».

Разделял ли сам писатель-Чехов христианскую философию? Неизвестно. А в ответ на вопрос. – Несомненно, он знал историю христианскую, так как родился, крестился и воспитан в Православной Руси. Но как врач, учившийся в университете на медицинском факультете – он знал и про теорию Дарвина и о человеческом теле и его болезнях, которые происходят от микробов, а не по Божиему напущению.

Сомневаться в искренней вере христианской самого Чехова может заставить рассказ, написанный уже в конце жизни писателя.

Это «Дом с мезонином», где писатель явно высказывает свои личные мысли. Он изображает, якобы, художника, который бы должен рассказывать больше о красках и холстах. Но художник – очень часто и много говорит о медицине, и такие подробности знает о врачебном, что сразу видна автобиографичность всех мыслей героя рассказа.

Это будет в-третьих. Ибо тут представлена философия нового утопического характера – философия коммунизма, еще не оформившаяся в сознании героя и возможно самого автора.

Социалистическое движение было уже сильно распространено в Европе и проникло тогда уже в Россию, и Чехов явно сочувствовал этой новой философии социализма. Вот он и вывел свое собственное похожее воззрение, завуалировав его в своем рассказе – «Дом с мезонином».

Есть и другие философии в рассказах писателя. Но как всякий философ, по свойству этой науки, он, Чехов, не дает прямых ответов на вопросы.

В рассказе «Дом с мезонином» он дает противопоставление двух воззрений. Одна деятельная женщина Лида строит больницы для народа, школы для бедных крестьянских детей, помогает приходящим к ней больным людям, раздавая лекарства.

А другой, праздный художник, со своими утопическими социалистическими мыслями. И все его «благородные», вроде бы, мысли – Чехов приводит к полному абсурду. Остается не ясным, какой философии он сам придерживается, хотя и возвышает человека, говоря устами героя: «Человек должен сознавать себя выше львов, тигров, звезд, выше всего в природе, даже выше того, что непонятно и кажется чудесным, иначе он не человек, а мышь, которая всего боится».

Тот же герой-художник, в порыве спора, ясно излагает философию-утопию, которая сродни «снам Веры Павловой» из романа «Что делать», вот она:

«Нужно освободить людей от тяжелого физического труда…. Возьмите на себя долю их труда. Если все мы, городские и деревенские жители, все без исключения, согласились поделить между собою труд, который затрачивается вообще человечеством на удовлетворение физических потребностей, —

то на каждого из нас, быть может, пришлось бы не более двух-трех часов в день. Представьте, что все мы, богатые и бедные, работаем только три часа в день, а остальное время у нас свободно».

И тут же в споре, этот горе-философ приходит к отрицанию и абсурду:

«Не признаю я науки (медицины), которая лечит… Науки и искусства… стремятся к вечному и общему – они ищут правды и смысла жизни, (ищут бога, душу) … А когда их пристегивают к нуждам и злобам дня, к аптечкам и библиотечкам, то они только осложняют, загромождают жизнь. У нас много медиков, фармацевтов, юристов, стало много грамотных, но совсем нет биологов, математиков, философов и поэтов…. У ученых, писателей и художников кипит работа, (совсем противоположного характера) по их милости удобства жизни растут с каждым днем, потребности тела множатся…». И завершает он явным отрицанием: «… так… на поверку выходит, что работает он для забавы хищного… животного, поддерживая этот порядок вещей. И я не буду работать…».

И в этом споре он (герой) явно проигрывает, потому что деятельная Лида ему отвечает так:

«Перестанем же спорить, мы никогда не споемся, так как самую несовершенную из всех библиотечек и аптечек, о которых вы только что отзывались так презрительно, я ставлю выше всех пейзажей в свете (картин)».

На этом философия красиво изложенная кончилась. Я привел краткую версию, но из этого ясно, что Чехов видел и понимал всю абсурдность социалистической философии. Он видел глубже. Также как глубоко понимал и религиозную философию. Во множестве рассказов о религии Чехов писал так, – как будто знал о нашей православной вере изнутри.

Например, есть рассказ «Архиерей», где изображена жизнь перед смертью епископа, – показана внутренняя практическая жизнь православия. Чехов знал правду.

Еще двадцать лет назад Чехов, казалось бы, должен уйти в прошлое, заслоненный модными литературными течениями, новыми громкими именами. Но оказывается, что его, Чеховская, литература – самая актуальная для нашего времени. В одной только повести «палата №6» столько отражено философии, – что Чехов прямо пророк, вся наша действительность отражена в его произведениях.

Конец.

Раз-мышления. (два-мышление, три-мышление…)

Молчание

Молчание тех, кто наделен литературным талантом, столь же противоестественно и чревато опасными последствиями, что и забастовка пожарников. Вот откажутся пожарники тушить пожары: пусть себе сгорают дома и пусть себе гибнут люди?! Это неправильно, скажет каждый! И будет прав. За этой, вроде бы шутливой репликой, вполне серьезное отношение к искусству писательства. «Если уж человек стал писателем, размышлял один из писателей (Курт Воннегут), – значит, он взял на себя священную обязанность: что есть силы творить красоту, нести свет и утешение людям».

Итак. Все писатели обладают еще и интуицией: а она предполагает предвидение. Трудно удержаться человеку, не поделиться тем, что он знает: особенно когда он знает что будет, что ждет нас всех впереди, годы вперед. И писатели – все, почти все, говорят о будущем. Кто-то предупреждают, кто-то иронизирует, кто то оптимистично пророчествует.

Многие начали писать коротко, кратко. Не только Чехов, который предвидел будущий «коллапс» информации. И который первый принципиально писал рассказы, рассказики, именно короткие, отказываясь написать хоть один роман.

Почему писатели пишут даже романы короткие и короткими фразами, разбивая повествование на короткие главки. Все просто, – таким образом, надеются они сделать свои книги доступными для все больше занятых нынче людей. И это все почти пророчески виделось в те далекие времена Чехова.

«С каждым часом Солнечная система приближается на сорок три тысячи миль к шаровидному скоплению (газовому облаку, как установлено) М13, в созвездии Геркулеса (наблюдаемому) – и все же находятся недоумки, которые упорно отрицают прогресс» – Рэнсом К. Ферн.

Мир вне нас, с развитием науки, давно потерял свою выдуманную заманчивость. Мир окружающий достаточно познан, так чтобы только уточнять и координировать его известность. Мир внутри нас – вот что предстоит еще познать.

Только душа человеческая остается все еще – тэрра инкогнита. История приводит нас к тому, что и к душе человеческой вынуждена будет обратиться наука.

Пророчески предвидели многие писатели и войны и другие события мирового масштаба: что нас ждет в период сегодняшний уже известно: потому что изначально – были войны. Первая мировая, изменившая карту мира, Вторая мировая, внесшая коррективы человечеству. А теперь нас ждет и Третий Великий Кризис! Потому как войной в полном смысле старых понятий назвать нельзя.

И эта «Третья мировая» уже началась. Мы ее видим наглядно. Все мы творим историю и проживаем эту историю, Хотя массы людей могут ее не замечать (и историю и войну, которая кризис).

Пространный ответ можно найти путем прочтения произведений писателей. Не то, чтобы они специально зашифровывали ответы, но, то, что не все находят и прямые доводы писателей в их романах, повестях и рассказах. Ибо у всякого писателя почти одно и то же: «Всякий знает, как отыскать смысл жизни – он внутри самого себя, внутри человека»!

Вот сейчас еще, то самое время, когда человечество не сподобилось такого счастья – отыскать свой смысл жизни. И геном еще не расшифрован, не понят и наука на грани новых открытий…. Люди не умеют разобраться в головоломках, спрятанных в глубине человеческих душ. Потому, дешевые подделки-религии плодятся и процветают.

Человечество, не ведая, что истина таится внутри каждого живого человека, ищет ответа вовне – «вечно» стремиться вдаль. В этом вечном стремлении вдаль человечество надеется узнать, – Кто же, в конце концов, сотворил всё сущее, и попутно – зачем Он это сотворил.

И во всю историю, человечество забрасывало своих посланцев как можно дальше, на край света. Открыли новые материки, открыли, что Земля круглая, открыли планеты, начиная с Луны (…). И вот три трофея, которые дал нам Космос, эта «бесконечность вовне»: ненужный героизм, комедия, бессмысленная смерть «пионеров». Обратной дороги с Марса, как намечено, не предвидится.

Крестоносцы Любви

Впору появиться новой религии, или ответвления от старых популярных верований. Проповеди, сродни, уже существуют, уже звучат. И эта новая проповедь предвидена и описана.

«Преподобный Уильямс Смитсон говорит перед своими Крестоносцами Любви, – адепты внимают и поддерживают!

– И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали сделать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы ни один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли и оттуда рассеял их Господь по всей земле.

Вот начало проповеди, которое внушает доверие слушателей, которые поддаются и замирают с надеждой…. Это равносильно вульгарному толкованию: проповедник уподобляется повару: он нанизал их, куски мяса, на вертел = нанизал всех слушателей своих на пронзительный, горячий и полный любви взгляд. И принялся поджаривать их целиком над раскаленными угольями их собственных прегрешений.

– Не настало ли время, реченное в Библии? – вещает проповедник. – разве мы не воздвигли башню из стали, гордыни и всякой мерзости превыше древней Вавилонской башни? И разве мы не стремились, как те древние строители, добраться до самого Неба? Разве мы не слышали собственными ушами, как язык ученых называют интернациональным языком? (Один у них язык. Библ.) Все они дают вещам одинаковые греческие и латинские клички, и все они переговариваются на языке математики – цифровой язык информации заполнил мир!

И это самое страшное свидетельство обвинения, с которым легко и смиренно соглашаются Крестоносцы Любви, не особенно вникая в суть дела.

– Так что же мы вопием в ужасе и унынии ныне, когда Господь говорит нам, как тем строителям Вавилонской башни: «Остановитесь! Разойдитесь! По всей этой штуке (науке) вы ни на Небо, ни куда бы то ни было не взойдете! Рассейтесь, повелеваю вам! Перестаньте говорить друг с другом на ученом языке! Отстаньте вы от того, чего задумали, ибо это Мне неугодно! Я, ваш Господь Вседержитель, и Я хочу, чтобы вы отстали от многого, чтобы вы перестали помышлять о дурацких ракетах и „башнях до самого Неба“, – а задумались бы о том, как стать лучше, как стать хорошими мужьями, женами, дочерьми и сыновьями! Не ищите спасения в ракетах – ищите его в ваших домах и Храмах!»

Голос проповедников звучит сегодня со всех кафедр, всех религий почти идентично, одинаково.

– Хотите летать в Космосе? Господь даровал вам самый чудесный космический корабль во Вселенной! Да! Скорость? Мечтаете о скорости? Данный вам Богом космический корабль несется со скоростью шестьдесят тысяч миль в час – и будет вечно нестись с такой скоростью, если на то будет Божья воля. Вам нужен вместительный, комфортабельный космический корабль, со всеми удобствами? Он у вас есть! И на нем есть место не только для богатея с его собаками во дворе за шестиметровым забором. И есть место не для пяти, и не для десятка пассажиров! Нет! Бог – не такой, как какой-нибудь крахобор! Он дал вам корабль, который может нести миллиарды мужчин, женщин и детей! Да! И им не надо пристегиваться ремнями к креслам или надевать шлемы похожие на аквариум для рыбок. Нет! На Божием корабле это ни к чему. Пассажиры на космическом корабле Господа Бога могут плескаться в речке, гулять по солнышку на пляжах, играть в волейбол и кататься на коньках; могут выезжать всей семьей на природу по воскресеньям после церкви, после службы благодарности Богу! – такие проповеди мы слышим уже не одно столетие!

– Да! – сказал преподобный Уильямс Смитсон и продолжал свою проповедь Крестоносцам Любви, которые всегда возбуждаются, ратуя за Бога и Его творение.

– И если кто-нибудь считает, что Бог нас обездолил, создав в космосе препятствия, мешающие нам лететь на Небо, пусть тот вспомнит, какой космический корабль Господь уже даровал нам. И нам даже не надо тратиться на топливо для корабля. Нет! Бог сам позаботился об этом!

И далее приближалась проповедь к тому с чего начали, к Библии, которая считается голосом Божиим, звучавшим через пророков.

– И Бог сказал нам, что мы должны делать на этом корабле. Он написал такие простые правила поведения, что любому понятно. Не надо быть Эйнштейном или физиком и химиком, чтобы понять их! И этих правил совсем немного. Мне говорили, что перед стартом наших ракет в Космос необходимо проверить тысячи разных параметров, чтобы убедиться, что они готовы к полету: закрыт ли тот клапан, открыт ли этот, натянута ли та проволока, заполнен ли этот бак – и так далее, пока не проверят тысячи мелочей. А у нас, на космическом корабле Господа Бога, нужно проверить всего Десять пунктов – и не ради какого-то мелкого перелетика к отравленным каменным планетам, разбросанным в космосе, а ради путешествия в Царство Небесное! Подумайте только! Где бы вам хотелось быть завтра – на Марсе или в Царстве Небесном? – так взбудораживается толпа адептов «новой религии», что готова кричать в одобрении слов проповедника.

– Вы знаете тот список, по которому проверяется готовность округлого зеленого, голубого шарика, космического корабля Господа Бога?! —

– Давайте повторим тот список все вместе! – призывал проповедник.

– Начинаем отсчет: Десять! – провозгласил Уильямс Смитсон. – Желаешь ли ты дом своего ближнего, или слугу его, или служанку его, или вола его, или осла его, или что-либо, принадлежащее ближнему твоему?

– Нет! – хором закричали адепты «новой религии».

– Девять! – вновь начал провозглашать проповедник. – Даешь ли ты на ближнего своего свидетельство ложно? —

– Нет! – крикнули адепты.

– Восемь! – Крадешь ли ты? – и голос толпы сменился отдельными возгласами.

– Нет! – Нет! – Нет! – раздались то тут, то там голоса адептов.

И далее, продолжая провозглашать, проповедник уже не получал ответа от толпы, а только вздох и звук исходивший из глубины жаждущего Рая народа.

– Семь! – Творишь ли ты прелюбодеяние? -, – Шесть! – Убиваешь ли ты? -, – Пять! – Почитаешь ли ты отца твоего и матерь твою? -, – Четыре! – Почитаешь ли ты день субботний и отдыхаешь ли ты от трудов? -, – Три! – Поминаешь ли ты имя Господа всуе? -, – Два! – Сотворил ли ты себе кумиров? -, – Один! – Почитаешь ли ты иных богов, кроме Господа истинного? – в овеет установилась тишина. «Народ безмолвствует» – как сказал классик!

– Вот и вижу я, как глубоко растлила вас наука, что забыли вы о себе самих! Мы летим в Рай! Измените себя и благоустройте жизнь на космическом корабле Господа Бога. Тогда и стартуем мы в Рай все вместе со всем человечеством, стремитесь и стартуйте, дети мои, и аминь!».

Не готова даже религия направить в нужное русло движение разума человеческого. Равносильно, что команда большого космического корабля поругалась между собой, некоторые уже пытаются сбежать в огромный космос. А надо то чуть-чуть поднапрячься и навести в «доме своем», на своем корабле порядок, потом уже, куда-то стремиться к другим далеким мирам! Или неверно предвидели писатели, в их романах и во многих произведениях показан такой исход для человеческой истории! Пока что исход прослеживается другой: предстоит человеку пережить и «Третий мировой кризис», может тогда поумнеет человек и примется за благоустройство своего Дома, планеты Земля.

Сергий Чернец.